Дракон мог убить человека добрым десятком способов. Он мог его сжечь или сожрать, порвать когтями, размозжить хвостом, сбить с ног крыльями, ударить всем телом, как тараном, поднять в воздух и бросить вниз...

Эти твари имеют наивысший приоритет опасности, и обращаться с ними стоит так же осторожно, как с самым смертоносным оружием.

То, как вел себя каноный Потер, иначе чем идиотизмом и не назовешь. Впрочем, некоторые считают это гриффиндорской отвагой.

Мой план был прост и основан на тех умениях, в которых я был хорош. И я не собирался затягивать все действие.

Дракон наклонил голову и задумчиво посмотрел на меня, словно примеряясь, как половчее уничтожить. Его ноздри расширились, и оттуда показался легкий дымок, предвестник огня. Пасть немного приоткрылась, позволяя увидеть частокол крепких и наверняка чертовски острых клыков.

Мощные лапы подобрались, по телу прошла судорожная волна, крылья прижались к корпусу — дракон напрягся и замер, давая мне возможность сделать первый ход.

— Экспектро Патронум! — Из палочки выскочила косатка, стремительно описала круг и устремилась к дракону. Как и в прошлый раз, в сражение с дементорами, она выглядела невероятно красивой — длинной минимум в три ярда, очень насыщенное переплетение фиолетовых и синих всполохов энергии. От нее шла ощутимая сила, и она казалась по-настоящему живой.

Дракон заревел и выпустил навстречу язык огня. Косатка, изящно уйдя от соприкосновения, начала уходить вверх-вправо, описывая дугу вокруг твари. Двигалась она не так быстро, как могла бы.

Дракон, как огнемет, вел головой за ней, не переставая выпускать струю огня. Пока он поворачивал лишь голову, и этого было мало. Я отдал приказ, и Патронум, дождавшись, когда дракон вынужден был перевести дыхание, вцепился в его хвост.

Венгерская хвосторога заревела, и рывком развернулась к косатке, загремев цепью. Из-под лап во все стороны полетели маленькие камешки и куски земли. Сомневаюсь, что мой телесный Патронум смог прокусить его толстенную кожу, скорее дракона вывел из себя именно сам факт, что кто-то посмел на него напасть. Ярость этих тварей давала им необыкновенную силу и живучесть, но одновременно являлась и слабостью. Главное, суметь правильно ее использовать. И еще они крайне резко относились к попытке до них дотронуться, воспринимая такие действия как вызов, на который необходимо незамедлительно отреагировать.

Дракон повернулся ко мне боком. Идеально — ни хвост, ни морда сразу меня не уничтожат, и твари потребуется некоторое время для оценки изменившейся ситуации и адекватного реагирования. Все же такой вес и такие габариты неизбежно оказывают свое влияние.

В тот же момент я аппарировал прямо к дракону. Тяжелый запах гари, вони и какого-то непонятного, едкого фермента ударил в нос. Мне понадобилась секунда, чтобы подхватить яйцо на руки. Тварь, почуяв неладно, начала разворачиваться, зарычала, и я вновь аппарировал на трибуны, туда, где расположилось жюри. С перемещением вышел любопытный момент — в самом Хоге и его ближайших окрестностях аппарация невозможна. Вот только саму арену сделали подальше от замка, там, где это ограничение не действует. И это не счастливая случайность, а требование безопасности, которое выдвинули те маги, что обеспечили Турнир драконами. Да и как иначе при обращение с такой смертоносной тварью? Заранее лишать маневра и себя, и участников, и зрителей — это больше похоже на самоубийство, а не на качественную организацию мероприятия.

Миг, и я стою около взрослых магов. Стадион замер, повисла тишина. И лишь внизу моя косатка продолжает резвиться и играть с плюющейся огнем тварью.

— И что, так просто? — раздался чей-то потрясенный голос, и народ тут же очнулся и принялся бешено хлопать.

