— И многих он так... расстрелял? — Как бы совершенно безразлично, но внутри испугавшись, спросил сержант Венсан Бертран.
— В начале обучения — почитай всех сержантов. Некоторых по два раза, но ни в кого не попал,— с улыбкой отвечал Щепицин.
— Он такой плохой стрелок? — Не успокоился француз.
— Отчего же, стрелок он как раз то и отменный, потому ни в кого и не попал, а только после таких "расстрелов" соображаешь лучше. Свист пуль не так страшен и смерти не так сильно боишься.
В засаду попалась колонна из семи машин — легковушка, броневик и пять грузовиков, четыре из которых с прицепами груженными большими лодки. Бой был скоротечным. Такого результата никто из французов не ожидал. После подрыва мин, которые русские называли "фугас" начали стрелять. Когда же боши залегли и попытались отстреливаться — ожил секретный пулемет с другой стороны дороги. Потом бросили несколько гранат и ву а ля, бой закончен. Французы и русские, по команде "зачистка" добили раненых, раздели трупы, собрали трофеи, осмотрели транспорт. Легковиком оказался "Stoewer R180", броневики русские называли "Ханомаг", в трех тонных грузовиках "Opel Blitz" находилось снаряжение понтонного подразделения, на прицепах были саперные штурмовые лодки-боты по три на каждом. Бой хоть и был победным да скоротечным, но потери французы понесли. Два убитых — пять раненых. Среди раненых оказался и Ив Давыд. Потери были бы больше, сержант Венсан лично видел как немецкий офицер почти в упор из пистолета стрелял в русского, раза три стрелял, пока патроны не закончились, того же только откинуло, кираса сдержала удар. Русский остался жив и даже выстрелил из револьвера в очень удивленное лицо боша. Сержант Бертран и другие французы хотели оказать смелому русскому помощь, но тот сам встал:
— Сука! Такую разгрузку испортил, твою ж мать! — Ругался он просовывая пальцы рук в пулевые, достаточно кучные отверстия.
Русскую дырявую "разгрузка" и кирасу, на которой были лишь вмятины от пуль, осматривали и потрогали все желающие. Кивали головой, завидовали и ругали французское правительство за отсутствие такой нужной вещи в их армии.
Ив хоть и был ранен, но переводить мог:
— Сержант Бертран, поздравляю Вас с блистательной победой! И еще, мы можем забрать ваших раненых, чтобы они не замедляли вашего движения, с собой на время, до излечения. Если Вы и они не против.— Предложил Щепицин, предварительно проконсультировавшись с "товарищем командиром". Пока французы соображали как поступить, продолжил.— Берите две машины, все найденные продукты и отправляйтесь на юго-восток.
Эвакуировали доставшуюся технику и двух раненых французов, которые самостоятельно передвигаться не могли — рядовых 2 класса Виктора Буржуа и Ивана Давыдина. Из оставшихся троих — двое были ранены легко, третий — очень серьезно в грудь, но эвакуироваться отказался. Никто и не настаивал, все равно не жилец.
* * *
23
Александр Николаевич, деревня Андрейки.
Срочно нужен доктор. В первую очередь хирург, а отыскать его быстро можно только в Варшавском гетто куда и был, со всеми предосторожностями, отправлен Ариэль Финк. Уже вечером был представлен неопределенного возраста, маленький, худой, грязный, в сильно поношенной одежде человек, от которого дурно пахло давно не мытым телом. Изъяснялся он на приличном русском языке, если не обращать внимания на национальные особенности оборота речи. Звали данного субъекта Веня и ради миски похлебки он уже был готов на все, к тому же он уверял, что знает еще несколько хороших врачей, но у него еще есть жена Роза и сын, без которых жить он не может.
