Темный рыцарь

"Вот почему я не люблю политику", — подумал он. — "Она не позволяет мне называть идиота идиотом".

— Но, эээ, изволили мы быть утомлены, эээ, трудами праведными, — встряла в разговор Тарша, стоявшая рядом с некромантом. — Дозволено ли нам будет удалиться, великий слуга Императора?

— Не можно покидать одаренного властью в его размышлениях... — прогудел Ганц, однако даже в его голосе ощущалось сомнение. — Но не похоже было, чтобы ваше присутствие было нужно...

Темная эльфийка истолковала его слова как согласие и, прежде, чем паладин мог что-то возразить, она подхватила Рейнольда под ручку, и они стали бочком-бочком продвигаться к ближайшему выходу. Впоследствии, маг мог бы сказать, что именно это и спасло им жизнь.

Все произошло внезапно. Рейнольд ощутил возмущение астральной энергии и, обернувшись, увидел, как среди плененных эльфов возникла призрачная фигура.

"Заклинание проекции", — понял он, а затем, осознав, что образ говорящего плывет и искажается, понял, что кто-то применял его с ошибками. Намеренно или нет?

— Г-жа Хельга, — обратился он к одной из эльфиек, которая неожиданно перестала содрогаться от ужаса. — Вы уже второй раз проваливаете порученное вам дело.

Один из магов Консорциума, — судя по цвету мантии, заклинатель эфира, попытался развеять проекцию. Безрезультатно, — ничем не лучше чем стрелы, выпущенные воинами наместника, и бессильно прошедшими сквозь призрачный образ. Морская эльфийка что-то пролепетала на своем языке, и Рейнольд понял, что та извиняется. Мага едва не скрутило от ощущения опасности, и он отвернулся, потащив Таршу за собой к выходу.

— Я начинаю думать, что ваше звание высшего народа было сильно преувеличено, — продолжал говорить невидимый собеседник. — Но так уж и быть, я милостиво дозволяю вам шанс оправдаться. Используйте то, чему я вас обучил.

— Но, повелитель... — внезапно подал голос наместник.

— А ты вообще заткнись, — грубо ответил маг и исчез во вспышке дыма.

Все смешалось. Люди ринулись прочь из комнаты, маги читали какие-то заклинания, наместник замер на месте, точно пораженный громом, Ганц разразился криком: "Изменник!" и двинулся к нему, пресловутая "г-жа Хельга" вскинула руки и... Рейнольда спасли лишь одни инстинкты, — схватив Таршу, маг прыгнул в сторону членов Консорциума, которые тоже почувствовали взрывообразное увеличение астральной энергии в комнате и попытались защититься. Через мгновение, они сжались в углу, маг накрыл себя и эльфийку плащом, а потом за их спинами прогремел взрыв.

Единственным чувством, на который некромант мог полагаться остался слух, — шлем сбился и закрывал ему лицо. За спиной звучал грохот взрыва, рев пламени, крики раненных и умирающих, шипение горящих тел, звон магического щита, который раскололся, не в силах выдержать натиск... Время, казалось, остановилось, — Рейнольд не был уверен, сколько длился кипевший хаос, обжигавший ему спину. Казалось, что прошла целая вечность...

Напряжение прошло, и вслед за ним пришла слабость. Как некроманту удалось не рухнуть на темную эльфийку, он не знал. С чудовищным трудом, преодолевая невидимое сопротивление усталости, он откинулся спиной на стену и медленно сполз по ней, лениво и отстранено изучая то, что взрыв сотворил с залом.

"Знатно вышло, нельзя не признавать", — прокралась по краешку сознания непрошеная мысль. — "Интересно, что это за заклинание-то такое?"

