Король северного ветра

— Далась мне его любовь, — Айна позволила вытереть себе лицо, шморгнула носом. — Когда утром его сиятельство герцог проспится, скажите, чтобы ко мне не лез. Я останусь у себя, и буду читать. Подбери мне в библиотеке какую-нибудь хорошую книгу, и завтрак тоже доставь сюда — не хочу никуда выходить, пока Артур дома.

— Хорошую книгу... Даже не знаю, "Стив Филтон" вам пойдет? — назвала Нэнси модный роман о мальчике с городского дня, бастарде, выбившемся путем подкупа и интриг во владетельные пэры.

— Я слышала сюжет. Сомневаюсь. Это слишком напомнит мне о покойном узурпаторе, будто про него писали. А хотя нет, принеси, я почитаю — мэтр Гренхерн же хвалил, покуда не сгинул. Вдруг окажется немного интересно, хотя бы.

— Тогда отыщу ее сразу с утра. Леди Айна, дозвольте с вами посидеть. Боюсь, вам станет к утру нехорошо.

— Мне уже нехорошо. Иди спать, Нэнси.

— Леди Айна...

— Иди спать! Ты и так уже насиделась. И посмотри, дошел ли до своих покоев герцог.

Оставшись одна, девушка вновь разрыдалась. Она плакала долго, наверно не меньше получаса, но очень тихо, едва слышными всхлипами — не хотелось, чтобы Нэнси, спавшая в соседней комнате, услышала и снова пристала. Затем Айна подошла к окну, распахнула настежь ставни, оперлась ладонями о подоконник. Звезды, плывущие в темном небе, дарили измученным войной и политикой Срединным Землям свой дрожащий, прерывистый свет. Далекие и холодные, они казались глазами ангелов, смотрящих от чертогов Создателя на изнемогающий мир.

Говорят, Айтвернов сотворили иные боги — не тот, что творил прочих людей. Говорят, кровь драконов дала начало их племени. Говорят, первые из Айтвернов парили выше грозовых облаков и могли коснуться звезд своим крылом. Даже если это всего лишь красивая сказка — в нее хочется верить. Айне и самой захотелось обратиться драконом, сбросить постылую человеческую плоть, как сбрасывают прохудившуюся одежду, и воспарить над этим проклятым городом, где алчность и властолюбие знатных вельмож вот-вот обернутся новой резней и бойней. Может быть, этой бойни удастся избежать — а может, и не получится.

"Мой дядя предатель, а мой брат дурак, — подумала девушка. — И верить можно только себе, уж точно не им. Что ж, когда можно верить хотя бы себе — это тоже, наверно, немало?"

Весь следующий день Айна не покидала комнат, читая роман, изданный анонимно три года назад и наделавший немало шума по всему континенту. Книга рассказывала о приключениях безродного плута, вышедшего из трущоб, но острым языком и лихими авантюрами вырвавшего себе дворянский титул и руку графской дочери.

Безродный сирота Стив Филтон, будущий рыцарь сэр Стивен, будущий виконт Грехем, а впоследствии и вовсе владетельный граф Стербери, оказался нагл, несносен и невыносим — но вместе с тем очарователен. В отличие от Артура и Лейвиса, он не вызывал ни жалости, ни злости. Этот обаятельный прощелыга знал, чего хочет, и уверенно этого добивался — неважно, красноречивыми посулами или острием меча. Он видел свою удачу, и без колебаний ловил ее за хвост. Безымянный автор явно сочувствовал своему герою.

Если верить рассказам, Гледерик Кардан изрядно напоминал героя этой книги. Подобно ему, он поднялся с самого дна. Из нищего бродяги сделался властителем Иберленского королевства. Интересно, читал ли узурпатор этот роман, что мог сказать о его главном герое? Читал ли он вообще какие-то романы, какие истории любил, о чем мечтал, какие видел сны? Теперь это было уже почти совершенно неважно. Гледерик Кардан мертв и оплакан — всеми, кто захотел пролить по нему слезы.

