Ложная тревога? Он уже давно не совершал подобных ошибок!
Ищет не там....
А кар уже почти сел. Три метра, два....
Слишком близко....
За спиной открылась дверь, появились четверо конвоиров....
— Всем назад! — закричал Искандер, откидывая к себе за спину одного из охранников, который успел поравняться с ним.
Тот отлетел, оставшиеся трое скрылись за прозрачной стеной из сверхзакаленного стекла, которая опоясывала двор по периметру, прикрывая окна нижних этажей.
Искандер ждал звука выстрелов, дорожек в воздухе, несущих смерть, был готов задействовать все способности своего тела, чтобы ускользнуть, избежать.
Но он ошибся.
Стоило посадочным стойкам кара коснуться земли, как его корпус вздрогнул, вспучился неровными гранями и... тяжело вздохнув, вздулся огненным шаром, в котором грязно-серые пятна уже ничем не напоминали металлическую обшивку машины.
* * *
— Костас, у них остались хоть какие-нибудь коммуникации?
Четыре R шестых ушли к новому месту посадки, два остались с нами. Если удастся посадить уравнитель, после его разгрузки сядут и они.
Если удастся....
— Ничего, — хмуро откликнулся мой хакер-навигатор. — Все, на что натыкался, любительские станции. Но на них опираться бесполезно, не синхронизируешь.
R четвертый "висел" на орбите. Мы спустились к верхней границе пепельно-пылевого облака.
Ни его толщина, ни плотность нас не пугали, совершали посадки и в худших условиях, да и гравитационные маяки по периметру стола продолжали действовать. Волновало меня другое — оставлять после себя трупы я не собиралась. Среди тех, кто сейчас бушевал внизу, мародеров и тварей в человеческом обличии было меньшинство, все остальные — толпа, которая оказалась в их руках. И в этой толпе могли быть женщины и дети. Эвакуационный лагерь располагался всего в нескольких километрах.
— Костас, — я не рычала, была спокойной. Но мои мальчики предпочли бы первое, — мне нужна связь. В любом виде, хоть через громкоговоритель. Прежде чем стрелять, я должна знать, что сделала все возможное.
Весь экипаж находился в рубке. Сейчас самая невероятная идея, высказанная кем-нибудь из них, могла стать спасением. Для моей совести.
В общих чертах план был готов. Мы, четыре перехватчика, как раньше говорили "крыло к крылу", опускались в центр стола, выбивая оттуда людей воздушной волной и гулом двигателей. Одновременно осматривая поверхность посадочного поля, и сдвигая толпу дальше, расходились к границам площадки, еще в воздухе сбрасывая автономные буйки-генераторы защитного поля. Не для себя, для транспорта. Нам предстояло работать снаружи, у блока управления антигравитационным полем.
Рауле, который отказался покинуть мой борт, был здесь же. Как ни странно, его присутствие давало мне силы не сорваться. Он словно говорил своим видом: "Ну, тогда же ты справилась...."
В чем-то он был прав. Тогда я справилась, хоть уже и простилась с жизнью. Приговор за контрабанду айо был только один — смертный. И никого не интересовало, что иного выбора, как стать курьером, у меня не было.
— А если....
Юл еще не успел закончить свою мысль, как мы все смотрели на него. У мальчишки была светлая голова, я не зря подобрала его в захудалом космопорту Иара.
Ошалев от такого внимания, тот замолчал, но тут же взял себя в руки.
Повзрослел.
— А если сбросить аварийно-посадочные зонды? Придется слегка подшаманить, сменить настройки. Но чем не громкоговорители? Пока заряд не закончится, будут работать.
Я обернулась к Костасу, вопросительно приподняла бровь.
Тот подумал пару секунд и... кивнул.
— Сколько их у нас? — я опять развернулась к бывшему юнге.
Тот пошевелил губами.
— Десятка два будет.
— У меня еще пятнадцать, — первым отозвался Аронов. Каналы связи на всех четырех перехватчиках были открыты.
