Терра Магика. Часть 1. Тени прошлого

Еще раз оглядевшись вокруг, он устроился в кресле у двери.

— Итак, леди и джентльмены, я и вправду собрал вас всех, чтобы вернуть на законное место пропажу. Что, конечно же, сделаю. Но сперва я бы хотел разъяснить, как же произошло преступление. И еще — обозначить виновного.

— Что? — с удивлением выдохнул мистер Уильямс. — Но ведь...

— Как почти все вы, наверное, помните, — как ни в чем не бывало продолжил Арт. — Я покинул этот гостеприимный дом в полдень. С тех пор мне пришлось переделать немало дел — потрудиться как умственно, так и физически. Благодаря чему мне открылись прелюбопытные факты.

Арт ненадолго прервался, чтобы перевести дух. Остальные неотрывно смотрели на него, ловя каждое слово.

— Во-первых, я заглянул в театр, к маэстро Кантини. Где имел ряд бесед — продолжительных, и весьма занимательных — как с самим маэстро, так и еще с рядом лиц. После поговорил с хозяйкой расположенной напротив театра кондитерской. Далее — заглянул в Управление полиции, где также узнал несколько крайне значимых фактов. Затем — посетил еще одно весьма любопытное место, потом — один пансион, далее — Стэнтоновский колледж, а также — некое учреждение на Вул-стрит, где ознакомился с документом преинтересного содержания. Ну, и, конечно же — немало думал, в результате чего пришел к выводам, полностью подтвердившимся в беседе с присутствующим здесь мистером Джеймсом Барретом. И вот какая, в итоге, у меня нарисовалась картина.

Он обвел взглядом присутствующих. Кто-то здесь как пить дать сожалеет, что не догадался удрать поутру. Глупость? Самонадеянность? Все; поздно локти кусать. Теперь — поздно.

— Итак — как можно понять, исходя как из обстоятельств кражи, так и из того, что защищавшие сейф и сам дом заклятия повреждены не были, это — дело рук кого-то из своих. Причем, имеющих свободный доступ в кабинет и наверняка знающих, что именно там, в сейфе, находится гарнитур. Таких людей в доме не так уж много. Точнее, кроме самой четы Уильямсов — четверо. Джеймс, Мэйбл, Джеффри Сомс и мистрис Хопкинс. Последнюю, впрочем, я исключил почти сразу. И вот почему. Во-первых, судя по расспросам, которые провел по моей просьбе Кристофер, она — явно не из числа тех, кого занимают подобного рода вопросы. Во-вторых, судя по тем же расспросам, мистрис Хопкинс провела это утро с сестрой, и выше второго этажа, где расположена столовая, не поднималась. Да и туда выходила явно не на такое время, какого хватило бы, чтобы дойти до кабинета, достать гарнитур и вернуться на кухню. Крис пробовал уложиться в указанный срок. Он не смог — а ведь он-то мальчишка! И, наконец, в-третьих, но не в последних: мистрис Хопкинс не принадлежит к числу тех, при ком сейф оставался открытым. Разве что, иногда. Крайне редко. И — не на этой неделе. То же, впрочем, относится и к вам, Сомс, — бросил он взгляд на дворецкого. — Чего нельзя, однако, сказать о вашей дочери, Мэйбл, а также — о секретаре, Джеймсе. Том, кто утром видел...

Арт выдержал паузу. Двое из присутствующих побледнели: едва заметно.

"Правильная реакция".

— Кто видел, как один, очень ему дорогой человек, отпирает сейф, который на самом-то деле никто запереть не забыл, и передает гарнитур другому — тому, кого меньше чем год назад он по праву считал своим другом. Видел, но промолчал, боясь разрушить счастье того, кто ему очень дорог.

— Счастье? Я не понимаю — о чем вы?! — изумленно спросил мистер Уильямс, однако ответа от Арта ему не потребовалось.

— Пожалуй, и правда, хватит уже скрывать, — вздохнула Элен Уильямс, и, поднявшись с кресла, подошла к Джеймсу. — От этого только проблемы — и есть, и всегда были.

Опустившись на кушетку, она — то ли, в желании успокоить, то ли ища успокоения сама, — взяла того за руку. Лицо у нее было бледным, но полным решимости.