"Это война, — сказала себе Айна. — И на ней убивают. Артур убил Александра Гальса, убил Гледерика Кардана, и бог знает, кого еще он убил. Если он убивает сам, он должен учитывать, что другие могут убить и его. Рейсворт, по крайней мере, смерти ему не желает — и уж я в любом случае присмотрю, чтобы Артура никто не тронул. За границей, в Либурне, Венетии или Падане, он заживет привольно — куда более привольно, нежели в Иберлене, где шагу нельзя сделать, не наступив на интригу. Мятеж все равно грянет, и, возможно, единственный способ, которым я могу спасти своего глупого брата — это выслать его навсегда прочь из здешних земель. Если я расскажу ему правду, Артур бросит своих гвардейцев в бой против Рейсворта и скорее всего в этом бою погибнет, возможно даже от удара в спину. Чудо, что он вообще уцелел минувшей весной".

Айна надеялась, что Артур постучится в ее комнату и попробует извиниться за ночной инцидент — но брат этого так и не сделал. По словам Нэнси, еще до обеда молодой герцог Айтверн встал, собрался и уехал во дворец, сообщив, что надолго. Как обычно, Артур даже не попытался помириться после ссоры. То ли не знал, что подходящего сказать, то ли просто захотел как можно скорее забыть о случившемся. Как всегда, Айну это обижало и злило.

Следующие три дня пролетели также скучно, как и предыдущие три месяца. Юная леди Айтверн читала книги, болтала с Нэнси, дважды гуляла в расположенном неподалеку от дома парке. Один раз заходила на ланч давняя знакомая, Амелия Таламор. Амелия вывалила ворох свежих придворных сплетен, посетовала, что Артур, еще весной выказывавший ей знаки внимания, теперь держится отчужденно и будто и не замечает ее. Айна что-то сердито буркнула в ответ, и какое-то время подруги молча пили травяную настойку и жевали кекс.

После ланча по предложению Амелии девушки поехали в "Звезду", городской театр. Театр был заведен в Тимлейне лет пятнадцать назад, по паданской моде — на его организации настояла королева Лицеретта-Августина, покойная мать Гайвена Ретвальда. В местный репертуар входили как классические произведения, так и зарубежные новинки. В Иберлене в последние годы также появилось несколько собственных драматургов, в основном пишущих на сюжеты кардановских времен, но к их творчеству публика относилась со скепсисом.

Возле роскошного беломраморного здания, чей портик подпирали изображавшие нимф колонны, в три ряда выстроились экипажи. Высокие окна пылали светом десятков люстр. Сегодня играли "Сон в летнюю ночь". В зале собрались сотни людей. Дворяне, купцы, мещане с хорошим достатком. Многие из них читали пьесу прежде — Шекспир был одним из немногих авторов, чье творчество пережило все бури минувших веков. Однако эту старинную комедию в первый раз показывали в Тимлейне на сцене за все время, прошедшее с основания города.

Хотя выступавшие актеры изображали древних эллинов, герцог афинский и его окружение оказались облачены в камзолы современного покроя. Лишь на Обероне и Титании обнаружились роскошные, причудливой вышивкой расшитые мантии, напоминавшие одеяния сказочных чародеев.

— Удивительно, — сказала Айна подруге в антракте. — Эту пьесу ставят в нашей стране впервые за последние две тысячи лет. Ты себе можешь такое представить? Две тысячи лет — и никто не играл ее в Иберлене. Как не играли "Царя Эдипа", "Фауста", "Собаку на сене".

— В старой столице наверняка это все исполнялось, — отвечала Амелия.

— Да, возможно. Но в последние семь столетий — совершенно точно нет.

— Времена меняются, — заметила дочь тана Таламорского. — Люди снова открывают старые книги — и читают их, будто заново. Мы слишком многое забыли — теперь вот вспоминаем. Меня это воодушевляет. Однажды, возможно, я тоже напишу пьесу. Или роман, — Амелия мечтательно улыбнулась.

