— Дурак! Идиот! — возмущался Джакал. — Нет, ну вот зачем нужно было лезть в грозу на крышу? Если мы все дружно сляжем в лазарет — я тебе припомню, Ворон.
— Да заткнись ты, Джак, — пробормотал Ньёр. Шакал удивлённо посмотрел на Питона, но ничего отвечать не стал и отвернулся. Они из-за Алака промокли насквозь и чуть не попали под молнию — неужели и поругаться было нельзя? Пеплохват лишь приглушённо фыркнул и обернулся к Алаку. — Ты как?
Парень молча поднял руки с зажатым в них камнем. Точнее тем, что раньше было камнем. В тёмно-синих осколках скорлупы сидел птенец. Глаза Марсель, так удачно оказавшейся едва ли не ближе всех к этому чуду, округлились. Девушка даже вскрикнула от изумления:
— Оно живое! Живое! Да как это вообще возможно?!
Птенец дёрнулся, и Алак, прижав его к груди, укоризненно посмотрел на Марсель. Зачем же было так пугать?
— Это... тёмные боги, Таодан, ты откуда его взял?! — рявкнул Ньёр, совершенно не боясь испугать птенца.
— Мне отец его... её... кстати, а кто это? — нахмурился Алак, пытаясь понять, что за существо сидело у него на руках. Юноша не увлекался птицами и даже не представлял, что это за вид, не говоря уже о том, какого это существо было пола. Да и мысли Таодана были сейчас забиты совершенно другим, так что ему было абсолютно всё равно, мальчик или девочка у него в руках.
Джакал смотрел на птенца широко распахнутыми глазами. Юноша, конечно, тоже не разбирался в птицах, но не раз слышал от матери рассказы о больших птицах цвета грозового неба, рождавшихся в самый разгар бури. Нет, ну неужели... живой...
— Это вран, — только и смог выдавить Альвиш, отступая на шаг. От изумления он даже потерял голос и говорил сдавленным полушёпотом.
— Вран? — удивлённо переспросил Алак и посмотрел на птенца. Нет, это действительно не могло быть правдой. Юноше не слишком верилось, что в его руках вот так просто может сидеть птица, которая в будущем может вырасти до трёх метров высотой. Птица, которая была на гербе его семьи. Птица, которой поклонялись люди во время правления Империи Воронов. Символ императора. Знак того, что он, Алак, является потомком Аэгона, последнего правителя Сангенума, когда тот был ещё целой страной, не раздробленной на четыре отдельных государства.
— Тсс! — прошипел Ньёр, косясь в сторону Джакала. — С ума сошли? Если этот полудохлый птенец действительно вран, то мы должны помалкивать. Все. Включая тебя, Марсель, — он уже уяснил, что девушка почти не держит язык за зубами. — Вы понимаете, что это значит? Если это ручной вран, то Корсаки сделают всё что угодно, чтобы его убить.
— Эй! — возмутилась Марсель, обиженно надув губы, словно ребёнок. — Ты, Змей, я не такая глупая, как ты думаешь!
Ньёр в ответ только громко фыркнул и обернулся, услышав шаги за поворотом. Недолго думая, он схватил Алака за шкирку и пихнул его к лестнице, из-за чего парень чуть не полетел кубарем по ступенькам. Но намёк он ясно понял — им всем нужно было как можно скорее вернуться в казарму.
Вздохнуть с облегчением они смогли только тогда, когда за их спинами захлопнулась массивная дверь. Едва ребята оказались в родных холодных стенах, Алак осторожно опустил птенца на свою постель и отступил на шаг. Ему до сих пор не верилось, что перед ним был самый настоящий вран. Откуда у отца было это чёртово яйцо?! Эта птица была потомком тех, что держали при себе великие императоры. Враны были символом их власти, и Таоданы отправлялись в бой верхом на их могучих спинах. Но Марвин, отец Алака, был непрямой императорской крови. Он был обыкновенным вороньим князем, правил Апраком. Ему и его потомкам не суждено было когда-нибудь сесть на трон Сангенума, особенно после распада Империи Ворона. Но бабушка Алака была сестрой Аэгона. Юноша мог представить себе удивление товарищей — они смотрели на птенца, как на какую-то диковинку.
