| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Эй, все в порядке! — отозвалась я, приподнимая брови. — Ты чего ведешься? Забыл, что ты член акульей семейки?
— Успел отвыкнуть, — ворчит он, выворачивая на главную дорогу.
— Вы по-прежнему такие котятки, — посмеивается Джессика и тут же серьезно добавляет, обернувшись ко мне с пассажирского: — Как вообще с ним можно жить? Старый дед.
— Не делай вид, что меня тут нет, — улыбается Мика. — У нас есть жвачка? Или пастилки?
— Кажется, я слышу голоса...
Мы доезжаем до смотровой площадки с видом на Золотые Ворота — они еще в тумане, но в это время года, кажется, всегда так. Джес уже вооружена камерой с большим объективом, и, кажется, ей совсем не до нас. Она уже бодро шагает в сторону перил, откуда открывается вид на бухту, Сан-Франциско и мост, на ходу настраивает камеру. Пока она занята своими делами и явно не жаждет, чтобы мы ходили за ней следом, как две собачки, Мика тянет меня по сувенирным лавочкам, долго крутится у магазина с футболками, но так ничего и не покупает, но восторженно прыгает у стойки с хот догами, хотя опустошил тарелку со свиной отбивной меньше часа назад.
Я оставляю его у тележки, пытаюсь поймать этот контраст тумана и воды на камеру телефона, вижу как Джес переводит объектив камеры на меня, и корчу рожу. Беременная фея смеется, разглядывая получившуюся фотографию, отмахивается от меня и сразу же возвращается к виду на Сан-Франциско. Я вижу, что она также фотографирует и случайных людей на площадке: сегодня не так многолюдно, удивительно. Летом мы были тут дважды, и оба раза тут был просто ажиотаж — туристический сезон, все дела.
— Хочешь кусочек? — Мика закидывает мне руку на плечо, прижимает в себе. Во второй руке у него огромный хот дог, обильно залитый кетчупом и горчицей, от горячей сосиски идет пар. — Сегодня я турист, не смотри на меня так, словно я зомби с окровавленной конечностью в руке. Между прочим — вкусно.
— Быть может я завидую, что тебе можно такое есть, а мне — нет?
— На тебе не появится сразу лишних двадцать кило от одного кусочка, женщина. Хочешь, устроим ночью нон-стоп и все сгорит?
— Ты же обещал завтра Аарону приехать в офис с утра пораньше?
Мика равнодушно пожимает плечами, откусывает огромный кусок хот дога:
— Ты же возьмешь меня с собой в Нью-Йорк?
— А как же мои горячие стриптизеры на Манхэттене?
Блондин смешно закатывает глаза, рычит, выпускает меня из объятий и показательно уходит в сторону мачехи, останавливается, откусывает еще половину хот дога, молча возвращается и отдает мне то, что осталось.
— Нон-стоп, — только и говорит он, тут же разворачивается в сторону Джес и идет к ней. Я остаюсь с вкусным хот догом, в котором горчица острее васаби, наваливаюсь на перила площадки, как ребенок, и любуюсь видом. Тут красиво, уютно и весь город как на ладони, и я понимаю, что все равно не хотела бы тут жить. Нью Йорк? Бостон? Лос Анджелес? В каком городе в итоге будет мой дом? Где я пущу корни? Или просто вернусь домой, как Маттиас?
...или куда заберет меня с собой Мика?
Джессика фотографирует пасынка на фоне бухты и моста; Мика улыбается, позирует, рассказывает что-то смешное, машет рукой кучке школьниц, которые пытаются незаметно сфотографировать его тоже, отчего те смущаются и ретируются к палатке с футболками. А я, выкинув упаковку из-под хот дога в урну и закинув в рот четыре подушечки фруктовой жвачки за раз, иду к Каллахенам. Джес наводит на меня объектив — я выдуваю огромный пузырь, не вытаскивая рук из карманов, и даже не кривляюсь, пока она меня фотографирует, лаконично отдает команды и подшучивает уже над нами двумя, просматривая фото на экране. Надеюсь, в итоге всех этих страданий хотя бы одна фотография выйдет нормально?