Большая часть бального зала была уничтожена. От наружной стены не осталось ничего, и в помещении гулял ветер. От гостей наместника, стражи и его самого не осталось даже пепла, а от пленных эльфов остались только оплавленные куски брони. Магам, создававшим стену, повезло несколько больше — по крайней мере, он видел обугленные трупы. С какой-то холодной отстраненностью Рейнольд подумал, что им невероятно повезло, — колдовской барьер поглотил большую часть энергии взрыва, а его плащ из мандрагоровой ткани развеял остатки разрушительной силы.

Тарша, тем временем, поднялась и пригубила склянку с красноватой жидкостью, а затем протянула ее магу. Трясущимися руками господин Рейнольдс поднес флакончик ко рту, едва не расплескав содержимое, а затем с трудом проглотил. Сразу стало легче, — правда, в ушах до сих пор как пробки из ваты торчали, но голова сразу перестала болеть, а противная слабость начала проходить.

И тут поднялся Ганц, разбросав кучу из обломков внутренней стены, под которой он был захоронен до сих пор. Рейнольд ощутил, как его челюсть медленно движется вниз. Паладин был ближе всех к Хельге, когда та читала свое заклинание, и волшебник искренне недоумевал, как он ухитрился выжить.

Выглядел, паладин, впрочем, плохо. Броня выдержала взрыв, но оплавилась, от шипов и стилизованных крыльев осталось одно воспоминание. Один из глаз великана погас, но второй продолжал яростно гореть алым огнем. Паладин поднялся, отряхнул с брони копоть и что-то произнес. Сквозь пробки в ушах некромант услышал лишь неразборчивое гудение, но Тарша, кажется, уже восстановила слух и они о чем-то общались.

"Наверное, обсуждают предательство наместника...", — еще одна равнодушная мысль.

Однако, паладин зачем-то стал тыкать пальцем в дыру, что красовалась на месте стены. Рейнольд перевел взор на то, что он оказывал и обомлел. Ему не хватало сил даже на то, чтобы сделать вздох.

— Когда Империю атакуют, — донеслись до него слова Ганца, указывавшего на Плавучую Крепость морских эльфов, что появилась в бухте Ралкрусса. — Империя наносит ответный удар!

Глава 5.

497 год от основания Империи. 31 июля.

Империя Валье, город Ралкрусс.

Давным-давно один мудрец сравнил мышление людей с холодным оружием. Простой обыватель был подобен ножу, зачастую ржавому и тупому. Разум гения напоминал меч — острый и быстрый, рассекающий суть проблемы. Случись этому умнику заглянуть в голову Ганца Железноглавца, Имперского паладина, и он бы сравнил его с топором в руках безумного воина Хладноземья, опьяненного настойкой из ядовитых грибов и религиозным экстазом. Проблемы были подобны дровам: удары топора кололи их на мелкие части, затем на еще более мелкие части, и так до тех пор, пока от них не оставалась одна лишь труха.

Сейчас, темный рыцарь обдумывал то, что ему удалось узнать сегодня вечером. Предательство наместника. Самоубийственный взрыв морской ведьмы. И, самое главное, наличие некоей таинственной силы, стоявшей за спинами врагов Империи. Обдумывание этих фактов занимало практически все его мыслительные ресурсы: он почти не обращал внимания на попытки вооруженных сил Ралкрусса остановить Морскую Твердыню.

Легче всего было с Кирионом Лоренсом. Отряд достопочтенного Ини'Херита был вырезан не без посторонней помощи. Самого паладина и его братьев по оружию отравили. На уровне провинции о местонахождении лагеря глубинного эльфа и группе Ганца было известно только наместнику и главе местного отделения Консорциума. Удар топора мышления пришелся на весьма твердую древесину — нельзя было быть до конца уверенным, что главный маг Ралкрусса не был замешан в заговоре. Ганц решил пощадить этот вопрос, чтобы не тратить силы. И наместник и маг были мертвы, так что, ниточка, способная вывести к закулисному манипулятору оборвалась. Кого-нибудь другого это могло опечалить, но для имперского паладина неудачи не были причиной для расстройства.

