— И не забудьте вызвать в приёмную усиленное отделение охраны, — добавил Бонд. — Вы же сами слышали порядок слов: «тревогу отменить», а не «отменить тревогу». И без лишнего шума, потому что «по стандартному расписанию», а не «по штатному», верно, Эм? Это, как я полагаю, ради меня, любимого. Вы не можете быть уверены в моей личности, поэтому решили подстраховаться.
— Совершенно верно, — оскалилась Эм. — Вижу, вы не только биографию Бонда изучили, молодой человек, но и некоторые наши правила. Что делает вас ещё опаснее. Джон, позовите сюда Кью, может, у него появятся какие-нибудь идеи.
— Я только хотел сам это предложить!.. — сказал Бонд, впрочем, без лишнего воодушевления.
— Мэм, это Бонд, — убеждённо сказала мисс Манипенни. — Я узнаю его стиль речи, его лексикон, его личный шарм, если хотите. Если закрыть глаза и отрешиться от голоса, можно буквально ощутить его в этом кабинете.
— Мисс Манипенни, — холодно сказала Эм, вставая с кресла и разминая затёкшие ноги, — вы неоднократно указывали мне на изображение Бонда в облаках, в скалах, в тени от фикуса в коридоре и в пятнах кофе, остающихся на стенках кухни после того, как кофейный автомат в очередной раз вообразит себя брандспойтом. Я вполне допускаю, что вы сможете ощутить Бонда даже в космическом вакууме, однако мне нужны доказательства, убедительные доказательства, иначе я просто не смогу отпустить этого юношу, — он слишком много знает.
Секретарша Эм скорчила гримасу, достала пилочку и принялась подравнивать ногти. Поттер уже успел выложить оба своих пистолета на стол и сейчас изучал найденные в изъятом у воришки бумажнике документы, коротая время до прихода Кью.
— Кстати, а где моё тело? — встрепенулся Поттер, разглядывая кредитные карточки.
— В отделении интенсивной терапии на минус шестом этаже, — ответила мисс Манипенни, заработав ещё один сумрачный взгляд Эм. — Физиологически всё в норме, но головной мозг превратился в кашу. Парафиновая проба дала положительный результат. Ты стрелял?
— Да, я помню нападение, — подтвердил Поттер. — Нападали двое, я стрелял в одного из них. Сделал пять выстрелов, один в грудь и четыре в голову. Но это не помогло, нападающий просто поднялся, как ни в чём ни бывало. Думаю, это были какие-то особенные бронежилет и каска. Ах да, была ещё какая-то неправильность, атаковавшие двигались очень странно, как-то неестественно, но я сейчас не могу вспомнить, как.
В кабинет вошёл суховатый Кью, сопровождаемый Джоном.
— Мэм, вы хотели меня видеть?
— Этот молодой человек утверждает, что он Бонд, — ткнула пальцем Эм, откидываясь на кресле и приготовившись наслаждаться зрелищем. — Подтвердите или опровергните. У вас десять минут, время пошло.
— Привет, Кью, — сказал мальчик, с размаху хлопая старичка по плечу. — Как твоя нога?
— А что с моей ногой? — вскинулся Кью, сверля мальчика взглядом.
— Я на неё наступил, когда твоё экспериментальное устройство для глубинного вырезания нехороших слов на панелях из инструментальной стали взорвалось, и алмазный резец в три фунта весом взлохматил мне волосы перед тем, как уйти на два фута в бетонную стену. Ты ещё тогда сказал...
— А не надо было трогать кнопку самоуничтожения! — завопил Кью.
— Это была самая большая кнопка на пульте, она была красного цвета, снабжена предохранительным колпачком и надписью «не нажимать», — пожал плечами Поттер.
— Это Бонд, — кивнул Кью в сторону Эм. — Я могу идти?
— Это — Бонд?! — Эм была слегка поражена скоростью расследования.
— Бонд, — подтвердил свой вывод Кью. — У меня нет никаких сомнений. Так что, тело из реанимационного отделения можно уничтожать? Или как?
— Моё тело? — встрепенулся Бонд. — Не надо его уничтожать, оно мне дорого как память!
