Рецепт апокалипсиса от Учиха. Часть вторая.

У Итачи, когда он впервые увидел меня в новом образе, было такое лицо, будто он хочет что-то спросить, но не решается. Я вопросительно приподнял бровь, но он только помотал головой и сказал:

— Красивое платье.

— Спасибо, — я улыбнулся, демонстрируя острые клычки.

"Эх, похоже, нии-сан решил, что его младший братик — трансвестит. Но как всегда не стал лезть с нравоучениями", — подумал я.

Хотя... На самом деле я и есть трансвестит, в некотором роде, раз уже почти девять лет успешно притворяюсь мальчиком. А впрочем, все это не важно. Здесь и сейчас я — Саске, в каком бы теле ни находился.

Мое появление на собрании произвело небольшой фурор. На меня таращились вообще все, и похоже, никто не мог решить, действительно ли они хотят знать причину, по которой я так странно выгляжу.

— Ано... сенсей, это вы? — наконец, решился спросить Дейдара.

— Неужели меня так сложно узнать? Последние полгода были такими унылыми, что я решил немного сменить имидж.

— Эээ... Понятно, — блондин не стал больше ничего спрашивать, видимо, боясь узнать что-то еще.

Но тут лидер посчитал, что хватит с меня всеобщего внимания и начал свою обычную подбадривающую речь в стиле "захватим мир, дружба, жвачка". Я материализовал хрустальный бокал на длинной ножке, наполненный моей кровью, и начал потягивать ее через соломинку. Впрочем, я ее не глотал, а прямо изо рта отправлял обратно во внутренний мир. Зато все присутствующие, обладающие достаточно чувствительным носом, могли убедиться, что в моем стакане отнюдь не вишневый сок и даже не вино.

— Сюююрп, — кровь в бокале кончилась, и хлюпающий звук раздался неожиданно громко, да еще как раз попал в тот момент, когда лидер сделал небольшую драматическую паузу.

Все взгляды немедленно обратились ко мне.

— Ой, извините, — я поболтал соломинкой в пустом бокале. — Знаете, у молодых девственников кровь самая вкусная, только вот их обычно днем с огнем не найдешь. Кстати, Дейдара, как насчет немного поделиться с любимым сенсеем?

— Я не... Нет! — блондин даже покраснел слегка.

— Что?! Ты не девственник? Когда успел? Да еще без моего благословления!

Со всех сторон раздались смешки, а Дейдара явно начал подумывать о том, чтобы взорвать тут все к чертям и скрыть позор под обвалом.

— О времена, о нравы! Куда вообще этот мир катится? Лидер-сан, давайте примем в организацию кого-нибудь молодого, симпатичного и съедобного? А то ведь глаз положить не на кого.

И ведь на самом деле все так. Я начал переводить взгляд от одного к другому. Пейн — мертвый, Конан — бумажная, Сасори — деревянный, Какузу — состоит из черных нитей, Зецу — растение, этого хмыря я вообще не знаю, Кисаме...

— Чего уставился, малец?

— Да так...

Кисаме — рыба, Тоби — наполовину как Зецу. Более-менее нормальные только Итачи и Дейдара, они хотя бы из плоти и крови, хотя за адекватность психики не поручусь.

— Что я вообще тут делаю? — спросил я вслух и поменял облик на привычный.

Иногда мне кажется, что я не просто играю психа, а на самом деле стал им. Все-таки, это наверное, не вполне нормально — стать женщиной только для того, чтобы шокировать окружающих. Моя женская ипостась, вырываясь наружу, всегда ведет себя странно, может надо почаще выпускать ее погулять? А то чувствую, однажды она натворит дел. Решено, в следующие выходные стану девушкой и пройдусь по магазинам, а потом на горячие источники и к массажисту. Мои губы сами растянулись в предвкушающей улыбке.

— Да, договорились, — пообещал я и отключил эмоции, убрав всякое выражение с лица.

