Кирпичи 2.0

— Кстати, Александр Витальевич, — встрепенулся Панченко, — у вас что-то было с ней?

— Конечно, стажер. А ты думал? Что я, как Резвей, буду годами вокруг Лидки виться? Цветы, ресторан, переспали — и все, прости-прощай, мы разошлись, как в море корабли.

— Ну, Вы орел, дядя Саша! — сказал Панченко.

— Да, стажер, я такой! — подтвердил Саня.

И оба заржали.

— Помню, как-то бухали мы... Где-то полгода назад, помните? Тебя, Панченко, тогда еще не было у нас, можешь не тужиться, не вспоминать. Резвей еще тогда был с нами, Левон, ты-то должен помнить. Потом он упился в хлам, ползал вокруг Фрайбергер на коленях и шептал: "Я люблю тебя, Лида!".

Радостный гогот ударил по ушам. Я помнил ту историю смутно, уже почти забыл, поскольку действительно выпил тогда сверх меры.

— А Лидка что? — спросил Панченко.

— Лидка? Лидка сказала ему что-то типа: "Повторишь это, Резвей, когда будешь трезвей". Резвей стал рубаху на груди рвать, копытом бить, что трезвый он, как стеклышко, а потом проблевался, лошара, прямо ей под ноги... Короче, лох — это судьба... Ха-ха!

Я и не заметил, как сзади подошла вернувшаяся с планерки Лидка.

— Резвей, что ты тут делаешь?

— Я? — пробормотал севшим голосом. — Ничего. Отдыхаю.

Я и забыл про выдуманную версию о подбирании выпавших отчетов.

Лидка насмешливо посмотрела на меня и сказала:

— Ну, отдыхай, отдыхай. Пройти дай только.

— Проходи, — прошептал я, собрал выпавшие страницы и, ничего не видя, двинулся по направлению к туалету.

Еле передвигая ноги, шел, шаркая, как старик. Из кабинета донесся строгий голос Лиды.

— Над чем веселитесь так, ребята? — строго спросила она. — Работы нет, что ли? Так я подкину!

— Резвея обсуждали, Лидия Романовна! — сказал Панченко. — Кстати, а где он?

— Сидел минуту назад под дверью, отдыхал, как он мне сам сказал. Судя по всему, грел уши...

К счастью, в туалете было пусто. "Я — чмо и лох, лох и чмо", — думал я. В голове звучала песня: "Лох — это судьба".

Совсем недавно я стоял здесь же, курил, но мысли были радужнее. Тогда мне казалось, что все будет просто. Изменить линию поведения, имидж — и все сразу станет хорошо. Как в сказке. Черта с два!

Из подслушанного разговора коллег о себе я не узнал ничего нового. Кроме одного. О том, что Лидка просила повторить признание в любви, когда я буду трезвым.

Я забыл это. Или не услышал ее слова, потрясенный фактом своего признания в любви. В памяти отложилось лишь признание и то, как меня внезапно стошнило Лидке под ноги. Полгода прошло, память, заботясь о душевном равновесии, потихоньку стерла все неприятное и стыдное, что было в прошлом. Хорошо, что для Бородаенко это не неприятное воспоминание, а веселый эпизод из офисной жизни. Хорошо, что он мне его напомнил...

Е-мое, да о чем я думаю? Сам на грани увольнения, отношения с коллективом безнадежно испорчены, все окружающие считают меня лохом и держат за чмо. Тут не о Лидке надо думать.

Я-то, дурачок, поверил в себя. Да, раньше на мне ездили. Использовали. Но относились хорошо. А сейчас? Сейчас все думают, что у меня помутнение рассудка. Что я оборзел. Съехал с катушек и позволил себе вещи, недопустимые для "лоха обыкновенного".

Первые мои "победы" сменились полным поражением. Нового, изменившегося Резвея, готового и подлянку устроить (если вспомнить, как я заложил Лидку Степанычу, а Костю коллегам), окончательно перестали уважать. Не обошлось, наверное, и без слухов, пущенных Николаичем о том, как я грозил пожаловаться начальству.

Раньше я был хоть и лох, но безотказный. Этакий добрый малый, готовый всем помочь и взвалить на себя чужую ношу.

