Закончив тяжелую работу, капитан Т.Т. Трезоров помчался на первый этаж, но вскоре вернулся и в только что запрещенное для его посещения помещение ввалился со всем своим личным багажом. Я мог многое вытерпеть с его стороны, старый друг как никак, но когда он попытался свалить свое оружие и минные фугасы в ванной комнате, превращая "ненужное", по словам капитана, помещение в арсенал, то восстал духом и резко воспротивился этому беспрецедентному вторжению на чужую территорию. Наглое поведение своего четвероного друга, достало меня до колик в животе, и я совсем уж собрался лишить капитана права проживания во втором помещении. Но когда увидел его усатую морду с виноватым выражением глаз, то растаял и разрешил ему проживать там, но самым решительным образом отстоял использование ванной только гигиенических целях, а не в качестве оружейной комнаты.

Завтрак я благополучно проспал, а затем занимался освоением личных апартаментов, одновременно сходясь в схватках с капитаном Т.Т. Трезоровым, вот и не заметил, как подошло время обеда. К этому моменту червячок в моем животе превратился в громадную анаконду и требовал, чтобы ее заморили, поэтому меня начал ужасно волновать вопрос о том, где и как мы будем обедать? Объявились Генерал, которого после вчерашнего беспробудного апробирования "Абсолюта" трудно было признать в лицо, и Белояр, по бегающим глазам которого было понятно, что парень готов зажарить слона и съесть его целиком и прямо на наших глазах. Ведь это был наш третий день в Африке, но пока что обходились сухими пайками. Но, как говорится, голод это вам не родная тетя и, как настает время набить желудок, то, желательно, сделать это быстрей и, желательно, съедобной пищей. Мы с Белояром попробовали банану, но убедились, что родного мяса ими не заменишь и к тому же, кому нужны эти бананы, если они растут на каждой пальме? Хочется чего-нибудь деликатесного, вкусненького. В этот момент капитан Т.Т. Трезоров слезает с дивана, на котором отдыхал вместе со много и, испуганно, оглядываясь на меня, спускается вниз к Генералу.

Обычно столовую на всех военных базах и в гарнизонах мира можно обнаружить по запаху. Потяни только носом воздух и иди по направлению, откуда тянет запахом кислых щей или украинским борщом, то ты всегда придешь в искомое место. Мы все трое долго и все одновременно втягивали носами воздух, ощущался какой-то запах, но это не был запах щей или борща. Возникшая ситуация дезориентировала нас по всем параметрам, и мы не знали, что делать и куда голодным людям направляться. Как это всегда и было, разрешить тупиковую ситуацию нам помог капитан Т.Т. Трезоров, он что-то негромко гавкнул и, словно из-под земли, перед ним появился чернокожий мальчишка, весь такой черненький, но без рожек на голове и с жемчужно-белыми сверкающими зубами. По всей очевидности, этот парнишка был членом специальной команды нашего капитана или специальным агентом. Без лишних слов, он раскрыл дверь, вывел всех на улицу и пригласил следовать за ним. Переход продолжался от силы минуты четыре и вскоре мы оказались на первом этаже в большом светлом зале с громадной электрической люстрой на высоком потолке. Люстра, несмотря на середину дня, переливалась ярким светом, освещая большое помещение с колоннами и столиками. В зале ничем не пахло, было свежо и прохладно, но не холодно, кондиционеры превосходно справлялись с охлаждением помещения, но не вымораживали его, окон в этом помещении не было.