— У меня десять, — прохрипел Хилд. В последнем бою его кораблю слегка досталось. Таласки говорил, что Ван ранен, но признавать себя таковым отказался.
— Виталий, — запросила я Стелькова, — а ты чего молчишь.
В ответ услышала неразборчивое бурчание. Хотела уже переспросить, как тот ответил.
— Сбила ты меня, пришлось пересчитывать.
Несмотря на напряжение, я невольно улыбнулась. Вот уж от кого я не ожидала подобной выходки, но, похоже, именно ее мне и не хватало.
— Ну и как, пересчитал?
— Шестнадцать у меня, но один не отдам, самому пригодится.
"Спасибо", — отстучала я на его комм, обращаясь в это время к Костасу:
— Этого хватит?
Хакер кивнул не раздумывая. Видно, уже успел в уме собрать все в систему.
— Мощность у них небольшая, но покроем километров семь, даже больше, чем нужно. Дай нам час и у тебя будет связь.
— Поняла, — развернулась я в пилот-ложементе. — Эр четвертый, здесь пастушка. Операцию начинаем через шестьдесят минут.
Костас посмотрел на меня недовольно, явно оставлял себе запас минут в десять-пятнадцать, которого я его лишила. Ничего, работать будет шустрее, для них там, внизу, каждая секунда может быть решающей.
— Понял, пастушка. Фиксирую начало операции.
Пока я связывалась с Таласки и уточняла у него последние данные о регулярных частях, которые двигались в направлении посадочного стола, чтобы оказать нам поддержку, в рубке, кроме меня и Тараса никого не осталось. Мне это было на руку, ангел в душу не лез, но даже от его присутствия становилось спокойнее.
— Что ты задумала?
Я совсем забыла про Рауле. А вот он обо мне... нет.
— Все потом, — отмахнулась я от него. Поднялась, но бесцельно бродить по рубке не стала, просто замерла рядом с креслом, пытаясь понять, отчего же мне так тревожно.
Причины, конечно, были, вот только не те, от которых слезы выступали на глазах.
Или я просто устала.... От ответственности, которую на меня взвалили, он бессмысленности той бойни, что сейчас шла внизу, от сволочизма правителей, которые могли быть и друзьями, когда ненадолго забывали, кто они есть.
Грустно. Я не была готова сделать то, что собиралась. Но у меня, уже в тысячный раз не было выбора.
Так, воюя сама с собой, я не заметила, как истекло мое время. Вдруг оторвавшись от созерцания носка собственного ботинка, наткнулась на совершенно не детский взгляд Юла.
— Госпожа капитан....
Не удержавшись, я сделала шаг, потрепала его по русым вихрам. Юнга смутился, но не отступил.
— Спасибо. — И, не дав ему ответить, приказала, не только тем, кто уже объявился в рубке. — Всем надеть защитные костюмы. Импульсники на минимум, парализаторы на среднюю мощность. Готовность пять минут. И помните.... — пауза была короткой, только убедить себя, что я должна это сказать: — мы — представители Службы внешних границ. Не убейте их веру в нас.
— Принято, готовность пять минут, — следом друг за другом отсемафорили Аронов, Стельков и Ван Хилд.
Насмешки в их голосах я не заметила.
Времени, чтобы залезть в защиту как раз хватило. Я надеялась, что ее будет достаточно, чтобы обойтись без стрельбы.
Только закрепила шлем, откинув лицевой щиток, как обратный отсчет сожрал последнюю цифру. Дальше тянуть было некуда.
— Внимание, перехватчикам снижение. R— четвертому ждать команды. — И только для своих добавила: — Я в грузовой по левому борту.
Спрашивать, что я собираюсь там делать, никто не стал. Иногда они понимали, что безопаснее лишних вопросов не задавать.
Командный интерфейс давал всю картинку, позволяя полноценно управлять ситуацией, так что мое одиночество не было полным. Но мне и этого было достаточно. Чтобы собраться.
Дав команду открыть створу, активировала отражающее поле.