Теперь я — лох подлый. А значит, опасный.

А значит, мне осталось два варианта. Либо плюнуть на все, сдаться, извиниться перед Лидой, Панченко, Николаичем, Жориком и соседом Васей и стать прежним Резвеем, забыв про Леху и его советы. Либо уволиться и начать все заново на новой работе. С чистого листа.

Становиться прежним мне не хотелось. Значит, оставалось одно: уволиться по собственному желанию, пока не уволили за нарушение трудовой дисциплины по статье, и срочно найти новую работу. На что жить, будучи безработным, я не подумал, считая, что у меня все еще есть какие-то накопления.

Выйдя из туалета, я направился прямиком к Кацюбе.

— Выпиваешь в рабочее время, разлагаешь коллектив, плохо влияешь на атмосферу в офисе... Игорь Николаевич на тебя жаловался, говорил, что ты грозился уволить его. Георгий Иванович рассказал, как ты его грубо обложил матом. Косте Панченко непристойную картинку на компьютер поставил, да еще и заблокировал. Сегодня на планерку опоздал. Я тебя не узнаю, Сергей.

Кацюба перечислял мои грехи, а я думал, что стучал, оказывается, не только Панченко. Стучали все. Это я, воспитанный в духе героев Жюля Верна и Фенимора Купера, считал ниже собственного достоинства сдавать товарищей. А товарищи-то — никакие не товарищи. И скринсейвер менял не я, а Бородаенко.

— В общем, я хочу, чтобы ты хорошо подумал. Штрафных санкций пока применять не будем, но если и дальше все будет продолжаться в таком духе...

— Станислав Евгеньевич, — перебил я его, — я увольняюсь.

Стас как будто окаменел. Обычно, когда он говорит, раскачивается, как Валерий Лобановский, взад-вперед. Сейчас перестал. Я не без удовольствия наблюдал, как в его лысой бугристой голове заворочались мозги, пытаясь осмыслить сказанное мною.

Логику Стаса понять можно. Работал уже не один год хороший сотрудник. Очень хорошо зарабатывал, на условия труда не жаловался. Не без перспектив. Критику в свой адрес воспринимал всегда спокойно. И вдруг заявил об увольнении!

Наконец мозги Стаса успокоились. Он вновь начал раскачиваться и спросил:

— А позволь поинтересоваться, почему?

— Зовут в другое агентство. На ту же должность, но с бСльшим окладом, — не задумываясь, сказал я первое пришедшее в голову.

— Куда конкретно тебя зовут, спрашивать не буду. И уговаривать остаться не буду. Парень ты серьезный, раз решил — значит, решил твердо.

— Я, Станислав Евгеньевич, честно говоря, еще не решил. Есть мысли заняться бизнесом самому. В той же сфере, а что — клиентская база есть, наработки, опыт приличный.

— Рассмешил. Ты серьезно?

— А почему бы и нет? — обиделся я. — Что мне, всю жизнь на дядю работать?

— Ты думаешь, это просто: захотел и занялся бизнесом?

— Если вы о вложениях, то я могу взять кредит. У меня знакомый работал администратором в ресторане, потом открыл собственный — правда, не ресторан, кафе, — но все равно, знаете, какие он сейчас деньги зарабатывает? И живет он теперь не от зарплаты до зарплаты.

— Открыть один ресторан — это не бизнес! — рассердился Кацюба. — Это ремесленничество! Как открыть лавку по ремонту обуви или стоматологический кабинет. Салон красоты, кафе, автомойка, бюро переводов — это все не бизнес! Это люди, которые могут своими руками что-то сделать, вот они и делают! А бизнес — это другое.

— Да что вы на меня кричите? — возмутился я. — Называйте, как хотите, но я могу открыть свое рекламное агентство, и вы мне не помешаете!

