Эрик 2. Царство

— Вы уверены в том, кто заказчик?

— Да. Сейчас, конечно, Иннокентий попробует меня чем-нибудь подкупить, но так как я и дальше не намерен допускать двоевластия в своем государстве, то будет скандал. Я не исключаю возможность моего отлучения.

— Не боитесь?

— Отлучение от церкви не отлучение от Бога. Тем более мои люди ценят меня таким, какой я есть, и им, в целом, плевать какого я вероисповедания.

— Хорошо. Можете рассчитывать на нашу поддержку. Так как наше с вами выживание очень тесно взаимосвязано.

— Я рад это слышать. Это все, что вы хотели обсудить? Хорошо. Тогда давайте обсудим последнюю деталь. Я думаю, о нашей беседе завтра донесут понтифику. Что будем говорить?

— Мы обсуждали участия экспедиционного корпуса Боспора в связи с возможной войной с Египетским султанатом. Вы согласились помогать в войне и, если ситуация будет напряженной — выдвигаться во главе войска, а для усиления наших позиций в регионе решили выслать нам партию вооружения.

— Ну что же, это не далеко от правды, так что это и будем рассказывать нашему святейшему папе.

Утром следующего дня, Эрик оделся аналогично тому, как он был одет во время производства в княжеское достоинство. Его сопровождал эскорт из десяти бойцов и ефрейтора. Все в начищенных латных доспехах, при палашах и арбалетах. На них короткие, легкие котты с цветами князя. Подарок понтифику в виде тысячи листов бумаги и ларца с пятью сотнями боспорских денариев несли слуги в дорогой гербовой одежде. Из оружия при себе Эрик оставил лишь палаш на украшенном кожаном поясе. В общем, ничего особенного аудиенция не принесла. Слишком много пафоса и пустых, ничего не значащих ритуалов. Но вот все цирковое представление закончилось, и понтифик приглашает князя побеседовать за обедом и обсудить дела, что тревожат его. Стол на двоих был накрыт в центре довольно просторной комнаты, слуга для обслуживания вызывался колокольчиком, и во время его присутствия Иннокентий предложил молчать, чтобы подслушать их было невозможно.

— Итак, ваша светлость, как вы понимаете, я пригласил вас к себе не только для личного знакомства с таким выдающимся человеком, но и для обсуждения наболевших проблем.

— Я весь во внимании.

— Мне известно, что в вашем княжестве, что ныне занимает всю Тавриду, очень слабы позиции истинной церкви и вы не гоните еретиков и неверных.

— Вы правы, я занимаюсь вопросами финансового благополучия моих подданных, их душами я всецело доверяю заниматься священникам. Я не силен в этих делах, а потому побаиваюсь наломать дров, перегибая палку. Вы, как я понимаю, информированы о том, что у меня в государстве немного жителей. Если я их силой начну обращать в католичество, не разбегутся ли они? Я ведь власть светская. Как я могу способствовать продвижению истинной веры кроме как насилием? Полагаю, в сложившейся ситуации эта скорее проблема епископа, что был прислан вами, дабы нести благую весть заблудшим овцам моего княжества. Силу я применить не могу, чтобы не усугубить обстановку, значит нужно словами убеждать. А он, по всей видимости, не справляется с этой работой.

— Как много среди ваших жителей еретиков и неверных?

— По итогам войны я делал перепись всего населения, дабы знать реальное положение дел. Летом этого года во всей Тавриде проживало шестьдесят тысяч пятьсот три человека. Из них только неполные пять тысяч называли себя католиками. Еще три тысячи двести один человек был иудеем, пятьсот шестьдесят четыре — мусульманами, двадцать три — буддистами, три — исповедовало конфуцианство. Остальные были православными. Если я надавлю силой, то народ меня не поймет и восстанет. А его немного и подавление восстание с оружием в руках приведет к тому, что у меня просто не останется подданных.

— Да, удручающая картина.