Весь следующий день Мика проводит с отцом: когда я просыпаюсь, его уже нет, а на часах почти полдень. Джес кормит меня поздним завтраком и предлагает весь день лентяйничать и вести себя как истинным леди — то есть заказать косметолога из спа-салона и наслаждаться. Мы обе очень надеялись, что целый день в компании друг друга помогут отцу и сыну окончательно найти общий язык — особенно на фоне того, что рассказал мне сам Аарон.
Под вечер Джес садится работать с фотографиями, а я звоню Блондину, чтобы узнать как дела. Мика сбрасывает звонок, но тут же пишет, что они в баре с коллегами Аарона и тут шумно. Даже присылает просто бесчисленное количество огромных пивных стаканов на фото.
"Все в порядке?"
> "Более чем"
> "Я не уверен, во сколько мы вернемся, поэтому будем считать, что подробности — завтра"
> "Папа вознамерился перепить всех своих коллег"
> "И даже Джеймиссона"
> "В моих венах еще течет ром, в этом спасение"
"Мы завтра собираемся в Стэнфорд, не забудь!"
— Джейсон?
— Я тебе кишки выпущу!
— Что я сделал?
— Родился на свет, блин!
— Джейсон.
У Мики опасный грозовой взгляд, но мне все равно — вокруг меня молнии не хуже.
— Когда ты внезапно меняешь наши планы — сообщай и мне тоже. Что мне делать с тем, что я уже договорилась о визите на типографию во вторник, и что мне делать со встречей с моделью на конкурс, которая назначена на среду? И ты мне тут вскользь говоришь о том, что мы вернемся в город не в понедельник, как должны были, а в четверг?! — мой голос звенит от возмущения. — Я убью тебя. Убью, Каллахен, и перестать делать эти невинные глаза! ...когда ты успел поменять дату вылета?
— Откуда я знал, что у тебя есть планы? До конца каникул меньше недели.
— Представляешь, разумные люди имеют привычку планировать свои дела, особенно если это выходной от учебы день, — я хлопаю дверцей машины намного громче обычного, Мика фыркает мне вслед.
Пока я ищу урну, чтобы выбросить выпитые по дороге стаканы кофе и колы, Блондин успевает оплатить парковку, нацелить на одно из зданий университета камеру, и продолжить делать вид, будто ничего не произошло. Как будто и не он полчаса назад, в пути, случайно не обмолвился в телефонном разговоре с отцом, что он смог договориться о том, что сдаст арендованную машину уже в аэропорту Лос-Анджелеса, а не тут, в Окленде. Я думала сначала, что мне показалось, но нет — наш отпуск дополнился еще тремя днями в Голливуде. Это здорово, но не в последний же день мне опять об этом узнавать?!
Джес должна была поехать в Стэнфорд и Силиконовую долину с нами, но в последний момент отказалась, ссылаясь на то, что дочь с самого утра слишком в активной форме и толкается, что создает некоторый дискомфорт. Поэтому мы поехали вдвоем, вкусно позавтракали по дороге в этакой классической забегаловке в стиле девяностых уже на выезде из города, Мика даже успел по дороге предложить заехать на "ту самую" баскетбольную площадку, на что я ухмыльнулась, что если он соскучился по Лисенку, так бы и сказал. Хотя с таким же успехом мы могли бы встретить Ника и тут, это же его родной университет.
Погода бодрит, в драных капитанских джинсах ветер гуляет, но мы же туристы, нам все нипочем.
— Ты выдохнула? — невозмутимо интересуется Мика, подходя ко мне. Я окидываю капитана ну очень скептическим взглядом, прикидывая расстояние от парковки на Палм драйв до самого университетского комплекса, потом пожимаю плечами и цепляю его за мизинец.
— Нет, но я достаточно воспитана, чтобы не отрезать тебе уши прилюдно. Идем.
— Ты сможешь отменить обе встречи?
