А страдания начинались, едва забрезжит рассвет в, затянутом бычьим пузырем крохотном оконце.
-Рота, подъем! — нараспев звучал хорошо поставленный командирский баритон Стаса. — В ружье! Тревога! Последнему, три наряда в не очередь! Шевелись, сонные тетери!
Расстаться с объятиями Морфея было особенно трудно по началу. Окраинный гарнизон, от глаз начальства далеко, воевода службой не утруждал, день прошел, и ладно — спали до одури, до полного отупения. А с новым полусотенным началось.... Ко времени усни, ко времени проснись!
-Разойдись! Отбой!
-Рота, подъем!
И так до бесконечности. Пока не добился желаемого результата. Не без морально— нравственных трудностей конечно. Леха, прошедший эту муштру с пятого на десятое в школе милиции, морщился страдальчески и намекал, что уж его то, как друга и боевого офицера, Стас мог и освободить, Толян пыхтел, но не сдавался. Парня грела мечта когда-нибудь блеснуть своими умениями перед братвой. Груздень, оказавшийся двужильным, посмеивался. Войтик, таки добившийся у воеводы, перевода в полусотню Стаса, оглушительно матерился, присовокупляя к своей средневековой брани изысканные выражения из лексики Стаса и ржал при этом во все свое луженое горло.
Маршруты утренних прогулок с каждым разом становились все длиннее и длиннее. И Стас в душе уже начал надеяться, что к концу месяца его бойцы сумеют выдержать около тридцати верст и остаться после этого в живых.
Первый урок не прошел даром.
Уже на следующее утро строй преобразился. Истерзанные собственным оружием, вои весь вечер прилаживали к своим мечам новые ремешки, мудрили и соединяли колчаны с саадаками, но утром стояли в строю преображенными до неузнаваемости. Весь вид портили неуклюжие кольчуги и былинные шишаки на головах. Но с этим приходилось пока мириться. Как и с сапогами. Но Стас, уповая на солдатскую находчивость, не отчаивался.
-На право! Бегом марш! — Командовал он, и грохочущая бронированная колонна скрывалась за воротами крепости.
К их возвращению на площади стояло всегда два-три десятка ротозеев, жадных до скромных развлечений. А развлечений было не мало.
Стараниями Стаса, Лехи, Толяна, Груздня и Войтика крепостная площадь преобразилась. За сутки на ней появилась настоящая полоса препятствий. И не какая-нибудь, для отмазки. А такая, на которой и ОМОНу не стыдно было бы заниматься. По соседству с полосой поднялись настоящие гимнастические перекладины, для чего пришлось у воеводы выпросить несколько кованных ломов.
И если кто — то думал, что после легкой пробежки под ясным солнышком прохладным утром издевательства закончатся, то он и предполагать не мог, что все только начинается.
Глядя на все эти орудия пытки, Леха с сомнением покачал головой и с нескрываемым укором прошептал, оглядываясь по сторонам.
-Стас, ты, что спецназ готовить думаешь?
Стас воткнулся в него острым внимательным взглядом и резко ответил.
-Друг мой Леха, ты разве не понял, что мы здесь навсегда? А таскаться по богом забытым крепостям я вовсе не собираюсь Как там говорится? Мы здесь всерьез и надолго. Мы одни. И рядом никого. И это моя тысяча бессмертных. Мои преторианцы. Хотя нет. Преторианцы умели и продавать. Обойдемся без них. Пока вот только эти. Но скоро будут и другие. Те, кто поверят в меня. В тебя. Даже в нашего Толяна. А уж вышколю я их так, что все известные "тюлени" и "котики" рядом не стояли. О таком материале, какой попал в мои руки, только мечтать можно! Ты понял меня, напарник? Или ты со своим образованием готов торчать вечность в этой крепости с дубиной в руках?
Леха обиженно мотнул головой.
-А раз так, не корчи обиженный рожи и помогай!
И рванулся к полосе препятствий.
-Всем смотреть и запоминать!