Должно быть, со стороны мое поведение смотрелось еще более неадекватным, чем мне думалось. Раз уж даже Итачи бросил на меня обеспокоенный взгляд, на что я только равнодушно посмотрел на него и отвернулся.

— Сенсей? — слегка обеспокоенно спросил Дейдара.

— Я за него.

— Вы в порядке?

— Как всегда, — холодно ответил я, так и не взглянув на него.

Тут все малость психи, но каждое мое выступление неизменно производит на них сильное впечатление. Наверное, такого раздвоения личности они еще не видели. Впрочем, у меня далеко не раздвоение, у меня теперь полтысячи личностей во внутреннем мире. И я уже не знаю, играю ли я в сумасшествие, или это они на меня так действуют.

Месяц спустя в Акацуки вступил Хидан. Насколько я помню, он был последним, а значит, скоро начнутся события "Ураганных хроник". Ради принятия нового члена было созвано внеочередное собрание. Якобы для знакомства с новыми товарищами.

— Хидан-сан, а вы в курсе, что символ, висящий у вас на шее, не полон? — не удержался я от небольшой шутки.

— О чем ты? — слегка заинтересовался бессмертный последователь Дзясин-самы.

— На самом деле, этот символ должен состоять из трех частей. Воскрешающего Камня, Савана и Жезла Смерти, — по мере рассказа я иллюстрировал свои слова, создавая простенькие иллюзии круга, треугольника и вертикальной черты, сложившихся в подобие амулета на шее Хидана.

— Никогда не слышал о подобном, но чувствую в твоих словах зерно истины. Ты сможешь познать свет истинной веры! — и этот фанатик стал агитировать меня начать поклониться великому Дзясин-саме.

— Нет, спасибо, у меня уже есть вера, называется "пофигизм", — последнее слово я произнес по-русски.

— Нет иной истинной веры и бога кроме Дзясин-самы!

— Хидан-сан, можно личный вопрос? — поспешил я отвлечь фанатика от любимой темы. — Вы действительно бессмертны?

— Да. Дзясин-сама одарил меня своей милостью.

— То есть, если оторвать вам, например, руку, то она будет шевелиться?

— Да.

— Восхитительно! — я захлопал в ладоши и посмотрел на него влюбленным взглядом. — А если оторвать голову, вы все равно сможете говорить? Или кому-то придется дуть вам в горло, выполняя функции воздуха, выходящего из легких и заставляющего голосовые связки вибрировать?

Хидан со странным выражением лица посмотрел на меня и обратился к своему напарнику Какузе.

— Он всегда себя так ведет?

— Иногда бывает еще хуже.

— Хидан-сан, так вы не будете против, если я заберу себе вашу голову, если вам ее вдруг отрежут? Или все-таки руку? Ах, никак не могу решить, что лучше.

— Заткнись, или я сейчас сам заберу твою голову! — не выдержал бессмертный.

— Попробуйте, — ухмыльнулся я. — Как насчет небольшого поединка?

— Тебе конец, — Хидан вскочил на ноги и схватился за косу, с которой не расставался.

— Прекратите! — Пейн вмешался и обломал мне всю малину.

За время моего здесь пребывания Итачи успел здорово поднатаскать меня в тайдзюцу и использовании шарингана. Кроме того я множество раз сражался с теми шиноби, за чьи тела можно было получить деньги, и обычно это означало, что они далеко не слабаки. Пару раз мне удавалось настолько достать Кисаме, что он пытался меня прикончить, но я весьма успешно уворачивался, одновременно запоминая его манеру боя. Атаки Самехадой не нарушали Матрицу, потому что чакра, из которой состояло поддельное тело, была настолько структурирована, что становилась ближе к материи, чем к энергии.