— И что теперь делать? — тихо спросил Алак, наклоняясь над маленьким враном. Пушок птенца были мокрым от дождя, но даже сейчас хорошо различалось, что он был тёмно-синим. Только теперь Таодан вспомнил, что в бестиарии упоминалось, что самки вранов имели почти голубое оперение. Этот же птенец был похож на свинцовую грозовую тучу.
— Смеёшься? — фыркнул Ньёр. — Он теперь твой. Ты и решай.
— Да что решать-то?! Я понятия не имею, что с ним делать! — Алак осторожно протянул к птенцу руку, и малыш потёрся своим ярко-жёлтым клювом о его большой палец. Сердце Таодана ёкнуло в груди, словно он прикоснулся к настоящему сокровищу, древней реликвии. Юноша медленно погладил врана по крохотной голове.
Ньёр был невероятно серьёзен. Выпрямившись, он осмотрел присутствующих пристальным взглядом и произнёс:
— Появление ручного врана у наследника княжества Воронов может означать только одно. И вы все прекрасно знаете, что именно, — Змей нахмурился. — Империя Воронов возродится.
— Возродится? — пискнул Алак, прижимая птенца к груди. — Ньёр, ты сумасшедший! Сангенум разделён на четыре государства, и далеко не все из них дружелюбны! Стоит мне только высунуться — и меня убьют, заколют мечами, отчего я стану похож на подушечку для иголок!
Селека покачала головой. Внимательно смотря на врана в руках Алака, девушка с лёгким сипом в голосе пробормотала:
— Если тебя поддержат другие княжеские дома... Я уверена, такие найдутся не только на Западе. Здесь все были рады твоей семье. Вспомни о том, как западные князья спасли твоего отца из лап Корсаков.
Алак усмехнулся. Как просто она говорила! Нет, Селека никогда не воспринимала ситуацию с должной серьёзностью.
— Кто поддержит меня, Селека? — хмыкнул юноша. — Покажи мне пальцем.
— Я, — неожиданно вставил Джакал. Когда собравшиеся удивлённо посмотрели на него, парень пробормотал: — Может я и не носитель вороньей крови, но наши матери сёстры. Если понадобится, мой отец выступит на твоей стороне. Я уверен в этом.
— И я тоже, — кивнул Ньёр. — Может здесь, в Фабаре, Питоны и не обладают большим влиянием, но в прошлом мой род правил Вэлном и был главным союзником Таоданов.
Марсель уже открыла было рот, чтобы заговорить, но Андрас опередил её.
— Здесь все, Алак, выступят на твоей стороне. Пять княжеских родов — не слишком много, но достаточно, чтобы остальные раз и навсегда уяснили, что тебя не получится устранить так просто. И поверь, если слухи о величии вранов правдивы, тебе стоит лишь дождаться, когда этот малыш вырастет. И уже вряд ли кто-то отважится подступить к тебе, когда рядом с тобой будет трёхметровая птица, способная ударом клюва раскроить череп человеку.
— Мой дом — твой дом, — кивнул Эйд.
Алак удивлённо смотрел на своих товарищей, не веря собственным ушам. Они только что присягнули ему и этому маленькому птенцу, пообещав оберегать их и в случае необходимости предоставить убежище. Они только что назвали его наследником вороньей крови.
— Но пока он слишком мал, — заметил Алак, осторожно проводя пальцами по голове уже обсохшего птенца.
— Тогда мы будем оберегать вас обоих, пока вы не станете достаточно сильными, чтобы позаботиться о себе самостоятельно, — улыбнулся Ньёр. — Он выбрал тебя, Алак. Значит это твоя судьба.
Таодан только приглушённо усмехнулся. Почему-то сейчас ему вспомнился девиз Сатарнов: "Есть только один путь". Чтож, если это действительно судьба, то так тому и быть. Улыбнувшись, Алак поднёс птенца к груди и прикрыл глаза, чувствуя исходившее от него тепло.
— А как ты его назовёшь? — Марсель вырвала юношу из транса. Подняв на девушку глаза, молодой Ворон расплылся в широкой улыбке и произнёс одними губами:
— Грозохвост.
