Приспособленец

Уже выезжая со стоянки, я тронул Веру Сергеевну за руку и указал на толстого мужика, который запихивал огромные пакеты в багажник джипа. Тот самый мужик, который ругался наверху и оскорбил нашу бабулю. Не закрыв багажник он направился к стоявшей с тремя телегами около лифта той самой дебелой мадаме, визгливо отчитывающей кого в стороне.

— Может восстановим справедливость? — почему то шепотом спросил я бабулю.

Та на секунду задумалась, но потом решительно кивнула головой и плавно притормозила около джипешника. Не дожидаясь полной остановки я выпрыгнул из машины, и стал швырять пакеты из багажника в открытую понятливым Петровичем заднюю дверь. А он уже перекидывал все в багажник, неразбирая где стекло, где нет.

Вся экспроприация заняла буквально какие-то секунды. Шесть пакетов в заднюю дверь, и один от большой жадности с собой на переднее сиденье. Тем более и место было удобным6 в полутемном уголке и достаточно далеко от камер. Бабуля нажала педаль газа и мы, солидно, медленно и плавно, выехали на улицу.

Пока Петрович лазил по пакетам, шумно радуясь каждому новому приобретению, бабуля гнала джип по направлению к дому.

* * *

— Ну что? — бодро спросил я. — Еще один рейд, но теперь по мелким ларькам?

Витек оживился, все таки это была его стихия:

— Ну можно! Сегодня какой день? Вторник?

И он погрузился в сложные вычисления, загибая пальцы и бормоча себе под нос:

— Так, в эладе — зинка, туда можно, потом в аркадию, — там седня баб маша должна работать, потом туда... и туда... — и объявил о своем решении:

— Шесть!

— Что шесть? — спросил Сергей, с большим интересом наблюдавший за этой пантомимой.

— Шесть магазинов, куда можно зайти и отовариться.

— Ага, — серьезно сказал Сергей, — ими мы займемся в первую очередь. Да, еще, покупайте мясо, говядину, свинину, курицу — любое. На него пока не накидываются, а продукт достаточно скоропортящийся без особых условий хранения.

Получив такое напутствие мы направились за покупками. Вот где оказалась неоценимой помощь Петровича. Несмотря на наш более чем презентабельный вид нам даже не открывали, но стоило стукнуться Петровичу, как все двери распахивались настежь.

— Тебя вместо Петровича надо переименовать в Сезам, — сказал я после вояжа.

Тот гордо ухмыльнулся и сказал:

— Ну дык, меня тут каждая собака знает, я им и чинил тут иногда и грузчиком подрабатывал.

Дело в том, что когда мы подъехали к первому магазину, встретившему нас закрытыми дверями, Витька это не смутило. Подскочив, он громко забарабанил в дверь, разбудив всех окрестных собак. Никто не отозвался. Витька сказал:

— Щас, — и нырнул куда то во дворы.

Мы простояли минут пятнадцать, редкие прохожие косились в нашу сторону, пытаясь понять, что надо такой машине около такого магазина, к тому же неработающего. В этом мы убедились, наблюдая как то один, то другой житель пытались попасть внутрь, недоуменно пожимали плечами и уходили дальше.

Уже волнуясь мы решили подождать еще пять минут и идти на поиски, как вдруг на железной двери отвалилось маленькое окошечко и оттуда на улицу зыркнули чьи то глаза. Дверь со скрипом распахнулась и оттуда выглянула здоровенная бабища, в когда то белом халате, с розовато белыми кудряшками и белой шапочке на голове, из-за ее плеча махал рукой Витька.

— Куда прешь! — рявкнула она на подошедшего было покупателя, — не видишь — инвентаризация.

