Сказка быль

Обдумывал я этот визит до самого конца своего дежурства. Потом разбудил эльфа, рассказал про волков, чтоб не волновался из за свежих следов, и уснул.

Больше приключений у нас не было до самого Подгорного Леса. Мирно ехали, упражнялись в магии, и уже нередко эльф брал мои идеи себе на вооружение. А по ночам во время дежурства я осторожно экспериментировал над Жёлтоглазым. Увеличивал прочность костей и сухожилий, без увеличения их веса, сделал более плотными копыта. Увеличил силу мышц, слегка увеличил их скорость. Пищеварительный тракт тоже слегка модернизировал, увеличив мощь пищеварительных ферментов, увеличил количество и качество жировых клеток. Внешне Жёлтоглаз оставался обычным конём. Но теперь он мог выдерживать гораздо большие нагрузки. Эх, жаль, не встретил я своего прежнего коня. Чёрного, с белым пятном на лбу. Изменял ли я его? Волков я точно менял. В прошлой жизни.

5

Подгорный Лес меня жестоко разочаровал. Обычный лес. Да, ухоженный. Да, деревья растут свободно, далеко друг от друга, не душа друг друга за место под солнцем. Да, вырастали неправдоподобной высоты. Метров 200, а может, и 300. Вижу стволы от 10 до 20 метров в диаметре.

Но всё это могли бы сотворить и обычные хорошие садовники. Будь у них соответствующие саженцы. За несколько поколений. Я же ожидал чего-то волшебного. Вроде тех трав, что видел в кабинете Мэрдака. Увы.

Настроения Эла, скрытого под щитом воли, я не мог слышать. Но я видел его пренебрежительно-высокомерный взгляд вокруг. Он не мог не сравнивать это владение с Диким Лесом, и сравнение было явно не в пользу владения.

Эльфы-сторожа появились, как им и положено, неожиданно. То, что казалось густым низким кустиком, распахнулось, и прямо перед нами встал эльф, закидывающий за плечи свой маскировочный чудо-плащ. И тут оказалось, что мы окружены, по крайней мере, двумя пятёрками. Боевые подразделения эльфов всегда ходили пятёрками. Они сидели за кустами, на деревьях, вышли из-за стволов. В руках ненатянутые луки, но стрелы на тетиве.

— Назовите себя, — весьма миролюбивым голосом предложил преградивший нам путь.

— Эльф Элироносильён Бродяга из Дикого Леса, — начинает наш эльф. Интересно, получается, эльфам он полным именем представляется, а гномам сокращённым. — Гном Тотон Рифмоплёт с Горы Запада Дикого Леса. Человек Ярик Беспамятный со Свободного Острова. Я и Тотон проходим по праву дружбы, Ярик идёт по личному приглашению владетеля Подгорного Леса.

Все эльфы как-то незаметно растворяются в окружающем нас лесе, остается один, что впереди. Конечно, бросив полог звёздного света, я мог бы их вычислить, но зачем выдавать себя. Сейчас на мне собственный щит воли в виде шлема, снижающий мои способности до уровня деревенского колдуна.

— Прошу следовать за мной.

Встретивший нас эльф пошёл быстро и не оглядываясь. Впрочем, дорогу он выбирал удобную, и мы, верхом, не отставали. Часа через три начинает вечереть и мы входим в эльфийский город.

Город — громко сказано. Скорее, большая деревня. Куча нависающих лесенок уходит в высь. Деревья здесь пониже, чем в окружающем лесу, метров 50 в высоту. Зато такие же толстые. И там, наверху, куча домиков и светящиеся окошки. И много-много ольм-светильников повсюду. Как же они при таком ярком свете свои любимые звёзды видят. В патруле?

Владетель, которого я прозвал Сияющим, а его настоящее полное имя Лузиаер, встретил нас наверху. Почему то владетелей не называли фальшивыми именами "для посторонних". Наверное, для правителей не бывает посторонних. Я и гном ступали по этим шатким лестницам осторожно, а Эл шёл спокойно, как по земле.