— Джеймс — мой сын, Джордж. Сын от первого брака: тайного, почитаемого моей семьей недостойным, так как мой первый муж не имел состояния — лишь благородство души и желание сделать мир лучше. Лучше, чем он, может статься, заслуживает. К несчастью, мы не могли пожениться открыто — из-за моей семьи, которая уж непременно нашла бы возможность тому помешать. Школьный учитель — и наследница одного из богатейших и влиятельнейших семейств Трехдолья; человек небогатый, незнатный — и та, чьей руки добивались столичные лорды... Можно ли вообразить скандал больший! Но мне было все равно. Шанс стать леди, приданое — какое имели они значение по сравнению с возможностью быть рядом с тем, с чьим сердцем бьется в такт твое собственное!.. Мы обвенчались тайком; заключили брак в маленьком регистрационном бюро на Вул-стрит, где в то время работал умевший хранить тайны друг Берта, и улетели подальше отсюда, к морю. В Вондерер-крик, куда Берт смог перевестись в небольшой частный колледж. Шесть лет. У нас было почти шесть лет счастья — а после...

Элен Уильямс вздрогнула — так, словно по комнате пронесся ветер: холодный, пронизывающий насквозь. Призрачное дуновение прошлого.

— Когда Джеймсу только исполнилось пять, Берт погиб. А аэрокатастрофе — случайной, нелепой... Тогда я вернулась в семью, так как мне больше некуда было идти. Получившая лишь домашнее воспитание, не имевшая, да никогда и не думавшая о своем деле — в силах ли была я дать сыну то, о чем мечтали мы с Альбертом?.. Семья приняла меня, но платой за это стало возвращение девичьей фамилии — и рот на замке насчет Джеймса. Год его прятали у тети, за городом, после чего — отправили в пансион. Как "сироту, находящегося на попечении..." О, это было вполне в духе нашей семьи: так благородно — и, вместе с тем, помогает скрыть правду.

Она усмехнулась: и горько, и криво. Не только супруг — Джеймс тоже в немом изумлении взирал на мать. Похоже, что он, как и все остальные, лишь сейчас в первый раз слышал от нее все без утайки.

— Родные не поскупились на ложь. Пансион был хороший, престижный — но с тех пор я сына почти не видела. Не могла — так как вскоре, к большой радости моей семьи, мы с тобой поженились, а я... Милый мой — я тебя полюбила и знала, насколько важна для тебя репутация. Безукоризненная. Такая, которой совсем ни к чему "пятна" в виде отпрыска человека не богатого и не влиятельного, благородного только душою — хотя... Ох Эстар, разве этого мало?

Элен Уильямс вздохнула: хрипло, надрывно. Со стороны вздох был больше похожим на стон: полный боли, что, пережив годы, вновь пробудилась от дремы. Все слушали, разинув рты. Во всей комнате один лишь Арт не выглядел удивленным: хмурым, мрачным — да, только не удивленным.

— Долгих пятнадцать лет я использовала каждый шанс, чтоб увидеться с сыном; узнать, как он, чем он живет... Ох, как же редко мы виделись — пока однажды мне не пришла на ум мысль — почти гениальная, — как сделать так, чтобы более не разлучаться. Так Джеймс и пришел в наш дом. Ну, а теперь...

На миг дыхание у нее перехватило, но она тотчас же совладала с собой.

— Можешь выставить нас за порог, Джордж. У тебя есть на то полное право, поскольку мы оба... нет — я подвела тебя. Сильно — пусть и совсем этого не желая. Все, чего я хотела — лишь быть рядом с вами обоими. С тобой — и с сыном. Я не могла потерять ни тебя, ни его, но боялась, что признание сломает... все. И вот, к чему это нас привело. Итак, что скажешь?

Она прямо взглянула супругу в глаза. Тот, не отрываясь, смотрел на нее — едва ли не более бледный, чем она сама.

— Глаза... Точно те же глаза!.. И как же я раньше не понял, — прошептал он.

— Ну, это еще ни о чем не говорит, друг мой. Тот же цвет глаз — еще не повод для подозрений в родстве, уж поверь мне, — смятенно пробормотал сэр Бартоломью, но мистер Уильямс не слушал.

