Тайна Хермелирда (книга завершена и выложена полностью)

— А теперь поприветствуйте второго благородного мужа, что сегодня вступит в бой с господином Тимом! Лендрман из Норвегии Олаф!

'То что из всех рыцарей мне досталась схватка именно с Олафом не может быть просто совпадением. — Подумал Тим, видя приближающуюся к нему знакомую фигуру. — Видимо Раймунд решил и здесь проверить своего ученика. Но какой в этом смысл? Или он беспокоится, что остальные воины могут нанести мне увечья? Да и как я могу атаковать своего друга?

Олаф не стал рисоваться перед зрителями. Вместо того, чтобы занять свое место на позиции по другую сторону каната, он подъехал к Тиму и сказал:

— Это хороший жизненный урок, Тим. Часто бывает, что приходится вступать в бой с теми, кто был еще недавно дорог тебе. Конечно, это не битва, а всего лишь турнир, но во время нашей схватки воспринимай меня как своего врага.

Когда кобыла уносила Олафа на другую часть арены, Эгон пытался сосредоточиться:

'Все будет хорошо. Я должен победить. Кроме того, Анна без конца заглядывается на этого героя! Сейчас его поражение навсегда поднимет меня в ее глазах. Ну, благослови, Господь! Как же ей все-таки идет это красное платье!'.

Время замедлилось. Казалось, что идет целая вечность, пока герольд подносит трубу к губам. Но вот и сигнал! Слуги по обе стороны канатов бросают веревки и лошади со всадниками срываются с мест, рыхля копытами почву. Гул толпы заполняет все пространство, а шлем по-прежнему мешает обзору.

'Меня учили конному бою. Не стоит даже пытаться выдумывать что-либо. Ударю копьем в корпус, тем более, что Олаф даже не стремится прикрыться'.

Тим приподнялся на стременах, приподнял копье вверх, держа его в полусогнутой руке набалдашником вперед. Щит же он максимально выставил перед собой, но прикрыться полностью не удавалось из-за тряски. Олаф даже не пытался принять особую позу. Он ехал с копьем наперевес, также как и выезжал на арену перед турниром. Единственным различием была скорость его кобылы: сейчас она, раздувая ноздри, мчалась вперед очень быстро.

В тот момент, когда копье Тима почти уже коснулось нагрудной пластины соперника, Олаф каким-то ленивым движением отвел это копье в сторону своим и нанес сокрушительный удар в незащищенное плечо Эгона. Тима развернуло, правая нога потеряла стремя, а конь продолжил движение куда-то вперед...

Анна вскрикнула и закрыла лицо руками. Бернар и Бруна вскочили со своих мест и, расталкивая слуг, бросились вниз. Было видно, как побелели лица Раймунда и Эделины. Олаф резко осадил свою кобылу, отбросил в сторону ставшие бесполезными щит и копье и бросился к лежащему Тиму.

От удара о землю на время перехватило дыхание. Подшлемный чепец смягчил удар головой, но бок сильно саднил от подвернувшейся под него рукояти меча при падении. Остальные полученные ушибы можно было считать незначительными. Сознание же пока что отрицало происходящее.

Олаф отстегнул ремни, державшие шлем и освободил голову Тима. Откуда-то со стороны бежал с кувшином воды испуганный Колман.

— Прости, друг, но турнир есть турнир. — Сказал Олаф. — Можешь ли ты самостоятельно подняться?

Тим принял сидячее положение. К этому моменту вокруг него уже столпилось множество людей: родители, слуги и даже личный лекарь герцога Отто. Это было поражение. Жалость к себе и глубокая досада затмили все остальные чувства. Ко всему прочему добавилась боль в пораженном плече.

— Ваша светлость, — Олаф склонился перед растерявшимся Бернаром, — я нанес удар в полном соответствии правил турнира.

— Твоей вины здесь нет, Олаф. Это был честный поединок. — Ответил Бернар. — Я до сих пор удивляюсь твоему мастерству. Так сражаться с одним глазом может не каждый.

— Господь наделил нас некоторыми парными частями тела, таким образом, дав возможность не отступать перед трудностями жизни.

