К вечеру положение сторон приняло еще более запутанный характер. Войскам Федерации удалось занять практически все позиции противника на его левом фланге. В свою очередь, экспедиционный корпус продолжал удерживать несколько холмов и линии траншей на левом фланге федератов. И тогда Тоити Валенруш, несмотря на то, что войска Федерации были измотаны почти полной невозможностью выспаться в течение прошедших двух суток, все же поднял ночью своих атаку.
Обер Грайс шел в первых рядах атакующих на левом фланге. Его мучила неизвестность — о Тиоро по-прежнему было ни слуху, ни духу. Без артиллерийской подготовки, без единого выстрела сблизились бойцы с врагом. Неожиданный удар внес смятение в его ряды. Однако сопротивление было упорным, хотя, к счастью федератов, неорганизованным. Многие солдаты экспедиционного корпуса были захвачены врасплох и были заколоты, еще не успев стряхнуть сон и понять, что происходит. Многие были захвачены в плен. В конце концов противник бежал с захваченных позиций.
Обер Грайс метался по полю сражения в попытках отыскать своего сына. Его не было среди убитых, не значился он и в списках раненых, отправленных в госпиталь. Лишь в четыре часа после полудня запыхавшийся вестовой отыскал Обера в лощине между холмов у левого фланга.
"Господин бригадный генерал!.. Разрешите доложить!.." — вестовой едва переводил дыхание.
"Что еще стряслось?" — буркнул Обер, не оборачиваясь.
"Ваш сын... Он в госпитале..."
"Как в госпитале?!" — Обер чуть не подскочил на месте. — "Мне сказали — сержант Танапиоро Грайс в списках госпиталя не значится!"
"Он был без сознания... Без мундира и документов... Только потом в кармане галифе у него нашли револьвер с надписью — "Дорогому Тиоро в день совершеннолетия от отца" — и датой. Кто-то из раненых офицеров догадался поискать в списках личного состава, там ведь указана дата рождения. Ну вот и нашли..." — торопливо рассказывал вестовой.
"Как он сейчас?" — обеспокоено перебил объяснения Обер.
"Живой... Иногда глаза приоткрывает, губами едва шевелит, но сказать ничего не может..." — вестовой зябко поежился на жарком солнце, вспоминая то, что ему довелось повидать в госпитале.
Все медицинские знания Обера Грайса были здесь ни к чему. Ни препаратов, ни приборов, ни инструментов у него не было. Все, что он мог сделать — это положиться на опыт полевых хирургов, да пичкать сына общеукрепляющими растительными средствами. Через два дня появилась надежда, что Тиоро выкарабкается. Ни один из внутренних органов не был серьезно поврежден, оказались целы и суставы. — "Молодой, мясо зарастет!" — буднично бросил хирург, занимавшийся Тиоро.
Новый исполняющий обязанности командующего экспедиционным корпусом, дивизионный генерал Тешьяк, оказался в крайне сложной ситуации. Потери огромны, особенно в артиллерии и кавалерии. Боезапас ограничен. Все ранее захваченные позиции потеряны. Мятежники мертвой хваткой вцепились в его левый фланг. Генерал Тешьяк отдал приказ оседлать шоссе и под прикрытием сильного арьергарда ночью скрытно покинуть позиции и отойти в Латраиду.
Выбившиеся из сил войска федератов даже не пытались преследовать противника, ограничившись скоротечным артиллерийским обстрелом отходящих колонн, когда маневр врага был обнаружен.
Хотя курьеры и телеграф уже разнесли по островам радостную весть о поражении экспедиционного корпуса под Минрилибом, на заседании штаба вовсе не царило радостное возбуждение. Собравшиеся понимали, как велики понесенные потери. Понимали они и тот факт, что даже без этих потерь у них не было достаточно сил, чтобы вернуть столицу. Тем более — теперь. Доклад начальника штаба оказался еще более удручающим.