И змей скользнул в лабиринт. Вправо, влево, вправо, влево. Упал на живот, вжался в землю, словно слился с ней...Кувырок, еще один, откат в сторону. Нож выпорхнул из руки, воткнулся в пустую глазницу, одетого на кол шлема. Как по земле, пробежал по отвесной стене штурмовой башни и он уже в окне. Вскинулся во весь рост, подпрыгнул, повис в окне второго этажа, подъем переворотом, снова прыжок и из окна третьего этажа прыжком на канат. Канат зашипел в ладонях. Бревно... Добрый мужик такое бревно ладонями обхватит, а Стас по нему, как по широкой дороге бегом и на, вкопанные торчком, пеньки. С пенька на пенек, с пенька на пенек. И снова кувырок, Один, второй, третий. Два ножа в глазницы еще одного шишака. Рукоход...Нырок, кувырок...
Выпрямился во весь рост, отряхнул брюки и окинул строгим взглядом строй.
-Вот примерно это я должен увидеть от вас через две недели. Зачем, объяснять не буду. И так все понятно. А чтобы еще понятней было, налево! Из кремника шагом марш! Войтик, бегом за кошкой...
Остановил воев перед стеной кремника недалеко от ворот. Войтик подал ему кованую кошку с привязанной к ней прочной веревкой. Стас осмотрел узел и, видимо, оставшись доволен, не спеша, раскрутил ее и закинул на стену. Зубья кошки лязгнули о камень стены. Дернул несколько раз, проверяя надежность, отошел на несколько шагов, разбежался, подпрыгнул, схватился двумя руками за веревку и побежал по стене наверх, едва касаясь ее носками кроссовок. Подтянулся, вскинул послушное гибкое тело на стену и встал во весь рост, помахивая рукой. И прежде, чем воины успели опомниться, он снова повис на канате. Уперся ногами в стену, выпрямился и бегом, вниз лицом, спустился обратно.
Воевода, снедаемый любопытством, наблюдал за всем происходящим со стены. Забыв о начальственном чине, рылся в дремучей бороде и шлепал губами, что-то соображая, и потопал вниз к Стасу.
Толян сказал первое, что было доступно его пониманию.
-Вообще реально!
Войтик изумленно крякнул и развел руками.
-И как я затянусь туда? А если затянусь, так обратно мордой вниз опять же. А, Груздень?
Груздень с ответом не торопился. А что — то, обдумав про себя, рассудительно заметил.
-Он так один мог всю стражу вырезать, а, потом, не поспешая и всех, кто в кремнике.
Стас, тем временем, оглядел ошеломленные лица и улыбаясь, спросил.
-Кто может повторить?
Желающих, как он и ожидал, не нашлось.
-Ну что же. Начнем с азов, то есть с начала.
И повел всех к перекладине.
-Толян, десяток оставляю тебе на растерзание. Делай с ними что хочешь, но чтобы каждый мог подтянуться не меньше двадцати раз. Подъем переворотом, само собой разумеется, ну и все что вспомнишь из школьной программы. Про "Упал и отжался", не забудь.
Широкое лицо Толяна осветила счастливая улыбка.
-Ты радоваться не спеши. Показать то сам сумеешь?
Толян обиженно сверкнул глазами и вместо ответа пружинистым спортивным шагом подошел к перекладине.
Стас не стал смотреть на предъявленные доказательства спортивной подготовки братка, а повернулся к Лехе.
-Тебе досталась полоса. Каждый день после прогулки до обеда и до той поры....Ну и, наконец, друг мой Груздень. За тобой стена... Не старайся повторить в точности все то, что я показал. Побьетесь. А мне покойники без надобности. К тому же Войтик вызывает симпатию. Менять команды ежедневно. После обеда бой на мечах и рукопашная. Разойдись! — Закончил он и повернулся к воеводе.
-Ты чем так озабочен, Серд?
Серд снова зашлепал губами, ловя за хвост уплывающую мысль.
Стас понимающе кивнул головой.
-Думаешь, не тому учу твоих ребят, воевода? Может ты и прав. Не всякая мамаша после этого захочет поздороваться со мной на улице. А уж о том, чтобы подать ковш воды, так и речи быть не может. Прав ты, слов нет. Не на богатырский поединок готовлю. Где уж мне...
