Мальчишка кивнул. Протянул лук, славно послуживший нам, обратно шаману, но Чиури-до отступил.
— Нет, Али-до, наши боги сочли вас достойным нашего оружия. Пусть оно останется с вами и служит вам долго и верной службой.
— Благодарю вас и ваших богов, Чиури-до.
Стены тоннеля встряхнулись. По песку прокатилась вибрация многочисленных лап. Сюда спешили самки песчаных муравьёв.
— Али, быстрее.
— Я понял, — мальчишка напружинился и прыгнул вверх.
Из стены ударили песчаные ладошки, и мальчишка скрылся наверху.
А я метнулась к кладке. Яйцо королевы лежало в отдельной корзине, укутанное для безопасности. Подхватив ещё одно яйцо из общей кладки, цвет скорлупы которого был почти чёрным, я прыгнул наверх. И уже меня шаман подбросил песчаными ладонями.
Сам он выбрался наверх всего через пару секунд.
Но я ненавижу прощания, и все, что он увидел — был мелькнувший хост Искры.
Яйцо королевы крутилось в лукошке.
Скорлупа стала почти прозрачной. И то и дело в светлом золоте изнутри ударяли лапки.
Искра спешила к оазису, где была лечебная грязь. Малышу на свет было появиться лучше именно там.
Мимо двух красавиц — серебристых змей, мы пронеслись стремительный перекатом.
Огромного крокодила, хозяйничавшего в оазисе, Искра банально задушила.
Отлично. Этот красавец пойдёт на пищу муравьёнку и Искре. Шкуру оставлю себе.
Крокодилья шкура была чуть хуже, чем чешуя змей, у неё не так плотно прилегали чешуйки, но зато она была красивее. И её охотнее брали наши портные.
— Али, спрячься в тень, — попросила я.
Али, снова не став спорить и что-то спрашивать, послушно отошёл к деревьям.
Я же, вытащив из лукошка яйцо с муравьишкой, подошла к грязи, опустила туда золотистый овал и пробила в нём длинную ветвистую трещину. Теперь все, только ждать.
Первыми из окошка показались две лапки, затем голова. Вытянутая, как у зажигательной палочки и покрытая короной из длинных тонких лучиков-спиц. Сейчас они были мелкими, а в случае опасности могли стать опаснее игл, которыми я прошиваю змеиные шкуры.
Следом из разбитого оконца, неуклонно его расширяя, показалось удлинённое тело и вторая пара лапок. Показались сложенные крылья. Взлететь на них малыш не сможет, пока не разменяет первый цикл.
Показалась третья пара ножек, и выползшего муравьёнка я подхватила на руки. Усики щекотно ткнулись в ухо, скользнули по открытому лицу. По шее царапнули острые жвала, и в воздухе едва уловимо запахло моей кровью.
По шее полилась тонная струйка, обжигающая холодную кожу. И все пропало. Малыш, слизнувший кровь, мирно уснул.
Обмазав хрупкие лапки лечебной грязью, я закрыла лицо накидкой шаосе и двинулась к Али. Теперь надо было позаботиться о втором яйце и о мальчишке.
В этом оазисе нам предстояло провести ближайшие дня три, пока муравей не наберётся сил, чтобы обернуться в человека.
— Зеон, — Али встретил меня встревоженным взглядом. — Там две змеи.
— Ничего удивительного, мы на их территории. Вот они и приглядываются, мы съедобные или с нами лучше не связываться.
— А если нападут?
— Дадим им по носу, — улыбнулась я. — Али, я бы не стал змеиным проводником, если бы не мог справиться со змеями.
— Ты их не боишься? — Али невольно поёжился, когда над моим плечом всплыла огромная голова Искры. Почесав змею одной рукой, я пожала плечами.
— Я их люблю, почему я должен их бояться? Змеи очень умные. Некоторые глупые, не спорю. Есть, совсем как люди, безумные создания, вся жизнь которых подчинена желанию убивать и жрать. Но обычно змеи очень любопытные. Особенно те, что долгое время прожили рядом с аулами и успели насмотреться на людей.
