Консервированный огнетушитель и жареный банан

Приехали мы в город. Честно говоря, я ожидал чего-то худшего. Город был вполне себе культурный, нормальный, ничем не выдавал свою нестандартную политическую ориентацию. Я бы даже сказал, абсолютно нормальный город Донецк. Дома, улицы, рекламные щиты, супермаркеты, люди на улицах, машины, свой "центр" города — где были разные офисы, гостиницы, ёперный театр и так далее. Ну оно и понятно — в советские времена Донецк был важным экономическим центром страны...

Колонна подъехала к зданию гостиницы, в которой и была назначена встреча. Странно, что не в администрации — официально я не представитель России и поэтому, наверное, встречу решили провести по западной моде, в каком-нибудь культурном заведении. Из грузовиков со стуком о брусчатку выпрыгивали бойцы в силовой броне, вокруг собралось достаточно народу, которые пришли поглазеть на нас. Зубрин уехал раньше всех и вёл переговоры на официальном уровне. Меня в лицо не особо знали, поэтому никто не приставал с вопросами, да и одет я был как все — в Химеру.

Мы вытащили коробки и потащили их по одной в гостиницу. Лейтенант сказал складывать в фойе. За первой коробкой были остальные, и так дальше и дальше... Электрохаб — относительно небольшое устройство — весом в пять килограмм с небольшим, размером тридцать на тридцать сантиметров.

После нескольких ходок мы разгрузили камазы — фойе гостиницы было большим, места тут хватало на все грузы, сложили у дальней стены. Когда уже заканчивали, к нам вышли переговорщики. Зубрин и ещё четыре человека в военной форме с нашивками ДНР.

— Товарищ Северов, — позвал меня капитан, — позвольте представить вам полковника, товарища Купчина, он руководит снабжением.

Я отвлёкся от работ и протянул руку, не став её сжимать, — очень приятно. Северов, Юлий Моисеевич, — улыбнулся слегка.

— Леонид Купчин. Полковник ВС ДНР, — представился он, — вы, я вижу, к нам с гостинцами?

— Совершенно верно. Это гражданские грузы — электрохабы по десять киловатт мощности. Тысяча штук.

— Бесперебойное питание будет очень и очень полезным, — кивнул Купчин, — разрешите вопрос? Зачем вы вообще влезли в эту войну? Насколько я могу судить, вы состоятельный человек, при больших деньгах...

— Я ненавижу нацистов и исламистов. И те и другие верят в чушь и убивают людей из-за своей параноидальной веры. Поэтому от возможности уничтожить этих вредителей никогда не откажусь.

— Что ж, это хороший ответ, — кивнул он, — а нам тогда зачем помогаете?

— Вы — заноза в их мягком месте. И если я загоню её поглубже, им будет больнее, — усмехнулся я, — да, вы правы по своему, мне не то чтобы чужда гуманность, но я не из тех, кто живёт ради других. Помогу вам в той мере, в которой считаю это правильным.

— Понятно. Что ж, мы будем рады любой помощи, которую вы можете оказать. Товарищ Зубрин говорил, что у вас есть деловые предложения, которые вы изложили устно. Можно узнать, о чём речь?

— Об этом стоит говорить с правительством, — кивнул я, — как вы поняли, я не буду помогать бесплатно. Будущего у Донбасса как, угледобывающего региона, просто нет — катушки делают добычу угля нерентабельной. А дальше речь идёт про промышленность — если руководство согласится, я готов взять под своё крыло промышленность ДНР. Обеспечить рабочие места, наладить работу ВПК. Естественно, своих предприятий, если согласятся передать мне в собственность некоторые важные промышленные предприятия.

— Хорошо, я доложу руководству, — ответил полковник, — хотя не думаю, что с этим согласятся.

— Других путей я не вижу. Разве что стать вторым приднестровьем, небогатым восточноевропейским регионом.

— Мы вообще-то серьёзно рассчитываем на помощь соседней страны, — ответил полковник.

— Аналогичное предложение, можно сказать. Вы перейдёте под их крыло и взамен — получите определённые дотации, технологии. Российские олигархи будут рады обзавестись бизнесом по дешёвке. Правда, они не могут предложить вам тех же технологий, что и я.

