Экскурсия в прошлое

Однажды мы с пацанами разожгли не большой костерок с обратной стороны этого коридора, то есть дома, конечно, почти под кухонным окном. Положили в костёр бутылку и стали ждать, когда она взорвётся?.. Таким образом мы рассчитывали разбить стекло, при этом никто бы не был бы виноват. Увы, хитрость не получилась. Бутылка крутилась, целясь горлышком то в одну сторону, то в другую, но взрываться, кажется, не собиралась. И вот в тот самый момент, когда бутылка замерла, приготовившись сделать выбор, появилась женщина из этого дома и прогнала нас. Костёр, разумеется, она затушила, вылив на него ведро помоев.

В доме, где жил дядя Миша, была и другая парадная, как, впрочем, и в нашем доме. Но про тех людей я вообще ничегошеньки не помню. Возможно даже, мне ни разу не довелось побывать у них в гостях. Нет, всё же я там был, но память сохранила лишь абстрактные белые фигуры. Почему белые? Не знаю. Безликие какие-то... Может внутри было побелено, в отличии от дяди Мишиного парадного? А может обитатели той половины дома ходили в белых одеждах?

Хорошо помню один момент, когда мы вернулись из Одессы, из той парадной вышла женщина с помойным ведром, очень невзрачная, незапоминающаяся какая-то, перешла дорогу и вылила помои в ближайшую лужу.

Вообще-то странно это было — выливать помои в лужи. Так делали все, не задумываясь об окружающей природе. После таких вливаний лужи становились мутными, грязными. В них неприятно было смотреть. Правда, они со временем очищались, то есть становились прозрачными, видимо, вся гадость оседала на дно. Хотя!.. Не исключено, что по ночам песцы там подкармливались.

(Фото N18 — П. Комсомольский, ул. Шахтинская д. N35, слева в кадре виден детский сад — автор Алексей Александрович Кузёма)

Помню лужу, которая находилась на торце дома, что напротив детского садика. Приехала пожарная машина. Я тогда впервые увидел у нас не только пожарные машины, но и самих пожарников. Она подъехала со стороны дежурного магазина, вернее, повернула на перекрёстке, и подкатила к забору, отделявшему дорогу от лужи. Маленькое уточнение: между забором и дорогой был двухметровый кусок голой земли. Если б у нас росла трава, то я бы назвал этот клочок земли газоном. Но, травы там не было, даже мха не было, а была голая земля. Лужа тоже не начиналась сразу за забором, а разливалась в метре от него. Из кабины выбрались несколько пожарников. Они достали толстый, гофрированный шланг, присоединили его к цистерне сзади машины, подняли боковую панель, под крышкой которой находились куча вентилей, кранов, кнопок, шкал с цифрами, и принялись крутить барашки. Один пожарник, державший шланг, подошёл поближе к забору, высоко поднял наконечник, из которого тут же ударила упругая, чёрная, жутко чёрная струя. Что это было? Не знаю. Вода такой чёрной не бывает. Пожарник, видимо, был специалистом в своём деле, так как изрыгаемое дерьмо из баков машины попадало точнёхонько в середину лужи. Та в свою очередь моментально почернела. Я долго стоял и смотрел, до тех пор, пока из трубы перестало даже капать. После чего пожарники свернули свою технику, забрались в кабину и уехали, а грязная лужа осталась. Я практический каждый день подходил к ней, чтобы увидеть, когда же она очистится, но, увы!.. Она так и осталась грязной, чёрной лужей. Такой она мне и запомнилась.

Первый и последний побег

Кто был нашими соседями по дому? В смысле, из другой парадной? Не знаю. Помню лишь девушку Надю, которая однажды ночью спасла меня от воспаления лёгких. Я с громадным трудом припоминаю, что происходило у них дома. Запомнилось лишь то, что все были одной громадной семьёй, так как внутри не было разделения на квартиры, подобно нашему коридору.

А попал я к ним, как обычно попадают в подобных ситуациях мальчишки, получившие двойку.

Накануне мама купила красивую клеёнку с нарисованными на ней грибами. Сами грибы выглядели не очень аппетитно, но клеёнка была такой гладкой, что хотелось проверить, а как она отреагирует на прикосновение лезвия?! Ну, я и попробовал!.. И процесс сей оказался весьма и весьма притягательным. Произведя первый надрез я уже не мог оторваться и спохватился лишь тогда, когда моей пятой точки коснулся широкий солдатский ремень отца!.. За ним последовало стояние в углу!..