Так в Андрейках появился врач-хирург Вениамин Яковлевич Зелинский, его жена Роза и 13 летний сын Наум, которого родители сразу же определили в осназ, врач-терапевт Самуил Ефимович Рабинович с женой Сарой преподавателем математики. Для Говорова старшего, ключевым стало слово преподаватель, а уж какого предмета — не важно. Со всеми ими был заключен "ограничивающий контракт" на два года. В прочем, были в таком ужасном состоянии, что не возражали бы и на более жёсткие условия. В тот же вечер всем вновь прибывшим была организована баня, выданы постельные принадлежности, определено жильё и рабочее место. В школе, под больницу, выделили место под больницу, установили шесть коек.
Из мира 2020 года доставили лекарство, инструменты и оборудование. В общем, из ничего создали неплохую, по тем временам операционную, в которую сразу были направлены два пациента Виктор Буржуа и Иван Давыдин.
Валерию Александровичу очень не нравилось у нас в селении обилие представителей "Бого угодной нации". Успокаивало его лишь то, что контракт на два года, продлевать который он не желал категорически, ну возможно только за исключением семьи Ариэля Финка.
* * *
24
Весь урожай был продан в 2020 году, что позволило не только восстановить потраченные на проект деньги, но и улучшить дальнейшее финансирование. В первую очередь закупили медицинское оборудование и препараты. Терапевт, Самуил Ефимович Рабинович, стал по совместительству заведовать аптекой. Помогали ему в этом нелёгком деле, достаточно симпатичные Дуня и Мария, обучать которых настойчиво рекомендовал Валерий. Особой гордостью были небольшой рентген аппарат и аппарат УЗИ, премудростями работы с которыми освоила Роза, жена хирурга Вениамина Яковлевича Зелинского. Ей, в помощники, по указанию Говорова младшего, определили достаточно сообразительных девушек — Прасковью с Ильинки и Евдокию с Кузина хутора.
Ежедневно утром и вечером с Андреек, которые все чаще стали называть "Усадьба" в Ильинку, через Кузин хуторок ездила машина-будка. В дальнейшем, Валерий обещал полноценный автобус, но пока все никак.
Утолщенную до 15 см с арматурой внутри, плитку уложили между деревнями через хутор в две нитки по колее, а так же по всей "усадьбе", население которой заметно увеличилось. Из реквизированных, восстановленных и модернизированных тракторов, в количестве двух штук, для чего несколько раз посещали разборки, образовался моторно-тракторный парк. Нашлись и трактористы-механизаторы.
Откуда-то вдруг, появилось сразу две водонапорные башни с ветряными насосами. Вернее откуда появились — известно, видел их во Франции, но не ожидал оперативности установки и грандиозности проекта водоснабжения и канализации.
Открылась шнековая маслобойня. С появлением преподавателя, начала стабильно работать школа.
Незаметно появился сначала просто дельтаплан, а потом он же но с мотором или это уже другой? Достаточно быстро нашлись и энтузиасты летно-пилотного дела. Причем не один и не два, а сразу человек семь. Механиком — ремонтником и еще подозреваю — создателем всего этого безобразия был Ави, Валерий и Иван Давыдин. Как оказалось позже, авиатором в его семье был дядя, а отец работал авиатехником. Сам же Иван был и авиатехником и авиатором-любителем одновременно. Он даже, с дядей Сережей, неоднократно летал на "французском У-2" (Morane Saulnier MS-230 ET-2)
Виктора Буржуа оказался связистом. Не то, что бы очень хорошим, но приемлемым. На период выздоровления он, по собственному желанию, Валерия Александровича, начал изучать имеющиеся у нас немецкие радиостанции. Ему в помощь, сразу же определил несколько мальчишек. Инструкции, для лучшего восприятия, были изготовлены на русском и французском языках.
— Пускай учатся. Будут связистами, за одно и французский поучат. В жизни пригодится,— объяснил он свои действия.
День, когда Валерий Александрович явил фотоаппарат, запомнился многим и надолго. Сначала было желание просто запечатлеть деревню, но в результате вышло массовое фотографирование. Вначале собралась вездесущая детвора. Сфоткал одного, потом другого, появились любопытно-желающие и их пофоткал, а потом начали целенаправленно идти семьями и началось:
— Можно мне вот тут встать?
— Лучше сюда,— указывал Валерий.— Вид лучше.
