— Вы разговаривали с профессором Сваном?
— А смысл? Его всё равно придётся увольнять, причём сделать это необходимо как можно раньше — вне зависимости от побудительных мотивов, взлом искина академии является серьёзным проступком, поставившим под удар репутацию всего учебного заведения. Сван не имел права рисковать престижем академии ради личных целей.
— Память искина проверяли?
— Я сделал это сразу же, как только получил от курсантки Линнеи заявление. Она оказалась права — память искина подчищена, а результаты её экзамена сфальсифицированы. Следы вмешательства очень хорошо затёрты, и если не знать, где искать, то никто бы и не догадался.
— С курсанткой вопрос уладили?
— Не совсем, госпожа. Она отказывается от хорошей оценки и настаивает на отличной.
— Ну, так поставьте ей "отлично" — как я поняла из вашего доклада, курсантка её достойна.
— И рад бы, да не могу... Вернее, не могу своей властью. Увеличить итоговую оценку на одну ступень я ещё имею право — подобная возможность прописана уставом академии. На экзаменах бывает разное — переволновался студент, голова заболела... Устный опрос после экзамена допускает корректировку показанного студентом результата в небольших пределах. Но на две ступени изменить результаты экзамена нельзя — слишком большой разрыв в баллах. Подобный пункт специально внесён в устав академии, чтобы избежать возможной коррупции и подтасовки результатов экзаменов. "Отлично" курсантке может поставить лишь специально созданная комиссия, а подобный вариант решения возникшей проблемы не устраивает уже меня. И, в первую очередь, своими последствиями — репутация академии сильно пострадает, когда станет известно, что у нас возможна подтасовка результатов, хранящихся в защищённых архивах искина. Все выданные нами дипломы тут же подвергнутся сомнению — а не завысили ли мы проставленные в них баллы?
— Подчистите память искина ещё раз — исправьте оценку на "отлично".
— Я уже прорабатывал этот вариант, госпожа — к сожалению, в данном конкретном случае он невозможен. Вернее, возможен, но ещё одна коррекция архивного кластера, содержащего данные по экзаменационным ответам курсантки Линнеи, оставит слишком заметные следы — подчистка результатов станет явной даже при поверхностной проверке целостности архивов искина, а подобные проверки в академии проводятся регулярно. На подобное я пойти не могу — поголовная переаттестация всех преподавателей академии и та нанесёт нашему имиджу меньший урон.
— Плохо... Очень плохо! Вы вообще понимаете, что натворили? Я так много сил потратила, чтобы забрать у Камакато лучшую имперскую лётную академию, а вы, тан Авенир, рискуете пустить прахом все мои труды.
— Я осознаю свою вину, госпожа, и готов понести заслуженное наказание, но что мне делать с курсанткой Линнеей?
— Сначала вы говорите мне, что в вашей академии учится девушка, для которой убить человека не сложнее, чем плюнуть на пол, а потом ставите меня в известность, что обошлись с этой девушкой несправедливо... Сама девушка, будучи не в состоянии получить причитающийся ей долг с вашей академии и лично с вас, официально перекладывает его на мой клан, а вы, тан Авенир, решение этой проблемы переваливаете лично на меня. В довершение ко всему эта Линнея вообще может оказаться Рэй, а с этим кланом в империи не хочет связываться никто. Я правильно изложила вашу мысль?
— Ну, я бы не был столь прямолинеен, и ещё рассчитываю решить проблему самостоятельно. Я всё же надеюсь на благоразумие своей курсантки. К тому же я сомневаюсь, что у курсантки Линнеи хоть когда-нибудь появится возможность...
— Вы узнали все возможности, которыми обладает курсантка Линнея?
— Нет, госпожа, но...
— Так узнайте! А потом будем принимать решение.
— Диплом Линнее я должен выдать послезавтра. Или вместо выдачи диплома созвать независимую экзаменационную комиссию. Выношу вопрос на ваше решение, госпожа — как вы скажете, так я и поступлю.
— Отсрочьте выдачу диплома!
— Невозможно, госпожа!
Немного подумав, матриарх ответила:
— Пожалуй, я приму ваш вариант решения данной проблемы... Другой вариант может привести к нежелательной для клана огласке. Но знайте — я вами недовольна, тан Авенир!
* * *
Тот, кто никогда не любил, даже не представляет, какое это счастье — прогулка под луной под руку с любимой девушкой. Мы гуляли с Линнеей всю ночь, до утра, и вернулись домой, в академию, когда на улице уже совсем рассвело, а все курсанты убежали на завтрак. По этой же причине дорожки в академии оказались безлюдны, и нам до самого общежития никто не встретился. Расставаясь, девушка, которую я проводил до самых дверей, улыбнулась, пожелала мне хорошо сдать экзамен, взлохматила своей сильной и такой нежной ладошкой мои волосы и неожиданно, притянув этой же ладошкой мою голову к своей, поцеловала прямо в губы! Сама!
