Неудачная покупка

— Но ты могла потренироваться на мне. — Удивленно, и даже как-то уязвлено сообщил мне мой муж. Я была поражена:

— Неужели ты меня считаешь таким чудовищем, которое способно причинить боль собственному мужу?!

Мы непонимающе уставились друг на друга. Через пару тхаров мой ненормальный супруг начал смеяться. Громко и искренне. И глаза его в этот момент были как теплое золото, спрятанное под инеем ресниц. Очень красиво. Завораживающе. И Сакр свидетель, я сделаю все, чтобы чаще видеть его улыбку!

— Я выбрал самую необычную женщину во всей вселенной!

И все еще посмеиваясь он обратился уже к обомлевшим от такого зрелища женщинам:

— А вы, собрались и нашли себе место одну каюту на четверых. Надеюсь, где находятся покои императорской четы вам не надо говорить, сами поймете? А теперь брысь отсюда. Мы желаем остаться одни.

После того, как нас оставили одних, взгляд моего мужа приобрел оттенок расплавленного золота:

— Я хочу поощрение за хорошее поведение.

После такого наглого заявления я снова плюхнулась на кресло. Чем он нагло воспользовался, расположившись передо мной на коленях и уравнивая наш рост. Мои губы чесались от желания поцеловать его и невозможности этого сделать, из-за восстанавливающего геля на них.

— Ты понимаешь, что я не могу тебя поцеловать? — Спокойно спросила я, внутренне уже представляя, как раздеваю его и прикасаюсь к его ключице губами.

— Ты слишком громко и соблазнительно думаешь. — Вздохнул он мне в ухо, по которому в данный момент проводил губами. — Я прошу лишь об одном.

— И о чем же ты просишь? — Медленно откидывая голову назад, спросила я.

— Позволь сегодня целовать тебя. — Медленно прокладывая дорожку из поцелуев от уха к ключице, низко проговорил он.

Странно. Раньше меня раздражал его низкий голос. Сейчас я чувствую лишь легкое волнение. И оно связано совсем не с раздражением. Наоборот. Именно так проявляется желание женщины. Как я это поняла? Легкая томность во всем теле. Желание прикосновений. Если этого мало, чтобы назвать желанием, то сюда можно добавить легкую влажность, между моих ног.

— Пожалуйста, моя жестокая. Я уже стою перед тобой на коленях. Мне уже некуда ниже падать.

Его шепот обжигал. Вынуждал дать согласие. И я его дала. Мне даже не нужно было говорить об этом вслух. Да я и не смогла бы — у меня перехватило дыхание, когда его губы сомкнулись на вершине моей груди.

Когда я застонала, я почувствовала, как слегка вздрогнуло тело Эммы. Это заставило меня улыбнуться от возникшего удовольствия власти, которую я имею над телом моего мужа.

— Ты права. — Отрываясь от моей груди проговорил он. — С того момента, когда впервые почувствовал твой запах.

Медленно снимая с меня обувь, он продолжал:

— Я пропал, в тот момент, когда ты, зная о моих телепатических способностях не испугалась. Не начала думать, что же такого тайного я про тебя узнаю. — Он принялся стягивать с меня штаны, продолжая медленно рассказывать, одновременно гипнотизируя меня своими золотыми глазами. — Ты восприняла меня таким, какой я есть настолько легко и естественно, словно была

создана для меня. Моя совершенная женщина. Покончив со штанами, он замолчал, найдя другое применение своему рту. Он медленно и эротично начал целовать и покусывать мои большие пальчики на нога. Постепенно, поцелуй за поцелуем, периодически сменяемым небольшими укусами, покрывая всю мою ногу и начиная двигаться вверх по внутренней стороне ноги.