Словно в подтверждение его слов, чудовищный раскат грома сотряс стены Академии и затих, уплывая следом за свинцовыми тучами и проливным дождём, продолжавшим барабанить по каменным стенам и крышам домов.
* * *
В воздухе стояла пыль песчаной арены, и крохотные песчинки на солнце казались настоящими искрами огня. Эйд стоял у самого входа во внутренний двор, стараясь не мешать тренировке, которая началась ещё рано утром и до сих пор не закончилась. Яван громко кричал и отдавал приказы, в то время как Селека, рыча и проклиная всё на свете, пыталась взобраться на большую каменную стену по небольшим скользким уступам. Высота была уже приличная, и молодой Камышовый Кот боялся, как бы девушка не оступилась. Он до сих пор не мог поверить, что Гвайр решила стать паладином. Теперь она буквально не покидала тренировочную площадку и возвращалась в казарму только под самый вечер совершенно разбитой и чудовищно уставшей. Яван утверждал, что девушке не хватало выносливости, и для этого он гонял её кругами вокруг Академии и заставлял по несколько раз взбираться на самую вершину стены. Ни о каких подбадриваниях и речи быть не могло. Напротив, Яван всячески запугивал княжну, рассказывая ей истории об учениках, которые оступились и сорвались вниз. Молодой Камышовый кот не мог понять этого подхода. Как будто Селеке было легче забираться, когда страх сковывает её конечности и заставляет сердце бешено колотиться в груди. Траин знал, каково это, когда от ужаса не можешь даже сдвинуться с места.
— Но она неплохо лазает, — Эйд едва не подскочил на месте от внезапного голоса за спиной. Юная Эслинн стояла, наклонив голову, и внимательно наблюдала за происходящим на тренировочной площадке.
В руках девочки был длинный изогнутый посох, вырезанный из янтарного дерева и покрытый специальным раствором, придававшим блеск и защищавшим от царапин. Выполненный в форме драконьей морды набалдашник украшался длинной верёвочкой с бусинами на конце. Сама Эслинн была одета в лёгкое тёмно-зелёное платьице, так сочетавшееся с цветом её изумрудных глаз. Золотисто-рыжие локоны мелкими волнами струились до самых лопаток. Но самым весёлым в девочке были, пожалуй, веснушки, рассыпавшиеся по лицу и придававшие волшебнице какой-то особенно игривый и озорной вид.
— У тебя перья в волосах, — заметил Эйд и выудил из золотисто-рыжей копны маленькое коричневое перо. Эслинн тут же перехватила его и, восхищённо осмотрев на солнце, улыбнулась:
— Надо приделать к нему бусины. Как думаешь, мне пойдёт? — она снова прицепила перо к волосам и звонко засмеялась.
— Ты похожа на воробья, — усмехнулся Эйд и снова обернулся к тренировочной площадке. — А я всегда по-другому представлял себе тренировки паладинов.
— Ты ещё на наших не бывал! — пискнула Эслинн и принялась бурно рассказывать молодому Траину обо всех уроках магического курса, хотя парень ничего не понимал и вряд ли когда-нибудь понял бы. Вскоре чрезмерная болтливость девочки надоела Эйду. Он обернулся к ней и довольно грозно спросил:
— А что, Анитру доставать уже не интересно, да?
Эслинн громко фыркнула и стукнула мальчишку концом своего посоха по лбу, недовольная тем, что он повысил на неё голос.
— Анитра сейчас на уроке, а меня выгнали.
— Опять?..
— Это всего лишь четвёртый раз за месяц! — поспешила оправдаться Эслинн и снова звонко рассмеялась. Всё же она была настоящей хохотушкой, да и искательницей приключений на свою голову. Для неё быть выгнанной с уроков только четыре раза было действительно настоящим подвигом. Обычно её выставляли за дверь едва ли не через день, и каждый раз после этого Эслинн заявлялась к мальчишкам, чтобы подействовать им на нервы.