Второе тоже было важно. У Железноглавца были энциклопедические познания в магии, но ничего похожего он вспомнить не мог. Короткий текст, самоубийственный эффект, мощность, достаточная, чтобы пробить Эфирную Стену, возведенную десятком далеко не слабых ралкрусских волшебников. Должно быть, оригинальная разработка таинственного мага.

Факт существования "повелителя" был особенно важен и заслуживал того, чтобы немедленно связаться с самим главой Воинства Паладинов, — достославным Феликсом, известным как Стальной Кот. К сожалению, Ганц уже разрядил амулет связи, когда отчитывался перед начальством о гибели подчиненных и весьма вероятном устранении отряда Рогатого. Впрочем, существование закулисного игрока прекрасно вписывалось в картину сотрудничества между наместником Ралкрусса и морскими эльфами. Само по себе оно было бессмысленным. Мышление паладина было довольно простым и прямолинейным, однако позволяло сделать вывод о том, что сами по себе синеволосые — не более, чем более опасная разновидность полевой мыши. Сиречь, вредители. Эта роль сильно отличала их от других врагов Империи. Скажем, так называемые Свободные Государства, что располагались на востоке Нгары, безусловно должны были быть завоеваны. Тем не менее, сейчас они не находились под контролем Империи, а потому обмен между ними культурными и материальными достижениями был выгоден. Морские эльфы же были хуже даже, чем обычные пираты, которые отчасти способствовали пресловутому обмену. Одержимые предрассудками о собственном превосходстве, они не производили ничего, а только грабили и разрушали, укрываясь в своих неуязвимых крепостях. Человек не мог рассчитывать на уважение или даже благодарность с их стороны, и сдавший интересы Империи наместник был обречен. Эльфы наверняка бы избавились от него как только он перестал быть им нужен, и Лоренс не мог этого не понимать. Присутствие же "повелителя" объясняло все: правитель Ралкрусса работал на него, как и морские эльфы, признавали ли то последние или нет.

— И что мы теперь будем делать, уважаемый паладин? — раздался за спиной Ганца голос ашш'хатарской воительницы.

Живучесть его спутников стала для паладина приятным сюрпризом. Изначально, выбирая эту парочку, Ганц руководствовался скорее их благонадежностью: ему были нужны чужаки. Навыки, конечно, тоже были важны, но не так как отсутствие тесных связей с имперскими структурами. Некромант и воительница, насколько он мог судить, появились в провинции максимум пару месяцев назад, и никак себя особенно не проявляли, что и делало их приемлемыми в качестве помощников. Но за время их краткого знакомства, парочка продолжала удивлять его своими талантами. Сейчас они уцелели во взрыве, который отнял жизни у нескольких десятков лучших людей провинции. И не только выжили, но и сохранили боеспособность. Воистину, рука помощи от Императора...

— Глупый вопрос, соратница Тарша, — бросил он, улыбнувшись, и ткнув пальцем в море. — Вредители морей атакуют Империю. А когда Империю атакуют — Империя наносит ответный удар.

— Но мне нужно еще некоторое время, чтобы залечить свои раны, — добавил он затем.

Измененные мистериями и ритуалами Воинства, тела паладинов обладали нечеловеческой живучестью и сильным исцеляющим фактором — чтобы убить коллег Ганца, завершивших свое преображение в жестокие машины, защищающие Валье, требовалось, как минимум уничтожить им мозг. Все остальные органы были продублированы и, при необходимости, могли принимать на себя функции утраченных. Железы внутренней секреции были модифицированы и сами вырабатывали субстанции, напоминавшие эликсиры жизненной силы, вроде того, который сейчас пили его спутники. Защищенные крепчайшей броней и сплава стали и адамантия, паладины были практически неуязвимы. И, тем не менее, самоубийственное волшебство морской эльфийки, сумело нанести Железноглавцу изрядные повреждения. Нужно было время, а этого ресурса как раз-таки и было недостаточно...

