Несколько долгих десятков секунд Светлов сидел, глядя на письменный прибор, пытаясь понять, что именно не даёт ему приняться за рассмотрение скопившихся документов. Внезапное осознание того, что его руки дрожат и неспособны удержать даже спичку, не говоря о ручке, ударило, как молот. Александр с недоумением воззрился на собственные пальцы и увидел, как они содрогаются против его воли, выписывая кончиками невероятные кривые.
— Не может... — начал он вслух, и дыхание перехватило, будто от пинка в диафрагму. Мир померк. Багрово-зелёная пелена встала перед глазами, такое простое и естественное действие, как дыхание, сделалось чем-то неподъёмным и почти невозможным. Усилием воли Светлов заставил своё тело действовать, нажал кнопку на селекторе и неверными движениями набрал несколько цифр. По памяти, потому что зрение отказало окончательно.
— Слушаю вас, Александр Евгениевич, — раздался голос Жрицы. В сознании второго лица Агентства этот звук распался на составляющие его сине-серебряные иглы и начал немилосердно жалить где-то в районе затылка.
— Будьте добры, Жрица, зайдите ко мне, — произнёс Светлов, стараясь, чтобы слова его звучали естественно. В этот момент ему представилась марионетка, пытающаяся удержать на ниточках саму себя. Образ плыл, пересекаясь с иными видениями, а потому был несколько апокалиптичен.
— Я сейчас работаю над...
Светлов оборвал её, краем сознания понимая, что если в кабинете главы Первого отдела есть кто-то посторонний, разговоров будет на сорок лет вперёд:
— Немедленно, Жрица. Вы мне необходимы.
Повисла короткая пауза, после чего женщина по-военному ответила: "Есть", — и отключила связь.
Александр откинулся на спинку кресла, пытаясь собрать остатки сил в кулак. Под плотно сомкнутыми веками события древности смешивались с собственными мыслями и предположениями. Перед картинами, возникшими в результате этого процесса, спасовал бы даже Босх. Но хуже этого изображения был звук. Точнее, голоса.
— Я ухожу, друг мой. Так было предопределено. Я так устал...
— Это моя семья, брахман! Это мои племянники. Мои силы...
— Ты должен разрешить мне сделать это. Я должен убить его. Так же, как должен был убить её...
— Он мой сын, рыцарь. Я не могу и не должен сражаться против него.
— Это уже известно мне... уже известно... Я знаю всё, что вы можете мне сказать!
— Я более не достойна занимать место главы Четвёртого отдела...
— Я более не достоин занимать место главы Второго отдела...
— Мы ошиблись в них...
Какофония из слов прежних друзей и врагов оказалась лишь увертюрой к стуку в дверь, дьявольским набатом прозвучавшему в новообретённой вселенной.
— Войдите, — проскрежетал хозяин кабинета, уже не заботясь о том, насколько жутко прозвучит его голос. Всё, на что его хватало в данный момент, — удерживать под контролем собственные возможности, чтобы не превратить кабинет в филиал ада или чего похуже.
Спустя несколько набитых крошевом стекла мгновений он почувствовал мягкие ладони на висках, а ещё через несколько секунд понял, что к нему возвращается прежнее зрение. Почти прежнее.
— Я этого опасалась, — произнесла Жрица, раскрашенная в чёрно-белые тона. — Но не предвидела, что это будет настолько страшно. И настолько быстро.
Светлов нашёл в себе силы выпрямиться. Цвета постепенно возвращались, но какими-то бледными и неуверенными. Он поморгал, и картина объективной реальности восстановилась. Звук машин за окном и пение птиц перестали напоминать вопли мучимых грешников, а свет солнца утратил багрово-салатовые оттенки.
— Что именно? — он откашлялся, поняв, что сорвал себе голос.
"Я кричал?.."
— Последствия проклятия Артемиды, — серьёзно ответила Жрица, не выпуская его голову из плена своих ладоней.
