— Нам придется с кем-то воевать? — тревожно спросил Нарон у помощника магистрата, пока грузчики таскали на корабль корзины и мешки.
— Это на всякий случай, — неопределенно ответил тот.
— На какой случай? — нахмурился капитан. — Мы моряки, а не воины.
— Ты хочешь платить еще и воинам? — вопросом на вопрос ответил собеседник.
Нарон стушевался.
Едва припасы занесли на судно, помощник Котаса сел на первую повозку, и маленький караван покинул причал.
— Господин, — раздался за спиной капитана голос кормщика.
— Что тебе, Боаз?
— Зачем нам столько оружия? Матросы волнуются...
— Собери людей, — отрывисто проговорил Нарон. — Я буду говорить.
Глядя в хорошо знакомые физиономии, капитан лихорадочно искал нужные слова. Молчание затягивалось. На соседнем корабле переругивались матросы, зашивая парус. На другом судне грузчики выносили на причал амфоры.
Нужно было что-то сказать. Капитан вздохнул.
— Парни, есть возможность хорошо заработать. Мне предложили принять участие в поисках сокровищ.
Слушатели загомонили.
— Вы меня знаете. Нам во всякие переделки приходилось попадать. Я на рожон лезть не люблю. Но тут нет выхода. Если не согласимся, Тикена для нас закрыта.
— Куда плывем то, хозяин? — спросил Длин.
— На Барьерные острова, — со вздохом ответил Нарон.
— К океану? — уточнил кормщик.
— Туда, — подтвердил капитан.
— А что за сокровища? — поинтересовался Гнут.
— Да я и сам толком не знаю, — пожал плечами Нарон. — Но, если повезет, на нашу долю придется не меньше десяти дебенов золота. Так, что вас я тоже не обижу.
— Ого! Хорошие деньги. А если не повезет? Зачем оружие? — раздались возбужденные голоса.
-Тихо! — поднял руку капитан. — Не повезет, ничего и не получим. Зато будем и дальше товары отсюда возить. Зачем оружие не знаю. Сегодня же пойду к Минатийцу и спрошу. Пока что сложите его в моей каюте. Все. Работать, бездельники!
Но никуда идти не пришлось. После полудня на судно явились посланцы главы магистрата. Невысокий, кряжистый старик с густой бородой в простой коричневой тунике и доверенное лицо богача.
Увидев его, Айри тихо выругалась и спряталась за мачту, а парень наоборот старательно искал её глазами среди матросов.
Договорившись с Нароном о времени отплытия, тикенцы оставили на корабле свои вещи и ушли, пообещав вернуться завтра к восходу солнца. Тяжело вздохнув, капитан лично отправился на базар за черной курицей. Столь далекое и необычное плаванье требовало нового жертвоприношения.
Лоцман Мисос и Растор пришли в порт еще в предутренних сумерках.
— Я же говорил, свидимся, — ядовито усмехаясь, сказал он Айри, ступая на палубу.
— Очень приятно, — ответила девочка не менее ехидной улыбкой и добавила с максимальным презрением.— Господин.
Лицо парня перекосилось, но он смолчал. Нарон начал церемонию жертвоприношения. К сожалению, море не обрадовало их попутным ветром, и гребцам вновь пришлось рвать жилы. Айри занималась привычными делами: прислуживала Тусету, помогала коку, таскала воду рабам. Племянник Минатийца, получив от капитана короткую саблю, с гордым видом шатался по кораблю, путаясь у всех под ногами и, кажется, совсем забыл о строптивой служанке.
Три дня гребцы стонали и кляли всех богов, а на четвертый подул легкий восточный ветер.
Утром, когда Тусет собирался совершить привычное омовение, Айри вытаскивала из-за борта ведро с водой. Проходивший мимо Растор толкнул ее плечом так, что ведро вырвалось из рук. Веер брызг окатил парня. Тот с ужасом посмотрел на свою мокрую одежду, потом поднял глаза на испуганную девочку. Айри присев увернулась от удара и отскочила в сторону. Тело молодого человека подалось за своим кулаком, щегольской сапожок поехал по скользкой от воды палубе. Растор чуть не упал, успев схватиться за борт. Рабы, отдыхавшие от вчерашней гребли, дружно заржали, радуясь редкому развлечению. Ослепленный яростью паренек бросился за Айри. Но та уже быстро карабкалась на мачту.
