— То есть 2. — Ты ведь тоже поменяла сторону в ТОМ мире. — А мне ближе 1 вариант. Я сильно сомневаюсь, что девяносто четыре взрослых мужика, из которых больше половины вооружены, послушают двух 'хрупких' девушек в монашеских балахонах.

— Убивать всегда проще, чем убеждать. Это я поняла, когда служила в ТРУ.

— Пф. Вся твоя служба тогда состояла в слежке за Лелушем, баронесса. — На упоминание бывшего титула моя соперница лишь хмыкнула. — Что смешного?

— Да так. Воспоминания. — Я наградила Вилетту мрачным взглядом. Мне тоже есть что вспомнить. И между прочим лодки уже плывут мимо нашей позиции. — Давай их отпустим? — Эт что?!?! Вопрос я задать не успела. — Всё равно мы раньше них доберёмся до Лысьвы, а там их убедит Император. — В её словах есть смысл.

— То есть отпускаем? — Задаю вопрос.

— Отпускаем. — Подтверждает смуглянка. — По третьему варианту.

— Да, пожалуйста. — Возвращаю нож в ножны. Мимо проплывает плот. Провожаю его пассажиров взглядом. Они никогда не узнают, как были близки к смерти...

Когда за изгибом реки скрывается последнее плавсредство Вилетта достаёт из кармана балахона свернутую карту. Разворачивает. Заглядываю в карту через плечо.

— Встретим Ярика на станции Илим. — Сказала она.

Нахожу данный пункт на бумаге. А мы вот тут. А масштаб... И получается двадцать четыре километра по прямой. Гррррр.

— В следующий раз пункт назначения буду выбирать я. — И не дожидаясь ответа с места прыгаю на левый берег.

Через четыре секунды Вилетта приземляется в двух метрах позади меня.

— Эй, мелкая!

— Чего?! — Оборачиваюсь, сжав кулаки. Ща кто-то огребёт.

— Я ведь стала баронессой благодаря Ярославу. — То есть как это?

— А?

— Не делай такое удивлённое лицо. Или ты правда не в курсе. Весь Кровавый Легион знает, а ты нет? — Что-то я такого не помню.

— А ты мне расскажи эту занимательную историю пока будем пробираться через тайгу. — Отвечаю этой блондиночке. Хотя я и сама блондинка. — С самого начала.

— Это долгая история... — пытается соскочить с темы?

— У нас двадцать четыре километра тайги, рек и болот в запасе. Время есть.

— Всё началось в гетто Синдзюку, когда японские террористы украли ёмкость с отравляющим газом... — Бирюза прошла мимо меня.

Синдзюку. Действительно. Это будет долгая история...

Конец POV

*26 июля, Старая Утка, 11:05*

Солнечно. Посёлок Старая Утка был занят Имперской Гвардией с марша в мгновение ока. Взятые в Волынах подводы въехали следом. Местные нас встретили настороженно. А как позже выяснилось недобитки из коммунистической роты вчера отобрали у крестьян плавсредства и уплыли вниз по реке. Ничего, мы с вами ещё встретимся или не встретимся, если мои выводы верны. А Антонов переговорил со старостой насчёт гробов для погибших и вот сейчас мы идём в церковь на отпевание.

Первыми внутрь вошли казаки несущие наскоро сколоченные, но прочные гробы с телами станичников. За ними чехи. Я последовал за Императором.

— Не забудь после похорон обратится к людям. — Негромко сказал я Лёхе так чтобы мои слова услышал только он. Я почесал руку.

— Я помню. — Ответил мелкий рассматривая обстановку обычной деревенской церкви. Гробы поставили на скамьи. Почесал руку.

— За сегодня мы как минимум должны взять Илим. — Поп начал зачитывать молитву. Тут что вши водятся? Мою кожу не всякая пуля возьмет! Уже с некоторым удивлением я уставился на руку. Нет... чистая рука... лёгкого воспаления от предполагаемого укуса нет... Я не чесался с тех самых пор как стал Астартес...

И снова лёгкий зуд в руке. На той, с которой начинается материализация брони. Странно... никогда такого не было...

На крышки гробов упали первые комки земли. Шесть казаков из караула приготовились к салюту. Винтовки под острым углом направлены в небо.

