"Имею топор - готов путешествовать!", роман целиком

Оконные переплеты у моего приятеля сделаны на совесть, из прочного дуба. Но от мощных ударов они трещали. Стекла давно осыпались наружу.

Сильна, тварь!

Я прыгнул вперед сквозь пляшущий дым, занося правый меч для удара. Бить в спину подло, да? Он смертоносец, плевать.

Я почти достал его ударом в шею, меч даже колыхнул его волосы, но за миг до ранения альбиносу удалось проломить переплеты и выброситься в проем.

Он упал, перекатился через голову, затем вскочил — неимоверно выносливая тварь! — и, прихрамывая, дымя, побежал вверх по улице, по блестящему булыжнику мостовой, стаскивая камзол на ходу.

— Ай-ай-ай, — пробормотал я, скопировав интонации Джабара. — Мы его потеряли.

Как бишь говорил юродивый, которого я избил?

"Сожжешь белую смерть и сбросишь ее в пропасть"? Гритт! Так и вышло.

Я пожалел, что не дослушал предсказание до конца...

— Фатик! — Голос Олника не обещал райских кущей. Ситуация в нашей конторе требовала присутствия варвара, как сказал бы какой-нибудь крючкотворец, то были "обстоятельства неодолимой силы".

Великая Торба, быстрей бы закончился этот день!

*Черт — название мелкого демона.

9.

Но день отвратительных сюрпризов еще не закончился.

Я обернулся на вскрик гнома — как оказалось, вовремя: ко мне, осклабясь, двигался Пан Кралик с длинным кинжалом в лапе. В левом плече торчит мой нож, лоб украшает шишка занятной конфигурации, похожая на что-то среднее между сливой и плодом авокадо.

Вот жадюга, ребята! Казалось бы — два подарка уже есть, так нет, все ему мало.

Одинокая свеча на деловом столе Джабара перекосила, вытянула тень Охотника, превратила кинжал в здоровенный меч.

Крик товарища спас мне жизнь, ибо придержал удар, которым Кралик собирался развалить мне голову (да, я знаю, у меня там пустовато, но это же моя голова, черт возьми!). Я изогнулся, отбивая кинжал с полуразворота, и едва не вывихнул кисть. Удар отдался резкой болью в руке, правый меч отлетел к стенке. Гритт! Кажется, мои возможности на сегодня исчерпаны.

Кралик усмехнулся, острие кинжала рассекло струю дыма. Блеснула позолоченная дужка рукояти.

— Ыссуда...

— Фатик, эркешш твою махандарр!

В нашей конторе происходило что-то нехорошее.

Я парировал несколько ударов левым клинком, глядя в налитые кровью глаза Охотника. Он был на взводе, как обнюхавшийся грибной пыли наркоман. Это мешало ему атаковать эффективно. С другой стороны, я тоже не в лучшей форме: правую руку дергает, в горле свербит от дыма, затылок раскалывается. Вы удивитесь, но варвары — тоже люди, хоть и сделаны из ста... Ах да, я это уже говорил.

— В стену замурую, — пообещал я Кралику. Он зарычал в ответ, яростно размахивая оружием. Мы не прыгали, не ходили кругами, а скорее топтались, почти не сходя с места.

Улучив момент, я отбил кинжал как мог далеко, и, шагнув вперед, изо всех сил впечатал кулак в подбородок Охотника. Он отлетел к двери, но удержал равновесие, начал выпрямляться, пытаясь одновременно просветить меня насчет любовных похождений моей матери. Тут-то я его достал, лечебным уколом навсегда избавив от мирской суеты.

Будем считать, я рассчитался за попугая.

— Фатик!

Гритт! Полминуты на то, чтобы затоптать тлеющее масло...

* * *

Дела в нашем заведении обстояли скверно. А когда я говорю "скверно" — это значит, хуже некуда, прячься, кто может, и все такое прочее.

Начну с небольшого плюса: у нас появился новый предмет меблировки — стул. Ножки с затейливой резьбой, высокая фигурная спинка. Не помню, где Джабар его украл, но, кажется, уволок из богатого дома. В общем, это был отличный увесистый стул, со всех точек зрения — замечательный, поставленный перед нашим столом, на место для посетителей.