Пока я, потеряв от неожиданности не только голос, но и умение дышать, как столб, стоял с дебильной улыбкой влюблённого идиота перед дверью женского общежития, Линнея уже упорхнула к себе. Догонять её я не стал — никуда не денется, всё равно встретимся в столовой за обедом. Вернув себе способность дышать и двигаться, я, продолжая тупо улыбаться, пошёл в своё общежитие, где умылся, принял душ, переоделся и, минуя столовую, отправился на экзамен.
Свой последний в этом семестре экзамен я сдал на "отлично", как и все предыдущие. Обед по причине экзамена я благополучно пропустил. Жаль, я рассчитывал управиться до обеда, но у моих экзаменаторов неожиданно появилась ко мне масса дополнительных вопросов, и они вдруг возгорелись желанием прогнать меня по всему курсу. Тут же некстати вспомнилась история с Линнеей, и я поинтересовался, все ли курсанты удостаиваются столь пристального внимания со стороны глубокоуважаемых педагогов, ведётся ли видеозапись моего экзамена на внешний носитель, и не соизволит ли экзаменационная комиссия выдать мне этот носитель сразу же после экзамена, пока чьи-то шаловливые ручки не успели внести в эту запись нежелательных изменений? Во избежание неожиданных непонятностей, так сказать... Комиссия резко поскучнела — такое право у курсантов действительно имелось, несмотря на то, что им практически никто не пользовался, и мой экзамен быстро закончился. Итоговая оценка оказалась даже выше, чем я предполагал — возможно, подобному решению экзаменаторов поспособствовал переданный мне кристалл с голозаписью экзамена, где были документально зафиксированы не только мои вопросы и ответы, но и реакция на них приёмной комиссии. Интересный опыт, надо бы в будущем поставить его на вооружение — как оказалось, страх перед возможной проверкой резко повышает объективность оценки знаний экзаменуемого.
Узнав, что вручение дипломов у пятого потока состоится завтра утром в главном корпусе, я, ещё раз безуспешно поискав Линнею, вернулся к себе в общежитие, переоделся и отправился на тренировку, решив, что выловлю девушку за ужином. В который раз у меня возникла мысль уговорить Линнею дать мне номер своего коммуникатора — ведь теперь мы с ней как бы и не совсем посторонние люди! Иначе зачем она меня тогда поцеловала?..
Тренировка прошла в спокойной обстановке, если не считать того, что из ангара я выполз на дрожащих, подгибающихся ногах — наверное, к таким высоким нагрузкам я никогда не привыкну. Уже после душа, переодевшись, я спросил своего инструктора, зачем мне терпеть подобные издевательства — ведь он получает деньги не за то, что я ежедневно довожу себя до состояния нестояния. Мужчина, выслушав мои претензии, молча опустил ладони на пол и одним слитным движением поднял ноги, оказавшись стоящим передо мной на руках. Тело инструктора оказалось вытянуто вверх, как струна, и замерло в неподвижности, лишь мерно вздымающийся живот говорил, что передо мной не статуя, а живой человек. Немного постояв на руках, инструктор начал отжиматься, плавно сгибая руки и опуская голову почти до земли, после чего так же плавно распрямляя руки и на несколько мгновений застывая неподвижной свечой. Отжавшись таким образом раз пятьдесят, инструктор, медленно согнувшись в поясе, поставил ноги на землю и распрямился, после чего, осмотрев ладони на предмет несуществующей грязи, сказал:
— Когда вы, молодой человек, проделаете то же самое, что проделал сейчас я, интенсивность тренировок по укреплению вашего тела будет значительно уменьшена. Пока же ваше тело просто не в состоянии усвоить даже базовые приёмы из программы обучения моих учеников. Дело в том, что в клановую школу Лерой ученики приходят уже подготовленными физически — их тело должно выдерживать продолжительные интенсивные физические нагрузки, сопровождающие учебный процесс. Причём не просто выдерживать, а одновременно воспринимать передаваемые ученику знания. Так что сначала я вынужден довести ваше тело до необходимой кондиции.
— И как долго вы намерены его, то есть меня, доводить?
— Зависит от вас, молодой человек. Большинству неподготовленных людей достаточно двух, реже трёх кун, чтобы в программу обучения наряду с общефизическими упражнениями начали вводиться боевые. У вас есть реальная возможность управиться быстрее, но не менее куна — скорость укрепления мышц тоже имеет свой предел. Да, не забудьте — всё это время вы должны усиленно питаться. Ваш организм сейчас перестраивается под повышенные физические нагрузки и интенсивно потребляет энергию и питательные вещества для роста мышечной массы.
— То-то мне всё время хочется есть...
— Вот видите, ваш организм сам определяет, что вам нужнее всего. Слушайте себя, и ваши тренировки станут более успешными.
— Значит, мне предстоит ещё кун подобных тренировок?
— Скорее всего, рассчитывайте на два куна — это более реальный срок.
— А потом?
— Потом мы плавно перейдём собственно к овладению боевым искусством, и нагрузки ещё больше увеличатся. Впрочем, вы к этому уже будете готовы.
— Спасибо на добром слове, учитель! — не сдержав сарказма, ответил я.