— Это слова настоящего рыцаря! Колман, хорошо ли был подготовлен доспех Тима? — Спросил Бернар Колмана.

— Его гамбезон в районе плеч был усилен кожаными вставками, ваша светлость. Да и сама кольчуга не пострадала — Протараторил оруженосец.

— Хватит болтать, Колман! Лучше дай мне кувшин и приведи коня! — Наконец выдавил из себя Тим.

— Будет исполнено, господин. — Обрадовано сказал Колман.

Тим жадно пил воду. Утолив жажду, он обвел глазами присутствующих и удрученно сказал:

— Все было действительно справедливо. Я опорочил рыцарское звание и Вейсшейт, отец. И не заслуживаю прощения.

— Не говори глупостей, сын. — Бернар радовался, что с Тимом все в порядке. — Ты проявил себя мужественно в этой схватке и доказал, что достоин рыцарского титула. А твое поражение — это всего лишь отсутствие боевого опыта.

— Слова его светлости мудры и не требуют дополнений. — Сказал Олаф. — Да и техника ведения конной схватки у Тима на высоте, признаю.

— Давайте же займем места и будем следить за дальнейшими событиями турнира. — Сказала успокоенная Бруна. — И пожелаем Олафу победы в нем.

— Нет, матушка, мне необходимо побыть одному. С родительского позволения я удалюсь в свое жилище до вечернего пиршества. А тебе, Олаф, я искренне желаю выиграть на этом ристалище.

Не услышав от родителей запрета покидать турнир, Тим поднялся на ноги, грубо вырвал поводья из рук Колмана и через минуту уже скакал по дороге, ведущей в замок, оставляя за собой голос герольда, объявляющем о безоговорочном триумфе норвежца в первом этапе турнира.

Стекла зала, где проходило пиршество, были украшены витражами библейской тематики. Старательные музыканты услаждали слух присутствующих звуками арфы. За длинным столом, во главе которого сидел герцог Раймунд Отто и Эделина, расположилась вся знать, что присутствовала в то время в Монде. Участники прошедшего турнира наперебой делились впечатлениями, хвастались своим состоянием и говорили всяческие любезности в отношении присутствующих дам. Изысканные блюда с герцогского стола пришлись всем по вкусу, а кувшины с вином слуги не успевали доливать.

Тим уже перестал считать количество выпитых им сегодня кубков. По мере накатывавшегося опьянения события прошедшего дня все меньше его волновали. После поражения на турнире ситуация стала действительно паршивой. Когда Тим входил сюда, то встретил Анну. Девушка неловко ему улыбнулась и, ничего не сказав, ушла занимать свое место. Вот и сейчас они сидят с ней почти рядом, но Анна не одарила его ни одним взглядом, как будто бы Эгон стал ей полностью безразличен. Или и был безразличен до этого?

— Ты видел, с каким безразличием этот напыщенный норвежский циклоп взял золото из рук его светлости после победы на турнире? — Рядом с Тимом какой-то разгоряченный выпивкой сеньор шептал своему соседу по столу. — Это не человек, а сущий дьявол!

Упоминание об Олафе и его победе ожгло сердце Тима еще сильнее. Эгон сам видел, как на его глазах, еще перед началом пира, Анна и норвежец встретились в коридоре замка. На половине лица, что была видна из-за волос Олафа, появилась усмешка, и он, как бы невзначай, коснулся руки дочери герцога. Вместо того, чтобы гневно сказать лендрману какую-нибудь колкость, Анна одарила его таким ласковым взглядом, какой никогда не доставался даже Тиму.

'Не могу больше вспоминать, хватит!' — подумал Эгон и в очередной раз приложился к кубку. Он бросил взгляд на Олафа и увидел, что тот, ни с кем не общаясь, сидит и смотрит в стол. При всем желании, Тим не мог испытать к норвежцу чувство неприязни, так как прекрасно знал его доброжелательность.