С чуть ироничным поклоном я положил яйцо на стол перед жюри, а сам отправился к своим.

Гермиона выглядела белой, как простыня. Румянец лишь сейчас начал возвращаться на ее щеки. Чуть лучше смотрелись другие девочки, а вот Луна, казалось, с трудом сдерживала слезы.

— Спасибо вам за поддержку и веру, — я попеременно обнял девушек, а затем принялся пожимать тянущиеся со всех сторон руки, а потом вновь повернулся к Луне. — Что с тобой, Лу? На тебе лица нет. Дай-ка я тебя обниму.

— Я что-то перенервничала, — Лавгуд провела ладошками по лицу, начиная приходить в себя. — Ты не поверишь, как страшно было наблюдать за тобой, там, внизу. — Она шмыгнула носом и неожиданно привстав, поцеловала меня в щеку.

Следом, словно это был сигнал, меня поцеловала Гермиона и Джулия. Народ окружил нас кольцом и принялся хлопать по плечам, жать руку и все в том же духе.

Немного придя в себя, мы вновь расселись на трибуне и принялись ждать результатов. Народ, пользуясь случаем, принялся посвящать меня в детали того, как каждый чемпион прошел испытание.

Диггори действовал похожим, как и я, образом. Он превратил один из камней в собаку и этим отвлек дракона. Правда, тот успел его немного обжечь. Сейчас парню оказывали первую помощь.

Делакур попыталась ввести дракона в транс с помощью своих вейловских чар. Получилось неидеально, но в конце концов желаемого она добилась.

Крам сумел наложить заклинание коньюктивитус, которое ослепляет противника. Дракон одновременно и ослеп и взбесился, и долгое время метался, не давая Виктору возможности спокойно подойти к яйцу. В конце концов он его все же забрал, не получив ни одной царапины.

Судьи дали Седрику тридцать восемь баллов, столько же, сколько и мне, и я услышал комментарии, что я выступил слишком быстро и незрелищно, не показав храбрости. Это сказал Каркаров. Вот ведь гад — оказывается, здесь оценивается не эффективность и магические способности, но еще артистизм и зрелищность.

Крам получил сорок баллов, а Флер тридцать шесть.

Драко, Майкл Корнер и Роджер Дэвис громко и не стесняясь выражали свое недовольство, считая, что я должен был получить более высокую оценку. А мне на баллы откровенно плевать. Тем более, они практически ни на что не влияют, а лишь определят, в каком порядке мы выйдем на финальное испытание. Хорошо все же знать будущее!

Потом было интервью у Скитер, фотографии и поздравления. В окончании Бэгмен объявил, что следующий тур состоится двадцать четвертого февраля, а пока нам предстоит разгадать загадку яйца и найти подсказку.

Обратно мы возвращались вместе с Седриком и Крамом, в окружении многочисленной толпы. Ученики пели, в полный голос хохотали и пару раз останавливались и пытались зачем-то начать подкидывать и меня и Седрика в воздух.

Флер по каким-то своим причинам не захотела присоединяться к общей компании и в сопровождении нескольких подруг двигалась в хвосте всей процессии.

Тем вечером Хогвартс уснул очень поздно...

Комментарий к Глава VI

когда станут известны имена чемпионов* — термин "чемпион" возник несколько веков назад в средневековье, и обозначал лицо или человека, участвующего в поединке.

Глава VII

Мы показывали нашим новым друзьям из Дурмстранга окрестности Хогвартса. Конечно, больше всего восторга и изумления вызывал сам замок, но и про окрестности мы не забывали. Куда мы только их не водили! Показали горное озеро, поле для квиддича, Визжащую хижину, постояли на опушке Запретного леса, рассказав страшные истории про пауков и кентавров, и сводили их в Хогсмид. Они увидели менгиры, а также полюбовались на Гремучую иву. В общем, впечатлений хватило с головой.

Как-то раз, всей огромной толпой мы завалились к Хагриду.