К стулу, лицом к двери, была привязана эльфийка. Та самая вздорная девица с утиным носом. Светлые волосы растрепаны так, что видны порозовевшие кончики ушей, к хрупкой шее приставлен нож, тускло блестящий в свете масляной лампы.

Великая Торба!

Олник хорошо поработал, и последствия его работы я не стану расписывать подробно. Он наглухо вырубил двоих, а третьему, Арсу Бревису из Охотников, превратил ухо в отбивную, украшенную ямками от зубчиков молотка. Но Бревис был на ногах, и он держал нож у горла девушки. Олник застыл рядом, готовый прихлопнуть негодяя колотушкой. Увы, в этом случае нож Бревиса прервал бы нить ее жизни (иногда я выражаюсь высокопарно, особенно в непростых ситуациях).

Пат.

Бревис — громадный детина с нежным девичьим румянцем — вздрогнул, и нож дернулся, царапнув шею эльфийки. Взгляд метнулся ко мне.

— А, продавец хреновых корсетов...

— Но кремы-то были хорошие.

— Купчишка ты мизерный, пшел вон отсюда...

Я смолчал, переводя дыхание. Посмотрел на эльфийку.

Лицо девушки было в ссадинах и кровоподтеках. Щеки мокры от слез, глаза открыты, неподвижно смотрят в потолок. Из моей груди исторглось глубокое, какое-то нутряное рычание, даже я сам испугался. Редко, но бывает, когда я боюсь самого себя.

— Фатик! — прохныкал мой товарищ, через лоб которого протянулась длинная царапина. — Я все сделал как надо... А-а-а-апчхи-и-и! Если бы не... Гномья курва*, это все аллергия!

На девушке был бежевый вечерний костюм, белые бриджи и высокие щегольские сапожки. В самый раз для верховой езды. Или для кахавной Г-Кренделя...

Я начал перемещаться вперед, хрустя остатками трельяжа. Кстати, весь прочий мусор был выметен. Эльфы — знатные чистюли.

— Назад! И опусти ковырялки!

Мечи Гхашш уткнулись остриями в пол, но с места я не сдвинулся. Шесть ярдов — серьезное расстояние, вряд ли я сумею что-то предпринять. Вся надежда на переговоры — или на удачу. Жаль, что после такого рыка мне уже не разыграть безучастие.

— Между прочим, у этой девицы прорва денег.

Он посмотрел на меня, как на идиота:

— Яханный фонарь! Наши заказы нельзя перекупить!

Я знаю, приятель, но почему бы не попытаться? Спрос не ударит в нос, верно?

— Кстати, насчет заказа... Пояснишь в двух словах?

— Как только, так сразу.

— Митризен?

Он не двинул и бровью, зато дернул шеей — боль в расплющенном ухе наверняка была адской.

— Уйми своего гнома.

— Он не мой, он сам по себе. Это гном-отщепенец. Никто не хочет иметь с ним дела, он же постоянно чих...

— А-а-апчхи-и-и! Г! Но! Мья! Кур-р-рва! Фатик!

Бревис вздохнул.

— Он отойдет, ты отойдешь, я разрежу веревки, возьму девчонку и свалю, и всем будет хорошо.

Стало быть, мы ему не нужны, и это не Митризен. Я оказался прав насчет гуляша из гоблинов. Впрочем, это малое утешение. Я не мог дать ему уйти. Кажется, девчонка нужна ему живой, хотя...

Он был не дурак, этот Бревис. Словно прочитав мои мысли (наверняка упражнялся в физиогномике на беззащитных гномах!), он пояснил с обезоруживающим бесстыдством:

— Я могу ее убить, но лучше прихвачу с целым горлом. Получу больше денег.

Пат.

И тут я увидел за его ногами шевеление. Из-за стола на брюхе медленно-медленно выползал второй эльф, похожий на привидение, подхватившее бледную немочь. В рваной, забрызганной кровью блузе, с обрывками веревок на запястьях. Значит, эльфийка была не первой жертвой, верно, господин очевидность?

Никогда бы не подумал, что так обрадуюсь при виде эльфа, однако ж — обрадовался. Олник тоже увидел эльфа, но я предостерегающе кашлянул и подвигал мечом, чтобы отвлечь Бревиса.