— Могильщики?
— Они. О них ты слышал?
— У нас есть свои могильщики, мне Хан их показывал и наш шаман.
— Ну и, разве они страшные?
— Да. У наших не только гребни, но и шипы, по бокам острые плавники. Они страшные. И они не слушают никого, даже чтобы свиток подчинения в них закатать, нужно почти два десятка лучших воинов.
Ааа... боевые змеи. Да, эти ребята страшные. Им и свиток подчинения не особо нужен. Дай возможность рвать людей в своё удовольствие — и больше им ничего и не надо. Свиток подчинения, вживлённый в тела этих психов, нужен исключительно для поддержания собственного чувства самосохранения. Мол, есть последняя надежда в любом случае.
В города я никогда не ездила. Эти боевые змеи в адекват не возвращались, у них такого понятия вообще не было.
А вот песчаные змеи в большинстве своём нормальные, ну, как правило. И две серебрянки были нормальными. Покружившись ещё немного, они нырнули в свои норы и предпочли отправиться на другую сторону своих охотничьих угодий.
— Зеон.
— А?
— А чем питаются змеи в пустынях?
— Ящерами дикими, пустынными баранами, крокодилами, неосторожными путешественниками.
— А этих змей здесь много?
— В пустыне-то? Не очень. Им здесь голодно. Размер охотничьих угодий одной змеи около шестисот змеиных полос.
— Почти две сотни километров. Так много? — изумился Али, переведя расстояние на городскую меру.
Я пожала плечами. Ну, да. Много. Но змеи хоть и питаются раз в месяц, а потом долго переваривают свою жертву, но еда им нужна обязательно. Погонщики и проводники, например, кормят змей своих чаще, но меньшими объёмами, чтобы змея не теряла свою подвижность.
Например, половину туши крокодила Искра будет переваривать сутки, и ей хватит этого на две недели.
— И этого хватает им? Километров?
— Да. К тому же змеи часто держатся поближе к небольшим аулам, чтобы в случае подкормиться на охотниках. Ну, или сами стать шкурой и клыками их удали.
— А если на одну территорию, где уже есть змея, заползёт другая, что будет?
— В зависимости от родов змей. Некоторые сцепятся в любом случае. Некоторые останутся рядом даже на очень скудных землях. А некоторые мирно расползутся. Если будет скудная территория, то могут и подраться.
— А они на территории в одиночестве ползают?
— Да.
— А пара?
— Редко встречаются, — улыбнулась я заинтересованности мальчишки.
— А как же у них маленькие змейки то появляются?
— Редко. Всего лишь раз в жизни. И то не все до этого доживают.
— А почему тогда не уменьшается их количество?
— Люди поддерживают популяцию змей. Есть несколько аулов, где змей специально разводят. Если территорий, где змей нет, становится много, они выпускают своих змей. К тому же раз в годину они в любом случае выпускают почти десяток маленьких змеек.
— А почему их не разводят во всех аулах?
— Не выгодно. Для этого нужно много воды, много места, а ещё еда. И за ними нужно присматривать. Нужны говорящие со змеями. А эти ребята редкие, да ещё и о своих талантах, как правило, не распространяются.
— Почему?
— Невыгодно, — подтащив поближе шкуру крокодила, я вытащила нож из сумки и пару вспомогательных свитков, с ледяными кубами для хранения.
— Почему? — повторил Али свой вопрос.
— Змеиная сущность выгоднее, если её скрывать, — пояснила я, делая первый надрез. С куска мяса на землю капала терпкая горячая кровь. — Сейчас покормлю, — пообещала я Искре, кружившейся вокруг. — Только шкуру нарежу.
Али с муравьёнком отсел обратно к финиковым деревьям, чтобы не смотреть на то, чем я занимаюсь. А вот меня механическая работа настраивала на мыслительный лад.
Кому-то очень были нужны песчаные муравьи. Королеву нельзя было ни к чему склонить, она действовала только во благо собственного народа. А вот забрав маленького муравьиного льва, можно было выдвигать свои условия. Не королеве, нет. Всем муравьям, после того как вырастить малыша в нужном для себя ключе.