Посередине зала ромбом были красиво установлены четыре обеденных столика, сервированных по последней европейской моде, к каждому из них бы приставлен один только стул и одну сторону стола украшали много больших и малых тарелок, бокалов и бесчисленное множество ножей и вилок. То, что это столовая мы разобрались сразу, но никак не могли понять, почему только четыре столика, а где будут столоваться остальной персонал базы, ведь не будем же мы обедать в одиночестве и каждый за отдельным столом, что нам вообще делать с этими тарелками, бокалами, вилками и ножами. Мы ведь привыкли обедать в тесноте, но не в обиде, пользуясь одним ножом или одной только вилкой, одной, ну в крайнем случае, двумя тарелками. Генерал завертел головой в поисках менеджера столовой, чтобы разъяснить ему наше положение и непонимание ситуации. Но, кроме чернокожего мальчугана без рожек на голове, поблизости никого не было. Тогда наш командир на безукоризненном ненашем языке, когда он только успел изучить этот язык, ведь я только чуть-чуть поправил его мозги, начал объяснять этому мальчугану положение вещей.

Тот моментально ухватил сущность генеральских разъяснений и быстренько смылся от нас через дверь, которую мы раньше не видели. Куда-то исчезла и та дверь, через которую мы только что зашли в столовую без запахов. Генерал гордо поглядывал на нас и, массажируя дурную мохнатую башку капитана Т.Т. Трезорова, замер в ожидании обеда. Ожидать нам пришлось не очень долго. Раздалась приятная музыкальная мелодия, очень напоминавшая мотив песни "Подмосковные вечера", распахнулись створчатые двери, и в зал вступила колонна людей. После этого в памяти сохранились одни только обрывки воспоминаний этого обеда, который не по нашей вине превратился в целую церемонию.

Колонна состояла из чернокожих людей в ослепительно белых халатах и поварских колпаках. Нас с применением силы рассадили по отдельным столикам и начали кормить. За спинками наших стульев стояли здоровые чернокожие парни, которые внимательно следили за сменой блюд и руководили нашими руками, они брали нужные ножи и вилки и вкладывали в наши руки под каждое блюдо. Однажды Генерал проявил самостоятельность и взял в руки нож, но, по всей очевидности, ошибся, за что был наказан болезненным подзатыльником. Генерал мило покраснел, начал озираться, затем долго приносил извинение слуге, который одарил его подзатыльником.

Церемония обеда продолжалась часа полтора-два, не менее, одно блюдо сменяло другое, но только вы не подумайте, что мы наелись за это потраченное на обед время. Как бы не так, вместо нормальной еды, мы получили торжественный церемониал. Блюд-то было много, но все они были настолько маленькими, что ими было невозможно насытить желудок, разве что, колибри этого было бы достаточно, а не таким мужикам, как мы. Когда мы поднимались из-за столиков, наши желудки по-прежнему были пустыми, как и два часа назад. Но мы были офицерами и джентльменами одновременно, поэтому вежливо поблагодарили поварскую бригаду за отличную работу и подарили им маленькую баночку красной икры. Капитан Т.Т. Трезоров как был так и остался вором и продуктокрадом, пока мы раскланивались с поварами, он слетал на кухню и свистнул там поросенка, причем попытался тут же скрыться в неизвестном направлении. Но я хорошо знал характер и воровские повадки своего лучшего мохнатого друга, вовремя заметил его исчезновение и, когда Генерал благодарил поваров, перекрыл пути отхода нашему охотнику капитану.

Мая предусмотрительность тут же оправдала себя и, когда Трезор Трезорович показался в проходе с краденым поросенком в зубах, то я ловким маневром перегородил ему дорогу и попытался перехватить поросенка. Борьба была недолгой, через секунду поросенок был в моих руках, но лучший четвероногий друг все-таки надул меня, на чужой кухне он позаимствовал не только поросенка, но и жирную индюшку, которую до поры до времени скрывал в укромном уголке. Пока я наслаждался запахом хорошо прожаренной поросятины, капитан Т.Т. Трезоров проскочил между ног и скрылся в африканских джунглях.

А я честно поделился поросятиной с собратьями по оружию. Видели бы вы, как Генерал пожирал эту поросятину! Посматривая на товарищей, я в этот момент думал еще о том, как наладить питание и питаться в нормальных условиях и нормальной пищей.

???