Так же я довольно часто спарринговал с Дейдарой, но это все-таки было ближе к тренировкам, чем к желанию действительно меня убить. Однажды блондин даже подговорил своего напарника Сасори сразиться со мной. Марионеточник не показал все, на что способен, но в конце поединка все же похвалил меня за живучесть. На самом деле он даже у одного моего тела не весь запас чакры исчерпал. Зато он оказался довольно неудобным для меня противником — гендзюцу на него не подействуешь, так как он по большей части кукла, только сердце человеческое осталось. Поэтому было довольно затруднительно представить, каким для него теперь выглядит окружающий мир, и подменить это представление иллюзорным.

Еще мне удалось разок сразиться с Какузу, но этому жлобу даже пришлось заплатить. Все остальные Акацуки, стоило мне лишь с интересом посмотреть в их сторону, мгновенно испарялись. Зецу утекал прямо сквозь пол или стены, Конан и Пейн, похоже, использовали технику обратного призыва, а Тоби телепортировался. Кажется, я переборщил с созданием собственной репутации. И если для меня все происходящее было почти невинными шалостями, то у окружающих и правда создавалось впечатление, что я живу лишь ради пополнения своей жуткой коллекции и не прочь поживиться и их внутренними органами.

Пока я предавался воспоминаниям, Пейн начал рассказывать Хидану о целях организации и способах их достижения. И закончил своим коронным: "Мы захватим власть над миром".

Я поднял руку, словно мы на уроке, и у меня есть вопрос к учителю. Пейн решил, что игнорировать меня себе дороже и с обреченным видом спросил:

— Ты что-то хотел, Саске?

— Да, — я поднялся со своего места. — Я хотел уточнить, что вы понимаете под словом мир.

Над столом возникла иллюзорная карта, на которой были отмечены пять сильнейших стран и их скрытые деревни.

— По-вашему, мир — это та территория, которая показана на карте?

— В целом, да, — ответил Пейн, ожидая подвоха. И правильно делал.

Я чуть изменил масштаб, и на карте стало видно, что на самом деле великие страны расположены на одном большом острове, окруженном архипелагами более мелких.

— Средний радиус нашей планеты составляет шесть тысяч триста семьдесят километров. И соответственно, весь известный нам мир — лишь небольшой островок в южном полушарии.

Карта изменилась еще больше, превратившись в огромный бело-голубой шар, зависший над столом. И теперь крошечный островок, на котором мы все находились, с трудом можно было различить среди волн.

— И что-то мне кажется сомнительным, что на всей планете больше нет суши и никто не живет. И даже если мы ничего не знаем об остальном мире, это вовсе не значит, что он не знает о нас.

— Да что за бред ты несешь, мальчишка? — первым нарушил возникшую паузу Хидан. — Мы и так тебя уже достаточно слушали.

— К моему безмерному сожалению, это как раз и не бред. Неужели никто из вас никогда не замечал, что наш так называемый мир создан искусственно? Взять хотя бы то же Кольцо Бурь, которое окружает главный остров и не дает разведывательным кораблям удалиться от берега дальше, чем на пятьдесят километров. Причем Кольцо не могут преодолеть даже с помощью шиноби, имеющих сродство со стихией воды.

Я пробовал отправить на разведку собственных клонов на глайдерах, но при пересечении определенной черты их развеивает, будто за некой невидимой границей чакра просто перестает существовать.

Да и сама система циркуляции чакры в наших телах имеет явно искусственное происхождение, как и большинство кеккей генкай, это любой генетик подтвердит.

Даже язык, которым мы все пользуемся, явно составлен из двух совершенно разных частей. Вам никогда не казалось странным, что в алфавите есть звуки, которые мало кто может правильно произнести?

"Хм, кажется, я их всех всерьез загрузил", — подумал я, заметив остановившиеся взгляды. Кажется, они и хотели бы мне возразить, но не знали, как опровергнуть мои доводы. Да Акацуки и сами наверняка замечали раньше какие-то нестыковки, но старались не заострять внимание.