По возвращении Айны в особняк Айтвернов капитан Фаллен рассказал, что в кварталах нижнего города объявился какой-то пьяница, уверявший, будто узурпатор Гледерик жив, бежал из Тимлейна потайным ходом, но следующей весной непременно вернется вместе с войском и отберет у Ретвальда Серебряный Престол. Приключившиеся в кабаке солдаты тут же выволокли смутьяна на улицу и повесили на ближайшей осине, как зачинщика опасных слухов.

— Поехали в Малерион, — сказала Нэнси почти умоляюще. — Сколько можно здесь рассиживаться и ждать бури, словно ослы какие-то бездумные.

— Никуда мы не поедем, Нэнси, — ответила Айна. Камеристка порывалась было спорить, но поглядела на свою госпожу — и вдруг осеклась. Вскочила, торопливо сказала, что должна доделать дела по дому, и ушла. Фаллен проводил барышню Паттерс взглядом, подкрутил усы.

— Я с вами, леди Айна, если что, — сказал он просто.

— Спасибо, Клаус. Я запомню ваши слова. И скажу, что делать, когда придет время.

Во вторник приехал Лейвис Рейсворт — ровно в пять, как и договаривались. Кузен надел золотые и зеленые цвета Айтвернов, а не рыжие и зеленые своего дома. Видимо, в знак почтения к родичам и сюзеренам. Он вел себя до крайности обходительно и учтиво. Айна, в знак ответной любезности, тоже держалась с сыном графа Рейсворта гораздо приветливей, нежели прежде. Лейвис по-прежнему раздражал ее, вызывал попеременно то презрение, то злость — но теперь они оказались на одной стороне, и не следовало задирать его сверх всякой меры. Она же не Артур, чтобы так бездумно, походя отталкивать от себя друзей.

Сидя в карете, девушка даже попыталась поддержать с Лейвисом светский разговор. Кузен поведал, как выбрался два дня тому назад с молодым герцогом Эрдером на соколиную охоту. Лейвис рассказывал о герцоге Эрдере без малейшей приязни, и видно было, что знакомство с ним он водит лишь по указке отца. Девушка внимательно слушала и порой даже кивала. Эдвард Эрдер не нравился и ей самой. В отличие от своего покойного отца, этот шоненгемский герцог был слишком уж обаятелен и любезен — настолько истекал медом и патокой, что после разговора с ним тянуло вымыть руки и лицо.

Явившись к Роальду Рейсворту, Айна уже не пыталась изворачиваться, отмалчиваться и ходить кругами. На сей раз ей предстояло вести бой с открытым забралом.

— Здравствуйте, дядя, — сказала Айна Айтверн, войдя в приемную залу. — Я готова наконец говорить с вами откровенно.

— В самом деле готова? — граф Рейсворт прищурился. — И мне можно не ожидать впоследствии визита королевских гвардейцев?

— Я сохранила наш прошлый разговор в тайне. Вы правильно сказали, если Гайвен Ретвальд узнает ваши планы, он все равно падет, но падет в бою, и в этом бою может погибнуть также и мой брат. Рисковать жизнью Артура я не хочу. Вы гарантируете ему жизнь после своей победы?

— Артур Айтверн не только твой брат, но и мой племянник, — заметил Роальд Рейсворт сухо. — Изводить семя Раймонда я бы не стал.

— Что ж, рада это слышать, потому что если хоть один волос упадет с головы нынешнего герцога Запада — я найду, как отомстить вам за это, — Айна демонстративно положила руку на эфес шпаги. — Крепко держите в памяти мое обещание, пожалуйста. Это не пустая угроза. А теперь обсудим наконец, как и с чего вы думаете начинать.

Глава пятая

лето и начало осени 4948 года

Непросто править королевством, каждый миг желающим свергнуть тебя с трона.

Для Гайвена Ретвальда иберленский престол с малых лет представлялся чем-то вроде фамильного бремени. Старший и единственный сын короля Брайана Ретвальда, он знал, что однажды и сам обречен стать государем этой стране. Как человек, наделенный ясным рассудком, Гайвен понимал, что эта страна не питает к его семье теплых чувств.