— Паршивка! — закричал он, бросаясь за ней.
Все, кто был на корабле, не отрывали глаз от гибкой фигурки, поднявшейся к самой верхушке мачты, где в корзине сидел один из матросов.
— Куда теперь денешься?! — Растор протянул руки, собираясь схватить ее за лодыжку.
Айри озорно сверкнула глазами и прыгнула. Паренек попытался ее поймать и едва не рухнул вниз. Девочка пролетела над палубой рабов, схватилась за удерживавший мачту канат, который резко провис под ее тяжестью. Мачта дернулась, парень еще крепче вцепился в гладкое дерево.
Увлекаемая инерцией, Айри разжала руки и прыгнула вперед, ловко приземлившись на носовую палубу в двух шагах от озабоченного жреца. Матросы и рабы восторженно заулюлюкали.
— Молодец, девчонка! Ловко! Морская душа, ни высоты, ни воды не боится!
— Где ты этому научилась? — спросил Тусет, и легкая улыбка чуть тронула сухие губы.
— На улице, — пожала узкими плечами девочка.
— Вот ты где, шлюха! — зарычал Растор, вбегая по ступенькам на нос. — Теперь не удерешь!
— Почему она должна убегать? — властно спросил жрец, заступая дорогу разъяренному молодому человеку.
— Отойди, старик! — парень схватил его за левое плечо, собираясь отшвырнуть в сторону. Тусет, не поднимая посоха, резко махнул им перед собой, ударяя по запястью.
Парнишка зашипел.
— Не смей поднимать руку на слуг змееголового Сета! — прогремел голос второго пророка.
Растор отпрянул, только что смеявшиеся матросы замерли. Молодой человек схватился за саблю.
— Успокойся и скажи, что случилось? — тихо проговорил жрец, спокойно глядя в его налитые гневом глаза.
Нарон испуганно икнул, лоцман Мисос застыл с открытым ртом, не зная, что говорить.
Все замерли, казалось, парнишка вот-вот выхватит оружие. Но через секунду пальцы его разжались.
Еще через миг Растор выдавил сквозь сжатые зубы:
— Твоя рабыня оскорбила меня, маг!
— Айри не рабыня, — возразил Тусет. — Она слушает мой зов. А это не одно и тоже.
— Она твоя служанка! — выдохнул юноша.
— Да, — согласился жрец. — Я отвечаю за неё. Чем она тебя оскорбила?
— Она испортила мною одежду! — запальчиво проговорил Растор.
— Ой, господин! — заканючила Айри. — Прости, пожалуйста! Хотите, я вам все выстираю? Я быстро.
Тусет вопросительно посмотрел на юношу.
— Она дерзко разговаривает со мной! — выпалил он, отводя глаза.
— Я никогда не позволю себе такого, — запричитала девочка. — Господину, наверное, показалось.
— Тогда зачем убегала? — спросил Растор, остывая.
— Но вы же хотели меня ударить, господин, — удивилась Айри. — Вы такой сильный, можете и убить.
Молодой человек дернул плечом и, повернувшись, спустился с кормовой палубы.
— Чем ты его так разозлила? — вполголоса спросил Тусет.
— Не знаю, — развела руками девочка, смущенно пряча глаза.
— Отвечай! — повысил голос жрец. — Что произошло?
— Когда вы с господином Нароном гостили у Минатийца, я ждала вас на лавке, — смущаясь, стала рассказывать девочка. — Подошел этот молодой господин, ну и...
Она замолчала.
— Говори, — настаивал Тусет.
— Он спросил: "Ты служанка мага?" — Айри понизила голос. — Я отвечаю: "Да". Тогда он засмеялся и говорит: "Ты со всеми на корабле спишь? Или..."
Она посмотрела на навостривших уши капитана, кормщика и лоцмана, наклонилась к уху жреца и прошептала:
— Только с лысым козлом и бородатой обезьяной?
