Оружие Темноты (Гильдия Поводырей - 1)

Резкая волна вибрации прокатилась по серебристому гемопластику браслета связи. Дериан сдвинул в сторону рукав плаща-покрывала и прикоснулся кончиками пальцев к сенсору, активируя послание. Образ полупрозрачной проекцией развернулся в воздухе перед ним. Повинуясь внезапному предчувствию, Дериан еще раз дотронулся до сенсоров, повышая до максимального уровень безопасности. Теперь кристаллы проецировали образ так, что видеть его мог только он сам, а все остальные, даже его ближайшие соседи по столу, не могли различить и простой дымки над его рукой. Только после этого Дериан прикоснулся к самой проекции, разворачивая послание. Буквы, выведенные ровным, немного наклонным и удивительно живым с учетом того, что писались (наверняка ведь!) стилосом по такой же воздушной сенсорной проекции, темными строчками всплыли на жемчужно-сером фоне:

"Но второй галерее западного крыла. Образ укажет дорогу."

И приписка, начинающаяся с новой строчки: "Расскажи мне об Эспенансо!"

Сенсорная проекция, словно почувствовав, что сообщение уже прочитано, сложилась, свернувшись в небольшой серебристый шарик, повисший перед Дерианом. "Образ укажет дорогу", — повторил парень про себя, только сейчас начиная понимать, что ему назначили встречу и что, раз время не указано, значит, его, наверное, уже ждут! Подписи в послании не было, но так ли много людей может попросить "рассказать об Эспенансо", чтобы это по-прежнему оставалось загадкой? Дериан невольно поднял взгляд на главный стол, стоящий на небольшом возвышении. За ним все еще сидели старуха Сирил Грасс и рыжая компаньона дочери императора, прилетевшая вместе с ней. Дериану показалось, что он вновь ощутил жар гладкой кожи под своими пальцами... А от руки тот мгновенно раскатился дальше, обжигающей волной разливаясь по всему телу. Наверное, это и можно было назвать самым большим счастьем, — когда сбывается то, о чем ты даже не мечтал!

Он одним глотком опрокинул вино, остававшееся в кубке, и поднялся из-за стола, оставив придворных позади себя шутить и обмениваться многозначительными взглядами.

* * *

Белое солнце Кориут, наконец-то закончив свой дневной путь, прикоснулось нижним краем пылающего диска к выпуклой линии горизонта. Вода в океане, удивительно спокойная в этот час, казалась темно-фиолетовой, почти черной, и только от того места, где в него медленно погружалось пылающее малиновым светило, по волнам, от горизонта до самого дворца, пробежала сверкающая розовая дорожка. И таким же, розово-золотым, было и абсолютно безоблачное небо, куском матового шелка натянутое в вышине. Ветра не было, словно весь он послушным спутником унесся вслед за соляной бурей. Но, даже несмотря на абсолютную неподвижность воздуха, над океаном и вырастающим из него герцогским дворцом ощутимо похолодало.

Ида вышла на верхнюю из двух галерей, широким полукругом опоясывающих все западное крыло. Эта, в отличие от нижней, не была застеклена, и холодный воздух беспрепятственно проникал сквозь оконные проемы во внешней стене и потолке. Они были странной овальной формы, заканчивающиеся наверху сквозной каменной резьбой, и сейчас, когда снаружи пылало огромное ярко-розовое солнце, а на самой галерее не было зажжено ни одного ксола, пол и стены были исчерчены причудливой формы тенями и больше всего напоминали пятнистую шкуру какого-то диковинного животного. Если конечно хотя бы в одном из изученных миров можно было встретить зверя с таким вызывающе роскошным розовым мехом!

Ида зябко провела руками по обнаженным плечам. По всем законом физики, если большую часть планеты занимает океан, то разница на ней между дневными и ночными температурами не должна быть столь существенной! Вода, нагреваясь при свете солнца, теперь должна была бы начать отдавать накопленное тепло. Но, то ли прокатившаяся соляная буря что-то нарушила в установленном порядке вещей, то ли просто на Эспенансо привычные законы природы не действовали, но сейчас в холодном и странно сухом воздухе не осталось и воспоминания о дневном зное!