— Цельсь! — Скомандовал пожилой урядник. — Пли! — Залп. Чехи лопатами скидывают сухую землю в братскую могилу на холме. — Товсь! — Звуки передёргивания затвора. Вот светлые доски скрываются из виду. — Цельсь! — 'Мосинки' снова вскинуты. — Пли! — Залп. — Товсь! — Перезарядка. — Цельсь! — Уровень земли сровнялся, осталось лишь насыпать сверху холмик в который два дюжих казака воткнут большой деревянный крест. — Пли. — Залп. Перезаряжаются. Люди сняли головные уборы. — На караул!

Крест установлен. Взгляд цепляется за стальную пластину ещё вчера бывшую частью брони вражеского бронепоезда прибитую к нему. На поверхности пластины мной столбиком было вырезано 'Здесь покоятся Демидов Семён Андреевич, Самоедов Евгений Михайлович, Иржи Шипка и Марек Цибулка из Имперской Гвардии Славянской Империи павшие в бою за станцию Утка 25 июля 1918 года'. Под надписью находится изображение аквилы.

Постояли над могилой. И ушли...

*'Орлик', 12:41*

Бронепоезд движется к Илиму. До него чуть больше полутора часов пути. Я задумчиво перебираю струны гитары. Пассажиры вагона скучают. Лёха находится в другом вагоне. Люди доверившиеся ему — погибли. И они далеко не последние. Обычное дело на войне. Погибших заменили пять добровольцев из Старой Утки. Причина проста. Уплывшие лысьвенцы отобрали у мужиков их лодки. Вот староуткинцы и решили присоединиться к белогвардейцам, чтобы добраться до грабителей. Только в одном они ошиблись. Белогвардейцы остались в Кузино, а здесь у нас Имперская Гвардия возглавляемая Императором Алексеем Романовым. Добровольцев от такой новости не хило вставило, но от своего решения они не отказались. Их определили на пока ещё безымянный бронепоезд едущий следом. Пальцы нащупывают знакомую мелодию. Начинаю её наигрывать. 'Десантники' заинтересованно прислушиваются. Подходящий момент:

— На страже Империи неусыпно стоит,

Бесстрашно опасность встречая

Имперская Гвардия верность хранит

Сражаясь с врагами и побеждая!

Не отступать! Ведь мы — не одни!

Император, нас храни!

Имперская Гвардия не ведает страха!

Имперская Гвардия не знает преград!

Стражи Империи — смерть или слава!

Только вперёд и ни шагу назад!

Сквозь ярость сражений в пекле войны -

Сквозь боль и адское пламя!

В мир ненависти и сожжённой земли

Мы гордо несем своё знамя!

Не отступать! Ведь мы — не одни!

Император, нас храни!

Имперская Гвардия не ведает страха!

Имперская Гвардия не знает преград!

Стражи Империи — смерть или слава!

Только вперёд и ни шагу назад!

Имперцы вперёд! Ни шагу назад!!!

Отзвучали последние аккорды.

— Хорошая песня, вашблагородие, — сказал подошедший Степанов. — А можете что-нибудь нашенское исполнить?

— Могу.

Вот только что? 'Любо'? Банально. Чёрного ворона? Не катит. Полюшко-поле? Тоже самое. Я улыбнулся. Есть одна подходящая для моего плана. Надо только немного перенастроить гитару для лучшего звучания. Готово. Спокойная мелодия потекла из-под пальцев. Она завораживала.

— Там за порогами, там воля цвіте,

Але характерник на Богит* іде.

Несе той козак свою душу туди

Де предки молилися ночі і дні.

Казаки прислушиваются.

Несе той козак свою душу туди

Де предки молилися ночі і дні.

Чому він іде й чому він несе

Душу свою і тіло своє,

Що він там побачить, що він там візьме

І що із собою на січ принесе.

Що він там побачить, що він там візьме

І що із собою на січ принесе.

Уже Дід-Славута, Дніпро наш гуде

То древній Перун до ріні зове.

Він кличе до полку де предки стоять

З прадавніх часів на онуків глядять

Слова песни явно затрагивали души людей. Степанов вообще перешёл в созерцательное состояние. Что он там видел? Прошлое? А может будущее?