— Видимо епископ Гонорий не понимает местную специфику, а потому не может завоевать сердца прихожан. Ведь сам по себе он человек хороший, набожный и весьма мудрый. Я и себя не раз спрашивал, почему не получается распространить истинную веру на все население, но увы, ответов не находил.

— Насчет храмов я могу предложить вам замечательный повод для легитимного в глазах народа устройства в своей столице большого собора.

— Я всегда был рад услышать полезный совет.

— По итогам войны вы смогли включить в свой состав три княжества, свободный город и ряд земель Генуэзской республики.

— Три княжества? Я же завоевал только два.

— Нет, вы не правы, именно три, так как помимо армянского и аланского княжеств в Тавриде было и Таврическое ханство половцев, которое по своему статусу приравнивается к княжескому достоинству. Как вы знаете, княжество традиционно приравнивалось к герцогскому достоинству. Герцог же, правящий четырьмя герцогствами, это не правильно. Вы силой своего оружия и благодати, ниспосланной на вас Господом Богом нашим, стяжали себе право на королевский венец, который я вам и предлагаю. Взамен я хочу, чтобы венчание прошло в новом католическом соборе, который вы построите в столице. В подтверждение своих слов я дарую вам эту буллу, — Иннокентий переложил ближе к князю сверток, лежащий на краю стола. — В ней изложено мое благословение и условия для венчания.

— Это щедрый дар, за который нужно адекватно благодарить. Однако я не силен в церковной архитектуре, не могли бы вы мне выделить архитектора для консультаций моих строителей? Собор должен быть построен на территории города или можно его разместить в пригороде и выстроить вокруг него аббатство?

— Хорошая идея про аббатство. Я думаю, это будет мудрым решением.

— Тогда так и поступим. Рядом с городом есть замечательное место с очень хорошим видом, оно должно идеальной подойти для нашей задачи.

— Я думаю, мы и в дальнейшем будем находить логичные поводы для укрепления веры среди населения?

— Безусловно. Главное, чтобы они были не слишком грубы, так как это может породить массу проблем. Например, притворство. Человек должен искренне поверить, а это сложная и большая работа.

— Конечно. Но теперь, когда мы решили главный вопрос, я хотел бы уладить небольшую мелочь. В вашем княжестве производят бумагу, которую вы мне сегодня преподнесли в качестве подарка. Но она кончится. Я знаю, что вы не пускаете бумагу на внешний рынок и используете только для своих нужд, но я прошу вас сделать исключение для меня.

— Ограничение на продажу вне пределов княжества вызваны тем, что мы даже себя не можем полноценно обеспечить.

— Я вас не сильно стесню. Думаю, что ста листов каждый месяц, мне будет более чем достаточно. Тем более, я их прошу не в подарок. Они все будут оплачены. Насколько я понимаю, вы сможете ее продавать намного дешевле, чем китайские торговцы, что привозят ее из своей далекой страны?

— Какие могут быть торги между нами? Сто листов бумаги я ежемесячно буду передавать через епископа совершенно бесплатно.

— Прекрасно. Я вам буду очень признателен.

Соль ситуации была в том, что в Боспорском княжестве, усилиями Эрика, ни осталось к 1207 году вообще ни одного храма и ни одного монастыря. Что способствовало ослаблению религиозных чувств. В этом ключе желание Иннокентия получить католический храм в столице владений князя, было совершенно логично — это сразу, автоматически выделяло религию на фоне остальных. Но он позарился на монастырь, который имел не только сильное религиозное, но и военное, экономическое и политическое влияние в регионе. Это был весьма аппетитный кусочек, причем настолько вкусный, что от него было нельзя отказаться. На это Эрик и рассчитывал, когда предлагал, так как ему в первую очередь нужно было снизить идеологическое влияние церковного аппарата на население, которое у монастыря заметно ниже. А так же, это позволит показать их истинную сущность и впечатляющие экономические аппетиты, которые, они, безусловно, продемонстрируют, посредством активной монастырской экспансии на соседние земли. В идеологическом плане это очень хорошая наживка для последующей дискредитации церкви в целом.