Дочь императора пересекла пустую галерею, подойдя к одному из огромных овальных окон. Камень под ее ногами был необычным: рисунком извилистых полосок в глубине напоминал серый мрамор, но при этом был шершавым, словно пористым, и странно скрадывал звук шагов. Ида хотела выглянуть из окна, определить, как высоко она находится, но каменная стена оказалась больше метра толщиной, а темная и абсолютно спокойная вода, со всех сторон окружавшая дворец, была плохим ориентиром.

Верхняя галерея западного крыла, если и была предназначена для пребывания на ней людей, то явно не на долгое время. Оглянувшись вокруг, Ида не заметила никаких скамеек, не говоря уж о чем-то более удобном. Посомневавшись пару мгновений, она забралась с ногами на сам подоконник, усевшись, прислонясь к стене. Камень оказался удивительно теплым, словно действительно сохранил в своей толще полуденный зной — и уж точно грел гораздо лучше солнца, почти скрывшегося за горизонтом, но по-прежнему заливавшего всю нишу, в которой сидела Ида, розовым, словно жидкая карамель, светом. Дочь императора дотронулась кончиками пальцев до сенсоров, спрятанных среди камней азрак и полосок драгоценного металла на ее кольце. Устройство связи, отзываясь на прикосновение, мгновенно ожило, разворачивая в воздухе перед ней объемный образ. Ида заглядывала в него уже не в первый раз — с того самого момента, как она, лишь только выйдя за пределы парадной залы и расставшись с герцогом Вейдом (весьма, кстати, недовольным, что принцесса покидает торжественный ужин столь рано) отправила послание Дериану Лоу. Сообщение, улетевшее искать адресата на просторах дворца, сохраняло связь с образом, развернувшимся над кольцом Иды. И теперь девушка без труда могла определить, идет ли уже к ней молодой придворный, и как далеко он находится от второй галереи западного крыла.

Откровенно говоря, если бы кто-нибудь спросил у нее, она не смогла бы ответить на вопрос, почему в поисках рдина решила обратиться именно к племяннику герцога Вейда. И то, что он весьма походил на молодых людей при императорском дворе, всегда знающих, где можно достать перламутровый порошок, было лишь одной из причин. Вторая же заключалась в том, что Ида просто поддалась первому импульсу, своим подсознательным ощущениям, пришедшим из ее сна, а они уверенно утверждали: этому темноволосому дворянину можно доверять! К тому же — Ида вздохнула, откинув голову назад и прислоняясь затылком к шершавой и твердой каменной стене — у нее был не такой уж богатый выбор. Если идея обратиться к Дериану Лоу, не окажется удачной, то она просто не знала, как еще на совершенно незнакомой планете ей удастся отыскать рдин! Сегодня днем она истратила последнюю порцию. Потайной карман, спрятанный в складках одежды, был непривычно пуст, и это заставляло нервничать, и торопиться, и искать выход...

Солнце, в последний раз оглянувшись на мир, который оставляло до рассвета, скрылось за горизонтом. Тонкая полоска неба над самой линией воды далеко на западе еще сверкала, словно какой-то незадачливый ювелир разлил там расплавленное белое золото, но весь остальной мир уже успел окутать густой багряный свет...

Ида просто не знала, во что без привычного рдина превратится для нее эта, уже такая близкая, ночь. Может быть, была и еще одна причина, почему она, не дожидаясь утра, отправила сообщение Дериану Лоу?..

Образ, переливающийся над ее кольцом, слегка дрогнул, наливаясь знакомым золотисто-розовым сиянием, и Ида, даже не вглядываясь в то, что отразилась в нем, поняла, что придворный, которого она ждала, вышел из внутренних комнат дворца под сияние закатного неба. Чтобы увидеть его не только как отражение в сенсорном образе, нужно было обернуться, но Ида почему-то наоборот замерла. Она почти физически ощущала на своей коже взгляд парня, остановившегося на пороге.