— Приветствую друзей из Дикого Леса, — сказал владетель, теперь облаченный не в сверкающие латы, а в ослепительно белое одеяние. — Привет и тебе, победитель чёрного колдуна. Вы можете отдыхать в Подгорном Лесу, сколько захотите, но есть ли что ни будь, что вы хотите немедля?

— Да, владетель, мне и Тотону хочется знать, узнали ли вы что ни будь важное из допроса конюха?

— Только одно, но это действительно важно. У него был артефакт. Шарик из рыбьих костей. Его надо было сломать, если в гостинице остановится эльф больше, чем на 3 дня. И на третью ночь встретить на берегу орков и провести потайным ходом через стену.

— Это значит, у орков есть база в трёх днях пути корабля.

— Да.

— Мэрдак должен об этом узнать.

— Он знает. Я уже сообщил ему это.

— Можем мы сами поговорить с конюхом?

— Вы можете его увидеть, но не сможете говорить. Он цветёт болотной розой.

Эл молча поклонился, а гном зябко повёл плечами. Что же такое сотворили с несчастным предателем благородные эльфы, чтоб заставить поёжиться гнома? Ведь он сам резал на ремешки его кожу, подвесив на дыбу.

— И ещё, Элироносильён, после вашего ухода в Горячих Озёрах поймали и убили ещё одного шамана гоблинов.

Снова вижу потрясающий эффект поворота ушей изумлённого эльфа. Уши Эла, обычно слегка наклонённые назад, встали торчком и развернулись раковинами вперёд. Глаза большие и круглые. У гнома глаза такие же, рот открыт. Владетель явно доволен,

— А ты, Ярик Беспамятный, желаешь ли чего?

— Я желаю вернуть свою память. Эльф, главный маг Свободного Острова, не сумел это сделать. И теперь я собираю своё прошлое по кусочкам. Год назад я приехал в Горячие Озёра на чёрном коне с белой звёздочкой на лбу. В Двугорбой горе вспомнили, что видели меня, как я покупал этого коня у каравана на дороге к югу от Горячих Озёр. Это всё, что я узнал. Не знают ли меня эльфы Подгорного Леса?

— Я не встречал тебя раньше. Но я велю расспросить других эльфов, и если ты когда то проезжал через это владение, ты об этом узнаешь.

Я тоже молча поклонился, скопировав жест Эла. Владетель поклонился в ответ, Эл и Тотон повернулись и пошли к выходу. Аудиенция закончена. Я пошёл следом.

— Тотон, а что такое болотная роза? — спросил я, когда мы наконец оказались в отдельной комнате, что-то среднее между шалашом и верандой. Воздух наполнен ароматами невидимых цветов, мебель изящная, из плетёной белой лозы, но доверия в прочности не вызывает. И ольм-светильники, с крышечками, чтоб можно было их закрыть. На столике фрукты и напитки. Стёкол в окнах нет, и слабый ветерок свободно гуляет по комнате. Какое счастье, что в этом мире нет комаров.

— Болотная роза — это такое хищное растение. Если вцепилась в руку или ногу, можно спастись, отрубив эту руку. Но надо действовать быстро. А если достигла тела, то всё. Ничем её не вытравишь. Можно жить ещё неделю. И вся эта неделя будет одна сплошная боль. А сама роза красивая, пахнет приятно.

— А скажи, Тотон. В Горе использовали напиток правды. Почему ты не использовал этот напиток, когда конюха допрашивал?

— От напитка он только через пол часа заговорил бы. А нам сведенья были нужны быстро. К тому же, умер бы он вскоре от того напитка. А я надеялся его ещё Мэрдаку привезти.

— К стати, а почему Мэрдак на Свободном Острове, а не в Диком Лесу живёт? Разве он не владетель?

— Он живёт, где ему интересней. Последние 300 лет он живёт на Острове. В основном. Но иногда путешествует.

— Чёрт... — выругался молчавший до этого Эл. Ругательство было для него так необычно, что мы с Тотоном замолчали и повернулись к нему.

— Ни как не выходит из головы этот третий шаман. От куда он взялся?