Но кому понадобилась такая военная сила, как муравьи? Не змеи, а именно муравьи. Не спорю, последние отличные воины. К тому же, если совместить муравьёв с людьми — то получится очень страшное сочетание.
А к змеям... странно. Я не слышала в последнее время, чтобы кто-то особо искал говорящих. Скорее даже снизилось количество обращения за ними.
Но муравьи? Неужели кто-то хочет атаковать города? Ведь, если вспомнить, дед мне говорил, что муравьи могут разбить купола и могут сделать под них подкоп.
А если учесть, что муравьи под предводительством муравьиного льва действовали в боевом порядке как единый организм — получится, кто-то пытался создать страшнейшую армию из возможных на Аррахате.
Но никаких перестановок в аулах не намечалось. Заговоров тоже. Да и города вроде бы никому из аулов путь не переползали.
Всё это слишком странно.
Воровать пытались не только яйца королевы, но и обычные...
В общем, сама я не могу понять, что же происходит. А это значит — мне нужен дед. Он должен знать. Да, мне он никогда не говорил об этом прямо, но я уже давно знала, что именно в его руках сходились нити со всех аулов.
Он был хранителем знаний, и он знал, как предсказать грядущее. Ему виднее. И без его слов лучше мне никаких действий не предпринимать. Слишком уж это опасно. Я могу ненароком нарушить слишком важные для аулов планы.
Придётся затаиться, ожидая подходящего момента. А пока нам нужен шатёр, чтобы провести пару дней в безопасности. Жара может доконать и взрослого, а не только мальчишку, жару видевшего лишь из-под завесы хрустального купола. И уж тем более жара противопоказана маленькому муравьёнку. А ещё не стоит забывать об ураганах!
— Зеон! Зеон!
— Да?
— У нас есть вода?
— В бурдюке немного осталось, возьми.
— А как же?
— Покормлю змею, пройдусь. Здесь есть небольшой родник. Правда, бурдюк у нас лишь один, и его запасов достаточно лишь на один день. Так что придётся каждый день совершать поездку на водопой.
— А как же мы поедем?
— За два дня поймаю песчаного барана и сделаю бурдюк из его шкуры.
— А ты умеешь?
— Конечно, Али. Я давно живу в пустыне.
— Ты такой потрясающий! — в голосе мальчишки звучало такое неподдельное восхищение, что я невольно рассмеялась.
— Хочешь, чему-нибудь научу, пока мы здесь?
— Седлать змею!
— Ооо, сразу замахиваешься на самое сложное? Ну, это и хорошо. Начнём с теории, седла бывают...
...Два дня прошли чудесно. Мы купались в озере, дурачились. Я словно вернулась в детство, став ребёнком, которым никогда и не была. Мы собирали финики, ели их на спор, играли в догонялки.
Да и, в общем, вели себя так, что я изумлялась от себя самой. Никогда не думала, что смогу вести себя вот так.
Али подарил мне несколько счастливых часов детства.
И когда он заснул на моих коленях, я поклялась, что чтобы не случилось, я приду на помощь к этому чудесному ребёнку, что бы от меня не потребовалось, какую бы жертву не пришлось принести
Мои пальцы скользили, запутываясь во влажных от жары прядях. Ребёнок сладко спал. А песок шептал, что моя клятва была услышана и засвидетельствована всей пустыней.
Али открыл глаза почти в самый пик жары, сонно на меня таращась.
— Зеон, что-то не так?
— Мне надо проехаться за водой.
— Тебе помочь?
— Спи. Муравьёнок скоро превратится в человека, осталось не больше пары часов. Тебе лучше быть рядом.
— Зеон.
— Да? — не удержалась я от нежности, проведя по волосам мальчишки.
— Как жалко, что я не встретил тебя чуть раньше или позже.
— Что бы тогда было?
— Если бы раньше, то ты была бы моей любимой старшей родственницей. Ты была бы самой любимой, я бы постоянно прибегал к тебе прятаться от Хана.
Подув на разгорячённое лицо Али, я улыбнулась.
