1 - В поле зрения

Чёрт. Я совсем ничего не знаю!

— Слушай, — я повернулся к Роме, продолжавшему с каким-то детским восторгом наблюдать за тлеющими углями. — Так что это за наркотик?

— RD-18, — тут же ответил тот.

— Спасибо, кэп. Этикетку я уже видел.

— Зачем тебе это? Дело ты уже своё закрыл, пусть и без отчёта, а борьба с наркотрафиком — не твой профиль.

Я вздохнул.

-Недавно из-за этой дряни погиб один человек. И сегодня — ещё несколько. Думаю, дальше будет ещё хуже, и, прежде чем город завалят трупами наркоманов, я хочу узнать, с чем же я имею дело. Я не хочу отступить только потому, что это не мой профиль, хотя я мог помочь.

Рома прекратил разглядывать тлеющие под слабым холодным ветром угли и повернулся ко мне. На его лице всегда была лёгкая ухмылка, как будто всё, что происходило вокруг него, чётко придерживалось его планов, и он был этим страшно доволен. В принципе, так оно и было большую часть времени. Но в красном свете догорающего здания его лицо приобрело хищное выражение, и ухмылка превратилась в злобный самодовольный оскал. Не то чтобы я его испугался, но в этот момент мне стало не по себе.

— Пройдём в машину, — сказал он. — Там теплее, да и лишних ушей нет.

Старенький итальянский "Fiat" я помнил со времён академии, хотя это и было не так уж давно. Он купил его с рук, с приличным пробегом, чихающим бензиновым движком с ядовитым выхлопом, облезшей краской и порванной в некоторых местах обивкой. Никто не любил ездить с ним на этой развалюхе, в основном, потому что единственным сидением, где пружины не впивались в задницу, было водительское. И сейчас, почти год спустя, я с радостным удивлением обнаружил, что бедный автомобиль из грязно-ржавого стал тёмно-синим, а сев внутрь, с облегчением плюхнулся на новые кожаные сидения.

— Тебя куда подбросить? — спросил Рома, заводя двигатель.

Тот закашлялся как старый курильщик, выпустил из выхлопной трубы облако чёрного дыма, но завёлся.

— Домой, на Варшавскую.

Он развернул машину и покатил по тёмным улицам города с именем знаменитого русского учёного, резко набрав скорость и напрочь игнорируя мелкие ямы и кочки. Лихачил сейчас он так же, как и раньше.

— Думаю, у нас завелись крысы, — сказал он, не отвлекаясь от дороги.

Я кивнул:

— Тоже так думаю — стоило мне только позвонить, как не прошло и пяти минут, и те фармацевты начинают срочно собираться.

— Они много ящиков забрали?

— Меньше половины, в основном те, что были рядом с грузовиком.

— Значит, пытались спасти партию. Это радует.

— Чем? — не понял я. — Ведь теперь они смогут реализовать остатки, выпустить их на улицы! Лучше бы сгорело всё!

— Э, нет, приятель, — он повернулся ко мне и, не глядя, объехал еле тащившийся по плохой дороге ярко-оранжевый бензовоз, чем вызвал у меня лёгкий приступ паники.

Я уже привык ездить со спокойным Семёном, который всегда смотрел на дорогу и очень редко позволял себе чуть-чуть превысить скорость или кого-нибудь обогнать. Исключая, конечно, его недавнюю выходку. Поэтому сейчас манера вождения моего друга не вызывала у меня восторга, заставляя меня крепче держаться за боковую ручку.

— Если они пытаются спасти партию, когда на это времени нет, то это значит, что у них либо строгое начальство, либо этой наркоты в городе ещё очень мало. Начальство у них всегда строгое, можешь мне поверить, поэтому я больше надеюсь, что работают сразу оба варианта. Согласись, для нас лучше, если в городе наркоты будет меньше!

— Верно, — подтвердил я. — Так что насчёт этого RD-18? Ты так ничего и не сказал. Здесь нас никто не подслушает.