— Минуту, я дам тебе уйти, но сначала расскажу историю-крохотульку. Девушка в красной шапке, пирожки и волк, как отражение твоих комплексов и тайных желаний.

— Чего? — Бревис был обескуражен. Еще бы, когда я, пытаясь разобраться, насколько я варвар, и можно ли с этим что-то сделать, явился к доктору-мозгоправу и выслушал от него подобную муть, я был не просто обескуражен. Скажу прямо: доктору досталось несильно. Говорят, после поездки на воды (целебные источники у подножия Джарси, которые держал мой клан) у него даже пропал нервный тик.

Я начал излагать историю, растягивая ее лишними узорами и виньетками, а так же возгласами: "И тут!", "А вдруг!" и "Внезапно!". Кажется, я потерял чувство времени, поскольку проклятый эльф полз слишком медленно. Я говорил и говорил, излагая все, что успел поведать мне подлец-доктор перед тем, как мои амок и чувство прекрасного выкинули его из окна.

— Девочка... — ошеломленно пробормотал Охотник.

— Ясен пень, ты ее не знаешь! Здесь вся суть в том, что сделал волк девушке в красной шапке, что она указала ему путь к дому своей бабушки? А та взяла, и дала себя съесть. Ответ на этот вопрос и покажет нам всю меру твоего морального падения!

От этого пассажа даже эльф замер, видимо, размышляя над ответом. У Бревиса отвисла челюсть.

Но все прекрасное когда-нибудь кончается. На словах: "А пирожки в корзине? Это же явный намек на наши тайные желания. Обжираясь мучным на ночь или предлагая пирожки беззащитным старушкам, мы культивируем в себе варварскую жестокость к ближнему своему!" Бревис с трудом вернул начавшие расползаться в разные стороны глаза и зарычал от злости. Вот же, проникся сказкой! Сейчас изобразит серого волка в момент пожирания бабушки.

Тут-то его и настигло проклятие эльфов. Избитый бедняга мертвой хваткой вцепился в лодыжки Бревиса и отчаянным рывком опрокинул Охотника на пол!

Я проткнул мечом его затылок.

Никакой жалости к Охотникам.

— Молодца, эльф!

— А-а-апчхи-и-и!

Я кинулся к девушке (не думаю, что ей пошла бы красная шапка), но между нами ужом втиснулся эльф.

— Тион отваэ... Я сам!

Пошел вон, холоп? И это вместо "спасибо"?

Я отступил, разглядывая надменный профиль: даже избитый, в порванной блузе и измаранных пылью штанах, эльф умудрялся сохранять вид кичливый и заносчивый. Его дрожащие бледные пальцы (клянусь, ногти были с маникюром!) начали дергать тугие узлы. Одновременно эльф что-то щебетал на своем языке, девушка отвечала спокойно, хотя у меня было опасение, что она расплачется. Великая Торба, мне бы такую выдержку!

Ладно, полдела сделано, теперь — еще одна задача: вывести эту парочку из заведения Элидора и доставить по ночному времени домой. Не думаю, что Охотники знают их адрес. По крайней мере, делаю на это ставку. А там, уже в безопасности, в тишине и покое, я задам им несколько интересных вопросов...

Внезапно за моей спиной раздалось ритмичное постукивание, словно полуночный дятел пробовал о стенку нашего заведения клюв.

Вернулся смертоносец!

Я сделал стремительный оборот, поднимая мечи в напрасной попытке защититься: клинок наверняка летел мне в лицо. Или в живот. Или в любую другую часть тела.

Лучше бы так и было. Забив в ноздри какую-то ветошь, чтобы фильтровать эльфийский запах, этот подлец Олник спешно простукивал стенки кулаком!

— Фто? — недовольно пробурчал он в ответ на мой взгляд.

— Здесь нет сокровищ, Ол. И никогда не было.

Мой товарищ икнул, из правой ноздри выпала ветошка.

— Как так? Но ты же сам, сам меня сюда заманил, сказал, что тут где-то золотце спрятано!

— Соврал. Нет тут сокровищ, я простучал все полы и стенки еще в позапрошлом году.