— Ты говорила, что следующий приступ будет через полгода.
— Да. Приступ физической деструкции. С ней справится моя сыворотка. То, что происходит в вашей душе, — зависит только от вас.
Александр Евгениевич слабо усмехнулся. Тепло от пальцев Жрицы возвращало ясность мысли, а вместе с этим и определённый скептицизм.
— Оставим в стороне размышления о наличии у меня души. Что это было, Pretresse8?
— То, что Артемида пыталась сделать с Олегом, — медленно ответила женщина, отпуская его голову. — Он не просто должен был стать деревом. Каждую секунду, каждое мгновение своего существования он должен был переживать самые страшные эпизоды своей жизни. И вы сейчас прочувствовали это на себе.
— Как... — голос опять сорвался, Светлов мотнул головой и упрямо продолжил, — как с этим бороться?
Жрица молча отошла от него, открыла маленькую, неприметную дверь. Через несколько секунд из-за неё послышался шум текущей воды. Спустя минуту глава Первого отдела вновь появилась в кабинете, вытирая руки белым льняным полотенцем.
— Я не буду спрашивать, что вы видели и слышали, — медленно начала она. — Александр молчал, следя за ходом её размышлений. Он знал, что в диагностике проблем Жрице нет равных: не зря она до сих пор была главой отдела аналитики, невзирая на все трудности, связанные с этим. — Приступы не прекратятся, — ровным тоном продолжила женщина, не глядя на своего бывшего наставника. — Они наверняка будут реже, чем физиологические, но при этом намного сильнее. Вы и сами уже это почувствовали. Вам нужно то или тот, кто сможет контролировать ваш эмоциональный баланс.
Светлов привычным движением потянул из кармана мягкую замшу для протирания очков, но ощутил лишь лёгкое прикосновение чего-то невесомого. Не веря своим глазам, он посмотрел на пальцы: их кончики были перепачканы в саже. Любимая тряпочка сгорела дотла прямо в нагрудном кармане, не затронув даже подкладки. Где-то за окном резко прозвучал клаксон, и специалист по связям с общественностью едва не вздрогнул.
— Я не знаю Мастера Артефактов среди живущих, кто смог бы сделать вещь, способную на это, — после краткого молчания сказала Жрица. — Но я точно знаю существо, точнее, двоих, кто может быть способен принять на себя ваши эмоции. Вашу память. Но вы будете стоять перед выбором: раскрыть им всё или...
— Или? — интонации Светлова вновь стали прежними. Он всегда восстанавливался очень быстро.
— Или справляться самому, — улыбка на бледных губах главы Первого отдела была вымученной. — Я смогла справиться сейчас, только благодаря старым наработкам. Да будет благословлён Архив и моё желание учиться всему и всегда. Но поверьте, наставник, я вряд ли смогу пройти через подобное ещё раз.
— Вы говорили, что знаете, кто может мне помочь. — Интонация вышла полувопросительной. Точнее, полупросительной.
— Воин, — Жрица помедлила. — И Вит. При этом должна сказать, что...
— Вит предпочтительнее, — оборвал её Александр. — Потому что работает со структурой снов, а сны есть отражённая память и подсознание, что в моём случае гораздо важнее эмоций, не так ли?
— Именно так. Я бы рекомендо...
— Благодарю вас, Жрица, — спокойно произнёс Светлов. — Как за помощь, так и за совет. Я воспользуюсь вашими умозаключениями, как только в этом будет нужда.
— Хорошо... наставник... — выдавила женщина и покинула кабинет, невзирая на жест собеседника, означавший, что он не закончил свою мысль.
Оставшись в одиночестве, Александр Евгениевич прислушался. Галлюциногенных голосов более не наблюдалось, вокруг царила обычная жизнь Агентства. Откуда-то этажом ниже донёсся командный рык Палача, в потолочном перекрытии мягко протопотал домовой. Светлов скрежетнул зубами, сорвал и швырнул на стол многострадальные очки и с силой потёр переносицу.