Эйд ещё раз взглянул на тренировочную площадку. Селека добралась до самой вершины стены и теперь громко кричала на весь внутренний двор от восторга. Яван только усмехался внизу, неотрывно следя за девушкой. Не хватало ещё, чтобы она, забравшись наконец наверх, благополучно оттуда свалилась. Но теперь, когда главное развлечение этого утра закончилось, Эйд не знал, чем заняться. В казарме было скучно, а снова перечитывать книгу о княжеских родах, которые юноша так и не мог запомнить, не хотелось. Тяжело вздохнув, он взъерошил золотисто-рыжие волосы Эслинн и пробормотал:
— Давай прогуляемся, чтоли?
Девочка, мгновенно просияв, отрывисто кивнула головой, отчего её кудри забавно качнулись вперёд.
— Давай на ярмарку в Гарнизоне? Я слышала, там ещё остались пирожные после праздника Урожая!
— Тебе бы только поесть, — тяжело вздохнул Траин, улыбаясь. Волшебница радостно хлопнула в ладоши и помчалась вперёд юноши, поджидая его у лестницы.
Волколаков уже давно не замечали возле границ Академии, поэтому учеников снова стали отпускать в Гарнизон. Тем более, как раз были выходные, когда им можно было отправиться на рынок и накупить себе сладостей. Правда, у Эслинн с собой никогда не оказывалось денег — она была родом из обычной крестьянской семьи и родители просто не могли выслать ей даже бронзовую монетку. Эйд же каждый месяц получал от отца три десятка золотых цулонов на своё усмотрение и довольно часто покупал юной волшебнице различные сладости, на которые она смотрела взглядом голодного мастиффа.
Выбравшись из башни, Эйд направился на конюшню, где его поджидал большой рыжий конь, на удивление наглостью своей напоминавший Эслинн. Едва завидев мальчика издалека, жеребец принялся бить копытом о землю и громко захрапел.
— Мы поедем на нём? — Эслинн вытянулась в лице, увидев огромного рыжего коня, пристально буравившего её своими чёрными глазами.
— Да. Не бойся, Дьявол тебя не укусит, — усмехнулся Эйд, выводя жеребца из стойла. Его слова не слишком успокоили девочку.
— Не слишком-то дружелюбное у него имя, — пробормотала волшебница, пока юноша седлал коня. Траин лишь рассмеялся и, вскочив на спину Дьявола, протянул девочке руку. Эслинн некоторое время неуверенно топталась на месте, но потом резко выдохнула и, ухватившись за запястье Эйда, вскочила в седло перед ним.
— Не волнуйся, я буду придерживать тебя, так что ты не упадёшь, — пообещал юноша, беря в руки поводья. — Хватайся за гриву, только не тяни слишком сильно, а то Дьяволу не понравится.
Дьявол действительно не отличался дружелюбным характером. Так уж получилось, что из всей Академии оседлать его смогли только Логрен, мастер над лошадьми, и сам Эйд. Мальчик помнил, как Ньёр и Джакал в первый раз даже поспорили, через сколько Дьявол скинет своего наездника. Но рыжий жеребец послушно скакал под Траином, хоть и откликался на приказы с большой неохотой. Он и сейчас не любил, когда Эйд им командовал, и напоминал приглушённым храпом, стоит юноше забыться хоть на миг.
Камышовый Кот толкнул жеребца в бока, и тот лёгким галопом помчался по большой пыльной дороге, что тянулась до самого Гарнизона. От летнего зноя трава, росшая у обочины, превратилась в жёлтую солому, и она ломалась даже от лёгкого дуновения ветерка. Прошедшая гроза немного сбила жару, но воздух всё ещё был горячим и тяжёлым. Всего через несколько минут на палящем солнце Эйду захотелось пить, и он направил Дьявола ближе к деревьям, где был хоть какой-то тенёк.
Когда они добрались до Гарнизона, Камышовый Кот оставил жеребца возле большой коновязи, где была свежая вода и овёс, и вместе с Эслинн направился к рынку. Ярмарочная площадь ещё была заполнена деревянными лавочками, на которых были разложены всевозможные украшения, одежда, еда и сладости. После праздника Урожая многие вещи были раскуплены, но цены на оставшиеся товары заметно упали. И это не могло не радовать Траина — он не собирался тратить все те деньги, что ему удалось скопить за последние месяцы.