Цель визита достигнута, а потому, оставив пару специально взятых с собой агентов Феодора для составления подробного плана оборонительных сооружений Рима и вообще его подробного плана, князь отбыл двадцатого ноября 1207 года в Боспор, дабы озаботится решением еще одной проблемы. Увы, она была весьма крупна и состояла из целой массы задач, ключевой из которых были две. Первая заключалась в установке хороших отношений с православными государями, дабы, те поддержали его, если конфликт с Иннокентием достигнет своего предела и у того сдадут нервы. Ведь эта игра не может продолжаться вечно. Вторая заключалась в форсировании выполнения плана по развертыванию армии. К лету следующего года нужно было развернуть пехотный батальон полным составом и доукомплектовать батальон всадников. Это не считая развития программы по формированию городской милиции. Короче говоря, проблемы валятся на голову одна за другой. Еще одни не решил, а нужно уже бежать — с новыми разбираться.

Да, динамика жизни при масштабах его действий явно повеселей, чем в старой жизни, тут он себе даже поспать больше шести часов в сутки позволить не может. Даже на корабле активно работает, в первую очередь, продумывая ходы. Его в первые стали посещать мысли о том, что будет, если он случайно погибнет. Видимо это старость подбирается, которая совсем не радость. Это ведь его телу было только 25 лет, а его сознанию уже все 40 с хвостиком. Иногда оглядываясь назад, на те одиннадцать лет, что он живет в этом мире, Эрик каждый раз удивляется тому, как собственно ему везет. Ведь там, под Эдессой, когда он решил остановится и принять бой он буквально с чудо совершил. А ведь случайная стрела могла прервать его жизнь. И так было во многом. Князь мог смело сказать, что он везучий человек, раз смог выжить в таком количестве боев. Эти мысли натолкнули его на необходимость держать при себе того, кто будет его наследником, да не одного, а нескольких. Занимать их делом, учить, показывать правильные направления в развитии. А то ведь все люди смертны, и он, не ровен час, оцарапается, подхватит заражение крови и отбросит копыта на радость его многочисленных врагов, а дело, что он разворачивает, зачахнет, ибо не кому будет его продолжать. Иными словами князю были нужны нормально воспитанные и подготовленные наследники.

По приезду в Боспор Эрика ждало два новости. Во-первых, Морриган родила ему второго сына, а во-вторых, с кораблем торговой кампании Деметры прибыла раненная Мария Шампанская с Бенно. Оказывается, она стала жертвой политической интриги, в процессе которой, Генрих Фландрский, брат ее покойного мужа, а ныне император Латинской империи, пробовал устранить наследника в лице ее сына. Однако во время покушение что-то пошло не так как запланировали, поэтому ей с сыном удалось бежать, и во время бегства ее настигла стрела. Рана оказалась не смертельной, но, увы, переход морем без оказания медицинской помощи сказался, а потому Мария к прибытию князя была уже при смерти, так как запущенная рана загнила. Женщина не смогла выкарабкаться и, спустя неделю, умерла. Однако прежде смогла обсудить с князем судьбу их сына и взять с него слово о том, что тот позаботится о нем. Стоит отметить, что сам Бенно Шампанский был в курсе произошедшего и отлично знал кто его настоящий отец. Однако, по общему уговору, ради права сохранения престолонаследия в Латинской империи за ним, решили держать этот факт в тайне.

К счастью, подобные неожиданности не смогли выбить Эрика из колеи, а потому, он занимался решением поставленных задач с обычным напором и энергией. В январе 1208 года князь сформировал первую роту пехотного батальона, а численность всех трех рот, доведена до нормы, то есть, восполнены боевые потери и устранен некомплект, плюс списанные на пенсию раненные и калечные. Пенсион, к слову, был специфический — ветеранов ждала судьба персонала интерната, в котором должны были проходить обучения сироты, вывезенные, в частности из Киевского княжества. В первую очередь, конечно, это роль инструкторов, а там, как покажут себя, но на голодную смерть их никто оставлять не собирался.