В общем, получил я сполна и был отправлен в школу. Только вот никто не сумел сообразить, что за процессом экзекуции у меня не было времени сделать домашнее задание!.. Понятное дело, я получил двойку, и, по всей видимости, не одну. Возвращаясь поздно вечером домой, я понимал, что получу дополнительную порцию по ещё не отошедшей от утренней порки попке. Что делать? Я, конечно же, не знал. Бежать мне было некуда, да и денег не было совсем. Потому и присел на скамью подле угольного ящика рядом с соседской кошкой Катькой. Была она не белая, а какая-то грязная. И глаза у неё были не зелёные, как у всех нормальных кошек, а жёлтые, тигриные. Здесь-то и увидела меня Надя, идущая из своей старшей школы. Если мне не изменяет память, училась она тогда в девятом классе. Но утверждать не берусь. Может и не в девятом. Но то, что старше Светы Вихровой — это точно. Увидев меня, она поинтересовалась, почему домой не иду? И рассказал я ей про жизнь свою безалаберную, пожаловался на родителей, избивающих своего отпрыска, и взяла она меня домой к себе. А дальше всё было как во сне!..

Комната их, вернее, квартира, находилась слева от входной двери, как у Смирновых. А вот второй двери, симметрично нашей, не было. Они совместили две комнаты и получили двухкомнатную коммуналку. Правда, с проходной комнатой. Комнат справа не помню. И жильцов тамошних вообще никогда не видел.

Меня накормили и усадили делать уроки на завтра в той самой комнате, что и наша, слева в углу, с окном на перекрёсток. Хоть на дворе стояла глубокая ночь, и спать давно всем было пора. Уроки я благополучно приготовил, или может быть сделал вид, что было наиболее вероятным. После чего уселся смотреть какое-то кино. И тут пришла мама. Поскольку я был в другой комнате, то не слыхал разговора. Зато, когда вышел и увидел мать, испугался не на шутку. Сразу же подумал, что Надя меня выдала!.. Донесла моим родителям о моём убежище. Как выяснилось позже, никому она меня не выдавала. Кто-то из её родственников пошёл и сообщил где я. Потом был разыгран спектакль, как нельзя поступать. Кстати, и родителям, и мне. После чего я оделся и понуро побрёл домой, волоча свой неподъёмный портфель.

Вот так закончился мой первый побег из дома в первом классе. В дальнейшем жизнь сложилась таким образом, что дома я лишь гостил, а жил совсем в других местах и городах.

Шефы

Не знаю. Возможно после этого случая, а возможно и нет, но как-то раз в нашем классе обнаружились три девочки из старших классов. Они стояли у двери подле вешалки, о чём-то тихо переговариваясь между собой. Начался урок. Вошла Галина Ивановна и объявила, что отныне с самыми нерадивыми из нас будут дополнительно заниматься наши шефы. Я с любопытством наблюдал за распределением ролей, когда вдруг прозвучала моя фамилия. Сказать, что я был ошарашен? Нет, не ошарашен!.. Убит наповал!.. Но у меня всегда имелось кое-что в запасе. Пришлось выкладывать. Я долго, нудно и очень путано разъяснял учительнице, дабы поняла меня только она, но, ни в коем случае весь класс о том, что отец меня убьёт, как только узнает о буксире. На что Галина Ивановна заявила:

— Вот тебе записка, пусть папа завтра зайдёт в школу.

Ничего не оставалось, как тяжело вздохнуть и согласиться.

Записку я благополучно выкинул в первый же сугроб. Родителям ничего не сказал, а учительница, по всей видимости, забыла о своём намерении.

Через несколько дней мой шеф в виде черноволосой девчонки, предупредил меня, что ждёт такого-то числа, в такое-то время у себя дома. И дала адрес. Мало того, что день был назначен воскресный, то есть святая-святых, да ещё тащиться чёрти куда. Но судьба видимо требовала полного искупления моих детских грехов, и я отправился на поиски жилья своего буксира. Чего наврал маме? Не помню. Но явно чего-то наврал!.. На моё счастье отец, вероятно, был на смене.