— Он печет шикарные кексы, — небрежно, между делом, сказал Драко парням. — Попросите их на пробу, не пожалеете.

Мы рассмеялись, а дурмсранговцы недоуменно переглянулись.

Хагрид был рад нашему приходу, но вот гости из другой школы его не особо обрадовали — как и многие люди, которые предпочитают, чтобы за них думали другие, он почему-то считал их злом и темными, нехорошими магами.

С Хагридом вообще с каждым годом становилось все сложнее и неинтересней общаться. Ведь ему не дали закончить даже третьего курса Хогвартса, и больше он нигде и никогда не учился! По сути, его кругозор достаточно ограничен, он любил мусолить всего несколько тем: о великом маге и человеке Дамблдоре, о моих родителях, и о проклятых Пожирателях. Мир в его голове был прост и понятен, как галлеон, у которого всего две стороны — добро и зло, хорошие маги и плохие. Полутонов, также как и оттенков, он не замечал. Да их для него просто не существовало! Книг он не читал, ничем действительно стоящим и дельным не увлекался.

Поэтому и наше общение сводилось к набору штампов и условностей. Драко, тот вообще не скрывал от нас отношения к леснику, не любил к нему ходить и нынче пошел лишь для того, чтобы посмотреть на реакцию гостей.

Луна к великану относилась спокойно, но, в общем-то, безразлично. Она могла внимательно и терпеливо с ним общаться, но я бы не сказал, что это доставляло ей огромное счастье.

Невилл уже давно поумнел и восторженные разговоры Хагрида о Ордене Феникса, о Френке и Алисе Лонгботтом воспринимал совсем не так, как на первом курсе. Хагрид был твердо уверен, что все они прекрасные и умные люди, фактически отдавшие жизни за действительно важные вещи. Вот только Невилл не торопился принимать всё на веру. Да, его родители уже долгие годы находятся в бессознательном состоянии, но почему их руководитель не пострадал и вообще не принимал участия в этих стычках, которые громко прозвали Первой Магической войной? Почему так много "скользких" тем и неприятных, с душком секретов? Почему "великий" Дамблдор, если он такой умный и могущественный, лично не предпринял ни одной попытки, чтобы просто уничтожить Воландеморта?

Влияние бабки Августы, не переносившей Дамблдора от слова совсем, беседы со мной, общение с Малфоем — все это неизбежно сказалось на нашем друге.

Гермиона, которая раньше так любила и всячески поддерживала Хагрида, начинала понимать истинное положение дел. Как-то раз она даже заметила, что "Хагрид простой, как молоток".

Нет, мы его не бросали, и даже как могли, поддерживали, постоянно интересуясь здоровьем, настроением, общим положением дел и не забывая дарить подарки и напоминать о себе. Просто говорить нам стало не о чем. Единственное, в чем Хагрид был по настоящему хорош — это всяческие магические твари и создания. Да, в этой теме он действительно был крут и обладал зачастую такими знаниями, которые не в каждой книге можно найти. Здесь он был как ходячая энциклопедия.

Другое дело, все эти сведения еще надобно из него как-то достать, а с учетом того, что он не умел говорить кратко и по существу, все это превращалось в сущую муку.

Вот так и получилось, что надежный, добрый, но простой и наивный великан не стал для нас тем, кем он стал для канонного Золотого Трио. Наверное, все же не такой я и хороший человек, как стараюсь казаться. Похоже, я так и не научился жертвовать собой и своим временем для людей, подобных великану. А ведь он желает мне лишь добра. По своему, зачастую слепо и не очень продуманно, но желает.

— Серьезный мужик, — заметил Мстислав, когда мы покинули его избушку.

— Только нас он явно недолюбливает, — констатировал Гордей.

— Да, есть немного, — согласился Малфой. — Он и ко мне так же относится. Не все умеют нормально думать.