Мы вливаемся в поток гостей и студентов, которые прогуливаются по территории. Я фотографирую башню Гувер, разглядываю черепичные здания песочного цвета — я читала в сети инфу об университете, и он и вправду похож на какой-то курортный отель, с пальмами, зелеными газонами и расслабленной атмосферой. Стэнфорд огромен, повсюду висят карты с указателями, и как только студенты вообще тут ориентируются? Жуть.
— Смогу. Ты помнишь, где на карте был двор со статуями?
Мика успевает остановить меня от столкновения с несколькими прохожими, потому что я смотрела не под ноги, а в одно из окон корпусов, сдерживает смешки и откровенно веселится. Мы снимаем кучу бессмысленных видео и друг друга, пока гуляем по территории, играем в игру "пол — это лава", держимся за руки, тянем друг друга в разные стороны на расхождениях дорожек, целуем друг друга на узком парапете, а когда обедаем в местном ресторанчике, Мика таскает у меня еду и отрицает свою причастность к этому.
Спустя час мы сидим на скамейке в одном из ближайших парков с выходом на залив, я пью горячий кофе в огромном стакане на вынос, а капитан листает ленту сообщений в телефоне, закинув ногу на ногу. На сиденье рядом с ним — такой же огромный стакан бергамотового чая, со снятой пластиковой крышкой. Я смотрю на залив, наслаждаюсь минутным затишьем наедине с природой, хотя даже в парке ты в окружении людей: совсем недалеко бегает совсем крохотная девочка, за которой присматривают родители, а у самой кромки залива гуляют несколько людей с собаками — до нас доносится звонкий лай, и не менее звонкий хохот крошки, которая пыталась спрятаться от отца.
Мика увлечен телефоном, и когда я вытягиваю руку, чтобы погладить его по затылку, только поднимает вверх уголки губ, почувствовав прикосновение. Я лениво перебираю его волосы, чуточку массирую шею, разглядываю проплывающий катер в заливе и делаю глоток кофе. Латте с карамельным сиропом, который почти не чувствуется в нем, — просто волшебный, воздушный и уютный, насколько можно назвать уютным вкус кофе.
И я решаю ему рассказать об Аароне.
— Хочу тебе кое-что...
— Я тоже.
Мика смотрит через плечо, делает глоток своего чая и поджимает губы — у меня сердце падает к самому ядру планеты, на сверхзвуковой. За секунды нашей растерянной паузы я успеваю предположить что-то совсем ужасное, а Блондин под моей ладонью замирает не хуже мраморной статуи, но все же говорит первым:
— Папа мне вчера рассказал...
— И тебе тоже?
Его брови ползут вверх, а я откидываюсь на спинку скамейки и закрываю глаза руками. Боже.
— ...о том, что...
— Да.
— И мне.
— Я боялась, что ты сломаешь ему нос.
Мика усмехается так громко, что я убираю руки от глаз, чтобы посмотреть на него. Блондин разворачивается ко мне, подпирает локтем спинку рядом, щурится и пожимает плечами:
— Я боялся, что это ты сломаешь ему нос.
— О, я хотела.
Он берет мое лицо в ладони, целует, ловит мой взгляд.
Смотрит прямо, внимательно, с дьявольским прищуром — привычный, родной, теплый и миндальный.
— Это же ни на что не влияет?
— А должно?
— Моя девочка, — у него столько оттенков нежности в голосе, что я забываю как дышать. — Но это еще не все, — добавляет он, отпуская меня. Он все так же развернут ко мне на скамейке, только теперь крутит в руках телефон — всегда так делает, когда ему нечем занять руки. Или когда нервничает. — Мы вчера говорили. Много. Наверное, это был первый раз, когда мы были достаточно откровенны друг с другом. И вчера я впервые сказал ему спасибо за поддержку — конечно, по большей части финансовую, — с тех пор, как я уехал в Миссури. Спортивная стипендия в нашем университете очень неплохая, но по большей части все расходы на квартиру и машину всегда покрывала его карта. Но тут я никому Америку не открываю, просто как факт — о том, что именно он всегда держал меня на плаву. И я сказал ему спасибо. Все, пора переезжать на Карибы и тихо стареть, — хмыкнул Мика, одним движением взлохматил челку. — Мы говорили о маме и Джес. О тебе. О его будущей дочери и что он разбалует ее как принцессу. Об учебе. О стажировках и финансовых делах. Я рад, что у нас вчера был такой день, где мы заново узнали друг друга.