— Тебе кратко или подробно?

— Давай подробно — люблю детали.

Он задумался.

Мы наконец-то выехали на КАД, и Рома втопил педаль газа до предела. Асфальт на КАДе был не в пример лучше промятых тяжёлым транспортом дорог мелкого городка, ехать стало значительно комфортнее. Мы стремительно понеслись к пока ещё не виднеющемуся спящему городу.

— С чего бы начать... да с этого и начнём — с его появления!

Он достал одной рукой сигарету, к моему ужасу отпустил ненадолго руль, прикуривая, и включил вентиляцию салона. Как я заметил, очень многие полицейские и следователи курили, не то, что каждый второй, а прям почти тотально — то ли от нервов, то ли ориентируясь на американский образ детективщиков.

— Впервые замечен был партией в двести ампул у одной студентки из Владивостока примерно год назад. Эта идиотка думала, что это витамины для повышения уровня интеллекта — эти бредни ей наплёл странный тип азиатской внешности. Точнее она его описать не смогла, и, соответственно, того так и не поймали. Она добросовестно кололась раз в неделю и, когда не сдала экзамен, решила проверить, что же это за витамины. Ни одна больница не знала, что это такое, из замеченных эффектов были только сильные галлюцинации и повышенное потоотделение. Было сделано предположение, что ей в руки попал секретный прототип какого-то лекарства, но когда во Владивостоке появилось ещё несколько людей с такими же партиями, то власти заподозрили неладное. Наркотик дальше стал появляться и в других районах бывшего СССР, но везде малыми партиями, так что весь год оставалась почти незамеченной властями, тревоги никто не бил и панику не поднимал. Стоит в среднем дороже героина, из побочных действий только быстро появляющаяся зависимость, привыкание и постепенное ослабевание эффекта. Не токсичен, передозы легко лечатся гемодиализом, и, что самое хреновое — от него ещё никто не умирал в силу малой распространённости, да и народ про него пока ничего не знает. По крайней мере, я ни о чём не слышал.

— Хреновое? Почему?

— Такими темпами он быстро завоюет себе популярность в народе, если вдруг где-то появится большая партия. И если поставки увеличатся — а все к этому и идёт, — то у матушки России возникнут серьёзные проблемы.

Я стал переваривать сказанное. Год назад. Галлюцинации, потоотделение — это все фигня. Быстро возникающая зависимость. Привыкание. Дороговизна, по крайней мере, сейчас, на начальных стадиях. Никто не умирал. Россия.

Анна сказала "попробуй". Тоже считает витаминами для мозгов или чего ещё? Возможно.

— Ты упомянул только нас, — сказал я. — А что с остальным миром?

— Сведений почти нет, — уклончиво ответил он. — Пара случаев на Ближнем Востоке, ещё пара в Северной Африке.

— А Европа и Америка?

— Глухо. Если и есть что, то они молчат. Но и мы не больно-то об этом распространяемся — политика и прочие "штучки". Невыгодно это нашим социал-демократам!

— Ясно.