— Я доложу, — полковник посмотрел на Зубрина, — мне пора на доклад. А с этим что делать будете? — он кивнул на ящики, которые всё ещё втаскивали внутрь.

— В государственные учреждения, магазины, — пожал плечами Зубрин, — по поводу остальных грузов — их подвезут на ваши базы снабжения.

— Да, будем ждать...

Полковник ушёл, а зубрин глубоко вздохнул:

— Ну вот и поговорили. Дальше разговор будет с руководством.

— Этот то зачем нужен был?

— Считай, что проверка на адекватность.

— И я её прошёл?

— Не знаю.

Мы пошли в ресторан отеля, я снял броню на входе и оставил костюм там. Войдя внутрь, заказали покушать и выпить, после чего принялись ждать приезда руководства. Оно не заставило себя долго ждать — ровно в два часа в зал ресторана вошли люди, сразу трое, главный из них — глава республики, президент, кажется. Он направился сразу к нашему столику.

Глава государства был одет в деловую одежду, выглядел довольно важно. Сел за наш столик, его охрана осталась на входе.

— Значит, это вы наш российский олигарх? — сходу он обратился ко мне.

— Это смотря с какой стороны посмотреть. Северов, Юлий Моисеевич, — кивнул я ему, — будем знакомы.

— Рушнин Виталий Павлович, будем, — он выглядел как-то... обычно. Не великий диктатор, а глава непризнанной маленькой восточноевропейской республики, — я готов выслушать ваши предложения, если у вас такие есть.

— У меня есть возможности, а как их использовать — это уже моё дело. Я не думаю, что мне всерьёз от вас что-то нужно. Поэтому я оставляю вам возможность для сотрудничества — я заинтересован в военной базе и собственном ВПК. Если вы предоставите такие возможности — буду вам благодарен.

— Мне сообщали, что вас интересуют наши предприятия? Довольно смелая заинтересованность, учитывая, что многие из них уже имеют хозяев.

— Я могу их купить у вас. Мои энергоносители можно использовать практически в любом виде и типе техники, от детских игрушек до космических кораблей. Ваша энергетическая промышленность уже начала приходить в упадок — скоро шахты просто не будут никому нужны. Мне в свою очередь нужны грамотные специалисты, производственные площади. Я готов инвестировать в это. Вашей республике я предлагаю стать центром тяжёлого машиностроения моей корпорации.

— Заманчивое предложение, — вздохнул Рушнин, — о каких суммах речь?

— Пока я не могу точно ответить. Некоторое оборудование мы производим сами... да что там, мы практически всё технически-сложное оборудование делаем сами. Поэтому точный объём инвестиций я посчитать не могу.

— Хорошо, тогда по заводам. Что и сколько вам нужно?

— Включая покупку и постройку новых... мне необходимы инструментальные производства, энергомашинерия — электродвигатели. Кабели и электрика, химические предприятия, приборостроение, производство бытовых приборов, водонагревателей и прочих нагревательных элементов, дорожно-строительная техника, железнодорожная техника, тяжёлая строительная техника — гусеничная и колёсная. В общем, весь спектр тяжёлой и средней промышленности. А так же завод металлургический, я готов вложить в его оснащение большие средства. Мне нужен трубопрокат, сталеплавильные мощности, рельсопрокат, метиз всех популярных и не очень форматов. Я готов вложить в это десятки миллиардов евро, но результат нужен уже вчера.

— А точное машиностроение?

— Этим займутся в других местах, — отказался я, — вижу, я вас заинтересовал?

— Не скрою, — согласился Рушнин, — предложение очень масштабное и интересное. Не боитесь санкций?

— Ни в коей мере. Предлагаю начать с малого — с одного-двух заводов, их переоснащения и переориентцию на выпуск более конкурентоспособной продукции.

— Что ж... пусть будет так, — кивнул Рушнин, — я могу продать вам казённые, недавно национализированные предприятия. Всё равно они работают практически в холостую.

— Договорились. Из всех, что в вашей казне, мне понадобится электромаш и металлургический заводы, а так же эти два — по производству стиральных машин и холодильников.

— Хорошо.