Как девочка и рассчитывала, Нарон прекрасно расслышал её слова. Он отвернулся и что-то пробурчал. По щекам Тусета заходили желваки.
— Постарайся с ним не ссориться, — сказал он Айри.
— Я стараюсь, господин.
— Жаль, что у такого достойного человека, такой... вспыльчивый родственник, — громко проговорил он, обращаясь к Мисосу.
Лоцман отвел глаза и стал с подчеркнутым вниманием вглядываться в горизонт.
Служанка добросовестно пыталась выполнить приказ господина. Но разве возможно избегать кого-то на крошечном корабле? Тем не менее, она всякий раз почтительно кланялась Растору, а тот вновь стал делать вид, будто её не существует.
Через двенадцать дней после выхода из Тикены корабль миновал Мыс Плача — высокую, похожую на лошадиный череп гору, о подножье которой с грохотом бились волны.
Мисос попросил капитана выставить на носу впередсмотрящего и отдать ему руль.
— Здесь очень много подводных скал, — пояснил он свое желание.
— Ты здесь уже ходил? — спросил Нарон, знаком предлагая Боазу отойти от рулевого весла.
— Приходилось, капитан, — ответил лоцман, уверенной рукой берясь за поперечный брус.
Давл встал на носу, матросы спустили парус. Теперь "Бороздящий стихию" шел на веслах.
— Отсюда и начинаются настоящие Дикие воды, — сказал лоцман. — Теперь нужно держаться настороже и выставлять на ночь двух часовых.
— Двух? — переспросил Нарон.
— Одного на носу, другого на корме. Иначе незаметно подплывут и всех перережут.
— Кто?
— Местные, — ответил лоцман.
— Я только что с островов, — возмутился сын. — Месяц дома не был, а ты заставляешь меня плыть на край света!
Он смотрел на отца с гневом и непониманием.
Дмитас хотел накричать на него, но тут заметил в густой бороде Галиса седые волосы и вспомнил, что тот сам собирается стать дедом. "Как быстро бежит время", — вздохнув, подумал старик и рассказал о встрече с Минатийцем.
Сын очень внимательно его выслушал. Хмыкнул, почесал бороду.
— Значит, этот жрец проплывал тут тридцать шесть лет назад?
Отец отвел глаза.
— Откуда я мог знать, что он ограбил храм, да еще и в Келлуане. Теперь не об этом надо думать.
— Когда они отплыли? — спросил сын.
— Восемь дней назад.
— Ого! — вскинул брови Галис. — Да они уже у Мыса Плача. Их теперь не догонишь.
— Можно, если плыть через Морейскую гряду.
— Там одни мели, — засомневался сын.
— Наш баркас пройдет, а вот их посудина ни за что. У них даросский корабль.
— Кто кормщиком?
— Мисас. Этот рисковать не станет.
— Не будет, — согласился Галис. — Но у меня всего четыре человека. А на их корабле полсотни можно разместить.
— Я спрашивал в порту. Там всего полтора десятка матросов.
— На моих четверых, — усмехнулся сын. — Нет. Мои люди не справятся в одиночку.
Старик задумался. В комнату робко заглянула старшая невестка, но, видя, что муж разговаривает с отцом, тихо прикрыла дверь.
— А они там точно есть, эти сокровища? — с усмешкой спросил Галис. — Может и плыть то не стоит?
— Я всю жизнь проработал на этих кровопийц, — вдруг оскалился Дмитас. — Пятьдесят лет! И что мне в награду? Лавчонку и гнилой баркас? Да через мои руки столько золота прошло, что весь город купить можно! Ни гроша не брал! Все надеялся, что хозяин мою честность да преданность оценит, управителем сделает! Как же, сделал! Выгнал за ворота, как время пришло свояка пристроить!
— Ты же знаешь, что тому пришлось уйти из племени... — попытался возразить отцу Галис. — Вот жена Котаса и попросила.