Жила девчонка-шеф, кажется, в девятиэтажке. Хотя может это мне со страху так показалось. Вряд ли в посёлке были дома выше пятого. Я свернул на улицу, что вела к старшей школе. Во дворах напротив школьного катка. В общем, не близко от меня. Со страху этаж я не запомнил. Но лифта не было, это точно. С лифтами мне пришлось познакомиться через несколько месяцев в гостинице "Киевская" тогда ещё Ленинграда, ныне Санкт-Петербурга у безымянного автовокзала. Но это уже совсем другая история.

Вероятно, мы встретились около школы и потом пошли к ней домой, не помню. Зато дальнейшее врезалось в память навеки!.. Ещё бы!!! Здесь у девчонки была своя, личная комната! Со своим личным письменным столом! С личной дневной лампой!!! Причём, не такой громадной, что висела у нас над окном, собранная из отдельных деталей батей, а вполне себе заводской, дизайнерски выдержанной такой, маленькой, почти как настольная лампа, только висела она низко над столом, равномерно освещая всю поверхность рабочей зоны. Тут же аккуратной стопкой лежали книжки, какие-то тетрадки, линейка и штуковина, похожая на лук с цифрами на полукружье. В стаканчике уютно устроились перьевые и авторучки, в другом стаканчике, повыше, торчали грифелями вверх цветные карандаши остро и гладко заточенные, да не лезвием, как у меня грубо, косо, а настоящей точилкой!.. Прям как в кино. Стул был мягкий, со спинкой. В комнате было тепло и приятно. На полу лежал толстый ковёр не то, что у нас половик из тряпочек...

Девочка небрежно очистила мне место, сдвинув весь этот письменный хлам в сторону, проследила, как я достал из своего расписанного мелом, потёртого катанием с горок и очень пошарпанного портфеля, не очень опрятного вида тетрадку, а заодно и весьма потрёпанный учебник, извлёк на божий свет пинал в чернильных пятнах, и приготовился писать под её диктовку. Но не тут-то было. Оказывается, шефы не диктуют домашнее задание. Они вроде надзирателей у зэков, с той лишь разницей, что у тех есть оружие, а у шефа нет. Немного постояв подле стола и понаблюдав за моими мучениями, девочка предложила мне продолжать, а сама вышла из комнаты. Ой, лучшего она придумать не могла. Я тут же забыл про учебник, и принялся разглядывать книжку с картинками, которая оказалась самой верхней и с закладкой. Я, по простоте душевной, предполагал, что это учебник какой-то, однако разочарование меня не настигло, потому что книжка была какая-то не учебная. Читать я не любил, а вот картинки рассматривать, обожал. В этой книжке рыцарь на лошади весь в железе подавал девушке платочек на кончике копья. Железо сверкало на солнце. Зелёная трава стелилась под копытами коня. Разглядывая картинки, я так увлёкся, что не заметил надвигающейся грозы. Вдруг книжка вырвалась из моих рук, и грозный голос шефа сообщил, что надо делать уроки, а не заниматься посторонними делами. Я тяжело вздохнул и принялся за старое. Девочка на этот раз проявила благоразумие. Она принесла ещё один стул и пристроилась у другого конца стола выполнять свои задания. Стол был обыкновенный, не круглый.

Мучения мои, по всей видимости, продолжались бесконечно долго, так как домой я шёл поздно ночью. Моя спутница луна, как всегда, равнодушно провожала меня.

На следующее воскресенье мой шеф явилась ко мне домой со своей подружкой. Толи родители ей запретили приводить к себе эдакого непутёвого, толи боялась, что я чего-нибудь испорчу. Не знаю. Войдя к нам в комнату, девочки явно были не в восторге. Ещё бы! Из храма да в барак!.. Мало того, сидеть пришлось за неудобным, круглым столом, где даже локти поставить некуда, без хорошего освещения над этим самым столом. Правда, под окном... Да к тому же, ещё и на скрипучих, шатающихся крашеных табуретках без спинок, разумеется!.. В результате, больше я их никогда не видел. А через несколько дней Галина Ивановна объявила, что я стал учиться лучше, и что мне буксир больше не нужен. Так ли это было на самом деле, или нет, не знаю.