Генерал Валенруш, выступая первым, заявил:
"Думаю, всем собравшимся понятно, что у нас нет сил для крупномасштабных операций. Все, что нам остается — постепенно укреплять позиции вокруг Латраиды и вести с противником партизанскую войну — налеты на окраины, удары по небольшим воинским командам, диверсии на складах. Когда мы накопим достаточно сил, тогда можно будет думать о большем".
"Полагаю, командующий прав. Я, со своей стороны, хотел бы конкретизировать имеющиеся у нас военно-технические возможности и несколько дополнить предложенные командующим варианты партизанских действий" — заговорил Обер. — "В настоящий момент мы располагаем 11-ю исправными пушками новейшего образца, которые могут с окраины Латраиды обстреливать район гавани. Через две-три недели их число может быть почти удвоено за счет ремонта и законченных производством шести новых орудий. Полагаю, грех не воспользоваться этой возможностью — мы можем устраивать короткие огневые налеты по пакгаузам в порту и по транспортам у причалов, а затем быстренько отводить орудия в безопасное место".
"Неплохая идея" — сразу поддержал Обера Валенруш.
"Кроме того, думаю, следует уделить больше внимания морским силам противника. Я получил обнадеживающие известия об удачной постановке мин нашего производства на заданной глубине. Да и во время вторжения, помните, они все-таки потеряли на таких минах два судна. Думаю, надо значительно расширить минные постановки. Это, кстати, затруднит переброску подкреплений для экспедиционного корпуса" — продолжал Обер. Собравшиеся согласно зашумели.
"Наконец, хотя дирижабли — должен признать это откровенно — оказались не слишком эффективным оружием, они тоже могут сослужить кой-какую службу. В корректировке артиллерийского огня на большие дистанции они незаменимы. В разведке они тоже могут оказаться немалым подспорьем. Да и бомбардировка с воздуха причалов, складов и кораблей в порту и на рейде будет, быть может, и не очень результативна, но в смысле психологического воздействия на противника даст не так уж мало".
"За неимением лучшего сгодятся и дирижабли" — меланхолически согласился Валенруш.
Армия Федерации постепенно восстанавливала свои боевые возможности. Численность войск, действующих против экспедиционного корпуса, была доведена до 12 тысяч штыков и 2 тысяч сабель. Вокруг Латраиды было сосредоточено более 70 артиллерийских орудий, главным образом за счет ремонта своих и трофейных пушек. Экспедиционному корпусу пришлось сложнее. Известия о постигшей его неудаче подстегнули присылку подкреплений. Но первый конвой из шести транспортов потерял на минных полях два корабля. Второй, более солидный, в течение получаса потерял на невидимых на поверхности моря минах в 400 километрах от Латраиды сторожевое судно, канонерку, два транспорта. А после того, как еще через десять минут на минах подорвался легкий крейсер, сопровождавший конвой, командир конвоя приказал судам лечь на обратный курс. Впрочем, третий конвой оказался удачливее и пришел в гавань Латраиды совсем без потерь.
Ежедневные огневые налеты и действия партизанских групп, проникавших в город, держали гарнизон в постоянном напряжении. Экспедиционный корпус продолжал нести потери, иногда довольно чувствительные, практически не вступая в боевое соприкосновение с противником. В довершение всего возобновили свои полеты дирижабли. Они методически осыпали порт и корабли в гавани артиллерийскими снарядами крупного калибра. Результаты бомбардировок поначалу были незначительны — иногда за весь налет не было убито или ранено ни одного человека, снаряды рвались между зданиями пакгаузов, или вдали от бортов кораблей, причиняя лишь пустячные повреждения.
Но дни шли за днями, и вот однажды снаряд, сброшенный с дирижабля, угодил прямо в склад с боеприпасами. Взрывы и пожары в порту продолжались несколько часов. Еще через неделю снаряд от 15-сантиметровки, пробив палубу, угодил в машинное отделение транспорта, вызвав там пожар. Судно практически вышло из строя. Через две недели в результате попаданий снарядов, сброшенных с дирижабля, сгорели две канонерки, стоявшие рядом у причала. Еще через восемь дней огромный пожар вспыхнул в результате бомбардировки и артиллерийского обстрела продовольственного склада.