— Воин в депрессии, — пробормотал он. — Тень не поможет, Палач вообще на это не способен, а Вит... Вит слишком далеко, чтобы я до него дотянулся. И я обидел ученицу. Что я делаю не так? Что?..
Глава пятая,
в которой мудрость Востока встречается с наглостью Запада, раскрываются боевые возможности перспективного аналитика, а посиделки за вазочкой с мороженым превращаются в философский разговор
Токио. От полутора до одного года до драки в баре "Великое Древо". Игорный дом "Мияги".
Нам искренне пытался сосредоточиться на обстановке.
"Просчитать пути отхода, продумать движения в случае внезапной атаки, мысленно проложить путь на материк..."
Сконцентрироваться получалось только на том, чтобы заставить пальцы перестать дрожать. Разум и чувства в унисон твердили: всё остальное бесполезно. Даже дети и внуки старика Инари, да и он сам, не смогли бы помочь против того количества охраны, что стекалось к неприметному игорному дому на окраине Токио.
Сам того не понимая, квартерон дал начало буре неведомых ему масштабов. Сейчас эта буря поднимала настоящее цунами, и на гребне этой чудовищной волны он должен был подняться к одному ему известной цели.
"Знал бы, чего это потребует, — сбежал бы к жене. Хотя нет. Не смог бы. В конце концов, Вит рискует гораздо сильнее".
Нам чуть поёрзал, устраиваясь поудобнее. От сидения на пятках в непривычной позе начинали затекать ноги. Но о том, чтоб сесть иначе, не могло быть и речи: приглашённые могли войти в любой момент, а встретить их надлежало со всем возможным и невозможным почтением.
— Поклон вперёд из положения сидя, — наставлял его накануне старик Инари. — Руки сложить перед собой так, чтоб локтями коснуться пола. И не выпрямляться, пока не заговорят. Ты в любом случае всё сделаешь неправильно, но хотя бы будешь стараться — это оценят. Ты — гайдзин, чужак для них. Они скорее поверят последнему предателю и мерзавцу из своих бандитов, чем тебе. Но, во-первых, у тебя есть информация, от которой они не смогут отмахнуться, и ты только передаёшь её. А во-вторых...
Про "во-вторых" Нам старался даже особо не думать. Это был отчаянный ход, продиктованный безнадёжностью всей затеи. Очень сомнительный и чрезвычайно рискованный. И квартерон очень не хотел, чтобы ему пришлось его совершить.
Дверь открылась без стука. Те, кто явился в игорный дом "Мияги", не привыкли стучать, заходя в комнату к чужеземцу. Стремительно склоняясь в подобающем поклоне, Нам успел мазнуть взглядом по лицам входящих. Он уже сотни раз видел их на фотографиях, выучил каждую чёрточку этих лиц из опасения с непривычки перепутать так похожих для него уроженцев Островов, пусть даже в их внешности не было ничего общего. Теперь он впервые увидел их "вживую". Наму было чем гордиться. Мало кто мог встретить этих людей на своем жизненном пути. И практически никто не удостаивался чести лицезреть их всех в одном помещении одновременно.
Про себя квартерон называл их "Первый", "Второй" и "Третий", стараясь даже в мыслях лишний раз не трепать имена, наводящие ужас на законопослушных жителей Японии. Главы Ямагути-гуми, Сумиёси-кай и Инагава-кай — самых крупных семей якудза.
Начало встречи прошло во вполне ожидаемой тишине. "Крёстные отцы" Востока устраивались, будто не обращая внимания на согнутого в три погибели гайдзина. Наконец, глубокий мужской голос сухо произнёс по-английски, без малейшего следа акцента:
— Мы слушаем тебя. Говори.
Нам осторожно выпрямился, не смея поднять взгляда выше уровня подбородка сидевшего перед ним. Это был высокий для японца, нестарый ещё мужчина лет сорока пяти, с хищным, волевым лицом.
"Первый".