— У меня есть две теории, которые могли бы объяснить все эти странности. Первая — мы все находимся в одной большой иллюзии, причем ее создатель не особенно заморачивался вопросами мироустройства. Кстати, план вполне выполнимый, я даже примерно представляю, как именно. Любой владелец Мангеке Шарингана мог бы привести его в действие, только вот чакры потребуется не меньше, чем у нескольких биджу сразу.

При этих моих словах Тоби заметно дернулся, а в прорези его маски загорелся шаринган. Ну, да, наверное, неприятно понимать, что он тут не один такой умный.

— Вторая теория заключается в том, что некто довольно могущественный создал остров, окружил его барьером и населил существами с необычными способностями. И теперь мы все под колпаком, будто лабораторные крысы в клетке. За нами наблюдают и выбирают самых сильных. Это кстати объяснило бы постоянные войны, которые начинаются, стоит лишь подрасти новому поколению. Нас стравливают, словно пауков в банке, чтобы посмотреть, кто окажется более живучим. На самом деле все мы не более чем подопытные мыши.

Я сменил изображение земного шара на двух белых мышек в фирменных черных плащах с красными облаками. Одна из них спросила:

— Пейн, что мы собираемся делать завтра?

— То, что мы делаем каждый день. Попытаемся захватить мир!

Как всегда после моих шокирующих заявлений пару минут стояла тишина.

— Да кто станет слушать бредни сумасшедшего? — опять не выдержал Хидан.

— Как раз вы и слушали, — хмыкнул я. — И покажите мне хоть одного нормального человека из присутствующих.

— Да что ты о себе возомнил? — Хидан был единственным, кто пока не знал, что спорить с психом себе дороже.

— Достаточно, — Пейн опять вмешался. — На сегодня собрание закончено.

Все присутствующие мгновенно рассосались, словно научились у Тоби телепортации, только новичок немного замешкался.

— Хидан-сан, так как насчет того, чтобы отдать мне руку и сердце? — я немедленно оказался рядом. — Вы же бессмертный, так что уж сердце вам точно не нужно.

У Хидана, конечно, инстинкт самосохранения напрочь отсутствовал, но заметив странное поведение остальных Акацуки, он почуял подвох.

— Отвали от меня, псих мелкий, мне некогда с тобой возиться, — он попытался от меня отмахнуться.

Но я был настойчив, и несколько минут спустя у Хидана возникло непреодолимое желание меня прикончить. Хорошо, что к этому моменту мы уже успели покинуть главный зал, а то лидер-сан точно бы обиделся, если бы мы разнесли его на кусочки.

Минут десять я успешно уворачивался от его косы, благо скорость Хидана с Итачи не сравнить. И одновременно запоминал его манеру боя с помощью шарингана. Наконец, нам обоим надоел этот затянувшийся поединок. Бессмертному пока так и не удалось меня задеть, зато я всадил в него парочку сюрикенов, однако, не похоже, чтобы они ему сильно мешали. Ну ладно, пора закругляться.

— Все, вот ты и попался! Готовься к смерти! — Хидан зацепил меня одним из лезвий.

— Пф, это всего лишь царапина.

Бессмертный злодейски рассмеялся и начал свой ритуал, мгновенно покрывшись странной черно-белой раскраской. Я не стал ему мешать, с интересом наблюдая за подготовкой.

— Тебе конец! — он закончил молиться и вонзил себе в сердце острый железный кол. — Умри!

Я изобразил предсмертные судороги и схватился за грудь, делая вид, что вот-вот упаду. Однако Хидан оказался на земле первым. Его тело сменило окрас на обычный для человека. Он слабо пошевелился и начал вытаскивать из себя острую железку, которой до этого самостоятельно пронзил себя насквозь.

— Очень больно? — я участливо склонился над ним. — Итачи со мной иногда тоже так делает, садист чертов.

— Что?! Почему ты еще жив?! — Хидан затрепыхался активнее. Он ведь сейчас довольно беззащитен, пока не оправится от действия ритуала.

— Простенькое гендзюцу, — пояснил я. — Даже удивительно, как это ты попался.