Чем то таким родным, советским повеяло от этой сцены, что мы с бабулей не раздумывая зашли вовнутрь, за нами лязгнула дверь, загремели засовы. Мне показалось, что я попал в тюрьму. Зайдя вовнутрь мы очутились в торговом зале. За столиком, где обычно алкаши распивали взятые сто грамм, расположились трое человек, початая бутылка водки, порезанная колбаса с гордой надписью сервелат, допитая бутылка пойла с гордым названием коньяк, шпроты, соленые помидоры, пара неизвестных бутербродов из тех, про которых невозможно сказать с чем они, как только их убрали с тарелки под подписанным ценником. Общество за столом соответствовало нарисованному натюрморту: пропитой бойкий мужичок, как родной витькин брат, моментально опознавался местным грузчиком; тощая и злющая селедка была скорей всего бухгалтером; еще одна женщина с красноватым носом — либо уборщица, либо тоже продавец.

— Чё уставился? — сипло спросил грузчик.

— Да ладно, Серег,— засуетился Витька, — я же говорю кореш мой с бабулей. Их начальство затариться послало в магазин, а там такая очередь...

Я кивнул, взирая на этот паноптикум. Ей богу музей восковых фигур — наиболее распространенные персонажи советской торговли. В таком заповеднике я впервые, но как общаться с ними помню.

Сторговались мы на удивление быстро, немного переплатив, быстро пробежавшись по списку, загнали машину внутрь и открыли багажник. Грузчик нам все погрузил, стребовав за услугу деньги на пузырь. Мы отдали.

Поездка вышла более чем удачной, но чтоб не мучиться в этот раз отвозили все к нам. И Витек был прав — отовариться нам удалось только в шести магазинах, в остальных нас встречали закрытые наглухо двери. Впрочем Витек сказал, что в другие торговые точки можно будет подъехать в течении недели, когда будут его знакомые.

Назавтра я собирался в эвакопункт.

* * *

Выйдя из дома, я отправился в место сбора, указанное в передаче.

Чем ближе я подходил, тем сильнее меня мучили сомнения, стоило ли идти. Правительство все-таки ввело войска на улицы города. Меня не интересовало, что за части были при этом использованы, мне, как обывателю, даже нравилось, что все более менее крупные значимые объекты возьмут под охрану. Мне нравилось наличие порядка на улицах, про который мы уже начали подзабывать. Мне нравилось, что можно было уже пойти и почти нормально зайти в магазин. Сейчас мне казались нереальные те события, что происходили совсем недавно. Но все это было только одной стороной медали.

Как всякий Советский человек, я с трудом переносил наличие над собой такого количества властных структур. Чтобы себя нормально чувствовать мне обязательно надо было хотя бы в мелочах, но обязательно нарушить. Поэтому я в штыки принял предложение о карточках, хотя в душе понимал необходимость этого решения. Другое дело, что раньше дефицитом были деньги и все усилия у народа уходили на то, чтобы побольше заработать этих разноцветных бумажек, дающих возможность пользоваться всеми благами цивилизации. Сейчас же создавался дефицит всего остального. Да здравствует Советский Союз! Ура. Товарищи. Может быть и не в такой форме, но значит опять появятся спекулянты, а мои умения и навыки будут оцениваться очень приблизительно. То есть кто то будет иметь все, а я ничего, причем это не зависит от личностных качеств, а только лишь от места, где ты случайным образом оказался, а это обидно. Спекулянтов я не любил, была б моя воля — всех перевешал.

Вот приблизительно такие мысли бродили у мен в голове, пока я приближался к месту сбора. В нашем районе это оказалось старая школа, в которой училось все меньше и меньше народа. Даже издалека мне не понравилось, что там твориться. Над невысоким школьным забором наварили арматурины и между ними натянули егозу. Сооружение получилось раза в полтора выше человеческого роста, причем наклон арматурин шел в обе стороны, неподготовленному человеку, такому как мне выбраться было бы очень затруднительно, если не сказать вообще невозможно. На футбольном поле были поставлены армейские зимние палатки, расположенные ровными рядами, в центре поля, скрытый понаставленными сооружениями скрывался вертолет, стоял две восьмидесятки, видимо никто не ожидал здесь особых неприятностей и стояли фигуры в камуфляже, охраняющие проходы образованные рогатками внутри территории. Как только я увидел охрану, как у меня засосало под ложечкой, камуфляж был такой же, как вчера в магазине. С этими за жизнь не поговоришь, анекдоты не потравишь и пару пачек сигарет не подаришь. В лучшем случае посмотрят, как на дурака, в худшем прикладом по ребрам.