Результаты бомбометания, возможно, могли бы быть и больше, но Обер Грайс, обеспокоенный потерей двух дирижаблей в сражении у Минрилиба, запретил опускаться ниже 300 метров. Даже действуя на этой высоте, дирижабли возвращались с множеством дырок в оболочке и в гондоле, полученных от винтовочного обстрела.
Командование военного флота Федерации систематически сужало кольцо минных постановок вокруг Латраиды, стремясь надежно изолировать экспедиционный корпус от помощи морем. Но как справиться с главными силами флота метрополии, который своими орудиями надежно оборонял Латраиду от любой попытки штурма? Было решено выманить флот из гавани и завести его на минные поля. Приманкой должен был послужить единственный мощный боевой корабль Федерации — броненосный крейсер "Неистовый Рыцарь".
Туманным утром силы флота Тайрасанской Федерации, выйдя из пролива, приблизились к гавани Латраиды. Сторожевой пароход заметил их лишь тогда, когда дистанция между ним и "Неистовым Рыцарем" сократилась до 400 метров. Уже через четверть часа боя сторожевик получил несколько пробоин и стал тонуть. Но канонада привлекла более мощные суда. Туман медленно рассеивался, и вдогонку за броненосным крейсером, начавшим отход с места боя, пустились оба эскадренных броненосца, легкий крейсер, все три миноносца и четыре канонерских лодки.
"Неистовый Рыцарь" прикрывали три канонерки и монитор. Имея более медленный ход (особенно монитор), они могли легко стать добычей противника, и стали искать спасения среди россыпи мелких скалистых островов у побережья. Дав по ним несколько залпов, эскадра метрополии не стала их преследовать, опасаясь сесть на камни. Броненосный крейсер взял мористее и эскадра устремилась за ним.
Первыми в атаку пошли быстроходные миноносцы. "Неистовый Рыцарь" огрызался из своих орудий, пытаясь одновременно нанести повреждения миноносцам и не дать им занять выгодные позиции для торпедной атаки. Отчасти это удалось — один из миноносцев сильно задымил, резко сбавил ход и стал двигаться по какой-то странной дуге. Было заметно, что он имеет солидный крен на один борт. Остальные два миноносца, однако, вышли на дистанцию пуска торпед.
Залп был не слишком точным, но одна из торпед угодила в корму крейсера, сразу повредив рулевые тяги. Вода стала заливать машинное отделение. Пришлось гасить топки котлов. "Неистовый Рыцарь" потерял ход и теперь по нему били орудия главных калибров эскадренных броненосцев и легкого крейсера.
"Неистовый Рыцарь" уже миновал проход в минном поле, когда несколько снарядов крупного калибра настигли его, а один 22-сантиметровый сделал пробоину ниже ватерлинии, недалеко от дыры, проделанной торпедой. Чтобы сохранить остойчивость, капитан отдал приказ затопить противоположные отсеки, и крейсер сел килем на грунт — как раз в этом месте оказалась небольшая каменистая отмель.
Не сближаясь, эскадра продолжала обстрел смертельно раненого "Неистового рыцаря". На крейсере уже начался пожар, значительная часть орудий вышла из строя, но он еще огрызался. Тогда два миноносца вновь пошли в атаку. И снова один из них напоролся на залп главного калибра крейсера, и вынужден был бороться за собственное спасение, а другой в нерешительности отвернул, так и не выйдя на дистанцию торпедного залпа.
Эскадренные броненосцы стали сокращать дистанцию, не переставая осыпать "Неистовый Рыцарь" снарядами. Второй помощник командира крейсера напряженно следил за их маневром (командир корабля и первый помощник были убиты). Вот первый из кораблей миновал границу минного поля, вот и второй перешел эту невидимую черту. Вот вслед за ними вошел на минное поле и легкий крейсер... А взрывов все нет.