— Мне этот вид и... не нужен совсем,— бурчал очередной желающий заиметь свое изображение.— Мне что бы я там был нужно,— и сразу начинал улыбаться.
Фотографировались еще неделю. Сначала в Андрейках, потом перебрались на Кузин хуторок, выезжали и в Ильинку. По итогам фотосессии у всех без исключения дома появились цветные фотографии в рамочках.
Еще одним новшеством стало выдача сначала всем бойцам осназа, бейджиков, с цветной фотографией, а в дальнейшем и всем официальным жителям. Своеобразное удостоверение личности, подделать которое, в то время, было совершенно невозможно.
* * *
25
— Валерий, я понимаю твоё желание оказать помощь СССР в борьбе с врагом, особенно в начальный период, но тащить сюда ораву в сотню человек я тебе не рекомендую. К тому же если вооружить стрелковым оружием мы их ещё сможем, тогда как противотанковыми и противосамолётными средствами — нет, из-за отсутствия такового. И чем их кормить? Если крупы разной достаточно так мяса точно нет.
— Отец, сюда их тащить никто и не планировал. Вот здесь,— он указал на карте,— есть хорошее место в лесу. Вдали от основных дорог, рядом достаточно большой ручей. Если перехватить колону здесь,— очередное "тыкание пальцем" в карту,— тогда по прямой к месту будущего лагеря километров 10-12. Но по прямой-то как раз и не проехать, там болото, через которое нами уже разведана и отмечена тропа. В объезд километров 20-25 и это еще нужно знать куда ехать, лес ведь большой. Дальше — место открытия перехода я тоже продумал вот здесь, сразу на выходе из ручья. В этом месте он хоть и широкий, но мелкий и кусты сразу, да и от лагеря в 3-х километрах. К нам будем водить группами человек по 30 на обучение. К тому же специалисты ведь нам нужны, одного Ави уже недостаточно. Кормежка, у нас три полевые кухни, каждая из которых рассчитана на 100 человек. Я же полагаю, что освободим порядка 80-100 бойцов. И еще в 2013-14 году в холодильниках прибалтийских стран, из-за санкций, застряло огромное количество окорочков и прочей курятины. Всего один камазовский рефрижераторный полуприцеп "Алка" — холодильник решает все проблемы.
— Уел,— качал головой Александр Николаевич.— Будем работать. Но ты же знаешь, с какими трудностями приходится сталкиваться, если открываешь проход в помещение. Это тебе не в поле, где точность не нужна. Дня три как минимум.
В скорости в Андрейках появились два полуприцепа-рефрижератора "Алка" с бензиновой холодильной установкой, которые установили на колодки, поскольку передвигать их с места на место не планировалось. Еще через два дня их заполнили. Один морожеными окорочками, второй — мороженой рыбой.
* * *
26
Где то в Белоруссии
Телега, гружённая бочкой с водой, которой управлял военнослужащий вермахта, медленно покачиваясь, катила по пыльной дороге. За ней устало передвигая ногами, тянулась колонна советских военнопленных.
Измученные "целые" и кое-как перевязанные раненые. В основном бойцы были в пилотках или совсем без головного убора, но мелькали и будёновки, танковые и лётные шлемы, командирские и пограничные фуражки. Шли явно долго, очень долго, как минимум пару суток. Вряд ли кто озаботился их кормлением, в лучшем случаи позволяли напиться. На первый взгляд определили — около 300 человек, а может и чуток больше, сразу то, без привычки, не определишь. Охраняли пленную колонну, кое как, десятка полтора-два немцев-конвоиров, лениво шедших по сторонам, метрах в 5-ти. Основное вооружение — винтовка, лишь один с автоматом. Никто никаких неожиданностей не ожидал, всё как обычно. Пленные подавлены и уверены, что никто их освобождать не станет. Немцы, по опыту предыдущих стран знали, что никто нападать не будет. Ну а если и сбежит с десяток-два, так никто их не считал, да и куда они денутся в глубоком тылу? К тому же многие сдавались сами впечатленные мощью немецкого оружия, храбростью и умением солдат, прозорливостью непобедимых генералов и... в общем, это было запуганное стадо, которое не впервой конвоировали от одного пункта сбора к другом, чтобы в результате определить в лагерь.