Не могу сказать, что я была в восторге. Пожалуй, первое, о чем я подумала, была чистота моих ног. Однако, наблюдая за его выражением лица, за полуопущенными веками, из-под которых струился свет расплавленного счастья, за тем как он медленно спускает свои штаны и проводит по своему телу тягучим движением. Ощущая, как становится горячей его прохладная кожа, как его дыхание становится прерывистым и равномерным, я медленно но верно переставала думать о физической стороне окружающего мира. Постепенно, движения его языка и рук, заставили меня окончательно расслабиться и опустить веки.

Его поцелуи раз за разом становились все более требовательными и подбирались к самому интересному месту. В тот момент, когда он накрыл губами мой клитор и начал слегка его ласкать, при этом играясь рукой со своим членом, я не выдержала и схватив его за волосы заставила усилить нажим.

Таким образом, под ритмичные движения его языка я наблюдала из-под полуоткрытых век. Наблюдала, как на его лбу постепенно выступают мелкие капельки пота, и слегка розовеет его кожа. В тот момент, когда я подстраиваясь под его движения начала покачивать бедрами ему навстречу, он начал постанывать в такт нашим общим движениям. Я видела, какими напряженными стали его движения внизу. Я почти физически ощущала его сдерживаемое желание получить разрядку сейчас. Но я медлила, вглядываясь в его напряженную фигуру, лаская руками его шелковистые серебряные волосы, чувствуя, как растет напряжение в глубине моего собственного тела.

В какой-то момент, напряжение во мне стало настолько сильным, что желание освободиться стало настолько сильным, что я не сдержалась и со стоном впилась ногтями в широкие плечи моему мужа, заставляя его углубить слияние наших тел.

Повинуясь моему требованию, он убыстрил движения языка и задрожав, сдерживая собственный рык. Примерно через тхар, после сотрясшей его большое тело дрожи, я почувствовала собственное освобождение.

Испытав вспышку наслаждения я не спешила отпускать от себя своего мужа. Мне нравилось ощущение тяжести его головы, между моих ног, нравилось шелковистое прикосновение волос к моему телу. Нравилось ощущать его горячее дыхание на своей, ставшей слишком чувствительной, коже. Нравилось ощущать биение его большое сердца...

Проще говоря, я просто наслаждалась этим моментом. Прекрасно понимая, что возможно это первый и последний раз, когда мы могли быть так близки в управляющей части корабля.

Проснувшись утром я вздохнула с явным удовольствием. Вокруг меня было достаточно округлое пространство. Не сфера, конечно, но и не коробка с острыми углами, пугающая своей прямолинейностью. А еще в кои-то веки прошедший вечер вспомнился не головной болью или желанием о нем забыть, а улыбкой.

— Я безумно рад, моя сладкая, что тебе понравилось. — Прошептали мне на ухо. Улыбка неосознанно стала шире. А потом я вспомнила в какой кьессовой заднице мы находимся. И возникло желание побыстрее с этим разобраться. Потому что если дальше пойдет в том же темпе, то я оплодотворюсь быстрее, чем построю безопасное гнездышко, для моего мужа и нашего потомства.

Поэтому, как и полагается приличной акке я подняла свою разнеженную тушку и пошла будить будущих воительниц. Если доживут, конечно, до этого будущего. Мой муж, с любопытством поглядывая на меня шел следом.

Что характерно, они таки нашли себе каюту временного содержания. Одна проблема. Меня несколько забыли оповестить, где именно расположена эта каюта.

— Я могу помочь, моя несравненная. — Совершенно спокойно предложил Эмма.

Вообще, я могла вычислить их место расположения через некоторые датчики, анализаторы которых находятся в основном отсеке. Но туда надо еще дойти, достать эти кьессовы датчики. А тут у меня свой собственный быстрый способ добычи информации. Немного помучившись с осознанием того, что я принимаю помощь у мужчины и как бы на это отреагировала моя мама. Но, с другой стороны, мы находимся в условиях, где без его помощи обходиться просто неконструктивно. Поэтому мой выбор был изначально очевиден:

— Говори, где эти смертницы?

— Пошли, кровавая моя. — Улыбаясь от уха до уха сообщил он.