Тоненькие струйки людей выплескивались из окрестных дворов и направлялись к школе, возле школы стоял двухсторонний пропускной пункт. Люди заходил с одной стороны и шли в школу, со стороны поля подходили люди заходил внутрь и выходили с другой стороны. Судя по всему, они старались разнести тех кто был и тех кто только что подошел.

— Вот идиоты, — мелькнула в голове мысль, — если делать по уму, то выпускать надо вообще с другой стороны. Тут же люди все равно стараются через рогатку общаться.

Все еще не решаясь, я остановился и закурил, благо есть чего, а время потянуть надо. Охранник хмуро посмотрел на меня и очень настойчиво порекомендовал мне заходить и не нервировать его. В доказательство серьезности своих намерений, он громко щелкнул затвором. Я не стал противиться неизбежному и прошел вовнутрь.

Внутри оказалось хорошо и спокойно, работали тепловые завесы, в нашей, "входящей", половине палатки, оказалось несколько столов, возле которых трудились приятные девушки в форме, пришедшие люди расслаблялись, пытались шутить, позаигрывать с девушками, вести себя как раньше. Несмотря на это мне стало еще хреновей, если они рассчитывают, что девушки расслабят потенциально напуганного посетителя, то они таки правы. Просто есть неправильные люди, которые воспринимают все правильно, проще говоря параноики, так вот, я скорей всего отношусь к их числу.

Ваш паспорт, пожалуйста,— красотуля в форме с сержантскими погонами, улыбаясь протянула руку.

Зачем вам?— хмуро буркнул я.

Ну как же,— бодрым и одновременно ласковым голосом откликнулась она, — мы должны вас зарегистрировать и поставить на учет.

А, ясно, — глубокомысленно протянул я.

Все остальное напоминало медосмотр, но не тот, обычный, когда врачам нужно побыстрей попить чай и идти домой, а тот на котором чем больше они найдут болезней, тем больше им заплатят. Хотя с другой стороны все равно получался он немного односторонний.

Прямо на выходе я попал в хвост очереди, который достаточно быстро втягивался здание школы. В зале сидели молодые люди за отдельными столами, над каждым из которых висела табличка с перечнем обслуживаемых улиц. Здесь, в вестибюле, толпа разбивалась на маленькие ручейки, направляющиеся в разные направления. Пошарив глазами, я подошел к "своему" столику с молодым человеком.

Забрав мой паспорт и выдав карточку, он направил меня на второй этаж. Карточка одновременно являлась обходным листком, который в конечном итоге мне должны были поменять обратно на паспорт. Врачей, как таковых было не много, но анализы взяли все, какие только можно, одной крови я сдал, наверное, не меньше литра. Томограмма головы, узи, рентген. Флюорография. А потом начиналось самое интересное, часть людей уходила в левое крыло, другая часть в правое. Причем в левое отправляли на дополнительное обследование. Большинство, в том числе и меня направили в правое крыло. Там меня и принял терапевт.

* * *

Врач посветил мне в глаз фонариком, как укуренному или обколотому, попросил ответить меня на несколько несложных тестов, к моему удивлению, все они оказались несложными загадками, направленными на то, чтобы выяснить, может ли обследуемый человек, составлять элементарные логические связи. Когда я это понял, то подвис, пытаясь понять с какой степенью искренности надо отвечать. Делать этого было нельзя, как сразу же выяснилось. Заметив, что я подвис на элементарщине, врач видимо подал какой-то знак охраннику, а тот с напарником подтянулись поближе, следя за мной. Врач сделал неопределенный знак рукой, охрана расслабилась.