— Это я могу объяснить, — усмехнулся я. Друзья теперь удивлённо смотрят на меня. — Вспомните, как мы напугали почтенных жителей Горячих Озёр этим третьим шаманом. Старосте надо было поскорей успокоить людей, он и успокоил. Взял пару стражей, понадёжнее, вытащил из морга убитого шамана, благо труп свежий, и выдал его за третьего. Наверно, и премию тем стражникам за шамана заплатил.

Громовой хохот гнома сотряс Подгорный Лес, заставив умолкнуть ночных цикад. Смех Эла за ним было совсем не слышно.

На утро зарядил мелкий дождь, окончательно испортив впечатление от образа жизни эльфов. Впрочем, оказалось, что ставни тут есть, живые занавески. Как и небольшая бронзовая жаровня. К полудню меня пригласил владетель. Поскольку приглашений Элу и Тотону не было, они остались.

Первым делом владетель сообщил, что ни один эльф Подгорного Леса, из тех, что сейчас в Лесу, не встречался со мной раньше. А потом попросил рассказать про свои приключения. Рассказывать пришлось до вечера. Я, разумеется, умолчал о многом. Но он не был глуп, потому я сам рассказал про испытание чёрным мечом у Мэрдака.

Особенно его заинтересовало поведение дракона во время беседы со мной.

— Неужели он ни разу не посмотрел на тебя двумя глазами?

— Ни разу. Я видел только его левый глаз.

— Это очень странно. Не будь я уверен, что Тёмный сейчас на своём материке, я мог бы даже заподозрить, что ты — это он. Ты пробовал магию?

Я щёлкнул пальцами, и на десять шагов нас окутал звёздный свет,

— Меня этому научил Элироносильён.

— Для человека очень неплохо. Но для мага мало.

Закончил я тем, как сел на корабль, отправлявшийся на юг от Свободного Острова.

— Они по своему правы, — прокомментировал владетель. — И Мэрдак, который хочет знать всё обо всех, и губернатор острова, мечтающий стать полноценным правителем уважаемой страны. Все хотят отправить тебя на Тёмный материк. Но неизвестно, как там тебя встретят.

На мгновенье я вспоминаю, как разрубил чёрным мечом нос Дартоверу. Одно из воспоминаний-образов моего Чёрного Меча. Было ли это в действительности? И будет ли Дартовер мстить?

— Если след моих поисков своего прошлого уведёт меня на Тёмный материк, я пойду туда.

— Да. Иногда хорошо не знать прошлого. Столько открытий.

Меня пронзает жалость к этому владетелю. Я вдруг понял, что ему просто скучно жить. Ему всего 800 лет, это самый молодой владетель. И ему скучно. Вон, Мэрдаку не скучно, а он старше. Лэрену не скучно. Он тоже старше. Но они рискуют своей вечностью. А этот даже в таверну ворвался позади телохранителей. Тогда он был счастлив. Хоть какое то развлечение.

И я начинаю его развлекать. Рассказываю про то, как плыл к Горячим Озёрам, про свои бои с Дубиной. Про то, как на пару с Дубиной перебили половину напавших пиратов и про жуликов-матросов, присвоивших себе убитых мной. Про свою хитрость, когда перекладывал постель на ночь под дверь, и как эта хитрость спасла мне жизнь. Про разбойников, засыпавших нас отравленными стрелами, умолчав только про то, что мой конь был ранен. Про сокровища разбойников, из за которых мы повернули к Двугорбой Горе.

Под конец я рассказал про свою интерпретацию нападения орков на Горячие Озёра, рассказанную мной в гостевой пивной Двугорбой.

— Да. — Владетель мечтательно улыбается. — Потеря памяти принесла тебе пользу. У тебя появилась цель в жизни, может быть, на многие годы вперёд. Почти недостижимая, но возможная. И у тебя теперь жизнь очень интересная.

— Да. Жизнь теперь интересная. Но я не знаю, какая она была раньше.

Проведя ещё одну ночь у эльфов, мы отправились обратно к Горячим Озёрам. Покинув пределы Подгорного Леса, я с облегчением сбросил свой щит воли. Оказывается, мне стало не хватать тех чувств, что давали мне мои способности. Жёлтоглазый радостным ржанием приветствовал моё возвращение. Ему тоже не хватало контакта со мной.