— А если бы позже?
— Я бы на тебе женился.
Я засмеялась. Чудесный мальчишка!
— Спи, Али. Спи.
— Ты вернёшься скоро?
— Да, — наклонившись, я коснулась губами виска Али. — Я постараюсь вернуться побыстрее.
— Обещаешь?
— Конечно. Нового бурдюка нам хватит дня на три-четыре, а потом мы уже будем в оазисе странников. Там сделаем привал, наберём воды и я довезу тебя до города. Спи мой чудесный ребёнок.
— Злой Зеон издевается.
— Спи, — повторила я негромко.
Длинные ресницы дёрнулись, опускаясь. Мальчишка уснул. Переложив голову Али на сложенную скатку дополнительного плаща, я поднялась на ноги.
Мне нужна вода на долгое путешествие.
И ещё мясо, для него нужно немного времени. Когда Меда раскалится окончательно, воздух превратится в огромную жаровню, на которой мясо дойдёт до нужной кондиции.
На песчаных баранов мы охотились вместе, и Али потом перемазался кровью с ног до головы, когда разделывал свою первую тушу. А потом мы его долго и упорно отмывали.
Потерев лицо, я запрыгнула в седло змеи, качнула камешки поводьев, и Искра тронулась с места.
На небе царствовал только нижний спутник Меды, бросая на бело-золотую песчаную массу багровые зайчики.
Песок шумел.
Змея ползла в сторону дальнего дольмена, где были родники.
Вокруг царило спокойствие.
А мысли в голове ворочались сонно, неохотно.
Я клюнула носом раз, второй.
Руки ослабли, поводья из них неумолимо выскальзывали.
И прежде чем я смогла осознать происходящее, я уже катилась по раскалённому песку. А потом наступила темнота, и, кажется, меня не стало...
* * *
Муравьёнок превратился в человека почти в обед. И он был совершенно не похож на всех знакомых Али.
Его кожа была песчано-золотистой, и с неё осыпались прозрачные хитиновые пластинки. Глаза были удлинёнными, со стрелками, вытянутыми к вискам, и завораживающего оттенка жжёной карамели. Волосы были светлыми, как у самого Али в тот год, когда он жил вместе с шаманом, когда Тачи только-только стала жертвой проклятья.
Хрупкое тело, тоненькие косточки... Его захотелось отчаянно защитить, как младшего, как нуждающегося в этом.
А Али стоял и даже не знал, как обратиться к этому муравьиному человеку.
— Я Вьене. Ен, — губы муравьиного льва не шевелились, его голос звучал сразу в голове Али. — Спасибо, что согласился мне помочь. Если я буду ребёнком, мне будет проще затеряться в вашем мире.
— Ты же только родился, как ты можешь разбираться в этом?
— Я понимаю в этом мире много, в той же степени, что ... Я... образ, сложно, — сдался Ен. — Я знаю столько же, как и ты. Словно нас учили одни и те же учителя, говорили все одинаково, и наши ответы совпадали. Я знаю все, что знаешь ты. Отличие одно. Для вас, людей, это очень важное чувство, а вот мы не умеем его ощущать. Это любовь. Я могу понять и ощутить ненависть, уважение, страх, признательность, ревность, мстительность, но не любовь.
— Как ты со мной сейчас разговариваешь?
— Это сила. Дар, как у шаманов. С помощью такой силы я буду править войсками нашей королевы, оберегая её.
— Королевы? А как же, она же! — растерялся Али.
— У нас нет родственных чувств. Есть долг, власть, необходимость кому-то подчиняться и править на своей ветке вертикали. Но родственные узы для нас пустые слова. У нас этого нет, попранная ценность.
— Откуда ты все это знаешь?
— Родовая память. Я будущий военачальник, — светлые очень короткие ресницы Ена опустились. Муравьёнку было тяжело так долго разговаривать мысленно. — У нас есть механизмы, срабатывающие в таких случаях. Днём я буду обычным ребёнком, а ночью меня будут учить тени предков. Тактика, стратегия, искусство боя, управление нашими сородичами. Много всего. Сложно.