— Вот и был бы помощником! Все равно ведь ничего не делает! — не унимался старик. — Так нет! Нельзя! Родич хозяйский! А мне в семьдесят лет предлагать в писцы идти можно? Весь город смеялся! Дмитас Нап — писец у семнадцатилетнего мальчишки — горца!
— Успокойся, отец. Ничего не изменишь. Да и что ты можешь сделать?
— Я? — отец вытер вспотевшую лысину. — Вырву у него из глотки свой кусок!
— Как?
— Отправляйся на Рулев. Найдешь там вождя Ойгу. Скажешь, что пришло время вернуть долги. Путь даст тебе воинов и лодки. Плыви на Найулы, опереди корабль Минатийца!
— Все равно могу не успеть, — покачал головой сын. — Слишком много времени прошло.
— Тогда, — старик задумался. — Выясни, нашли ли они сокровища. Если да, то топи корабль!
Галис встал.
— Ну, я в порт. Буду готовить корабль. И завтра выходим.
— Иди, сын, — устало проговорил отец. — Да помогут тебе боги.
Так уж получалось, что все время, проведенное в этом мире, Александр только и делал, что убегал, прятался да притворялся. Сначала в замке Гатомо скрывал свою истинную сущность, потом прятал Сайо от ищеек Сына Неба, спасал её из замка сегуна, провожал к любящим родственникам и улепетывал от них, оберегая свою любимую тушку от благодарностей родственников принцессы. И только здесь на этом безымянном острове ему не нужно ни от кого спасаться и некуда бежать.
Паранойя его потихоньку затихла. Мало ли какой у кого бог? Вон, каких страшненьких божков рисуют буддисты и индуисты всякие, а сами вполне милые и приличные люди.
Как только Алекс почувствовал себя достаточно окрепшим, тут же стал ходить с Энохсетом на охоту. Шатаясь с ним по острову, юноша иногда сравнивал себя с Пятницей, попавшим на остров к Робинзону. Только в отличие от краснокожего дикаря, он не собирался ставить себе на голову ногу старика и по-прежнему относился к нему с некоторым недоверием, вызванным в первую очередь нераскрытой тайной появления келлуан на этом острове и не менее загадочным их исчезновением
Из всех видов промысловой дичи тут водились только одичавшие козы да птицы. На собак не охотились, келлуане их не ели, да и Александр не особо горел желанием их кушать.
Птицы здесь представляли разве что спортивный интерес, больно мелкие, да и ощипывать их не велико удовольствие.
Энохсет, видимо стосковавшись по общению, много говорил. Алекс уже хорошо понимал его, хотя в произношении еще случались ошибки, на которые старик всегда указывал с огромным удовольствием. Постепенно юноша узнал, что родина келлуан очень далеко отсюда. Энохсет даже приблизительно не мог назвать расстояние до Великой реки Лаум, в долине которой он когда-то жил. Лишь однажды проговорился, что они полгода добирались до этого острова. Сюда он и его единомышленники последовали за своим манрахом. Это странное слово означало примерно следующее: "мудрый наставник, познавший все тайны вещей".
Чего он там конкретно вызнал, старик говорить отказался, всем видом показывая, как ему неприятно вспоминать об этом. Юноша не приставал, продолжая внимательно слушать его длинные и с каждым разом все более понятные монологи.
На их основании Александр предположил, что между этим "великим мыслителем" и келлуанскими властями возникли, так сказать, "идейные разногласия", и ему пришлось быстро и по-тихому эмигрировать из страны вместе с группой поддержки.
Вдвоем с Энохсетом они исходили весь остров, только одну долину старик объявил запретной и даже потребовал с юноши клятву, что тот никогда туда не войдет без его разрешения.
Алекс посмотрел на заросшую травой и кустарником широкую тропу и со вздохом согласился. Успокоенный старик показал ему покрытые мелким кустарником поля, подчеркнув, что земля на острове очень плохая и не идет ни в какое сравнение с черноземами Келлуана. Юноше бросилось в глаза, что заросли неравномерны по плотности. Частью поля пользовались еще не так давно.
— Господин Энохсет, у тебя есть зерно, почему ты из него ничего..., — Александр стал мучительно подбирать слова. — Не жаришь?