* * *

По правде говоря, у меня были определённые планы, потому что катушек на всех не хватало и интеграция их в средства передвижения была медленной. Плюс ограниченность географии применения... Основными локомотивами моей компании стали Германия и Япония, попавшие в зону покрытия полностью. На территории японии — особенно, популярны катушки. Японцы вообще легко приспосабливаются и не боятся новинок, в Японии продано уже семь миллионов катушек. Вернее, уехало в японию, потому что очередь только-только начала рассасываться. Основными потребителями катушек стали бытовые нужды, а основными доходами — автомобили и поезда. Баланс энергии сохранялся прежний — поэтому существенного изменения цен не произошло, но потом вмешался антимонопольный комитет и цены сдвинулись с мёртвой точки — цена на транспортировку грузов по железке снизилась на десять процентов, цены в магазинах, за счёт удешевления транспортировки — на пять процентов. У людей стало появляться больше денег — за счёт более низких цен на транспорт. Но увы, всё это стало работать только после очень мощного пинка сверху, с самого верха. А то что это — цена энергии снизилась, а цена в магазине медленно растёт?

Изменения коснулись всех сфер жизни, что не могло не радовать. И не печалить — за автомобили, стоящие в пробке, я денег не получал, знаете ли.

Цена на тепловую энергию была минимальной — это специальные катушки, которые унифицированы с обогревателями, водонагревателями и электроплитами. Да, нам пришлось заключить соглашения с производителями, чтобы сделать такое и ещё больше постараться — чтобы защитить свою технологию от слива энергии налево. Ведь если кому-то придёт в голову воткнуть с помощью трансформатора теплокатушку в электросеть — нас будут нагревать на приличную сумму. Система защиты была сложной, электронной, плюс с обратной связью через энергополе, но всё равно возможности для мошенничества оставались. Я лишь надеялся, что не будут сливать слишком много энергии.

Нашим официальным сотрудником стала фирма Борк — российская фирма, производящая бытовую технику и активно косящая под немцев. Денег на этом они подняли достаточно — ведь интеграция катушки в технику хоть и дороже, но эффективнее — чтобы вообще не было проводов.

Но это всё фигня — по сравнению с тем, как зажигали настоящие немецкие, корейские и японские фирмы. Митсубиши, Элджи, Мерседес и Сименс. Они заключили партнёрские контракты — это открывало перед ними особые возможности. Мы могли уведомлять их заранее о планируемых разработках, или отвечать на их запросы, плюс происходила корпоративная передача катушек. То есть мы не заключали контракт непосредственно с потребителем — мы продавали оптовую партию катушек в фирму, а они уже на розничном уровне передавали права по контракту своим клиентам, вместе с техникой. С нас снимались проблемы по контрактной деятельности — всё сводилось только к активации катушки клиентом и заключению с ним допсоглашения. Это удобно.

Ежедневный доход от оплаты энергии подскочил до сорока двух миллионов евриков. За вычетом всех-всех-всех налогов — около тридцати миллионов евриков. Я уже мильёнщик, да. Надо было отметить свой первый миллион — но отмечать после первого миллиарда — это глупо. Как в анекдоте.

Наши видеозаписи не пускали на ютуб — понятное дело, почему. Там выкладывается военное видео от пентагона и его союзников, других невоюющих сторон, а для тех, кто реально угрожает безопасности — есть много пунктов в правилах. Поэтому видео с войны — только на сайте компании.

Рекламная компания энергетического оружия получилась... мощной. Но одного налёта было мало, и мне приходилось думать, как замутить ещё один налёт, при этом — не забывать работать в Донецке, чтобы запустить в работу предприятия.

На заводе атмосфера была рабочая, сотрудники — пять тысяч человек, начали работу очень быстро и активно. Я поставл сюда новое оборудование — раньше производили холодильники, теперь — мотоциклы и скутеры. Но главный товар — это лайт-скутер по типу велосипеда с моторчиком. Катушка на один киловатт и мотор, напрямую соединённый с цепью, отсутствие каких-либо приборов, только светодиодная фара. Простейшее транспортное катушечное средство.

На налаживание производства ушло всего несколько дней — надо было поставить новое оборудование, нанять людей, запустить конвейер, уже готовый и изготовленный при помощи Феди и монолита. Завод был на окраине Донецка, работал очень активно. Людей — много, и мы надеялись на продажу своей техники в России. Главное — электроскутер получил символику моей компании, бренд. Контроль качества соответствующий.