Ну что ж? У вас все нормально, я считаю, что смысла особого держать вас здесь — нет. Поэтому думаю карантин закончен, и завтра вас отправим домой.

С этими словами, он наклонился еще раз на экраном ноута, а меня передал в руки усталого дяденьки, заполнявшего на меня какую-то форму.

Полное имя, фамилию, отчество, пожалуйста? — вежливо пробубнил он.

Терехов Вадим Дмитриевич.

Год рождения?

78.

Образование?

Высшее.

Кто вы по специальности?

Я задумался, по специальности я не работал уже давно, а сдавать себя и контору мне не хочется, они могут начать копать, найдут два трупа — неудобно получиться.

В военном билете, воинской специальностью записано — слесарь водопровода, — уклончиво ответил я, хотя больше всего мне хотелось спросить, -А с какой целью интересуетесь?

Этот недовольно посмотрел на меня, но ничего не сказал, продолжая карябать ручкой бумагу. Вытянув шею, я попытался рассмотреть, что же он там пишет. Однако заметив мое любопытство, тот машинально прикрыл рукой написанное.

Вы в школе, небось, отличником были, — не удержался я.

Тот насторожено переспросил6

С чего вы это взяли?

Больно уж профессионально списывать не даете, — насмешливо сказал я, взглядом показывая на руку.

Усталый покраснел, но профессионал есть профессионал, продолжил дальше сухим и скрипучим голосом:

Где работаете?

Врать, так врать:

Водоканал, слесарь водопровода.

Проживаете?

Говорю ему несуществующий адрес, дяденька все это заполняет, пока меня не замучили угрызения совести я встаю и резко спрашиваю:

Могу быть свободным?

Секундочку, — он дожидается распечатку, ставит печать, лихо расписывается и протягивает мне что-то распечатанное на бумаге.

Мандат, — неожиданно всплывает у меня в голове и погружаюсь в изучение документа. Вписаны мои данные, вплоть до того, что указанны антропометрические характеристики, специальность место работы, расчерченный на шесть клеточек низ листа и фраза: "Данное удостоверение, действительно только совместно с паспортом, правами, удостоверением личности офицера, справкой об освобождении".

Пока я читаю, усталый выдает мне очередную порцию бумажек и протягивает журнал для подписи:

Получите и распишитесь.

Что это? — теперь я побаиваюсь брать бумажки.

Ну как же, — слегка удивляется усталый, — мы поставили вас на учет. Теперь вы сможете отовариваться в магазинах и получать бесплатную медицинскую помощь.

Зачем мне бесплатная медицинская помощь? У меня вроде бы ничего пока не болит, — слегка оторопело спрашиваю я.

Дяденька обозначает уголками рта улыбку, показывая, что шутку понял и оценил:

Дело в том, что не зарегистрировавшись вы не сможете ничего купить, если вы слышали выступление президента, то должны были понять, что вводятся карточки, комендансткий час и еще другие, достаточно полезные, новшества.

Я фильдеперсово расписался, взял пачку талонов, обычных трамвайных талонов, с расползшимися фиолетовыми печатями, бумажку с мелким убористым текстом и направился к выходу.

Вам туда, — остановил меня дядька, и направили в соседнюю дверь.

Проходите, садитесь.

Обычная процедурная, столик на колесиках, на котором лежит не очень свежее полотенце с ванночками, коробка с одноразовыми шприцами, и ярды ампул

Здесь меня усадили на табурет, заставили положить руку на спинку стула, затянули жгут и укололи в вену какой-то гадостью, невнятно пробормотав что-то насчет прививки. А потом совершенно оглушенного отпустили домой.