В это время, Раймунд поднялся, чтобы сказать очередную торжественную речь:

— Я благодарю всех собравшихся здесь за то, что почтили меня своим присутствием. И поражен храбрость рыцарей, участвующих в турнире. Для меня честь принимать подобных гостей в своем имении. И как бы мне не хотелось омрачать это торжество скверными вестями, но я должен прочитать это вслух. — С этими словами Отто достал клочок бумаги, который был принесен почтовым голубем, и выразительно зачитал. — Это письмо о помощи от барона Хермелирда Седрика Дика. Что вы думаете по этому поводу?

— Но, ваша светлость, — проворчал один из присутствующих сеньоров, — я лично знаком с властителем юго-восточных земель. Граница с Хермелирдом, с его слов всегда считалась одной из самых безопасных, ведь там находятся глухие леса, и нет никаких дорог. Уверен, что разбойникам, тем более в огромном количестве, неоткуда там взяться.

— Тем не менее, барон Дик прислал это письмо, а это значит, что я просто не имею права отказать ему в помощи! — Продолжил Раймунд. — И я вышлю людей на подавление беспорядков в Хермелирде. Кто-нибудь из гостей имеет желание присоединиться к походу?

В зале резко воцарилась тишина. Было видно, что никто из присутствующих не желает участвовать в данной кампании. Так обычно происходило вовсе не потому, что эти славные рыцари чего-то страшились: закаленных в битвах воинов вряд ли могло что-то испугать. Господа всего лишь видели бесперспективность похода, не приносящего карману ровным счетом ничего. Тишину нарушил Олаф:

— Ваша светлость, я пришел в Монд со своими людьми. С ними же я готов отправиться на защиту Хермелирда!

— Но, Олаф, — слегка опешил Раймунд, — Ты прошел со Святой земли долгий путь. Почти не отдохнув, ты принимаешь участие в турнире и, мало того побеждаешь в нем. Теперь ты хочешь снова отправиться в дорогу! Ты настоящий рыцарь и я горжусь тем, что в моих землях находится подобный гость! Решено. Завтра, с лучами рассвета, Олаф и его люди отправляются в Хермелирд!

— Благодарю за оказанное доверие, Ваша светлость! — Поклонился норвежец. — Я не подведу. Через день после моего приезда в Хермелирд, все бандиты будут толпиться у ворот преисподней!

— Когда ты вернешься оттуда, я щедро вознагражу тебя золотом. — Закончил свою речь Отто. — Стольким золотом, что, клянусь, норвежский король будет в изумлении от нашей щедрости, когда господин Олаф вступит на родную землю!

В зале послышалось недовольное бормотание наиболее алчных особ. Чтобы разрядить обстановку, а также поняв, что лучше момента для разговора может не настать, герцог Бернар Эгон сказал:

— Господин Отто, мы с вами, кажется, не решили еще один не менее важный вопрос. Он касается женитьбы моего сына на вашей дочери.

— А мне, напротив, показалось, что мы все уже обсудили, господин Эгон. — Сказал Раймунд, крайне довольный тем, что звуки негодования в толпе стихли.

Он повернулся к Анне и произнес:

— Напоследок я хотел бы услышать мнение своей любимой дочери! Уверен, что она согласна. Не так ли, Анна?

Негодующе посмотрев на захмелевшего Тима, Анна что-то прошептала в ухо отцу. Раймунд громко рассмеялся:

— Ха, как бы там ни было, это поистине звучит довольно мудро! Любезные гости, объявляю во всеуслышание мнение моей дочери! Анна Отто заявила мне, что станет женой Тима Эгона в случае, если тот пойдет в поход на Хермелирд вместо лендрмана Олафа и проявит там свою доблесть! Я присоединяюсь к мнению дочери, так как хочу испытать своего будущего зятя на прочность. Если господин Тим примет это предложение, по возвращению будет немедленно обвенчан с Анной!

— Подобные заявления больше напоминают сюжет древних баллад, чем суровую действительность! — Нервно вмешалась в разговор герцогиня Бруна Эгон. — Зачем Тиму сейчас вообще доказывать свою отвагу? В жизни и без того будет множество передряг. А раз, к тому же, Олаф сам согласился возглавить этот поход, то не вижу в участии Тима никакого смысла.