Він кличе до полку де предки стоять

З прадавніх часів на онуків глядять

Там за порогами, там воля цвіте,

Але характерник на Богит* іде.

Несе той козак свою душу туди

Де предки молилися ночі і дні.

Несе той козак свою душу туди

Де предки молилися ночі і дні.

Старший урядник встрепенулся. Посмотрел на меня и слегка покачиваясь, направился в конец вагона. Подкинул я этими песнями людям пищу для размышлений, которая для некоторых станет новой головной болью. На данный момент таким человеком будет Антонов пытающийся разузнать обо мне всё что можно.

*в восьми километрах от станции Кын, 17:35*

Высунувшись из тамбура, я вижу сквозь пелену дождя идущий нам навстречу бронепоезд. До него ещё пара километров. Но это точно они. Интернациональный батальон, состоящий из бывших военнопленных численностью в четыреста штыков. Об этих обормотах стало известно, когда мы добрались до Илима. Там нас ждала Каллен с трофейным вооружением и инфой полученной от ныне убитых бойцов отряда железнодорожников направлявшихся на 'подмогу' утёкшим лысьвенцам. Правда потом их командиру был дан приказ из Перми усилить собой австро-германо-венгерскую братию под командой некого Ференца Мюниха и защищать станцию Илим. Не свезло. Точно так же тормознули на станции Унь. Тамошних бойцов вырезала Бирюза. Они проигнорировали пермских большевиков, не захотели никуда идти и укреплялись прямо на станции. Теперь у нас столько трофейного оружия, что можно вооружить роту. Гвардейцы были впечатлены. В конце концов трупы никто не убирал. Ведь на винтовках кое-где остались следы крови. У мужиков просто в голове не укладывалось, чтоб баба и столько убила нормальных крепких не спящих или ослабленных мужиков. Кто-то вспомнил легенды про амазонок. Так их и стали за глаза называть.

Время начинать смертельно опасный эксперимент. Глубокий вдох Ярик и вперёд. Выпрыгиваю из тамбура. Приземляюсь на насыпь. Из-под ног брызжет земля. Ускоряюсь. Вражеский бронепоезд стремительно приближается. Точнее я приближаюсь к нему. Помню, у меня много времени ушло, чтобы определить скоростной порог, за которым обычная одежда при движении начинает рваться об воздух. БЛЯДЬ! Капюшон водой оторвало! Забыл его отбросить на спину. А варп с ним, паровоз уже рядом. Хм. Я ведь в первый раз штурмую бронепоезд. В предыдущих войнах их просто не было. Снижаю скорость. Тамбур закрывает стальная дверь с бойницей. Прыжок. Сталь сминается как бумага. Остановка. Я внутри. Так, насколько мне известно, Кхорн получает свой кусок от любого вида битвы. А местного бога войны нет, что, в общем-то логично учитывая кто меня сюда занес. Он вряд ли потерпит конкурентов. На шум в тамбур выглянул человек в красной шапке.

— Хммм... — я задумчиво посмотрел на него.

Гул и хлопок, такой бывает, когда самолёт превосходит звуковой барьер. Хлопок одной ладонью ага. Красношапочник падает вниз развороченый сплошным мощным потоком воздуха. На мне ни капли крови. Не хотелось стирать балахон. Бывшие военнопленые открывают огонь. Но моя кожа вполне может игнорировать пули с такой низкой начальной скоростью. Рикошеты. Запах крови, сгоревшего пороха и смерти. Самое интересное сейчас происходит в варпе. Энергия от акта насилия свернулась. И тоненькой струйкой отправилась к моему богу. Я почувствовал это буквально каждой частью души. А теперь.....