Наутро после первой ночи от Подгорного Леса эльф вдруг сказал,

— Ярик. Когда ты спишь, я и Тотон снимаем свои щиты.

— Зачем?

— Ты делаешь очень хороший полог. Через твои чувства мы на дежурстве чуем всё вокруг.

— Это вы здорово придумали.

— Ещё мы чуем Жёлтоглазого. Он меняется.

— Это я его меняю. По ночам.

— А что ты с ним делаешь?

Я рассказал.

— Хорошо быть метаморфом, — хмыкнул гном. — Тут коневоды многими поколеньями новые породы растят. А он раз-два и готово.

— Хотите, других коней так же сделаю?

— Давай! — соглашается гном.

— Не надо! — тут же возражает эльф. — Может быть, нам придётся расстаться с лошадьми. Если такой конь один будет, это никого не удивит. Просто очень хороший конь. Редко, но бывает. А если несколько, это уже новая порода. Появятся вопросы, на которые будут искать ответы.

По дороге гном откопал свой схрон с медными монетами и, очень довольный собой, разделил на три части. Две монеты остались лишними.

— А это мне. За то, что на себе дотащил это сюда.

Визит на одну ночь в Горячие Озёра поразил меня. Оказывается, сюда успел добраться мой рассказ в пивной Двугорбой, обрастя многочисленными подробностями. И ему поверили все. Этот староста вечно скрывает правду, а они, оказывается, чуть не погибли все. Наша троица стала героями, а комнаты в свеже-построенной гостинице нам достались бесплатно. Друзьям, чтоб не разочаровать набившуюся в таверну публику, пришлось снова устроить поэтический диспут.

В этой публике я сидел в сторонке, в дальнем углу. Туда ко мне и подсел никем не замеченный староста.

— Скажите, уважаемый. Что стало с нашим конюхом? Его увели эльфы.

— Это он провёл орков по тайному ходу в город, — говорю я.

— Я так и понял. Теперь этот ход мы заделали. Зачем он нужен, если про него орки с гоблинами знают.

— Правильно.

— А конюха нам эльфы не отдадут?

— Зачем он вам? — удивился я.

— Мы его повесим за воротами.

— Не получится. Эльфы его уже казнили. По своему. И я думаю, он предпочёл бы быть повешенным.

— Вот как... — Староста грустно покачал головой. — А мы уж и виселицу построили. Скажите, тут слухи ходят, что орки чуть не сожгли нас всех. Но ведь это же неправда. Я то знаю, владетель был здесь за два дня до той ночи.

Я хмыкнул. Старосте не нравятся обвинения во лжи, когда он говорит правду. А как ему понравится обвинение там, где он правда солгал...

— А скажите, вы не узнали, что погасило все огни?

— Был ещё один шаман... — староста сделал честный взгляд и, разведя руки, посмотрел мне в глаза, слегка улыбаясь. Именно эта показушная честность убедила меня в моей правоте.

— Послушайте, уважаемый. Я не житель вашего доброго города. Вся моя жизнь — игра со смертью, и порой от правды зависит, кто выиграет в этой игре. Ваша ложь с третьим шаманом хороша для этого города. Но меня интересует правда, и только она.

Староста сграбастал обоими руками свою кружку, подвинул её к себе вплотную, зыркнул по сторонам — не подслушивает ли кто, и опустил взгляд в кружку,

— По правде, никто и не искал ответа, — заговорил он совсем тихо. — Как мы шамана показали, все и успокоились. Прошло оно и прошло. И больше не будет.

— Жаль. Вы очень умно придумали с этим шаманом.

Староста натянуто улыбнулся и, быстренько распрощавшись, ушёл.

Наутро мы выехали на юг. Вокруг нас снова летали сторожевые бабочки, что и позволило нам на второй день засечь стоянку каравана в небольшой рощице в стороне от дороги.

— Караваны стоят по ночам, а днём ходят, — изрёк мудрость гном. — Что то тут не так. — И мы решили к ним свернуть.

Тут явно что-то случилось. Охрана нас заметила поздно, все были злые, а главный караванщик сидел с потерянным видом у костра, из его правого глаза текли скупые слёзы, а из левого нет.