— Вообще-то мы удивлены, — Мстислав понизил голос и неожиданно разоткровенничался. Хотя, посмотрев на лица остальных дурмстранговцев, я понял, что они об этом говорили, размышляли и решили донести до нас некоторые идеи. — Нам Каркаров говорил, что здесь одни враги, здесь Дурмстранг ненавидят и презирают, считая его прибежищем нечисти и чернокнижников... А оказалось все немного иначе.

— Драко прав, адекватно думают не все. Но нормальные люди нормально к вам относятся, — успокоил я.

— Да, это нас порадовало, — он остановился, дотронулся пальцем до переднего зуба и попробовал его покачать. — Кстати, Драко, спасибо за совет с кексами. Я в этой избушке на всю жизнь зарекся вот так что-либо кусать. Одно дело проверка на различные приворотные зелья и отраву, а совсем другое на твердость еды — к ней я оказался не готов.

Мы все покатились со смеху.

В один прекрасный день Макгонагалл объявила, что двадцать пятого декабря состоится Святочный Бал. И я сразу понял, что пора мне принимать решение.

Оно далось непросто. Я, как участник турнира, обязан прийти на бал со спутницей. Вот только кого выбрать? Гермиону, Луну или Джулию?

Это серьезная проблема. И кого не выберешь, двое других останутся недовольны. Нет, я не считал себя первым красавцем и самым завидным парнем Хога, но все же был уверен, что они рассчитывают и ждут, что возможно я приглашу кого-то из них.

Джулия очень милая и чуткая, но с ней я провожу меньше времени, чем с остальными, да и отношения у нас не такие близкие. Она просто вызывает симпатию, и всё. Но у меня много кто ее вызывает! Поэтому ее я исключил первой.

Герми, конечно, прекрасная девушка, и первые два года она, несомненно, являлась, наряду с Драко, самым близким человеком. И случись бал на первом или втором курсе, я бы не сомневаясь, позвал ее с собой. И лишь в последний год другой человек незаметно и тихо начал значить для меня все больше.

С Луной мне как-то легко и просто, хотя две другие подружки ей ни в чем не уступают. Все они дети, но Лавгуд не совсем ребенок.

Мне нравился спокойная сила и внутреннее достоинство Луны. Она не надоедала своим мнением, но всегда его имела. Она не пыталась играть роль "первой скрипки", но занимала ту позицию в обществе и коллективе, которую сама себе выбрала. В этом плане, она была противоположностью яркой, скорой на слово и дело Гермионе.

Короче, надо решаться. Я мужчина, а нормальный мужчина всегда сам принимает решение и готов к его последствиям. Если я сам для себя не решу, то просто упущу время, и возможно, лишь все испорчу. Тем более, это все же бал, событие хоть и не рядовое, но и несравнимое с предложением руки и сердца. И Бал я расцениваю, больше как дружеский жест. Хотя девушки, уверен, со мною не согласятся.

Если вспомнить канон, Поттер пошел на бал с Парвати, а Невилл с Джинни Уизли, и это никак не помешало им все переиграть спустя некоторое время.

В тот же вечер я официально пригласил Луну Лавгуд на Бал.

— Очень приятно, Гарри, — у нее неожиданно покраснели щеки. — Я с радостью его принимаю.

— Отлично, — я признательно пожал ей руку.

Потом аккуратно, между делом, я сделал так, что через Драко все об этом узнали. Делал я это не из тщеславия, для того, чтобы Герми, если получит от кого-то предложение (а такая красавица его обязательно получит), решала бы все сама, а не ждала моего слова.

Герми внешне ничем не показала свою обиду и грусть, но я видел, что как минимум у нее кошки на душе скребутся и похоже, несмотря на свой характер, она плакала ночью.

Эх, ну вот что я могу здесь поделать? Только извиниться от всего сердца, что не оправдал надежд. Выбрал бы ее — Луна бы обиделась.

Что, собственно говоря, я и сделал. Я извинился, и мы долго говорили о жизни. Кажется, ей стало немного получше. Самое главное, черная кошка между нами не перебежала.