— Кровь для Кровавого Бога! Черепа Трону из Черепов! — Ещё два быстрых убийства. Пули лохматят мой балахон, но мне всё равно. Наблюдаю как с этими словами. Энергия приобретает четкий и структурированный вид и отправляеться по тому же адресу... Хмм... А теперь.... Варп! Если я не прав то учитывая что я посвященный Кхорна это может как минимум выжечь мне мозги.... Но кого вместо себя? Девчонками рисковать не стану. Мелкий... в мелком всё и дело. Интернационалисты, видя, что пули не приносят вреда в панике отступают в конец вагона. — Во славу Перуна! — Догоняю. И взмахом ладони отрезаю ещё одному красношапочнику голову. — Во славу Перуна! — И я втянул голову в плечи ожидая.... Но вместо этого выделившаяся энергия приняла чуть другую форму.... но отправилась ПО ТОМУ ЖЕ АДРЕСУ! — Хаа...— облегчение от этого открытия буквально физически сняло гору с моих плеч. И в самом деле куда ещё могла деваться подобная Энергия. Только к Богу войны. А там... Хоть тапком назови энергия дойдёт до адресата. То есть безболезненно можно включить в программу подготовки языческие атрибуты оставляя знание истинного имени Бога Избранным.

Залитый кровью пол дёрнулся. Похоже машинист решил остановить бронепоезд. А враги бросив обстреливать меня в темпе покидают вагон. Эй, я вас не отпускал. Рывок. Крики ужаса, брызги крови. Каждый мой удар несёт смерть. Скучно. Почему-то стыдно. У противника никаких шансов. Это не бой. Это казнь. С хрустом сломалась винтовка штыком которой меня попытались уколоть в горлом. Владельца винтовки обломок штыка вошедший в глазницу прибил к стенке. Энергия течёт ручьём.

Чисто, то есть грязно. Кровь хлюпает под ногами. Долго придётся отмывать пол и стены. Нескольким мюниховцам удалось покинуть вагон, но далеко уйти им не суждено. Выглянув из тамбура вытаскиваю 'кольт' и расстреливаю обойму по убегающим. Шестерых насмерть. Седьмого лишь ранило. Вставляю в пистолет заряженный магазин и возвращаю оружие в кобуру. Следующий вагон ждёт. Пулемётно-пушечный. Запрыгиваю на крышу. Люк внутрь. Приоткрытый. Жаль я в него не пролезу без повреждений. А повреждать жаль. Люк с лязгом закрывается изнутри. Пулемётная башенка начала разворачиваться в мою сторону. Экипаж среагировал как надо. Наклонившись, выдираю люк.

— Ахтунг! Гранатен! — Кричу и одновременно швыряю внутрь вагона пустой магазин. Солдат находившийся под люком падает с пробитым черепом. 'Кольт' в руке. Свешиваюсь вниз. А вон и пулемётчик. На виду лишь ноги. Выстрел в правое колено. Крик боли и ругань на германском. Длинная пулемётная очередь проходит над моей спиной. Пулемётчик выпадает из башенки зажимая рану. А за 'свинью' ответишь.

Выстрел. Выстрел. Выстрел. Стараюсь стрелять по шеям так, чтобы мои пули по касательной задевали как минимум двух врагов. Фонтанчики кровы из разодранных пулями артерий. Выстрел. Выстрел. Выстрел. Магазин пуст. Один убитый, одиннадцать умирающих, один легкораненый и двое не задетых. И если первый целится в меня из револьвера, то второй в красной шапке надвинотой на безумные налитые кровью глаза выдёргивает кольцо из настоящей гранаты. Тут же боекомплект рядом! Бах. Пуля щёлкает меня по лбу. В грудь красношапочнику летит опустевший М-1911. Хруст костей. Взведённая граната выпадает из руки. Жаль.

Отскакиваю от остановившегося вагона под насыпь. Краем глаза замечаю десантирующегося противника. Перекат. Балахон можно выкидывать. БУУУМ! Бронированную коробку разорвало мощным внутренним взрывом. Что же они туда загрузили? Полетели осколки. В серое небо устремился столб пламени, а мимо меня в лес пролетела та самая пулемётная башенка. Чёрный дым. Первые ряды мюниховцев скосило фрагментами брони. Я не стал ждать, когда враги опомнятся...

Ни радости. Ни удовольствия. Хотелось бы сказать что я "отработал" профессионально и чисто. Но нет. Было всего лишь слегка скучно. Превращать живое в неживое. Я помнил улыбки тех, кто сражается с теми, кто намного слабее их это весело. Нет.. правда весело. Но когда разница НАСТОЛЬКО велика....