-Диковинно речешь. А творишь и того диковинней. И стрелы мечешь не по нашему. И мечом рубишь не так. А все выходит так, что удача на твоей стороне оказывается. И с улыбкой все, а вроде зверовато.
-Что поделаешь, брат воевода. Там, откуда мы пришли другие войны, И другой счет....Да не ломай ты голову, Серд. Пойдем, лучше твои закрома посмотрим. Не по душе мне одежка на ребятах. Может полегче, что найдем. Того и гляди, заблудятся в кольчугах. — Ответил он, краем глаза следя за происходящим на полосе препятствий. — Леха, вели скинуть к чертовой матери это железо. Пусть налегке побегают, попривыкнут к препятствиям. Ну-ка встань к стенке и сложи ладони ковшом.
Оставил, изумленного неожиданной добротой воеводу, разбежался и как по лестнице взлетел по подставленным Лехиным ладоням и плечам на окно штурмовой башни.
-Так они же сапожищами своими друг друга искалечат. У них подковы приколочены как у битюгов. — Несмело возразил Леха. — Уж я то точно в сторонке лучше постою.
Но Стас уже не слушал его и снова подошел к воеводе.
-И вот еще что, Серд. Я видел кузницу, а кузнец часом в твоем хозяйстве не водится?
-Отыщется и кузнец. — Воевода был окончательно сбит с толку.
-Вот и славно. С завтрашнего дня отдай его мне. Одежонку новую справим бойцам. — Решительно сказал Стас, увлекая воеводу по направлению избы, в которой, как он знал, были свалены привезенные трофеи.
Воевода нехотя поплелся за ним, заранее полагая, что замышляется очередное коварное, а может даже и подлое, надругательство над славным воинским духом вверенного ему гарнизона.
В полутемной избе, свет в которую пробивался в крохотное волоковое оконце, Стас долго рылся в беспорядочно наваленной воинской сбруе, отдавая предпочтение тем панцирям, которые они содрали с убитых орков. Не раз он ловил на себе полный осуждения взгляд воеводы, но всякий раз оставлял его без всякого внимания, переходя от панциря к панцирю и, наконец, удовлетворенно качнул головой.
-Вот эти забираю. — Сказал он и ткнул пальцем, в сторону отобранного им железа. — И мечи тоже!
Воевода хотел возразить, но что-то во взгляде Стаса остановило его, и он обреченно махнул рукой, пожалев, что поддался на уговоры и не отправил незваных гостей в Соколень.
Стас понял его и, полуобняв за просторные плечи, успокоил.
-Не боись воевода. Все путем будет. — И словно вспомнив, мимоходом добавил, — Кстати, ножи из твоей кладовой я тоже все заберу. Все, какие есть. Что им место зря занимать и ржаветь без дела?
Серд хотел обидеться. Оружие хранилось образцово. Вычищено, смазано и развешено, как посуда у доброй хозяйки.
-Так ты, Серд, пришли мне своего кузнеца. Дело не терпит. А сейчас пойдем, посмотрим, как учеба идет.
Воеводе ничего не оставалось, как тащиться следом. Понимал мужик задним умом, что как-то само собой получилось, что у него перехватывают вожжи из рук, но сделать, что-либо был не в состоянии.
Оставалось либо смириться, либо....
Леха на полосе препятствий доводил своих подопечных до пота. Спины лоснились. Промокли даже портки под широкими поясами, но пощады не просили. Раз за разом отправлял он их на штурм и вои безропотно бросались в лабиринт, ползли под тонкими жердями, карабкались на штурмовую башню, жгли руки на канате и зарабатывали синяки, падая в очередной раз с бревна.
Толян тоже трудился не щадя своих бойцов, помогая им зарабатывать мозоли на перекладине.
Стас одобрительно закивал головой.
-Толян, покажи ребятам класс. Ну-ка быстренько упал и отжался. Пусть посмотрят и увидят, что ты умеешь не только руки ломать.
Толян, что то смекнул и живехонько упал на сжатые кулаки, Стас пристроился поудобнее на его просторной спине.
-Поехали, Толян! Раз, два. Три...