Очень хорошо помню, что погибла одна из моих шефов. Точнее, не та девочка, что шефствовала надо мной, а другая, её подруга (кажется, они были из шестого класса, но утверждать не берусь). Катаясь с горки, она упала. Черепно-мозговая травма... Кровоизлияние в мозг и всё. Помню похороны. Я стоял у дороги, а процессия шла со стороны хлебного в сторону мебельного. Я не ходил туда, и не видел, что было дальше. Только помню, что спросил у отца, где тут можно хоронить? Ведь тела просто замёрзнут. Маленький, а понимал, что разложения здесь нет. Что ответил отец? Не помню. Скорее всего ничего.

— Я тоже помню... — Вспоминала Тамара Скиба. — Девочка, скатившись с горки, не успела вылезти из углубления (возраст её не помню), санки за ней врезались в её живот. Лопнул аппендицит. Мы тогда об этом не знали, ей стало плохо. Примчалась скорая, выехала из-за хлебного. Забрали девочку в больницу, положили в санитарном пропускнике. Она как заснула. В это время привезли обмороженного пьяного мужчину. Врачи занялись им. Девочке помочь не успели. Моя старшая сестра стояла у неё на траурной вахте и упала в обморок. Может это одна и та же история, которую помнишь ты.

Может и тот случай, а может и другой. Но!.. Санки?.. В живот?.. Вряд ли!.. Во-первых, как санки могли ударить в живот, если они были позади? Выбраться из углубления, развернувшись лицом к горке? Чушь. Если надо было выбраться из кучи малы, откатывались в сторону, в сугроб, и все дела. Да и не было там такого большого углубления. Подле горок так раскатывали, что сплошной лёд тянулся шире горки и не меньше чем метров пять от края, а то и больше. Помню, говорили, будто она просто упала, сбитая с ног едущими следом, ударилась головой, черепная трещина с внутренним кровоизлиянием. Девочка умерла в городской больнице, а не в посёлке. Но как всё было на самом деле, я не знаю.

А вот с буксиром мне ещё раз довелось встретиться, но уже совсем с другим человеком, в иной обстановке и в совершенно ином месте.

Школа

"Вначале нас было 6 первых классов, затем 4 девятых. — Рассказывала Тамара Скиба. — 8 Классов заканчивали "А", "Б", "В", "Г", "Д", "Е", "Ж". В 9классе перегруппировали в "А", "Б", "В", "Г". Часть учеников оставила школу. Я из "Г" перешла в "В". В 1975 году открыли недалеко от спортзала "Юность" школу N33. Часть школьников ушла туда. Десятых классов было два: 10 "А" и 10 "Б". Сергей Шумаков, он в Ленинграде, у него дочь и сын, занимается строительством. Его мама была нашей любимой классной руководительницей в 10 классе, вела биологию. Она тоже умерла в 1982 году. В Ленинграде его одноклассники Ольга Дёмина (Якушева), у неё две дочки, внучка, работает в туристическом фонде, Нина Сиволапова (Ермолаева), у неё — сын, Ольга Нику живёт в пригороде Ленинграда, у неё сын и дочь. Их одноклассница Ира Киндяшкина в Омске, не работает, детей нет. В Воркуте есть мой одноклассник Витя Кожанов, с ним я училась только в 10 классе, раньше он жил и учился на шахте 25. Подруги есть отдельными фотографиями, кроме Тони Иевлевой. Её фото есть, только вместе с Иркой, стоят на завалинке нашего дома. Мне нравилась её мама, к сожалению, она умерла в 2001 году. Живёт в Тынде, работает математиком, дочь учится в Ленинграде. Я с ней была в детском саду и в девятом-десятом классах. К сожалению, нет фото Любы Крамар. Она живёт где-то на Украине в Черкасской области, а может уже и нет. Первым меня нашёл Витя Кожанов, написал моей старшей сестре Наташе, спросил за Иру. Они вместе занимались спортом. Я долго не могла его вспомнить, в десятом прогуливала уроки. У него сын и дочь, он скоро переедет из Воркуты, уже на пенсии, дорабатывает до отъезда на шахте в городе. На фото справа от "Гастронома" виден не киоск, а вход пристройка в начальную школу. Пристроили неизвестно когда, в 80-е? Там скорее всего раздевалка. Когда я училась, мы переодевали валенки в маленьком предбаннике, давились как тараканы. На входе стояли дежурные и без сменки не пускали в школу. Теперь школу покрасили в зелёный цвет. Наверное, чтобы было видно в пургу. Пятиэтажка была построена после 1978 года. Когда я была последний раз, было только начало стройки".