Эм снова встала со своего кресла:
— Поттер, Кью, Манипенни, идём в палату интенсивной терапии. Там мы посмотрим на тело Бонда, и у тебя, Поттер, будет ещё одна возможность доказать, что ты тот, за кого себя выдаёшь.
В приёмной слонялось около десятка боевиков в кевларовых бронекостюмах и с пистолет-пулемётами, усиленно делая вид, что они попали сюда случайно. Поскольку размеры приёмной не были рассчитаны на десяток увешанных оружием здоровяков, получалось у них неубедительно; Поттеру и его сопровождающим пришлось буквально протискиваться между мускулистых тел. Удовольствие этот процесс доставил только мисс Манипенни.
В отделении интенсивной терапии Поттер обошёл вокруг кровати с телом Бонда, приподнял простыню и радостно ткнул пальцем в собственную тушку:
— Вот этот шрам на правом боку я получил, когда гонялся за Скарамангой, — помните, Эм, мы с вами ещё думали, что это он прислал мне золотую пулю[13]? А вот тут мне вырвало клок волос, когда на меня взъелся Блофельд, «номер первый» из «СПЕКТРа», за то, что я слегка испортил его парк развлечений[14]. Я тогда ещё на год потерял память, даже ездил лечиться в Ленинград. А вот этот засос... — Поттер показал, но почувствовал, что ему в ухо дышит мисс Манипенни, которую тоже заинтересовала физиология суперагента, замолчал и густо покраснел.
Эм и Кью многозначительно переглянулись.
— Должна признать, история невероятная, но у меня нет выбора, поэтому я верю, — наконец, приняла решение Эм. — Поздравляю, Бонд, вы снова на службе. Мисс Манипенни, займитесь его бумагами. Удостоверение, разрешение на ношение и применение оружия, водительские права, что там ещё может понадобиться... Кстати, Бонд, твоё переселение в тело пятнадцатилетнего мальчика является замечательным прикрытием. Никто даже не подумает, что ты опасен. И у тебя впереди ещё шестьдесят лет работы на благо своей страны.
Бонд испытал ни с чем не сравнимое облегчение от того факта, что по крайней мере его идентификация была выяснена.
— Ещё шестьдесят лет горбатиться за жалкие семьдесят пять тысяч фунтов стерлингов в год[15]?! Эм, я надеялся через пятнадцать лет выйти на пенсию! Давайте обсудим условия контракта. И нам придётся пересмотреть мой modus operandi, — ответил он, заботливо укрывая своё бывшее тело простынёй. — Пятнадцатилетних не пускают в бары и в казино. И если со «смертью на завтрак» у меня и в этом теле нет никаких проблем, по крайней мере, когда я немного восстановлю физическую форму, то с «сексом на ужин» загвоздка. Абсолютное большинство девушек, которых мне жизненно необходимо соблазнять, — по долгу службы, мисс Манипенни, исключительно по долгу службы! — и не посмотрят на нескладного пятнадцатилетнего подростка.
— И это хорошо, — мстительно процедила пунцовая мисс Манипенни. — Может, тогда и приличным девушкам что-то перепадёт!
— Джеймс, Ева, прекратите, — отмахнулась Эм. — Ева, разумеется, по документам его надо сделать восемнадцатилетним. Тогда не будет ни проблем с официальным трудоустройством, ни с разрешением на оружие...
— Ни с покупкой выпивки... — ввернул Бонд.
— ...Ни с клёвыми тёлками, — добавил Джон, решив поучаствовать в разговоре. Мисс Манипенни немедленно снова покраснела. — А что? Что я не так сказал?
— Возвращаемся в мой офис! — решила Эм. — Кью, спасибо за помощь, вы можете возвращаться в свою лабораторию. Джон, отпустите отделение охраны. Если этот парнишка — и правда Бонд, то оно нам просто не нужно. В смысле, бесполезно. Никто не сможет справиться с Бондом, если он сам того не захочет, или если его не предадут, верно, Бонд?