На "Неистовом Рыцаре" из числа крупнокалиберных пушек остались исправными лишь два 15-сантиметровых орудия, но и те по команде второго помощника замолкли. "Может быть, это заставит броненосцы подойти поближе и они, наконец, напорются на мины?" — думал он. Но вперед пошла канонерка, а следом за ней — легкий крейсер. Когда канонерка уже примеривалась, как причалить к борту поверженного крейсера, а легкий крейсер морских сил метрополии застопорил ход примерно в сотне метров, внезапно ожили замолчавшие орудия "Неистового Рыцаря". На канонерке были разбиты надстройки, повреждены оба носовых орудия. Судно охватило пламя. Крейсер тоже получил несколько попаданий и попытался увеличить дистанцию. Ближайший эскадренный броненосец — а это был "Святой Аптиву", командир которого жаждал рассчитаться за унизительное бегство из Тайрасана, — напротив, рванулся вперед, намереваясь в упор расстрелять дерзкий броненосный крейсер. Крейсер получил еще несколько попаданий и начал заваливаться набок. Пожар на его борту разгорался.
Вдруг корпус "Святого Аптиву" содрогнулся и у борта его поднялся и опал водяной смерч. Броненосец моментально получил значительный крен, который увеличивался на глазах. Второй броненосец и легкий крейсер, опасаясь той же участи, дали "полный назад". Шедшая рядом с крейсером — почти борт о борт — канонерка, пытаясь избежать столкновения, стала отворачивать. Металл заскрежетал о металл. И в этот момент под днищем канонерки рванула мина. От взрыва сдетонировали боеприпасы и канонерка скрылась в рыже-черном облаке разрыва. Шедший вплотную легкий крейсер получил несколько повреждений ниже ватерлинии, на него обрушились горящие обломки, вызвавшие пожар.
Тем временем "Святой Аптиву" лег мачтами на воду, еще несколько минут — и из воды показался на мгновение его киль, чтобы затем быстро погрузиться в морскую пучину. Легкий крейсер боролся за жизнь дольше, но и он в конце концов был оставлен командой и затонул.
Другой канонерке, охваченной пожаром, и одному из поврежденных миноносцев удалось дойти до гавани, куда уже отошел уцелевший эскадренный броненосец и неповрежденная миноноска. Неравный бой и закончился с неравным счетом. А у входа в гавань их ждал сюрприз. На рейде ярким костром горел старый бронированный линейный корабль, подожженный в результате налета дирижаблей.
Воодушевленные успехом, и одновременно раздосадованные потерей единственного крупного боевого судна, федераты решили усилить давление на противника. Командам дирижаблей была поставлена задача сосредоточить свои усилия на флагманском эскадренном броненосце.
"Не важно", — говорил Тоити Валенруш, — "сколько времени вы будете его бомбардировать — десять дней, двадцать или целый месяц. Важно, чтобы этот мерзавец, адмирал Гастаррака, понял, что ему не уйти от возмездия!".
И дирижабли начали методическую охоту на флагман. Уже на шестой день броненосец получил первое попадание. Еще через четыре дня, во время особенно удачного налета, на броненосце было выведено из строя 12-сантиметровое орудие, заклинена кормовая башня главного калибра и снесена одна из четырех дымовых труб. На следующей неделе разрыв снаряда, сброшенного с дирижабля, пришелся у самого борта, и корпус дал значительную течь. На восемнадцатый день бомбардировок, после того, как снаряд взорвался на бронированной палубе, окатив осколками мостик, командующий эскадрой перенес свой вымпел на новый броненосный крейсер "Непобедимый Рыцарь" — копию того, что так геройски погиб под именем "Неистовый Рыцарь" десятью днями ранее, сражаясь под флагом Тайрасанской Федерации. Однако налеты продолжались. Броненосец потерял еще одну дымовую трубу, 15-сантиметровую пушку, которую взрывом снесло за борт, и получил серьезное повреждение одного из винтов и рулевого управления. После этого налеты переключились на "Непобедимый Рыцарь".