Местные власти решили выделить нам по чернокожему ординарцу-слуге, которые должны были заботиться, беречь и ухаживать за нами. Такое решение поставило нас в очень неловкое положение, всю жизнь нас учили, что гражданину нашей страны, а тем более офицеру не пристало подобным способом эксплуатировать трудовое население бедной и несчастной африканской страны. Мы не имели слуг и, в принципе, не знали, как ими пользоваться и что с ними можно делать. Генерал не обратил внимания на это предложение по причине своей занятости. Вместе с белокожим генералом он на политической карте Африки разыгрывал танковые сражения, планировал авиационные налеты, захватывал территории отдельных стран и высаживал крупные десанты на побережье. По обоюдной договоренности генералов, вражеские войска они обозначали рюмками черносмородиновой, а свои войска — рюмками ванильной водки "Абсолют". К концу дня побеждала дружба и дружеское взаимопонимание сторон, но оба они уже были не в состоянии изъясняться языком.

Ординарец-слуга Генерала пришел и сразу же принялся за обслуживание нашего командира, он прекрасно понимал его, на каком бы языке тот не объяснялся с ним. Даже тогда, когда тот вообще не способен был говорить на каком-либо языке по причине глубокого танкового прорыва войск белокожего генерала и захвата ими территории четырех стран. Мы же с Белояром к предложению о выделении ординарцев отнеслись очень серьезно, долго обсуждали вопрос и все возможные варианты его решения, но, к сожалению, так не отыскали правильного варианта, а пустили вопрос на самотек. Отказаться было нельзя, предложение делалось от души, а зачем же нам коротким "нет" портить отношения с гражданами другой страны. Сказать "да", значило бы подорвать устои своей жизни и начать эксплуатировать и так угнетенное чернокожее население бедной африканской страны. Поэтому мы не сказали ни "да", ни "нет", сделали вид, что не понимаем ненаш язык, на котором делалось предложение. Таким образом, на четвертый день пребывания в Африке каждый из нас обзавелся личным чернокожим ординарцем-слугой.

Первую половину первого рабочего дня новоявленные ординарцы-слуги не отходили от нас, с плеч сдували видимые только им пылинки, беспрестанно работали опахалами и рысью бежали выполнять любые и даже не высказанные языком пожелания. Причем, достаточно было только посмотреть этим чернокожим ребятам, а все они своим телосложением превосходили горилл или орангутангов, в глаза, как они мчались исполнять наше невысказанное пожелание. Нам это очень нравилось, лежишь себе в шезлонге со стаканом козьего молока и только подумаешь, что сегодня немного жарковато, как появляется чернокожая горилла и, ни слова не говоря, начинает махать опахалом. Или только ты захотел перекусить, как орангутанг тащит тебе банан, даже еще кожуру с него снимает. Мечта, да и только!