Налитые чугунной тяжестью, послушные руки парня работали без устали, подобно кривошипно-шатунному механизму. Видя на себе удивленно-восторженные взгляды воев, он даже умудрился наращивать темп.
-Молодец, Толян! Братва твоя могла бы гордиться тобой. Ну, и я доволен. — Похвалил он парня за старание и повернулся к воеводе, который редкий день не появлялся рядом с ним. — Пойдем, воевода, посчитаем убытки у любителя кулачных забав. Может, уже всех побил под стеной? Или нет? Как ты считаешь?
Не понятно то ли в шутку, то ли всерьез спросил Стас.
Легкость, с которой Стас произнес последние, совсем не шутливые слова заставила воеводу вздрогнуть и заторопиться по стену. Но и там, вопреки его ожиданиям, все было благополучно. Не мертвых, не покалеченных.
-Смотри ты, что делается! — Повернулся он к воеводе. — Даже Груздень жив. И голос не проорал. Хоть в дьяконы его назначай. Или вы не завели еще таких? — Изумился Стас. — Заканчивай, Груздень. Пора на обед! Войтик!
Могучий повар подбежал, словно только и ждал его команды.
-Сдается мне, дружище Войтик, что ты потчуешь нас кониной. — С легкой улыбкой спросил он.
-А то чем же. Коров не держим. А коней вы эвон сколько нагнали. Все равно передохнут. Кормить то не чем. А у тебя конину душа не принимает, или как? — С любопытством проухал в ответ Войтик.
-Или как, Войтик. Или как.... А шкуры ты куда деваешь? — Стас поскреб переносицу.
-Так известно куда. В сарай. Куда же еще?
-И много их там?
-Так все, сколько есть. Вас же шкурами не накормишь.
-Что, правда, то, правда. Народ здесь исключительно привередливый. А в еде так и вовсе. Заелись. Шкуры отвергнут. Решительно и бесповоротно. А может быть даже и нагло. Покажи.
-А что их глядеть? Шкуры, как шкуры. С шерстью. — Растерялся Войтик. И будто оправдываясь, добавил. — Правда, без копыт.
-Скормил таки? — Вклинился воевода.
-Да где же ты их углядел, воевода? — Ухмыльнулся Войтик.
-От тебя всякого ожидать можно. В потемках много ли разглядишь? — Не на шутку забеспокоился Серд.
-Подкова, воевода, даже в твое горло не пролезет. К тому же попробуй ее распарь. — Улыбка Войтика стала еще шире. — Разве что одну, от силы две. И то случайно. Ненароком. Стал бы я нарочно подковы варить? Сам посуди. Какой мне в том резон?
-Ты и без резона, образина бородая, можешь. Только из своего вредного норова.
Войтик шагал широко, размашисто. Стас почти бежал рядом, с интересом следя за их, судя по всему, не первой перепалкой.
-И опять ты, воевода напраслину на меня наносишь. Из одной вредности не мог я тебя подковами обкормить. Разве только с пьяну? Опять не выходит. Чтобы до такого изумления напиться, сколько мне зелена вина надо? Вот то-то и оно! Хотя стоит попробовать... — Войтик задумался и замолчал. — Нет, не мог я тебя подковами накормить, воевода!
Заскрипела дверь сарая. На Стаса пахнуло запахом протухшего мяса и прокисших шкур. В воздух взвились полчища ядреных зеленых мух.
-Смотри, как откормились на дармовых харчах! — Возмутился Войтик. — Скоро вовсе сюда не зайти будет. А жирные то, жирные какие! Аж морды лоснятся.
-У кого?
-Так у мух же! Не у меня же. Моей то морде откуда лоску набраться? С конины разве так отъешься? А им такая еда в самую пору. Хоть бы ты им сказал грозное слово, что ли? Как никак, воевода.
-Кому?
-Так мухам же. Подумают, что я у них харчишко пришел отнимать, и не пустят. А куда я шкуры девать буду?
-А это не твоя забота, друг мой Войтик. — Решительно вмешался в их милую задушевную беседу Стас. — Смотри сюда.
Он присел на корточки и ножом на гладко утоптанном земляном полу начертил сапожок, похожий на мокасины индейцев, только на ладонь выше щиколотки.