Дериан, следуя за образом, серебристым шариком, летящим впереди него, отстранил рукой тонкие белые шторы, закрывавшие выход на галерею, и замер, не решаясь идти дальше. Он никогда особенно не любил эту абсолютно пустую каменную террасу, тянущуюся вдоль всего западного крыла, единственной особенностью которой была резьба на окнах. К тому же галерея была действительно очень длинной, и без образа-проводника искать девушку, ждущую его на ней, было бы на самом деле долго. Но чего он никак не ожидал, так это того, что путь будет проложен таким образом, чтобы он, только ступив на галерею, сразу же увидел дочь императора. Она сидела на подоконнике в проеме одного из этих странных овальных окон. Ее силуэт четко вырисовывался на фоне сияюще-розового закатного неба. Девушка не двигалась, словно глубоко задумавшись о чем-то, или будто видела перед собой не бесконечную гладь неподвижного океана, а что-то по-настоящему интересное. Только ее пальцы едва заметно шевелились, перебирая складки синего шелка, лежащие на согнутых коленях, да дрожали под прикосновениями холодного воздуха тонкие пряди светлых волос над ее плечами. Ее платье цвета азрака тяжелой волной упало с каменной плиты, на которой она сидела, и свешивалось до самого пола, закрывая ее ноги. Дериан мог видеть только ступни, обутые в босоножки из узких переплетающихся ремешков. Высокий тонкий каблук заставлял ее ногу изгибаться, и в этой напряженной неподвижности, в этой обнаженной коже, виднеющейся между тонких полосок ткани, было что-то абсолютно неопределимое, но от чего горло Дериана мгновенно пересохло, а пульс забился быстрее.

Он шагнул к ней, сам не зная почему, стараясь двигаться абсолютно бесшумно, но дочь императора вдруг, проведя пальцами по массивному перстню на своей правой руке, повернулась ему навстречу, легко соскочив с подоконника. Образ-проводник, все это время послушно висевший в воздухе перед Дерианом, дожидаясь, пока тот двинется с места, сложился в крошечную точку и погас, словно без слов намекая ему, что дочь императора уже давно знала о его присутствии!

— Ваше императорское высочество... — Дериан слегка поклонился, остановившись на середине галереи. Принцесса тоже вновь замерла, не делая больше и шага ему навстречу. Ее глаза цвета азрака смотрели прямо на него, и в них, в их синей глубине, плескалась улыбка, которая вдруг прикоснулась и к ее губам, заставляя их кончики изогнуться.

— Жест высочайшего благоволения, — проговорила она, улыбаясь все шире, — означает, что член императорской семьи признает дворянина свои другом! — Она слегка приподняла левую бровь, словно спрашивая, понимает ли Дериан, о чем она говорит. — А друзья, — продолжила принцесса, — обычно называют меня по имени!

Наверное, в глубине души Дериан ожидал чего-то подобного. Действительно, после того, как он держал ее за руку на глазах у всего двора, после того, как они в сумерках встречаются на совершенно пустой и безлюдной галерее, что могло быть легче, чем научиться вместо полного титула произносить просто "Ида"?! Он кивнул головой в знак того, что принимает правила игры, и шагнул вперед, прислонившись плечом к стене между двумя овальными окнами.

— И что бы ты хотела услышать от меня, как от своего друга, об Эспенансо? — проговорил он, тоже улыбаясь, превращая всю фразу в легкую и ни к чему не обязывающую шутку — в одну из тех, за которыми так легко спрятать истинную цель всего разговора. Он ожидал, что дочь императора подхватит ее, но улыбка вдруг бесследно сбежала с ее губ, растворившись в глубокой синеве взгляда. Девушка нахмурилась, отвернувшись от Дериана и вновь посмотрев в сторону медленно остывающего закатного неба.