Политика, политика, политика! И здесь она! Когда к власти пришли социал-демократы, которые, кстати, и создали следователей, они решили попробовать сделать из Питера многонациональный город. Формально, он был им и до этого, но они посчитали, что девяносто пять процентов русских, да ещё три процента украинцев и белорусов — это не многонациональность, и развернули несколько программ по расширению города и превращению его во второй Нью-Йорк, раз уж сами мы не можем омолодить стареющее население и перебороть низкую рождаемость — пусть иммигранты трудятся. Город, надо сказать, расположен удачно для этого — тут тебе и море под боком, и до Европы рукой подать, инфраструктура типа аэропортов уже есть, да и город исторический и живописный местами. Первые заглянули финны, им понравилось, и они позвали шведов. Потом прилетели вездесущие японцы, сначала на экскурсии, а потом и насовсем, глядя на них, китайцы тоже решили не отставать. Немцы и американцы оценили, что Россия развернула такой фронт работ, и тоже не остались в стороне. Город начал стремительно разрастаться, говорят, в следующем году уже восемь миллионов будет. Преступность, правда, спрятавшая голову в песок после лихих девяностых, снова начала подниматься, но решение о создании следователей было как раз к месту. И теперь, когда все труды начинают потихонечку приносить доход, правительство не желает выкидывать на ветер такие большие деньги, уже вложенные в город, и всяческими хитрыми способами старается привлечь зарубежный средний класс, а не просто толпу гастарбайтеров с юга. Слухи о том, что Россию захлёстывает новый вид наркоты, которого больше нигде толком нет, этому только воспрепятствуют. Что тут же ставит перед фактом, что это может быть кому-то выгодно. Нет, слишком уж крутой план, будь он из натовской Европы или США, анархистской Африки или даже, упаси боже, наш русский. Меньше политических фильмов, больше фильмов о природе! Кстати о природе...

— А происхождение этого RD известно? Состав не выясняли?

— Выясняли, — ответил Рома, выбрасывая окурок в окно; в машине стало немного прохладнее. — Чисто синтетический. Никаких трав, экстрактов, семян и прочего. Но для его производства требуется очень крутая лаборатория. В каждом городе такую не построишь, слишком дорого, так что их должны быть единицы, если вообще не одна. Но ничего найти не удалось.

Что ж, не густо. Кто-то изобретает новый наркотик, решает заполонить им как минимум всю страну, и прилично на этом заработать. Либо производство на территории России, либо же этот кто-то решает целенаправленно действовать против России. Первое наиболее вероятно. Что это даёт? Да ничего! Есть лишь тот носатый, которого, как я понял, зовут Мишей наркоманы. Думаю, это настоящее имя, и можно попробовать разыскать его по нему, поспрашивать на улицах.

Но ещё есть Анна! Она как-то узнала об этом складе, должна знать и об остальных, если таковые имеются. Должна же она была откуда-то доставать RD раньше, наверняка есть ещё каналы поставки, пусть даже скудные! Конечно, если сравнивать с героином, то уничтожение пары десятков килограммов товара — катастрофа для поставщиков, но у RD доза больше героиновой получается, плюс вес самой стекляшки, да и кейсы сами тоже не пушинки, не то что какие-то вшивые пакетики... Получается, партии сами по себе довольно много весят, хотя чистого вещества в них гораздо меньше. Проще всего будет подождать, пока точки продажи сами не вырастут как грибы после дождя. Но тогда быстро остановить все это уже не получится, механизм придёт в действие.

В любом случае, одному мне не справиться.

— Есть одна мыслишка у меня, — Рома достал сигарету, уже вторую.

Он закурил и замолчал. Передумал?

Мы съехали со скучного КАДа, но, вопреки моим ожиданиям, не поехали прямо, в густонаселённый район к футуристическому ЗСД, а свернули налево и поехали по Таллиннскому шоссе, а потом по проспекту Жукова. Такой путь к моему дому выйдет длиннее раза в полтора.

— Какая мысль-то? — не вытерпел я.

— А, не важно, — он махнул рукой с сигаретой, чуть не обсыпав себя пеплом.

— А почему мы поехали здесь? Через ЗСД короче же...

Он молчал, но я, зная его, заметил, что ему всё же есть что сказать. И сейчас он мучился — говорить или нет. Надо ему помочь с выбором.

— Говори уже.

— Хорошо, хорошо. Не дави только, не на допросе чай...

Он довольно нервно затянулся, разом выпустил ядовитый сизый дым изо рта и, наконец, заговорил:

— Не нравится мне кое-что. Слишком уж просто в Питер проникла такая большая партия этого RD.

— А что здесь такого? — удивился я. — Баржи вон по заливу какие ходят. Одной тонной больше, одной меньше — никто и не заметит.