— Да зачем мне тебе мешать, Сергей, — успокоился шеф. — Влезешь в долги, влипнешь, обанкротишься и вернешься ко мне. Управление компанией — это тебе не на заднице сидеть, договоры подписывать да секретарш лапать. Это — профессия, которой годами учатся. Это лидерские качества, чтобы ты людей мог повести за собой, чтобы они в сложные для компании моменты не ныли при задержке зарплаты, а работали еще усерднее. Это нюх, интуиция, умение договариваться, идти на компромиссы. Это предпринимательский дух, наконец! Готов ты год сидеть без денег вообще, а небольшие доходы отдавать на зарплату сотрудникам? Вкалывать сутками и без выходных, нести ответственность перед законом, налоговой, партнерами, заказчиками, сотрудниками? Если да, и ничего из этого не боишься, и владеешь всеми нужными навыками, да еще и пойдешь учиться на MBA, параллельно набивая синяки да шишки, то я желаю тебе удачи! Но нет у тебя ни навыков управленческой деятельности, ни предпринимательского духа, ни лидерских качества, ни готовности работать на износ! Я знаю, о чем говорю, не первый год вместе. Ничего у тебя не выйдет!

— Вам хорошо рассуждать, Станислав Евгеньевич, у вас большой дом, квартира, обслуга, тачки навороченные, отдыхаете на лучших курортах. Что-то незаметно, чтобы вы вкалывали сутками...

— Ох, и балда же ты, Сергей! — протянул шеф. — Я, знаешь ли, к этому не за один год пришел. Все было: и проблемы, и неплатежи, и кидалово, и бандиты, и наезды, и попытки отобрать компанию, и увольнялись от меня пачками, и по судам таскали. Ничего — выстоял, вытерпел. Было время на заре, когда мы первый кабельный канал открыли, первые полгода лично по домам ходил, кабеля тянул, жена с ребенком на руках по морозу листовки расклеивала с рекламой, дома жрать нечего было, потому что все вложено и заложено — и наша квартирка, и моих родителей, и родителей жены. А сейчас...

Кацюба задумался и спокойно продолжил:

— Я, знаешь ли, обычный человек, мне не нравятся истории, когда кто-то ездит на древнем "Москвиче", живет в однокомнатной квартире, но при этом на счету у него лежит два миллиарда. Я таких людей боюсь. Жить надо по средствам, и это касается не только небогатых, но и обеспеченных. Чаю хочешь?

Я кивнул. Кацюба набрал номер секретарши и попросил принести чаю.

— Ну что, Сергей, как мы дальше с тобой-то...

Я, сильно пристыженный, сидел с бордовым лицом, когда зашла Рита с подносом: кружки с чаем, конфеты, орехи, печенье.

Когда она вышла, я тихо сказал:

— Извините, Станислав Евгеньевич, не знаю, что на меня нашло. Курить бросил, может, поэтому так неадекватно себя веду.

— Не бери в голову, дело молодое, — улыбнулся Кацюба. — А что курить бросил — молодец! Ты сейчас, может, и не понимаешь всей прелести, а доживешь до моего возраста — сам себе спасибо скажешь! Знаешь, что я скажу? Ты подумай еще до завтра. Хорошо подумай. Золотых гор обещать не буду, но твое повышение в должности в ближайшее время я планировал. Подумай! От добра добра не ищут.

Теперь пришла моя очередь удивиться.

— Хорошо, Станислав Евгеньевич, я подумаю. Всего доброго.

— До свиданья, Сергей. И это... Уверенности в себе побольше!

— Постараюсь, — я встал и вышел в приемную.

Посетителей в приемной не было, Ритка сидела одна.

— Хорошо выглядишь, Рит.

— Спасибо, Сережа, — Рита вскинула на меня синие-синие глаза. — Слушай, а я тебя сегодня и не узнала сперва! Ты такой... такой... другой! Ты тоже хорошо выглядишь! И пахнешь чудесно!

— Спасибо, — смутился я.

Я не импульсивен, но в этой ситуации, после неудачного утра, когда мое самомнение опустилось гораздо ниже пресловутой линии плинтуса, мне очень захотелось проверить себя. А заодно отношение Риты ко мне.

— Рит, что ты сегодня вечером делаешь? — деланно бодрым голосом спросил я.

— Я? — деловито спросила она. — Не знаю пока. А что, есть предложения?

— А давай сходим куда-нибудь? В ресторан, может, или в кино? Куда ты хочешь?