Также были утверждены комплексы стандартного снаряжения. Комплекс типового пехотного снаряжения включал стеганый акетон, кирасу, шлем барбют, наплечники, алебарду и палаш. Именно это снаряжение пойдет на комплектацию пехотного батальона. Так же был принят стандарт снаряжения для городского милиционера из шлема — шапели, акетона и чешуйчатого доспеха, с пластинами 'гора'-образного вида, а так же палаша и композитного лука. Впрочем его в будущем, по мере возможности, планировали заменить на типовые арбалеты под единый, унифицированный с иными войсками боеприпас.

Глава 3 — Кризис веры

В один из январских вечеров 1208 года Эрик, сидя в своем кабинете, в небольшом, уютном кресле, размышлял о том, как ему жить дальше. То есть, строил планы. Дела ранее он вел весьма сумбурно, но его личные аналитические способности и умение, чуть ли не подсознательно продумывать ходы на много шагов вперед, всегда выручали. Да, текущие проблемы были ясны и понятны, но так дальше нельзя. Это затыкание дыр, по мере их возникновения, приведет к тому, что на каком-то этапе ресурсов просто не хватит. И грянет катастрофа. Нужно не жить, пытаясь остаться на плаву, а двигаться в какую-то сторону.

Помимо прочего в этой беготне он пустился во все тяжкие личного участия в проектах, а потому стал упускать ситуацию в целом. Руководитель не должен лезть с гаечным ключом под машину не из ханжества, а из-за того, что он должен видеть ситуацию в целом, а не спускаться к узкоспециализированному аспекту конкретного махания инструментами. Да, это иногда нужно, особенно когда не хватает людей. Но, при первой возможности от этого нужно уходить.

В 1196 году он формально был подростком, который желал вырваться из лап любимого дяди, выжить и занять сытную нишу в этом мире, так как прозябать рядовым совсем не хотелось. Следовательно, была поставлена ясная, конкретная цель, выделены задачи и осознан план действий. Прошли годы. Те задачи решены и давно не актуальны. Ему уже 28 лет, и его знают как одного из самых влиятельных сюзеренов Европы — герцога Боспорского. Ну, или князя, в нашем случае это не критично, так как говорит лишь о культурной традиции. И что же мы теперь имеем? Достигнув своей цели, он поплыл по течению, как фекалия, то есть как большинство правителей этого мира. Но мир стремительно менялся, и технологические новинки, что появлялись на берегах Тавриды, довольно активно расползались по миру и приживались. Даже с учетом того, что он старался сохранить технологии в секрете, а сама Европа отличалась весьма солидным уровнем скептицизма в отношении всего нового. Сейчас он на коне, а что будет завтра?

Крупные феодалы европейских пределов обратили пристально внимание на тогда еще барона, после того как он совершил буквально чудо при Эдессе. Удачная военная кампания 1202 года с тремя блестящими битвами очень явственно продемонстрировала, что это не слепая удача и все не так просто. Потом были еще битвы и осады, которые он методично выигрывал, включая очень большую и довольно сложную операцию в Тавриде, которая растянулась на несколько лет. Пройдет какое-то время, и они сделают правильные выводы, что неизбежно приведет к сокращению их отставания в экономических возможностях и технологиях. То есть Боспор станет заурядным государством и получит массу проблем, в том числе военных. Отсюда вывод — чтобы вкусно кушать и крепко спать и дальше, нужно удерживать позицию лидера в области науки, экономики и военного дела. То есть выжить и урвать вкусный кусок теперь должен уже не только он сам, но и все государство, которое им было создано для собственного обеспечения. В общем, бесконечная гонка какая-то получается в духе быстрее, выше, дальше, но иных вариантов не остается. Итак, цель ясна — сохранить и укрепить региональное лидерство его государства. Теперь задачи. Так как военное превосходство упирается в экономику и науку (точнее, конкретные прикладные технологии), то на них нужно сделать основной упор. А теперь поподробнее о том, что и как Эрик решил делать.