— Твой сын... Так вот оно что, — едва слышно произнес он и внимательно посмотрел на жену:

— Элен — неужто я вправду похож на осла, для которого духова репутация важней счастья той, кому он при свидетелях поклялся в вечной любви? Неужто ты и впрямь думала, что, скрывая от меня это, оказываешь мне услугу? А впрочем — я, видно, и вправду осел. И, к тому же — слепец, каких мало. Во всяком случае, был им в последнее время.

Поднявшись из кресла, глава дома пересек комнату и, подошел к кушетке.

— Элен, Джеймс — вы вольны покинуть дом хоть сегодня. Клянусь, я не стану преследовать тебя, Джеймс. Ни за одну из пропаж. Вы абсолютно свободны, и — я вам обещаю — без средств и помощи не останетесь. Но, поверьте — ничто не причинит большую боль, чем уход тех, кого больше всего на свете хотел бы я назвать семьей.

Он опустил голову.

— Джордж, — порывисто вскочив с кушетки, обняла его Элен Уильямс. — Ох, Джордж!

Прорвавшиеся, наконец, сквозь броню выдержки слезы потекли у нее по щекам. Поднявшись следом за матерью, Джеймс протянул ей платок, и хотел уже было вновь сесть, но был тотчас же заключен в объятия близких.

Арт глухо прокашлялся.

Вспомнив о первоначальной причине собрания, все вновь обернулись к нему.

Сэр Бартоломью пересел на место, оставленное Джорджем Уильямсом, а воссоединившаяся семья Уильямсов, рука в руке, устроилась на кушетке.

— Что ж, Арт, — улыбнулся сэр Бартоломью. — Хоть, по правде сказать, у нас есть уже повод наполнить бокалы, но думаю, было бы еще лучше, если бы ты, наконец, рассказал, что же произошло с гарнитуром. И кто же — таинственный похититель.

Арт с удивлением улыбнулся.

— А разве это до сих пор не очевидно?

Взгляды почти всех собравшихся встретились, а затем, медленно, очень медленно, головы их повернулись в сторону...

— Нет! Это он, он во всем виноват, — вскочив из кресла, указала пальцем на отца Мэйбл Сомс. — Он подбил меня на шантаж. Сама я никогда не додумалась бы до такого.

Вскинув голову, Сомс бросил пронзительный взгляд на дочь.

— Ах, ну зачем вы все время нам лжете, Мэйбл, — тихо произнес Арт. — Даже сейчас, когда все маски сорваны и все карты раскрыты. Вина ваша равна, причем это легко доказуемо, так что...

— Оставьте, сэр, — глухо выдохнул Сомс: минутное ошеломление в его глазах сменилось отчаянной, горькой решимостью. — Правда, неправда — пусть будет, как говорит Мэйбл. Я, лишь я во всем виноват. Ну — вот, меня и судите. А дочь отпустите. Она такая хрупкая! Не выдержит заключения. Так что — судите меня. Если сможете.

Он резко вскочил на ноги...

И с отчаянием решившегося на таран смертника, бросился к двери.

Неспроста выбравший строго определенное кресло Арт тотчас же преградил ему путь — что, впрочем, на Сомса впечатления не произвело.

Как и на многих других до него.

А напрасно.

С явным намерением сделать из нацелившего на него палочку л'лара лепешку, Сомс разогнался...

Арт, не сделав ни малейшей попытки уклониться, легко взмахнул палочкой...

И Джеффри Сомс рухнул, ровно подкошенный.

Заметив, что на нее не глядят, Мэйбл шустро метнулась в сторону, нажала на незаметный на первый взгляд рычажок, рывком открыла ставшую тотчас заметною дверь для прислуги, но там — ах, вот так сюрприз! — ее уже поджидал Крейг Уолтерс.

Не будучи знакомой с Уолтерсом, мисс Сомс, может быть, и рискнула бы что-нибудь предпринять, но нацеленная на нее палочка в сочетании с каменным лицом инспектора не оставляли сомнений в том, чем это будет чревато.

На ватных ногах возвратившись назад, Мэйбл рухнула в кресло и взглядом затравленной лисицы уставилась на Уолтерса.

— Спокойнее, мисс Сомс. Нам ведь ни к чему дополнительно все осложнять, верно?

Не сводя палочки с цели, инспектор пересек комнату и встал рядом с приятелем.

На лестнице послышался топот, парадная дверь распахнулась. На пороге застыл Крис, а рядом с ним — донельзя взволнованный Фрэнк Хопкинс.