Сплошная серая муть.... Я должна была не только понять тех, доведенных до отчаяния и взявших в руки оружие людей, должна была найти слова, чтобы вернуть им замутненный болью рассудок.
Не самая легкая задача. Будь я Таласки.... Я не хотела знать то, что было известно Таласки. И я не хотела стрелять.
— Капитан, триста пятьдесят метров. — Нарушил мое уединение Тарас. Снижались мы медленно, словно плыли сквозь мглу. — Сбросили аварийные зонды. Система подключена. Ты просила громкоговоритель.... — ангел замялся, но тут же закончил, — он у тебя есть.
Я не поблагодарила, продолжала стоять на самом краю ангара, словно готовясь к прыжку, отгороженная от серой мути защитным полем.
Сюда бы моего дракона.... Я скучала по той сказке.
— Валечка, прими наведение для бортового орудия.
— Капитан.... — недоуменно протянул он, получив данные. Я догадывалась, о чем он сейчас подумал. Но... я была в своем уме. Я должна была дать им ощутить серьезность наших намерений и обойтись без жертв. Хотя бы сейчас.
— Залп, Валечка.... Залп.
— Есть залп с левого борта, — четко отрапортовал он.
А через десяток секунд по обшивке прошла едва ощутимая дрожь, и орудийный ствол выплюнул смертельную болванку. Ее целью должен был стать бункер системы противовоздушной защиты, находящийся почти в пятистах метрах от стола. По данным сканирования людей в той стороне не было.
— Капитан, триста метров. — Мутное зарево взрыва потускнело, когда раздался голос Тараса.
— Приняла, — прошептала я и начала говорить. — Это был предупредительный выстрел. Следующий кому-то из вас не оставит шансов. Это приказ. Но прежде чем выполнить его, я хочу просить вас отойти за ограждения. Не для своей, а для вашей безопасности. — Это было не то, что я собиралась сказать.... Это было не совсем то, что я собиралась сказать. — Я никого и ни в чем не буду убеждать.... — Слова родились сами, просто сорвались с губ. — Кто я, чтобы вы мне поверили? Просто женщина, которая и сама не понимает, почему одним достается радость, а другим... боль.
Я не знала, слушают ли меня там, внизу. Знала лишь что слышат. И я продолжала говорить, не веря, что смогу что-то изменить, но понимая, что иначе не могу.
— Просто офицер, который должен исполнить свой долг. Просто.... — Горло сжало петлей, как там, на Таркане. И темнота перед глазами тоже была, как тогда. — В тот день, когда узнала, что буду сопровождать конвой, я поругалась с человеком, которого очень люблю. Между ним и свободой выбрала свободу. Я пожалела об этом сразу, как только его взгляд стал пустым. Но посчитала, что вернусь и... смогу ему все объяснить.
Костас мальчик умный, запись уничтожит. Не надо Таласки знать, какими именно признаниями я усмиряла толпу. А с Ароновым, Стельковым и Хилдом я поговорю сама.
— Капитан, двести пятьдесят метров. Мы на нижней границе.
Я отбила на комме: "Поняла. Снижаемся. Защита на максимуме".
Мне хватило вздоха.
— Теперь я знаю, что могу не вернуться. Кто будет виноват в этом? — Я пожала плечами. Они меня еще не видели, но... я чувствовала каждого из них. Ту злобу, ту ненависть, что исходила от них. — Никто. Такова судьба. Она выбрала ваших родных, близких, любимых. Она может выбрать и меня. И тогда он никогда не узнает, как не узнали те, кто был дорог вам.
— Капитан, двести двадцать метров. Идем по маякам. Внизу одиночные всполохи выстрелов.
Откликаться я не стала.
— Три года назад на Иаре мы подобрали мальчишку беспризорника. Его собирались убить за лепешку и кусок мяса. Сейчас он у меня на борту. Смышленый паренек, умница, каких поискать, золотые руки. Через месяц ему может исполниться семнадцать, он может стать хорошим технарем, найти себе девчонку, влюбиться.... Он многое сможет, если я сумею его уберечь.