— А на этой планете есть еще что-то интересное кроме азрака и соляных бурь? — проговорила она, и ее голос прозвучал неожиданно зло. Дериан осторожно шагнул вперед, остановившись так, чтобы видеть ее лицо. На лбу девушки, между тонких светлых бровей, пролегла напряженная вертикальная морщинка. И Дериан вдруг вспомнил, как увидел ее в первый раз. Это было вчера, его дядя, герцог Вейд, по какой-то причине решил взять своего племянника вместе с собой в космопорт для встречи наследной принцессы. Там он и увидел ее. Дочь императора спускалась по трапу скоростного межгалактического крейсера, но вдруг остановилась и оглянулась вокруг, изучая неприветливый однообразный пейзаж — бескрайний океан, раскинувшийся со всех сторон от совсем неширокой посадочной полосы. И ее лоб в то мгновение пересекала точно такая же вертикальная морщинка. Но, вопреки всем законом природы, она не заставляла дочь императора казаться старше — лишь бесконечно усталой, и немного потерянной... и абсолютно беззащитной! Точно так же, как и сейчас.

— Мне очень жаль, Ида, — проговорил Дериан. И на этот раз ему не приходилось подбирать слова, искать нужные. Они приходили сами — единственно правильные и необходимые сейчас. — Соляная буря — это совсем не то, что должно было случиться с тобой! Эспенансо должна была встретить тебя совсем иначе! Это мы, местные жители, уже привыкли к бурям, научились воспринимать их как необходимую плату за азрак...

Морщинка на лбу дочери императора разгладилась, а в темно-синих глазах, когда она вновь повернулась к Дериану, светился искренний интерес.

— Какое отношение соляные бури имеют к бриллиантам азрак? — проговорила она. А Дериан Лоу, наверное, впервые поблагодарил своих гувернеров и вообще всю свою жизнь при герцогском дворе, научившую его сдерживать эмоции и изумление в частности! Как могла наследная принцесса Рассономской империи не знать того, что на Эспенансо было известно каждому, даже самому маленькому ребенку?!

— Соляные бури возникают из-за того, что мы добываем азрак, — ответил он, стараясь, чтобы голос не выдал его эмоций. — Чем больше объемы добычи, тем разрушительнее соляные бури, и тем чаще они приходят! — дочь императора повернулась спиной к оконному проему, опершись о подоконник локтями, и продолжала с искренним интересом смотреть на Дериана, не оставив тому выбора — только продолжить рассказывать. — Бриллианты азрак, — проговорил он, напряженно стараясь вспомнить умные книжки, когда-то прочитанные по настоянию учителей, и не пропустить не одной существенной детали, — добывают из планетарной коры под океанами. Процесс их образования состоит из трех стадий: преазрак, бриллианты азрак и, так называемые, перестарки, — девушка кивнула в знак того, что пока все рассказываемое Дерианом было ей знакомо, и слегка улыбнулась самыми кончиками губ, сразу заставив его почувствовать себя увереннее. — Преазрак образуется в толще планетарной коры, — продолжил Дериан. — Фактически это бриллианты в расплавленном состоянии. Постепенно они поднимаются к поверхности и твердеют. В этот момент и нужно извлечь их, потому что, если промедлить, азрак поднимется еще выше и соприкоснется с океанской водой, а это для бриллиантов смертельно! Минеральные вещества в них вступают в химическую реакцию с растворенными солями, и азрак разрушается. Образуются перестарки — бриллианты с поврежденной кристаллической структурой — хрупкие, способные разрушиться в пыль от малейшего неосторожного прикосновения и не имеющие никакой ценности. Зато свою ценность приобретает вода! В процессе реакции между ней и азраком она становится пресной и пригодной для питья — величайшей редкостью на Эспенансо! Но, поскольку азрак старательно извлекается из толщи коры до его выхода на поверхность, такие реакции происходят все реже и реже. Вода не опресняется, концентрация соли в ней постепенно повышается, а соляные бури становятся все более распространенным явлением на планете!