— Нет, брат, ты не прав, — возразил он. — Таможня у нас будь здоров из-за этих проектов социалистов! Никогда не пробовал пачку сахара провезти в город? А я — пробовал. Из любопытства. В результате я целый день проторчал в допросной комнате в аэропорту — они всё пытались узнать, что же я замаскировал под сахар. А потом ещё хотели понять, зачем же я привёз с собой кило сахара, когда магазины города просто переполнены им. Килограмм! А тут — целая тонна! Целая сотня ящиков, если не две! Как их протащили?

— Ну, может, недоглядел кто, — я был настроен скептически. — Дали взятку таможенникам и портовой службе. Или на самолётах привезли, в несколько ходок. Опять же, со взятками.

— Взятки, — он усмехнулся. — Дело тут не во взятках, как мне кажется. Не получится так просто.

— Это ещё почему?

— У нас двойная таможня уже года два как — забыл? Наша и натовская! Что пропускают наши — ловят они. Двойной фильтр. Всех не подкупишь!

— Забыл, — признался я. — Я очень редко покидаю город, да и то, либо на машине, либо поездом. Всегда без багажа, поэтому моментально проскакиваю таможню...

— Не важно, — перебил он меня. — Короче! Я склонен полагать, что им помогает кто-то из верхушки администрации города, или даже выше. Какой-нибудь министр здравоохранения.

— Или транспорта, — предложил я.

— Или транспорта, — подтвердил он. — Да хоть бы и военные! Взял и приказал не проверять груз! И провёз его тайком, на каком-нибудь грузовом самолёте — военных баз вон сколько в округе, в том же Ломоносове, там и порт есть. А уж в город как доставить они разобрались без проблем. Своим приказали, чужих купили — и дело сделано!

Наумов-старший и единственный. Первый заместитель министра транспорта. С недавнего времени председатель партии "Русского социализма". Ему вполне хватит власти провернуть эту операцию. У его сына, Дмитрия, я обнаружил этот RD-18, причём, в довольно большом количестве для одного человека, даже учитывая возможное привыкание. Он его принимал, это факт. И ещё он утверждал, что это его отец, пусть и чужими руками, подсадил его на иглу. И ещё это его ледяное безразличие к гибели собственного сына — уж не слишком ли много совпадений для одного человека? Конечно, ничего нельзя подтвердить, ни для суда, ни для себя, по крайней мере, сейчас. Но, чёрт возьми, должен же я хоть что-то сделать! Я не был с Димой знаком долгое время, но я успел узнать его достаточно для того, чтобы поверить его словам, последними из которых были "Не верь ему", вырвавшиеся вместе со страшными хрипами и потоками крови из его прострелянной глотки. Он умер у меня на руках! И это его отец виноват в этом. Он это сделал, пусть и чужими руками! Я не могу этого просто так оставить. Не могу, и всё.

— Скоро будем на месте, — сказал Рома.

Я посмотрел в окно — да, действительно. СЗД мы уже оставили позади, углубившись в тёмные городские кварталы. Была глубокая ночь, дома сурово возвышались вокруг, заслоняя своими совсем без светящихся окон силуэтами ночное ноябрьское небо. Звёзд на нем не было, оно было сплошь затянуто облаками и смогом, и вокруг царила тьма, пробиравшаяся в каждые уголки, в любые щели. И единственным спасением от неё являлись редкие фонарные столбы, всегда светившие только под собой слишком маленькими жёлтыми пятнами.

Я боялся этого города. Но только вот такими ночами.

— Да, кстати, ты просил кое-что достать, — Рома указал себе за спину, на заднее сидение.

Я обернулся. Это оказалась белёсая, потрёпанная временем папка, когда-то сшитая со всех сторон, теперь же все нитки были аккуратно разрезаны. Чтобы вложенные листы не выпали, мой друг положил папку в прозрачный пакет.

— Только предупреждаю, — сурово сказал он. — Читай здесь, при мне.

— Зачем? — поинтересовался я, отстёгивая ремень безопасности для того чтобы достать до папки.