— Ваши женские страхи всем понятны, госпожа Бруна. — Раймунд еле сдерживал смех. — но дело в том, что вы не знали увлечений вашего сына, пока жили вдали от него. Тим, равно как и моя Анна, увлекался чтением всевозможных мифов и легенд. В том, что в наших детях живет дух романтизма, нет ничего дурного. Так пусть же эта сказка состоится: сначала становление легендарного героя, потом страшная битва с врагом, а в завершение — женитьба на красавице. Все в лучших традициях.

Бернар стукнул кулаком по столу:

— Я одобряю эту задумку! Да и что ты распереживалась, Бруна? Неужели ты думаешь, что отряд из отборных воинов Вейсшейта под предводительством Тима не справятся с кучкой жалких разбойников? Это просто смешно! Да и вообще этот поход не страшнее детской прогулки! Последнее слово за тобой, сын.

Тим встрепенулся. Кажется, Господь Бог дает ему еще одну попытку завоевания сердца прекрасной Анны! И он не должен дать возможности Олафу еще раз прославиться в ее глазах. Сейчас или никогда! А может это так действует вино? Какая разница, если сейчас решается его дальнейшая судьба! Тим выпрямился и гордо сказал:

— Да, ваша светлость! Я принимаю это предложение. Завтра на рассвете люди Вейсшейта отправятся в Хермелирд и остановят бесчинства!

— Я знал, что твой ответ будет именно таким, Тим! — Одобрительно кивнул Раймунд. — До Хермелирда один день пути: через два дня я буду ждать гонца от тебя, что разбойники уничтожены. Если же гонец не будет послан, я вышлю еще один отряд. Господин Олаф, как ты на это смотришь?

— Я готов служить вашей светлости!

— Я попрошу тебя остаться на некоторое время у нас. Ты и твои люди не будут ни в чем нуждаться, пока будут пребывать в Монде. Уверен, что тебе не безразлична судьба Тима.

— С благодарностью принимаю это приглашение, ваша светлость!

Тим заметно приободрился и осмелел. Вытянув вперед руку с кубком так, чтобы присутствующим был виден браслет Анны, до сих пор находившийся на запястье, он выкрикнул:

— Я поднимаю этот кубок за самую прекрасную даму на свете, чья мудрость и красота делают меня ее пленником! Ради нее я готов на любые испытания, что уготовила судьба! Я вернусь с победой и брошу головы негодяев к ее ногам! Так выпьем же за Анну — очаровательнейший цветок полей Монда, чье благоухание кружит голову благородным рыцарям!

Голова действительно кружилась, то ли от винных паров, то ли от наконец-то благосклонного взгляда Анны. А крики одобрения в сторону высказываний Тима, сопровождаемые стуком поднятых кубков друг об дружку, еще долго не смолкали в этом зале.

Глава 7.

Ночная резня.

Дорогу, ведущую в Хермелирд, окутали сумерки. Зябко кутаясь в плащ, Тим пытался разглядеть в темноте петляющий среди бесконечных деревьев путь. Уже довольно давно клонило в сон, но рыцарь дал самому себе слово, что пока не доедет до места подачи сигнала, команду о привале отдавать не будет.

Тим ехал первым. Позади него, помимо Колмана, двигалось конным строем пятьдесят отборных воинов из Вейсшейта, посланных герцогом Бернаром. Все они были тяжеловооруженны, а учитывая их боевой опыт, можно было смело предполагать, что каждый из них стоил, по меньшей мере, двоих людей, ведающих ратным делом, коих в германских землях в то время обитало изрядное множество.

Отряд двигался уже целый день без каких-либо происшествий, поэтому этот поход быстро перестал казаться Тиму чем-то ужасающим. Монотонность дороги утомила его, и поэтому, чтобы не заснуть, юноша погрузился столь любимый им мир фантазий и размышлений:

'Поистине подобные приключения мне представлялись нечто более грандиозным, чем тряска в седле среди бескрайних лесов. Разве ж это и есть то самое испытание для отважного рыцаря? Что ж, борьба со сном — это тоже борьба. Посмотрим дальше, что же из себя будет представлять схватка с разбойниками. Наверняка тоже нечто скучное. Но это все не имеет значения, главное, что по возвращению я смогу овладеть своей принцессой!'.