— Мне все равно, честно, давай в кино.

— Ну, до вечера тогда, — я не удержался и расплылся в улыбке.

— До вечера.

И, чему-то улыбаясь, вновь погрузилась в какие-то бумаги. А я вспомнил рассказ Бородаенко, и моя радость быстро улетучилась.

Когда я зашел в отдел, Гараян поглощал бутерброды. Панченко, наверное, опять убивал время у девчонок-дизайнеров, его рабочее место пустовало. Бородаенко сидел в наушниках и, судя по тупому застывшему взгляду и вздрагиваниям, играл в стрелялку. Лидка посмотрела на меня, покачала головой и вновь уткнулась в монитор.

Я, чувствуя, что терять мне уже нечего, поздоровался с каждым, перекинулся парой фраз с Левоном на тему самочувствия, рассказал ему, как встретил Васю. Левон поинтересовался, все ли в порядке, а потом поблагодарил за вечер. "Здорово посидели", — сказал он.

Уволюсь или не уволюсь, а работать надо, пока я еще сотрудник компании. Я подобрал хвосты, выяснил у Лидки обсуждавшиеся на совещании вопросы и задачи. Она, к удивлению, деловито и подробно поставила меня в курс дела по всем вопросам и даже подметила, как я изменился:

— Хороший запах, Резвей. Пако? Мне нравится.

— Спасибо, Лид, — ответил я, ощущая, как за спиной растут крылья.

— Влюбился в кого-то? А то смотри, я ревную! — улыбнулась она.

Пожалуй, это стало лучшей наградой за вчерашние мучения и потраченные накопления. Я даже забыл о сигаретах и с головой ушел в работу.

Остаток дня прошел спокойно. Панченко избегал встречаться со мной взглядом, да и я не горел желанием общаться с ним. В рабочей суете совсем забыл о вечернем свидании с Ритой.

В обед сходили с Михой и Левоном пообедать. Выяснилось, что Левон сел на новую диету: не есть на ночь — и пообещал вести блог на эту тему. С Миленкой он так и не помирился, и было видно, что в этот раз он настроен серьезно и сам никаких первых шагов предпринимать не собирается.

— У тебя точно никого нет, старик? — поинтересовался Миха у него. — А то я тебя не узнаю.

— Ты вон на Сережу лучше посмотри, — заметил Левон. — Вот его я точно не узнаю.

— Да прекратите, парни, — смутился я. — Уже и постричься человеку нельзя?..

— Я на днях одноклассника встретил, Сашу Проценко... Еле узнал, так сильно он изменился! Был обычным троечником, спокойным, даже вальяжным.

— А сейчас? — спросил я.

— Дерганый он какой-то стал! — ответил Миха. — Весь в делах, даже толком не остановился поговорить. Да и вообще, взять всех, с кем я учился и зафрендился в соцсетях: двигаются, бегают, суетятся, строят планы, делают бизнес или карьеру.

— И правда, — согласился Гараян. — Я тоже заметил. Все как будто выбрали одни и те же стандарты жизни, одни и те же идеалы. А еще говорят штампами, слушают штампы, смотрят штампы, живут по штампу.

— А я вроде как новую жизнь начал. Парни, серьезно. Помнишь, Миха, наш с тобой разговор в курилке в пятницу? Надоело мне так жить, как в болоте, решил меняться, потому и шмотки новые, и прическа...

— Сережа, — перебил меня Гараян. — Ты это... Тормозни, успокойся. Подумай сначала, хорошо подумай, основательно, спокойно: кто ты, чего хочешь, к чему идешь. А вот когда четко поймешь, приоритеты расставишь, сильные свои и слабые стороны определишь — вот тогда и живи новой жизнью: ненавидь, люби, плачь, смейся, радуйся и огорчайся. Живи!

Слова Левона упали в благодатную почву. С самой первой встречи с Лехой я чувствовал, что много делаю, трачу много сил. Но как понять, правильно ли я бегу, если не знаю четкого направления? И та ли цель, которую я совсем недавно себе поставил, на самом деле мне нужна?

В офис я возвращался, сильно задумавшись. А ближе к вечеру позвонил Леха.