— Не за что, ученик! — с улыбкой ответил инструктор, — пока я вами доволен. У вас есть всё, что нужно хорошему воину — упорство, сила воли и желание победить. Не разочаруйте меня.
С этими словами, коротко поклонившись, мужчина покинул ангар. Следом за ним вышел и я — ноги, немного отдохнув, уже не так дрожали, и можно было попытаться дойти до академии, тем более что приближалось время ужина, где я рассчитывал отловить Линнею и договориться с ней на очередную прогулку, несмотря на то, что прошлой ночью я практически не спал. Ничего, высплюсь завтра утром, пока пятый курс станет получать дипломы.
Но моим планам не суждено было сбыться — на ужин Линнея не пришла, и я зря проторчал всё это время перед дверями столовой. Разочарованный, я отправился в своё общежитие, где и завалился на кровать. Едва закрыв глаза, я тут же провалился в глубокий, без сновидений сон — сказались и предыдущая бессонная ночь, и сегодняшний экзамен. Да и тяжёлая, до дрожи в коленях тренировка помогла мне не проснуться до самого позднего утра...
Завтрак я благополучно проспал — когда я продрал глаза, солнце стояло уже высоко и ярким, тёплым светом заливало мою комнату. Взглянув на терминал искина, я, как распрямившаяся пружина, подскочил на кровати и, влетев в ванную, быстро сделал всё, что полагается там делать, после чего умылся, наскоро причесался и, одевшись, побежал в главный корпус академии, где курсантам пятого потока сейчас выдавали дипломы.
Успел я к самому окончанию торжественной церемонии — дипломы об окончании академии ещё вручали. Большинство курсантов, вернее, уже не курсантов, а полноценных пилотов, завтра же покинут пределы академии. Незначительная часть курсантов продолжит обучение, задержавшись в стенах этого учебного заведения ещё на три сола. Они, отучившись на курсах углубленного изучения лётной профессии, получат уже второй диплом, намного более ценный, чем первый. Тоже являясь пилотами, обладатели подобных дипломов освоят умение управлять не просто звездолётами, а целыми флотилиями космических кораблей. Да и прокладывать курс в глубинах космоса они смогут уже самостоятельно, а не просто используя типовые звёздные атласы из ахривов корабельных искинов. Впрочем, для меня подобные знания бесполезны — клан не собирается исследовать неизведанный космос, для нас достаточно уже проложенных маршрутов и существующих космических магистралей.
Остановившись в проходе, я принялся внимательно изучать находящихся в зале вчерашних курсантов, а ныне — дипломированных пилотов, и не мог найти в этой многочисленной толпе Линнею. Не смог я найти её и тогда, когда торжественное мероприятие закончилось, и новоиспечённые пилоты стали покидать зал, оживлённо обмениваясь между собой впечатлениями. Вскоре все они прошли мимо меня, и огромное, наполненное сотнями людей помещение опустело. Линнеи не было...
Обеспокоенный, я обежал всю территорию академии, заглянув, кажется, в каждый её закоулок. Побывал в библиотеке, учебных корпусах, ангарах с учебными челноками, несколько раз заглядывал в столовую — как раз наступило время обеда, — но девушки так и не нашёл. Расстроенный, я пообедал и вернулся в свою комнату, в который раз укоряя себя, что так и не уговорил девушку оставить мне номер своего коммуникатора. Потом наступило время тренировки, а за ней — ужина. На ужине Линнеи опять не было...
* * *
Отступление пятое...
— Вот и закончилась твоя отсрочка, дочка...
— Ничего ещё не закончилось! Выставленная мне оценка подтасована, память искина подчищена, а я завтра же подам в суд заявление о привлечении ректора академии к ответственности за отказ в назначении независимой экзаменационной комиссии!
— Если у тебя будет это завтра, дочка.
— Но ведь... Ведь это несправедливо! Моя оценка несправедливо занижена, и я могу это доказать!
— Сегодня успеешь?
— Разумеется, нет, это нереально! Заявление в суд у меня уже подготовлено заранее, но подать его я смогу лишь после получения диплома. Диплом я получила сегодня, значит, в суд я смогу попасть не ранее завтрашнего утра.
— Отсрочка аннулируется с момента получения тобой диплома — ты сама согласилась на эти условия. Фактически, уже сейчас ты должна покинуть Окану и отправиться отбывать наказание. И неважно, справедливыми или нет оказались оценки в твоём дипломе — по договору у тебя не должно быть никаких оценок, кроме отличных. А как ты их получила — уже неважно.
— И что, ничего нельзя сделать?
— Ты можешь сегодня исправить свой диплом?
— Нет, это невозможно.
— Тогда — ничего.
— Моя ссылка не может продолжаться вечно! Я рано или поздно вернусь и уничтожу и ректора, и весь его клан!
— Это твоё право, дочка...
— Но почему именно сейчас? Я согласна с наказанием — оно справедливо и мною заслужено, но неужели нельзя продлить отсрочку хотя бы ещё на три года! Всего три года — большего я не прошу! Обещаю — через три года я сама приду к отцу и попрошу отправить меня в мир, который он для меня приготовил.