Я улыбаюсь и киваю ему, пью кофе. Капитанские глаза пронзительно-зеленые под таким углом, он щурится от солнца, но упрямится и не надевает очки.
Поправляю ему встрепанную челку, посылаю воздушный поцелуй:
— ...но самое-то главное?
— Ох, точно, — Мика прикусывает нижнюю губу в мимолетном раздумье, бросает взгляд на залив и только тогда говорит: — Папа хочет отдать мне большую часть своей фирмы. Когда я закончу университет и стажировку.
Стакан с кофе замирает у моего рта.
Блондин смотрит на залив, задумчиво кусает губу, спрятав руки в карманы. Он переводит взгляд на меня, пожимает плечами и добавляет:
— Я в ужасе и понятия не имею что с этим делать. Он говорит, что хочет заняться дочерью, что у него в позвоночнике грыжа — ничего опасного, но он хочет заняться и собой тоже, — и что совет директоров не против разделить сферу работ в будущем.
— То есть ты сейчас делаешь огромные глаза, потому что даже не догадывался, что он так сделает? — я была близка к закатыванию глаз. — Мика! Да, ты говорил мне, что не хочешь работать на него, но он предлагает работать с ним, и скорее всего — на равных. Разве это не чудесно? Это же твоя сфера.
— Это моя сфера. Это работа моей мечты. Но эта работа — тут, — наконец, говорит он. — Не в Миссури.
— И что?
— Джейсон.
Я наконец-то закатываю глаза, тянусь за телефоном. Мика тянет бровь вверх, пока я снимаю блокировку и листаю раздел с сообщениями, и только потом не выдерживает и интересуется:
— ...что ты делаешь?
Я набираю сообщение — быстро, насколько могу, даже не глядя на него, отправляю и поворачиваю экран к капитану:
— Пишу Аарону, чтобы он не принимал твои отказы, если ты надумаешь так поступить.
— Сегодня что, день, когда мы оба делаем как хотим? — рычит тот, пытаясь выхватить телефон из моей руки. — Джейсон!
— "Джейсон", — передразниваю я с глумливой мордашкой. — Да все будет в порядке. Аарон же на твоей стороне.
Мика раздраженно фыркает на меня, вытягивает телефон из руки как раз в тот момент, когда от Аарона приходит ответ:
> "Понятное дело"
— Мика, — я щелкаю пальцами, привлекая его внимание. — До конца твоего обучения и конца стажировки не меньше года. Что угодно может произойти, сам знаешь. Все хорошо. Все будет в порядке. Мика. Эй.
— Хорошо, хорошо, — он опускает плечи, сдаваясь, возвращает телефон и качает головой. — Этот год начинается слишком активно.
Я сладко тянусь, разминаю шею под капитанским взглядом, подмигиваю ему и улыбаюсь:
— Этот год начался с привязывания тебя к кровати. О чем вообще может быть речь?
Мы прощаемся с Каллахенами на крыльце их дома рано утром следующего дня — нас ждут долгие шесть часов в дороге до Лос Анджелеса, и мы еще не решили, хотим ли мы поехать федеральной трассой или же по прибрежным шоссе. Я целую Джес в щеку, обещаю ей, что мы прилетим первым же рейсом, как только у нее начнутся роды, обнимаю Аарона и еще раз говорю ему спасибо. Глава семьи лишь посмеивается, крепко обнимает меня в ответ и желает хорошей дороги.
Хэй, город Ангелов, берегись!
— Мисси и Нэйт наконец-то съезжаются?
— "...и разверзлись хляби небесные!"
— Нэйт сказал, что теперь уж точно заведет бульдога. Или мопса.
— Кажется, мне стоит позвонить Мисси.
— Кажется, тебе стоит просто выспаться перед самолетом.
— И то верно.
Я уже в пятый раз перебираю вещи для Нью-Йорка — боюсь, что что-то упущу.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