Сотню лет назад Иберленское королевство находилось в единственном шаге от гибели, сотрясаясь под ударами Тарагонской империи. Именно тогда появился человек по имени Бердарет Ретвальд, заявивший, что он волшебник из баснословного Медоса. Бердарет Ретвальд обещал, что спасет Иберлен от захватчиков, если получит взамен королевский титул. Герцоги Айтверн и Коллинс, возглавившие правящий совет после гибели герцога Эрдера, пошли на сделку с Ретвальдом. Чародей явил свою мощь и на Борветонском поле разгромил войска захватчиков. По словам Бердарета, он, обучившись магии за Закатным морем, прибыл сюда, в невежественные восточные земли, желая достичь положения, достойного своих талантов. Спасенная нация покорилась ему. Спустя много лет Бердарет унес колдовские секреты в могилу, передав сыну Торвальду венец и скипетр Карданов.

Получив лучшее образование из возможных в Срединных Землях, занимаясь с самыми уважаемыми мэтрами Тимлейнской Академии и прочтя почти все книги из тайных королевских архивов, Гайвен еще лет в двенадцать понял — в жизнеописании его благородного пращура что-то нечисто. Королевства Медоса в самом деле располагали собственными школами магии, в этом все древние хроники единодушно сходились. И королевства Медоса прервали всякое сообщение со Срединными Землями в тот несчастливый год, когда Конклав чародеев оказался расколот и война, названная Войной Пламени, опустошила мир.

Летописи неохотно рассказывали о тех днях. Приводили лишь обрывки слухов, тени воспоминаний. Семь веков назад случилось так, что маги благородных Домов Крови, до того часа направлявшие судьбы всех соседствующих королевств, перессорились и сошлись в ожесточенном противостоянии. Сложно было сказать, какие именно силы при этом были задействованы. Возможно, волшебники докопались-таки до секретов странной, полузабытой цивилизации, что властвовала на этой планете две тысячи лет назад и оставила после себя оружие, способное до самого основания уничтожить все государства и княжества Земли.

Хроники повествовали, что в час, когда орден магов оказался расколот, невиданное оружие Древних выжгло обитаемую ойкумену. Были уничтожены блистательные столицы прежней эпохи — Тарнарих, являвшийся резиденцией королей Иберлена, а также Мартхад, Келиос и многие иные многолюдные города. Всего за несколько дней оборвались сотни тысяч, может быть даже миллионы жизней. Тьма запустения и невежества опустилась на Срединные Земли, а западные государства отказались от любых связей с отброшенным в состояние почти дикости континентом востока.

И так продолжалось, пока шесть веков спустя один из чародеев Заката не преодолел разделяющий западный и восточные материки океан, желая включиться в борьбу за иберленский престол. Одержав победу в этой борьбе, он сделался первым из государей новой династии, сменившей прервавшийся, как казалось тогда, дом Карданов. Дома Айтвернов и Коллинсов, несмотря на родственные связи с прежними королями, безропотно уступили корону чародею Бердарету.

Подобная версия звучала ужасающе романтично, вот только Гайвен Ретвальд все равно испытывал сомнения на ее счет. Территории Медоса давно разорвали контакты со Срединными Землями. Откуда взялся там человек, решивший отправиться на дикий и неизведанный восток? Где нашел он корабль, позволивший ему пересечь море? Куда это судно, со всем его экипажем, пропало впоследствии?

Главнейшими иберленскими портами той эпохи оставались, как и сейчас, Малерион, Слайго и Элвинград — но ни в одном их архиве не говорилось о прибытии корабля из чужих земель, с медосианским чародеем на борту. Бердарет Ретвальд явился из ниоткуда и заявил о своих возмутительных притязаниях на Серебряный Трон. Никто не знал, откуда он пришел на самом деле. И любые россказни про легендарный Медос оставались всего лишь россказнями.