Слева, в несколько расслабленной позе, расположился старик, годившийся Первому в отцы. Седые волосы его были коротко острижены, взгляд бледно-голубых, редких для уроженцев Островов глаз был заметен даже боковым зрением и, казалось, жёг кожу.
"Второй".
Справа, с идеально прямой спиной, восседал полноватый мужичок с добродушной, располагающей физиономией божка Хоттэя. Из его личного дела Нам знал цену этого мнимого добродушия.
"Третий".
Квартерон чуть вздохнул и ещё раз обозначил поклон перед началом беседы.
— Я благодарю многоуважаемых глав семей за то, что уделили ничтожному толику своего времени, — начал он.
Если собравшиеся и были удивлены тем, что гайдзин заговорил на их родном языке со столичным выговором, то на их лицах это никак не отразилось.
— Наше время дорого, — почти не разжимая губ, бросил Второй. — И мы не желаем тратить его на пустые слова. Говори о деле.
Нам мысленно усмехнулся, удивив самого себя. Нервная дрожь ушла, остался азарт и ощущение безошибочности действий.
"О деле, так о деле. Поиграем в стариков-разбойников".
— Восемь младших семей договорились с Триадами о начале большой войны против вас, — ровным тоном произнёс квартерон, уже не ожидая никакой внешней реакции на свои слова. — Мне известны имена тех, кто договаривался, кто передавал деньги, кто пересылал электронные письма. Я знаю даже имена курьеров. Второй месяц, не понимая этого, на меня работает множество ваших людей. И не только ваших. Вы можете не верить мне, но вот список имён и отрывки их разговоров. И имена, и темы бесед вам знакомы.
Он извлёк из рукава и выложил перед троицей несколько листков. Это был первый из самых острых моментов.
"Если сейчас главы семей пошлют меня подальше..."
Справа заворочался Третий, расслабляя спину и переходя в полу-лежачее положение, едва ли не опираясь теперь на локоть.
— А я говорил вам, — баском сказал он. — Давно говорил. Застоялась кровь, да. Пора погонять её по жилам. Мне интересно, гайдзин. Продолжай.
— Я могу проникнуть в любую компьютерную сеть, — честно сказал Нам. — Могу отследить движение средств, повернуть их вспять. Или перевести туда, куда нужно. Я сделаю так, что их силы ударят туда, где вас не будет, или туда, где их будет ждать неожиданная атака. И в дерзости своей полагаю, что мои таланты пригодятся вам троим.
— Остальную информацию, — требовательно произнёс Второй, протягивая руку ладонью вверх. Нам без лишних слов подал требуемое. Некоторое время главы семей просматривали то, что свалилось на них практически с ясного неба. Нам знал, что помимо прочего в бумагах содержатся части их собственных переписок. Разумеется, не целиком и так, чтобы невозможно было узнать, о чём ведётся речь. Но достаточно, чтоб понимать: странный чужеземец действительно говорит правду. Несколько затянувшуюся паузу вновь прервал Второй.
— Ты сказал, что наши люди работают на тебя. Поясни.
— Я сказал, что они не знают об этом, — Нам вновь поклонился. — Я ничего не краду, в отличие от западных хакеров, благородный господин. Я лишь беру то, что лежит у меня на пути, отряхиваю и кладу в свою дорожную котомку. Ваши специалисты хорошо выполняют свою работу. Не стоит винить их: любой, кто разбирается в технике, скажет, что я ничего не взламывал и не похищал. Я просто умею смотреть глубже, чем прочие, благородный господин.
Второй извлек из рукава мобильный и положил перед собой.
— Смотри.
Это был второй острый момент. Инари и Нам не могли не понимать, что столь дивные способности придется подтверждать на месте. Информация, которую по крупинкам собирали дети и внуки Инари, должна была заинтересовать якудза. Но полезным должен был оказаться именно Нам, а не сотня кицунэ у него в подчинении. И у Нама было, что предъявить.