— Высота двести метров. Идем точно по маяку. Защита на максимуме. Одиночные всполохи выстрелов за границей ограждения.
А я разве рассчитывала, что этих слов будет достаточно?!
— Каждую минуту, каждую секунду мы думали о вас. Все. Те, кто грузил транспорты, кто прокладывал курс, кто вел конвой. Мы отстреливались от вольных и думали о вас. Не щадили ни себя, ни корабли. Лишь бы успеть. Не к тем, к кому опоздали, к тем, кого еще можем спасти. К тем, кто может встать перед нами и спросить: "Почему? Почему не вчера, не позавчера, когда моя дочь, сын, брат, мать... были еще живы?"
— Сто семьдесят. Таласки передал, что войска на подходе. И... что прибьет тебя сам.
Последнюю фразу Дарила я пропустила мимо ушей.
— У меня нет ответа, кроме одного: мы сделали все, что могли. И даже больше. Но это только слова.
— Сто пятьдесят метров. Орудия к бою готовы. Приказ волкодава — стрелять на поражение.
С моего комма ушло: "Посадкой R четвертого руковожу я. Приказ: стрелять на поражение — отменяю".
— Над нами висит транспорт. Там еда, техника, чтобы сберечь тех, кто еще ждет помощи, кто еще надеется. Там очистители, способные вернуть голубизну вашему небу, сладость — воде, там врачи, медикаменты, одежда, временное жилье.
— Пятьдесят метров. Под нами чисто. Начинаем расходиться.
Мглу трепали воздушные струи посадочных двигателей, за защитным экраном мерцающими пятнами расплывались огромные костры, которые окружали периметр комплекса.
Мы спускались с бортовыми огнями, не включая прожекторов.
— Чтобы посадить его, мы должны проверить посадочные системы. Я, капитан перехватчика, Наталья Орлова — выйду первой. Умоляю лишь об одном — потерпите еще чуть-чуть. Мы уже здесь. Мы — пришли. И мы поможем тем, для кого это еще не поздно.
— Капитан, мы на грунте. По сканерам посадочное поле без повреждений.
— Я — выхожу.
Защитное поле растеклось мыльной пленкой, выпуская меня. Сели мы идеально, образовав четкий квадрат.
"Активировать буйки. Транспорту начать снижение".
— Я — с тобой! — раздалось рядом по-мальчишески звонко, отдаваясь эхом с опускающихся зондов. Юл остановился рядом, посмотрел на меня с хитрым прищуром, мол, ну и что ты теперь сделаешь?
Пока — ничего, но если мы выкрутимся....
Мы выкрутились.
Сначала они выходили из темноты по одному. В их руках было оружие, их глаза в свете внешних прожекторов казались мертвыми. Потом их с каждой уходящей минутой становилось больше, но ни один не пересек границы осветительной ленты, которую мы раскидали вокруг силовой установки.
В какой-то момент между ними начали мелькать люди в военной форме, но заметила я это не сразу. Мы как раз с Дюшей, техником Аронова и Юлом спорили, можно ли запитать систему управления антигравов с перехватчиков. Юл доказывал, что если ему дадут муфту с каким-то мудреным названием, то через двадцать минут он подключит генераторы. Крик закончился, когда помощник Ван Хилда принес ту самую штуку, которую и просил мой юнга.
Вот тогда, отойдя от мальчишки, который потребовал, чтобы я не лезла ему под руку, и заметила появление тех самых регулярных войск.
Грязные, измученные, с серыми лицами.... Хотелось закрыть глаза и ничего не видеть. Ни голодных взглядов, ни пустоты в глазах, от которой хотелось выть, ни черноты над головой.
Оставалось убеждать саму себя, что моей вины перед ними нет. Получалось плохо, хотя бы потому, что не я была на этой планете, когда та проклятая глыба избрала ее своей мишенью.
К тому времени, когда транспорт спустился ниже кромки пепельно-пылевого облака, посадочный стол был полностью оцеплен. В отличие от меня, эти парни моральными терзаниями не страдали.