Он вообще с утра очень улыбчивый. И кстати да, вопрос о том, как я добралась до нашей каюты и как самостоятельно помылась, возник неожиданно. Потерять сознание я не могла. А уснуть? Вот вполне. И значит пока я сладко спала, этот бракованный муж меня донес до кровати и помыл? Что-то мне уже не хочется улыбаться.

Ладно, к Сакровой акке все. Пока у меня есть информация, которая требует более детального анализа. Например, кому все же выгодно устраивать нападения именно на Императорскую семью? Нет. Тот факт, что окружающие планеты точат на нас зубки — это понятно. Другое дело, что при такой армии, как у Нар, проще всего нас было бы захватить. Разве нет?

— Нет, несравненная моя. У нас подписан договор о ненападении и поддержке. В случае прямого нападения на нашу планету, нападающему бы пришлось защищаться не только от нашей армии. А вот если планета вдруг, — он жестоко усмехнулся, показывая свои зубы, — окажется без вершки правления. То тут надо будет помочь планет, так сказать поддерживать порядок. А заодно можно и получить немаленький кусок от ее богатств.

С одной стороны, все верно. И крайне логично. Но ведь покушений было намного больше чем одно. А выпытать, кто заказчик не удавалось?

— Мы находили уже либо трупы, либо пленные успевали убить себя до проведения допроса. — Тихо ответил мне мой муж. — Кстати мы уже пришли.

По поводу того, что такое вообще крайне странно, я промолчала, потому что в данный момент наблюдала картину, которая заставила меня понять о том, какой фронт работ меня ожидает. Наши осужденные валялись вповалку с... кувшинами. Характерный запах, исходящий от них говорил о том, что ночь они провели весьма продуктивно. Кажется я пришла в состояние ярости. То самое, при котором не отдаешь отчет своим действия и задействуешь резервы организма. Отходняк от него тот еще. И видит Сакр, как я не люблю это состояние. Оно совершенно непредсказуемо и мало поддавалось контролю разума.

В моем случае, учитывая тот факт, что я крайне мелкая акка, меня даже особо этому никто и не учил. Просто потому, что рядом со мной всегда предполагалось наличие человека, который смог бы меня остановить. Просто потому что больше. И опытнее. А на мужа и собственных детей такой реакции никогда не было замечено. Однако я уже пережила пару таких приступов ранее. Поэтому опознала его вполне быстро, и зная, что у меня максимум пара тхаров перед отключением сознания, я дала команду своему мужу:

— ВЫПОЛНЯТЬ ВСЕ МОИ КОМАНДЫ!

Поэтому уже приходя в себя, но еще не в состоянии даже открыть глаза, единственный вопрос, который я могла задать, это:

— Эмма, ты цел?

Крайне задумчивый голос, принадлежащий, бесспорно моему супругу ответил:

— Я вполне себе цел. Физически. Что же касается моего самоуважения, то его придется реанимировать, непредсказуемая моя.

Ох! Слава Сакровой акке, все же на него моя ярость не распространилась. Значит я все же воспринимаю его как законного мужа. Это хорошо. Плохо то, что в данный момент я настолько слаба, что не в состоянии не то что пошевелить рукой или ногой. Мне моя собственные веки кажутся непомерно тяжелыми. И губы, настолько непослушные, что сложнейшим действием казалось произношение слов. А пить хотелось так, что можно было бы ради кувшина воды поработать самой Саккровой аккой. Так. Стоп. Ведь у меня же есть собственный телепат! Вот пусть он мне воды и принесет. И напиться поможет! Жду.

Жду. Я все еще жду. И как то складывается ощущение, что жду уже крайне долго. А пить все хочется. А я все жду. Но постепенно, с нарастанием жажды приходит понимание того, что никто мое немое желание исполнять не кинулся. И видимо уже и не кинется. Ну что ж. По такому поводу можно приложить усилия и открыв глаза оглядеться и понять, по какой такой интересной причине?