Но, к нашему глубокому сожалению, уже после обеда ординарцы-слуги начали портиться, сначала они исчезали в неизвестном направление на пять минут и вскоре довели время своего не появления рядом с тобой до получаса. Хочется прохлады и чтобы на тебя опахалом помахали, видишь, что опахало валяется под ближайшим баобабом, но пока найдешь ординарца, пропотеешь до трусов, а после этого уже ничего не хочется. К концу этого же дня мой стойкий напарник Белояр первым сообразил, в какой переплет мы попали, согласившись взвалить на свои плечи такое неподъемное бремя, как слуга в современном мире, за которым требуется ухаживать, лелеять и холить, а как он будет исполнять свои обязанности, то это уже дело второе. А мы молоды и мы не капиталисты, чтобы окружать себя прислугой. Чуть позже он мне на ухо тихо нашептал, что самостоятельно пришел к этому умозаключению, когда его чернокожий орангутанг, который, подобно самуму в пустыне, умчался выполнять его мысленное пожелания и надолго задержался. Через пятнадцать минут обеспокоенный Белояр пошел разыскивать своего слугу, чтобы выяснить, а какое именно его пожелание тот побежал исполнять, так как в момент прочтения слугой в его глазах очередного пожелания, ему самому очень многого хотелось. Разумеется, Белояру удалось найти своего ординарца-слугу, но в весьма неожиданном месте и причем тот совершенно не занимался исполнением его пожелания. Вместе с другими чернокожими орангутангами, которые, правда, были в ярко-зеленой униформе, его слуга, словно профессиональный армейский дед, сидел на ступеньке крыльца казармы и с высоко поднятой головой поглядывал на окружающих его салаг, одновременно лузгая семечками. Белояра до белого каления возмутило столь неприкрытое манкирование своими служебными обязанностями этим ординарцем-слугой. Он тут же на месте и при множестве свидетелей уволил этого чернокожего деда-орангутанга, чтобы больше головы не ломать, выдумывая различные пожелания. Но манкирование обязанностями было лишь видимой верхушкой айсберга, основным же поводом для увольнения этого ординарца-орангутанга стало то, что он оказался дедом, а по своему опыту службы в армии Белояр прекрасно знал, дедовщина неистребима, а "дед" в любой армии мира, даже в африканской армии, никогда честно работать не будет.

Я был полностью согласен с мнением друга, но одновременно меня очень заинтересовало следующее обстоятельство, где орангутанг-дед Белояра достал семечки подсолнечника. По информации всемирной сети он никогда не рос в этой стране, расположенной на юге Африки, и кто же его научил в свободное от службы время лузгать эти семечки, ведь это чисто наша национальная традиция. В любом случае с этими гориллами-орангутангами нужно было что-то делать, нам они были совершенно не нужны, а заниматься ими, мы не имели свободного времени.

И снова на помощь пришел капитан Т.Т. Трезоров, который без лишних слов забрал добровольцами в свой отряд специального назначения этих чернокожих орангутангов-ординарцев, чтобы обучить их ремеслу диверсантов. Он тут же отправил их на краткосрочные курсы обучения минированию автомобилей, зданий, мосты и другие объекты противника устанавливать на дорогах фугасы, пускать под откос поезда, ну и все, что движется по земле или воде. Таким образом, эти молодые чернокожие гориллы-деды научились полезному ремеслу и со временем стали бойцами невидимого фронта, авторитет и зарплата которых была под небесной. А перед нашим убытием из загранкомандировки я собственными глазами наблюдал, как с нашими бывшими гориллами-ординарцами за руку здоровались свои же чернокожие офицеры, чего в принципе не могло иметь места.

???

Мы уже неделю находились в Африке и наша жизнь на земле потихоньку налаживалась, но мы с нетерпением ожидали прибытия пароходом батальона аэродромного обслуживания, который должен был наладить и служебную сторону этой заграничной службы. Мы не пользовались местными аэродромно-техническими службами, потому что наши дорогие чернокожие друзья и товарищи, окончившие же наши военные и технические училища, техникумы и высшие заведения, ни черта не разбирались и не понимали в современной авиационной технике. Когда после первого боевого вылета один из чернокожих техников, они были большими тузами и высокооплачиваемыми авиаспециалистами в городке, попытался отверткой вскрыть фонарь пилотской кабины истребителя Х76, вместо того, чтобы нажать красную кнопку на обшивке, мы с Белояром запретили местным авиа авторитетам даже близко подходить к нашим машинам. Поэтому мы сами обслуживали свои истребители, с раннего утра и до позднего вечера не отходили от них, словно матери, ухаживали за своими детьми. Даже ИР истребителей Иррек самодовольно заявил нам, что впервые почувствовал ласку и нежность с нашей стороны, а то мы всегда мысленно требовали от него, давай, лети туда, давай, снижайся сюда... .Мы с Белояром только рот раскрыли от подобной наглости ИРа, с момента появления истребителей на базе, мы не отходили от ни на шаг и предпринимали неимоверные усилия, чтобы машины ответили взаимностью, и вот на тебе.