— Надеюсь, ты прибыл один, — выразительно посмотрел на комнату Уолтерса Арт.

— Ну, раз ты так попросил.

Инспектор мрачно усмехнулся в усы.

— Я так понял, что дело весьма деликатное, — наблюдая за тем, как Фрэнк Хопкинс связывает по рукам и ногам оглушенного Сомса, спросил он. — Впрочем, я могу тотчас же вызвать сюда наряд в случае, если оно перестанет вдруг быть таковым.

— Очень предусмотрительно, — одобрил Арт. — Надеюсь, впрочем, что этого не потребуется.

Сэр Бартоломью смотрел на происходящее, разинув рот.

— Шантаж, — словно силясь стряхнуть наваждение, отчаянно помотал он головой. — Уж не хотите ли вы сказать, что они?.. — не в силах продолжать, мотнул он головой в сторону Сомсов.

— Именно, — не сводя взгляда с Мэйбл, кивнул инспектор. — И довольно давно. Где-то на протяжении года, насколько я понял. Но, впрочем, Арт, это — твое дело. Да и красноречия тебе, в отличие от меня, всегда было не занимать, так что я умолкаю.

Инспектор махнул рукой, словно передавая приятелю эстафету.

Арт усмехнулся: Крейг не принадлежал к числу знати, однако в том, как он взмахнул рукой, было нечто столь неуловимо аристократическое...

— По правде, рассказывать осталось не так уж и много. Не знаю уж, как мисс Сомс узнала про тайну своей госпожи. Разве только, сама она будет настолько любезна, что посвятит нас в подробности, — вопросительно посмотрел он на Мэйбл, но та лишь презрительно передернула плечиками. — Что, неужто не будет? Вот, право, досада. Это бы все упростило.

— Для вас, — нарочито не глядя на л'лара, бросила Мэйбл.

— Не только. Признание не освобождает от ответственности, но способно смягчить наказание. Как, все еще не желаете облегчить душу?.. Ну, я, впрочем, особенно и не надеялся — да и не трудно представить себе, как все было.

Он обернулся к другим.

— Итак. Вероятно, мисс Сомс случайно услышала разговор матери с сыном, пересказала отцу, и тот быстро смекнул, что за рыбка попала к ним в сети. И — сколь много желаний готова она будет выполнить. Миссис Уильямс — пропавшие у вас весной серьги с розовым жемчугом — они ведь вовсе не потерялись, не так ли?

И снова Арт пристально глянул на Мэйбл; и снова та предпочла ничего не заметить.

Арт лишь головой покачал: безнадежно.

— Можете не отвечать, все и так очевидно. С полгода назад — сразу после "пропажи" серег — мисс Сомс посетила Вондерер-крик. Мой друг, Крейг Уолтерс, связался с местной полицией, и те побеседовали по кристаллу с владельцами местных ломбардов. Один из них хорошо запомнил миловидную девушку, судя по описанию — вылитую мисс Сомс, что сдала ему серьги — точь-в-точь такие, как те, что "пропали" у миссис Уильямс. Девушка была такой славной! Ну просто "конфетка"!

Не иначе, передразнив чей-то говор, усмехнулся он.

Стоявший рядом с ним Крис прикусил губу. Ой-ей! Похоже, наставник был здорово разозлен, хоть виду старался и не подавать. Ух, что-то сейчас будет!

Или — не будет? (В конце концов, это же будущий главный лот!)

Или все-таки — будет? (В конце концов, это же Арт!)

Или...

Будет — не будет — не будет — будет...

К счастью, Арт мигом взял себя в руки.

— Кабы не она, — как ни в чем не бывало продолжил он, — владелец едва ли запомнил бы серьги — изящные, спору нет, но не настолько, чтобы запасть в память. Что это — совпадение? Чушь! Скорее, дань шантажистам. Были и другие "пропажи", не столь ценные — однако такой платы Сомсам уже было мало. Жемчужные серьги, браслеты — со временем все это стало для них пустяком! С каждым днем алчность их разгоралась все больше. И вот, наконец, шанс сорвать куш представился. Примерно с месяц назад, когда Барт назвал дату аукциона, а Джордж Уильямс решил выставить на него жемчужину своей коллекции — гарнитур леди Хакстебл.