— Как скажете, тётенька, — писклявым голосом ответил Поттер, вызвав взрыв смеха. Даже Эм улыбнулась, представив себе этого худого нескладного парня в поношенной одежде, выступающего против десятка тяжеловооружённых и прекрасно подготовленных бойцов. Потом она вспомнила, что не далее как час назад этот самый парень играючи прошёл с улицы в самый хорошо охраняемый кабинет в здании, и её улыбка увяла.
Внутри кабинета Эм снова устроилась в своём кресле. Бонд сел напротив, мисс Манипенни с блокнотом устроилась у стены.
— А теперь, Бонд, давайте обсудим нашу нынешнюю ситуацию, — сказала Эм и нажала кнопку селектора: — Билл, возьмите всю информацию по делу Гарри Поттера и зайдите ко мне.
Спустя полминуты Билл Таннер, ведущий расследование по переданной Бондом информации, протиснулся в дверь кабинета, обеими руками сжимая довольно пухлую папку.
— Разрешите представить вас. Гарри Поттер — это Билл Таннер, мой секретарь, глава аналитической группы, работавшей над похищением Бонда. Билл — это Гарри Поттер.
— Очень, очень рад, — жизнерадостно воскликнул аналитик, высвободив одну руку, чтобы поздороваться с Гарри, и немедленно уронив папку. — Вы уже знаете, что вас не существует?
— Разумеется, знаю, — не повёл бровью Бонд. — Я к этому привык. За последние пятнадцать лет я существовал только тогда, когда вон в том кресле принималось соответствующее решение.
— Нет, я не в этом смысле, — аналитик высыпал содержимое папки на стол Эм. — Гарри Поттера не существует.
— Поясните, Билл, — предложила Эм, снова сложив руки домиком.
— Мы зарылись в прошлое Петунии Дурсль, — объяснил Билл, выхватывая из вороха бумаг копию свидетельства о рождении, — и выяснили, что её девичья фамилия была Эванс. Эванс, понимаете? Её родители поженились в конце пятидесятых в городке Кокуорт, — глазам присутствующих был продемонстрирован ещё один лист, копия свидетельства о браке, — и родили двух дочерей. Не одну, двух! Петуния — старшая, а Лили Эванс — младшая. Вплоть до десяти лет обе дочери воспитывались самым обычным способом, ходили в начальную школу в этом самом Кокуорте, перенесли ветрянку, — ещё два листа, заполненных убористым врачебным почерком, были изъяты из груды бумаг, — участвовали во всевозможных конкурсах. При этом у Петунии были явные задатки к приготовлению еды, а у Лили — ярко выраженная творческая жилка. Вы следите за моей мыслью?
— У Эвансов было две дочери, — согласилась Эм. — С родителями такое иногда случается. Дальше.
— В десятилетнем возрасте Лили должна была продолжить обучение в средней школе, но никаких следов о её дальнейшей судьбе не нашлось, — закруглился Билл. — Это самое начало семидесятых, за детьми ещё не было такой слежки, как сейчас. Родители сказали, что она посещает частный интернат, и инспектор даже не стал просить соответствующее свидетельство. Но с 1970 по 1990 года министерство образования не выдавало аттестата зрелости на имя Лили Эванс. Человек исчез, как будто его и не было.
— Может быть, она не закончила обучение? — спросила мисс Манипенни.
— Возможно, — согласился Билл, — но тогда непонятно, где она живёт и чем зарабатывает на жизнь. В файлах налогового управления такой женщины нет, и никогда не было, — мы перерыли архивы. Загранпаспорт она не получала, права на гражданство другой страны у неё нет, так что покинуть государство легальным путём она не могла. Ну, есть шанс, конечно, что она купила себе гражданство какой-нибудь менее щепетильной страны или сделала фальшивые документы и уехала под чужим именем, но мои ребята считают это маловероятным: Эвансы были хорошей семьёй, Лили приезжала к родителям на каникулы, да и потом не забывала их. А ещё, начиная с 1970 года, она перестала болеть. На её имя не выписано ни одного рецепта. И это не потому, что она сменила врача: старшие Эвансы и Петуния продолжали посещать того же лечащего врача, который раньше осматривал и Лили. Если бы врач повёл себя неправильно по отношению к девочке, родители, даже если бы не хотели поднимать шум, не пустили бы вторую свою дочь к этому же врачу, верно?