С невероятным усилием, которое заставило напрячься абсолютно все тело, я все же открыла глаза. Зрение восстанавливалось с трудом. Однако после небольшой паники, оттого, что возможно ослепла, я смогла более менее сфокусировать взгляд на каменной стене, о которую сидя на каменном же полу, опирался спиной мой муж.

Его белые волосы и кожа, странно смотрелась на фоне темных и влажных камней. Но настораживало мою систему анализаторов не это. Главный вопрос заключался в том, отчего мой муж находится так далеко от меня?

Собравшись с силами, позвала его:

— Эмма...

Глаза мужа резко открылись и уставились на меня. И я поняла, в чем, собственно вся проблема. Я смотрела на него сверху-вниз. А вот он на меня: снизу-вверх. А при нашей разнице в росте должно быть все наоборот. И надо срочно я этим делом разобраться.

— Что происходит?

— Непредсказуемая моя, сейчас тебе лучше не волноваться.

На самом деле всегда, когда такое говорят, очень хочется вот взять и заволноваться. Это если вы не обученная самоконтролю акка. Я вот, в силу собственной ущербности, армейскую подготовку не проходила. И полный комплект самоконтроля не приобрела. Поэтому сейчас, ощутив легкое приближение панической волны, я, прилагая все имеющиеся у меня силы, задействовала шею, для определения более подробной картины нашего месторасположения.

Увиденное меня удивило. Особенно удивил тот факт, что мое тело болело не столько от выброшенной мною ярости, сколько от того, что я лежала на достаточно неудобной каменной глыбе. Холодной каменной глыбе, которая еще и окружена защитным полем. И вот что самое интересное, по розоватому отсвету могу сказать, что это ограждение работает не в мою пользу. А в пользу того, кто его поставил. И даже если предположить, что я сейчас смогу встать — выйти без разрешения хозяина поля я не смогу. Чисто теоретически не смогу. Про практику пока задумываться не стану. Нужно более подробно осмотреть окружающее и задать кое какие вопросы моему мужу.

— Почему — голос сорвался на последнем слоге, но я заставила себя продолжить фразу — ты меня не слышишь?

Я не хотела вслух говорить о том, что у моего мужа существуют телепатические способности, мало ли кто нас подслушивает.

— Поле, окружающее эту пещеру естественным путем глушит мои врожденные способности. — Он отвечал спокойно, словно мы все еще находились в нашей постели и вели непринуждённую беседу.

— Мне сложно говорить. — казалось, что еще немного и из моего горла потечет кровь, чтобы хоть немного смазать мое горло, в котором словно поселилась горсть вулканического песка. — Расскажи, что произошло.

— Нас нашли. Нашли и захватили. Однако они совершенно не ожидали, что отпор им будет дан не только с моей стороны. Твоя боевая трансформация. — тут он неожиданно искренне рассмеялся. — Боевая трансформация у женщины. О таком даже если услышишь, не поверишь. Я не знаю, что у вас за мир такой, где маленьким хрупким женщинам прокладывают на генном уровне такой жестокий механизм защиты тела как боевая трансформация. И я прошлом я бы даже хотел оторвать им головы за такое издевательство над нежными телами прекрасных дам. Но знаешь, неожиданная моя, только благодаря этой твоей особенности мы все еще живы.

Он замолчал. А я поморщилась. Все ж мужчины — неразумные существа. Я тут пытаюсь понять, что происходит, чтобы из этого выбраться. А он тут рассуждает. Куча никому ненужных сентиментальных отступлений и минимум фактов.

— Дело в том, незабываемая моя, что единственное, о чем я искренне сожалею — это наш с тобой развод. — Я навострила уши и стала внимательно прислушиваться к его словам, из которых выделяла интересующие меня факты. — Это моя ошибка. Нельзя было улетать из дворца. Там, при всей опасности, мы были на виду. Сейчас мы исчезли. И нас вряд ли когда-нибудь найдут. Есть только один выход — согласиться на их условия.