Рядовой Андреас Лоренц сидел сзади на телеге, которая везла бочку с водой, и безразлично смотрел на пленённых "иванов". Какие же они все-таки одинаковые эти пленные, что французы, что югославы, что греки, что эти русские. Идут скопом как бараны на убой. Лоренц в конвойной команде был самым опытным. Он воевал еще во Франции, был в разведывательном взводе и ездил на мотоцикле до случая, когда поймали офицера лягушатника, который поведал начальству, что в зоне их ответственности имеются армейские склады и кроме всякого барахла, там большие запасы ГСМ (горюче смазочных материалов), с которым тогда были проблемы. Служба тыла просто не успевала, к тому же этот, любитель лягушек клятвенно убеждал, что охрана складов составляет всего один взвод из новобранцев. К тому же они, в случаи опасности, должны выдвинутся на защиту рядом находящегося городка. Вот около этих складов оперативная группа и нарвалась на засаду, в которой погиб их водитель весельчак Феликс Бергман. Сам же, Андреас почти ничего не помнит. Ехали, потом затряслась земля, смутно, как сквозь сон, припоминает голоса, говорили явно не французы. Лоренц родом из Рура, у них было много французов. Что они говорят он не понимает, но их речь от другой отличить сумеет. Так вот говорили не французы, говорили, как не странно звучит — русские. Русскую речь Андреас так же слышал. У них соседи беженцы из Красной России и как они говорят Лоренц знал и это была точно речь русских. Но ему никто не верил, даже побывавшие в том бою камрады. Даже боевой командир, ефрейтор Эрих Дитрих. Его уверяли, что это были галлюцинации и ничто иное. Ему говорили, что тех, кто на них напал потом поймали и уничтожили, а доказательством были фотографии, на которой была запечатлена их трагедия, их разбитая колонна и погибшие камрады. А вот спросить для чего французы их раздели было не у кого. Ребята так разозлились, что пленных не брали. Очнулся он тогда после взрыва совершенно голый в одной каске, которую с него не сняли из-за того, что она была простреляна и окровавлена. Он получил скользящее ранение головы и сильную контузию, но выжил. С него потом долго смеялись, обзывали "голый Лоренц". Из-за частых головных болей, перевели в конвойную команду и вот он в России конвоирует русских. Телега на кочке подскочила, и что-то очень сильно толкнуло в плечо, да так, что он упал на землю и кратковременно потерял сознание. Очнулся от того, что кто-то снимал с него одежду и разговаривали снова на русском, может наваждение?
— Егор смотри это никак тот же, которому ты во Франции каску прострелил. Вона, вишь и рисунок на плече,— указывал пальцем,— крест такой же, поди снова живой, ранен только.
— Точно он. Вот живучий какой, скотина. Не порядок. Командир узнает — будет ругать. Добить его Андрюха нужно,— сам же стал оглядываться, не смотрит ли кто в их сторону, не видит ли их оплошность.
— Вот буду я еще на него пулю тратить,— тихо сказал сам себе Андрей и ударил немца штыком как учили в грудь, в сердце.— Так и тихо и наверняка,— пробурчал вытирая кровь.
* * *
27
Квадрокоптер второй час вел наблюдение за продвижением колонны советских военнопленных. Сначала их было немного, человек 50-70. Потом, по мере продвижения к ней начали добавляться еще, и еще. В результате колонна изрядно выросла, что не сказать об охране. В среднем на одного конвоира приходилось человек 40-50 пленённых советских бойцов, которые даже не делали попытки бежать, хотя куда тут бежать? Вели их дорогой, по которой то и дело продвигались наступающие войска вермахта, не то чтобы сплошным потоком, но достаточно много. Если хвост одной колоны скрывалась за спиной, то вскорости, впереди показывалась голова другой колонны.