— К чему вы клоните, Билл?
— Я имею в виду, что у нас на руках есть пропавший человек, — аналитик взлохматил себе волосы. — Человек с прошлым, обрывающимся в возрасте десяти лет. Мы ничего не знаем о её жизни после десятилетнего возраста, кроме того, что она продолжала навещать родителей до самой их смерти. Я могу только предположить, что она где-то встретила парня по имени Джеймс Поттер и родила вот этого молодого человека, — Билл указал на юношу, — но никаких доказательств у меня нет: ни бракосочетание, ни рождение этого ребёнка нигде не зафиксированы.
— И что дальше?..
— А дальше... Я решил, что, если порыться в архивах, можно будет найти аналогичные ситуации. Когда ребёнок в возрасте десяти лет растворяется в воздухе, причём родители не заявляют о похищении. И что бы вы думали, мы их всё-таки нашли! Таких случаев происходит порядка десяти в год. Правда, это количество статистически недостоверно, так что нельзя утверждать наверняка, что все они схожи, и попутно мы раскрыли три убийства и одно ограбление... Но вот, например, семья Грейнджеров из Ньюкастла. Оба — зубные врачи, то есть зарабатывают достаточно, чтобы послать свою единственную дочь в частный интернат. Что, по их словам, и произошло в 1990-м году. Однако нюанс в том, что ни один частный интернат Гермиону Грейнджер не принимал, а министерство образования не получает её аттестатов.
— Гермиона? — воскликнул Бонд. — Рон упоминал её в своём письме, и мисс МакГонагалл говорила, что она моя подруга.
— Не слишком распространённое имя, да и возраст совпадает, — задумчиво произнесла Эм, теребя пальцем нижнюю губу.
— В этом году, по словам родителей, часть лета она провела в Болгарии, — добавил Билл. — У неё есть заграничный паспорт, но служба паспортного контроля не зафиксировала пересечения границы обладателем этого паспорта. Не были приобретены билеты на её имя ни на один вид транспорта, покидающий наш благословленный остров. Более того, по сведениям болгар, она не обращалась за въездной визой и не въезжала в их страну. Но у нас нет оснований не доверять родителям, потому что наш агент, посетивший их семью, видел фотографии девочки, внешне похожей на Гермиону, на фоне Перперикона, в Албатинском скальном монастыре и в Каменном Лесу. Возникает вопрос: как она попала отсюда — туда, а потом оттуда — обратно[16], умудрившись не пересечь ни одной границы по пути и не воспользовавшись морским или воздушным транспортом?
— Аппарация, — прошептал Бонд.
— Что?
— Аппарация, или трансгрессия, — уже увереннее сказал он. — Мгновенное перемещение из одной точки в другую, не проходя через точки по пути.
— Это соответствует впечатлению группы наружного наблюдения о том, как появилась и как покинула дом Дурслеев женщина в зелёном платье, — напомнила мисс Манипенни.
— То есть можно мгновенно проникнуть куда угодно, — потеребила нижнюю губу Эм. — Поттер, давайте ваше компетентное мнение: вся та чушь, о которой твердила мисс... МакГонагалл, да? Колдовство и управление материальным миром с помощью мидихлориан. Это реально?
Бонд поёрзал на стуле, подбирая слова.
— В принципе, это не противоречит моим знаниям о современной науке, — сказал он. — Но убедило меня не это. Я не знаю, как мисс МакГонагалл это сделала, но она превратила стакан в хомяка. Это был самый настоящий, живой хомяк, он бегал, шевелил носиком и пищал. Он даже пах, как хомяк, понимаете? А когда увидел сову, начал пахнуть ещё сильнее. Невозможно навести столь сложную галлюцинацию за столь короткий срок. Даже если бы меня удалось загипнотизировать и убедить, что я видел летающего по комнате хомяка, — ваши псевдоремонтники на столбе напротив ведь тоже его видели.