— О черт побери, что это?! — вновь подал голос один из его спутников.

На сей раз, это был некромант, а его вопрос относился к очередной безуспешной попытке войск Ралкрусса остановить плавучую крепость. Гигантские маяки, расположенные на вершинах крутых берегов Серебряной бухты, окутались ярким сиянием, и обрушили на плавучую крепость слепящие лучи боевой магии света. На мгновение день обратился в ночь. Колоссальные массы магической энергии, которые ощущал даже Железноглавец, обрушились на город-корабль эльфов... Но через мгновение, башни потухли, и атака прекратилась.

— Челюсти Ралкрусса, творение Стосемидесятисильного — пояснил Железноглавец своим шокированным спутникам. — Им не хватило эфира. Саботаж.

Чего и следовало ожидать. Ганц не обращал внимания на бой между флотом Ралкрусса и Морской Твердыней, поскольку ему было ясно — наместник сделал все, чтобы ослабить имперские войска. Остановить остроухих в их стихии не получится, и те смогут десантироваться на сушу. Поэтому, контратаковать следовало на суше.

Паладин оттолкнулся от земли ладонями и встал на ноги. Большая часть сложных повреждений более-менее восстановилась, а об остальных можно было не беспокоится, — затянутся сами собой на ходу.

— Следуйте за мной, доблестные соратники! — произнес он. — Нас ждет война и доблесть. А как говорил Император Великий, не должно заставлять женщин ждать попусту!

Щитоносец (Ганц сам изобрел этноним для жителей Щитового острова и этим гордился) при этих словах как-то странно рассмеялся, и Железноглавец задумался над тем, чем это могло быть вызвано. О славном Императоре, подобном удару раскаленной кочерги, ходило множество легенд, и многие из них сильно расходились с официальными версиями имперского культа.

"Наверное, что-то связанное с правом первой ночи", — рассудил паладин. В этой области он ориентировался плохо и с большим трудом. Паладины не знают страха, но вступая область, связанную с любовными отношениями, Ганц испытывал некую робость и стеснение. Ему было понятно, что обычные люди испытывают некоторые желания, но сложные нюансы уместного и неуместного поведения от него ускользали. — "Надо будет попросить его рассказать".

Впрочем, вскоре темному рыцарю стало просто не до этого. Как только они оказались на секретном складе, что был расположен в подземельях замка Ралкрусс (пришлось воспользоваться парой потайных ходов на глазах своих "соратников", но времени действительно было не так много), Ганца понял: что-то не так. Через мгновение он понял причину своей встревоженности.

— Где оно?! — слова вырвались из глотки Железноглавца практически без участия разума. — Где тело Высшего Духа?

Взгляд паладина метался по зданию склада, точно безумная белка, ошалевшая от света и опасности. На складе были стеллажи с амулетами и талисманами, гигантские сосуды с эфиром, стройные ряды зелий на все случаи жизни, магическое оружие разных форм и видов, но нигде не было ни намека на тело гигантского чудовища, заботливо сохранённое внутри стопорящего куба. Дыхание участилось, сердце глухо забило точно молот, а перед глазами начала появляться красная пелена. Лишь осознание того, что избыток эмоций сейчас неуместен, помогло темному рыцарю остановиться. Паладинам не свойственно самобичевание, однако он сделал себе заметку проводить больше времени, сосредотачивая свой ум на долге. Всему есть свое место и время, и даже праведная ярость может причинить больше вреда, чем пользы, если позволить ей завладеть собой.

На голос паладина откликнулся хозяин местных угодий. Это был невысокий пожилой человек, облаченный в балахон мага Консорциума, вынырнувший откуда-то из-за стеллажей.

"Оливер Фрют", — подсказала Ганцу память. — "Бакалавр магии, интендант крепости".