Гном охнул, щеки-яблочки налились румянцем:

— И знаешь, кто ты после этого?

— Да, твой единственный близкий друг. Вытащи тряпку из носа, сбегай к Элидору и спроси у него какой-нибудь выпивки. Денег не давай, просто скажи, что мы рассчитались за погубленную жизнь попугая.

Он наморщил лоб:

— А мы рассчитались?

Острием меча я указал на мертвых Охотников:

— Более чем. Более чем. Погоди, это еще не все. Потом — только не хлещи из бутылки! — потом попробуй отыскать для нас экипаж. Действуй быстро, у нас мало времени.

— Дохлый зяблик!.. Экипаж??? В нашем квартале? Посреди ночи?

Я пояснил терпеливо:

— Один... Охотник бежал. Он шустряк, выпрыгнул из окна. Я не знаю, сколько у нас времени в запасе, прежде чем он нагрянет с подельниками, и все пойдет по второму кругу. Только теперь они прихватят арбалеты и напялят под рубашки кольчуги. А наши эльфы сами далеко не уйдут. Либо экипаж, либо лошадь, либо я не знаю что. Я не унесу двоих на закорках! Имею в виду — далеко не унесу.

Его передернуло.

— Эркешш... Зачем вожжаться с эльфами? Мы спасли их шкуры, и хватит с них! Я им еще припомню шкафчик папочки Джока!

Я покачал головой (между нами — она кружилась, в затылок бухала кровь):

— Ты помнишь, у меня к ним вопросы. Давай, найди экипаж.

— Ночью, в нашем квартале, экипаж?

— Вывернись наизнанку.

Он надулся и сделал большие глаза:

— Ну спасибо тебе, товарищ!

Я выдержал паузу, затем пожал плечами:

— Ладно. Я за экипажем, а ты можешь возиться с эльфами, если испытываешь желание прочихаться до кровавого поноса.

Он думал несколько секунд:

— Знаешь что? А забирай их себе насовсем!

И умчался.

Вот так. Если хочешь, чтобы гном что-то для тебя сделал, припугни его эльфом.

Между тем, избитый перворожденный продолжал впустую мусолить узлы. Сил в его теле оставалось немного, зато гордости набралось бы на всю Харашту. Я молча отодвинул Его Надутость в сторону и рассек веревки. Девушка обмякла на стуле, тяжело дыша и глядя перед собой. Из лопнувшей губы сочилась кровь. Подонки били ее по лицу, но не так долго, как эльфа. Вот его обработали на совесть, так, что физиономия отекла, а глаза стали как щелочки, а когда он потерял сознание, бросили у окна и принялись за девушку. Мы прибыли своевременно, что ни говори. Кстати, эльфу надрали острые уши, и они стали красными, как свекла.

Эльф снова меня отпихнул и начал растирать девушке запястья.

Интересно, он ей кто — муж или близкий друг? Может, все-таки, брат?

Хм, откуда у меня эти мысли?

— Здесь будут Охотники, совсем скоро. — Мой голос почему-то прозвучал виновато, будто я отчитывался о заваленной работе. — Я собираюсь вывести вас отсюда.

Я удивился, когда ответила девушка:

— Мы... слышали. Вам... хорошо заплатят, Фатик Джарси.

Гритт! Все время забываю, что меня держат чуть ли не за бандита с большого тракта!

— На вас сделан заказ, — уточнил я. — Охотники как клещи, они не отцепятся. Где вы живете? Вы сказали им, где ваш дом?

— Нет. Поместье Бренка на Холмах...

Проклятие, ну конечно, эльфы умудрились снять целую виллу в богатом квартале! Одно хорошо, отсюда до Холмов не очень далеко. Но сколько времени пройдет, прежде чем Охотники узнают про съемщиков виллы?

— Охотники не отстанут. Завтра днем, самое позднее — завтра вечером, вам нужно бежать из Харашты. Вы меня слышите?

Они промолчали. Я дал им еще несколько минут, чтобы прийти в себя. Сам в это время обшаривал карманы Охотников. Все они были мертвы. Гномы знают толк в обращении с боевыми молотами. И с не боевыми колотушками тоже. Когда я сунул в карман кошелек третьего Охотника, эльфийка негодующе ахнула: