Когда этаж с кабинетом Элвина остался далеко за спиной, пространство вокруг стало плавно меняться. Стены и пол родового поместья словно бы наливались красками, жизнью. Я знала, что если пойду на кухню, то увижу слуг. Знала и то, что Даремор откликнется, если позову. Все обитатели дома были внутри его стен, и жизнь била здесь ключом, только магия деда наложила такой сильный полог, что как бы создала пространство в пространстве.
Я шла к себе в комнату и размышляла. Внутри разливалась боль. За годы, что я пытаюсь овладеть своим Дэса и научиться творить артефакты, я столько раз слышала вердикты о своей бездарности, что привыкла к ним, как к шуму реки, который ты слышишь постоянно, когда открываешь окно. Меня презирали учителя и после некоторого времени обучения все как один советовали деду заблокировать мои силы и сделать из меня простого мага, а еще лучше просто выдать замуж за любого, кто возьмется за такое бедствие как я. Меня часто ругал дед, еще чаще моя тень и Даремор, хотя последний делал это с непередаваемым тактом и почтением. За годы такой жизни я свыклась, что до определенного момента, момента моего триумфа, я была полной бездарностью.
Однако, так я только думала, откровенное признание деда, — что он уже считает меня ходячим трупом, — выбило почву у меня из-под ног. Я думала, что к боли полного одиночества, когда в тебя никто не верит, но все критикуют, можно привыкнуть, и мне это удалось, но я ошиблась. Признание деда оказалось для меня весомее всех его прочих слов. Годами он делал все, чтобы меня защитить, говорил, что его жизнь остановится, если со мной что-то случится.
И вот оно случилось — меня утянуло в разрыв. Страшно? О, да! Я была бы в ужасе, если бы не воспоминания о произошедшем. Олененок со странными рожками и мой до крайности уверенный метаморфный собеседник стоили того, чтобы получить расплату за встречу. Я была счастлива, что попала в разрыв. Но именно это, скорее всего, и убедило деда, что я уже мертва, а значит, пока я еще не сложила крылья в последнем пике, меня можно использовать как расходный материал.
Печально и грустно. Горько и больно в очередной раз осознавать свое полное одиночество. Никто не придет и не спасет меня от проклятья и от разрыва!
Но...
Я не смогла сдержать усмешки. Какое мне, собственно, дело до всей это блажи с любовью? Ценность жизни — бред! Я должна была умереть вместе с родителями. Меня не ценит дед, не любит так, как мне бы того хотелось? И что с того?! Он — сам Синий Дракон! Он мой кумир! Он мой личный бог и идол! Как только я научилась читать самостоятельно, именно книги с историями о Синем Драконе и рассказы Даремора стали для меня тем основанием, на котором выросла моя новая личность. Ведь проклятье стерло первоначальный вариант характера Веселины Ратри, а то, что восстало после лечения, уже не совсем было ею: так сказать, улучшенный вариант, по крайней мере мне приятно так думать про себя. Тридцать лет назад на столицу анклава восточных светлых эльфов напали. Одно общество темных магов смогло устроить цунами такой силы, что вся столица оказалась бы под водой. Синий Дракон оказался там за несколько минут до того, как волна обрушится на город. И ему удалось в одиночку остановить ее, а потом и разрушить заклятье. Эта история лишь часть легендарных совершений Синего Дракона за последние века. Он был героем среди героев, по крайней мере для меня.
Если Синий Дракон говорит мне пойти и прикрыть артефактников в этой проклятой Школе, то я так и сделаю. Клянусь, что сделаю! Недавний страх перед Видьят куда-то делся. Меня больше не волновали вампиры, оборотни, эльфы, ведьмаки, дроу, маги и прочие гурманы, которые могли возжелать моей плоти, крови и силы. Если быть честной, то на погребальном пепле я их всех видала! Они ничто, по сравнению с моими целями.
А вот цели у меня интересные. Итак, начнем с первого, но не главного: управление силой. Все что известно о разрыве пространства, который вызывает артефактор, можно свести к двум словам — разрушение и смерть. Разрыв убивает артефактника. Это было фактом до меня. И разрыв несет разрешение миру вокруг, мощности этого разрушения варьируются от минимального, до полного конца всему живому. Известно так же и то, что если артефактнику удается избежать попадания в разрыв, то это ненадолго: рано или поздно, но разрыв Дэса приберет к себе своего создателя. Так было... до меня! Меня же гибель от разрыва не устраивает, и, похоже, мое Место не желает прикончить меня, что не может не радовать.
Теперь у меня дар некромантии, о котором я знаю только то, что сила поднимать мертвецов и ставить их себе на службу относится к темным. А это значит, что я первый темный артефактор за много веков, если не совсем первый. По крайней мере, мне не встречались истории о артефакторе с темными силами. Парочка со светлыми силами была, но вот темных не было. А из этого вытекает, что ранг моих потенциальных противников вырос. Если раньше меня убивали бы ученики Школы, то теперь захотят прикончить и архивампиры. Лестно, но я не могу себе позволить такой роскоши! Я должна стать сильнее, чтобы иметь возможность хотя бы сбежать от клыкастых. Вот и выходит, что управление своими способностями стоит на первом месте по очередности. Это продлит мне жизнь и усложнит ее же моим врагам.
Дальше: защита артефактников в Видьят. У каждого народа, да и расы в целом, есть свои легенды о значимости их появления в мире. На этом держится вера, подношения в храмах и сила Богов. Так устроен наш мир. Разумным приятно думать о своей незаменимости в глазах создателей. Дед поведал мне одну из легенд артефактников как факт. Мы тоже любим говорить о своей незаменимости. У меня не настолько большое эго, чтобы верить в мою нужность Богам. Но что будет, если артефактники полностью исчезнут? В мире станет намного меньше магии, и больше не будет артефактов. Да, но это не все! Как правило, артефакторы являются еще сильнейшими магами и главными защитниками жизни. С гибелью нашей расы миру не настанет конец, как пугал меня дед, но ему будет определенно очень и очень нехорошо. И потом, не углубляясь в понятия высших целей и предназначений, мне просто не нравится идея, что таким-то умникам удается убивать моих соплеменников. Так быть не должно!
Как им в этом деле помешать? Вопрос вопросов, на который мне предстоит найти ответ. И я его найду, несмотря на то, что дед думает, что у меня ничего не получится. Уверена, что это ко мне полезут, а мне нравится знать, кто меня убивает и зачем, а значит, влезем в заговор. Или хотя бы попытаемся.
Еще один момент: представление деда меня потрясло своей эффектностью, но не удивило! Я всегда предполагала, что мой дед сидит или сидел на самом верху власти, но чтобы настолько высоко...
Рыцарь Боли — не простое звание с двойным, если не тройным дном. Орден Боли или, как его еще называют, Орден Последней Кары был тайным. Тайным не в том смысле, что о нем никто не знает, как раз наоборот: все боевые маги, все сильные существа мира в курсе существования этого ордена. Никто особой тайны из него не делает. Просто каждый член это сообщества неизвестен. Никто не знает, кто попадает в него, и как туда можно попасть. Известно лишь, что в Орден принимают самых сильных. Туда попадают сильнейшие из магов Империи, ее основная ее мощь. Кирана не просто так уже тысячелетия удерживает границы как самое большое из государств мира. Для того, чтобы удержать Империю, нужна сила и преданные друзья. Если Синий Дракон — герой из героев для меня, то Орден Боли — элита из элит для всей Империи.
Титул Стража Покоя мне не знаком, но подозреваю, что он так же значителен.
Что до словосочетания Тайный Советник Императора, то тут дело не в секретности, а в делах, которые решает мой дед. Ему наверняка не раз поручали такое, от чего у меня волосы на затылке встанут дыбом. Я далека от политики и ничего не смыслю в законах мироздания, но прекрасно понимаю, что мой дед признанный имперский убийца. Он не убивает по подворотням, но теперь многое становится на свои места. Элвин не рассказал мне ничего важного и существенного. По большому счету, он вообще ничего не сказал, кроме того, что моя жизнь ничего не стоит. Но даже намеки многое объяснили.
Что означает политические дела и заговоры лично для меня? Я остановилась и потерла виски. А ничего они не означают. Я не стану судить деда и предполагать, сколько преступлений, кроме подвигов, за свою жизнь насовершал Синий Дракон. Мне надо знать лишь то, что я должна защитить учеников Школы. Дед не просто так решил устроить этот спектакль. Он уверен, что нападение на артефактников будут, а значит, будут и новые смерти.
Все оказалось куда проще, если расставить все точки над i. Я не знаю планов своего деда, не знаю, в какую игру меня втягивают. Но знаю, что я всегда буду на стороне семьи и всегда буду против смертей. Поэтому я еду в Видьят и выполняю поручение деда, пока не найду врагов артефакторов, или пока меня не убьют.
Я зашла к себе в комнату и принялась рыться в шкафу в поисках подходящего наряда.
До разговора с Элвином мне хотелось, чтобы дед признал меня. Мне хотелось не осрамить память родителей своей бездарностью. Мне много чего хотелось. Но сейчас не хотелось ничего, кроме как принести хотя бы минимальную пользу. От этого простого факта дышать стало намного проще.
Я нашла коричневое платье со свободными рукавами. Под грудью начинался расшитый цветами корсет с широким поясом для артефактов или зелий. От него шла юбка с большим количеством слоев длиной чуть выше колена. Наряд смотрелся более, чем красиво. Я затянула красные завязки сбоку потуже, чтобы держать спину прямо. На ноги плотные чулки и сапоги на низком каблуке со шнуровкой. Если мне придется драться, я хочу делать это в удобной обуви.
Подошла к зеркалу и еще раз посмотрела на себя. Сейчас ни черные ногти, ни перламутровые волосы, ни яркие пронзительно-голубые глаза не казались мне пугающими. Все так, как и должно быть. Я принимаю себя, а этого вполне достаточно, чтоб быть счастливой. Крутанулась перед зеркалом и поняла, что наряд сидит идеально. Если повезет, то на нем появятся знаки выпускника Видьят, если нет — то я хотя бы пыталась.
Жизнь вообще проста до невозможности, если сама ее упрощаешь.
На столике у изголовья кровати нашелся мой браслет. Широкая лента толстой темно-коричневой кожи была красиво украшена и почти задрапирована несколькими кусочками ткани разных фактур. На самой коже крепились несколько металлических, каменных и деревянных фигурок и просто кругляшков. Каждая такая чушка, размером не больше ногтя на безыменном пальце, укромно пряталась за слоем ткани. От центра браслета шла серебряная цепь, которая крепилась к большому витиеватому кольцу из такой же кожи, ткани и пары заклепок металла. Этот браслет, смотревшийся очень по-девичьи, оказался единственным украшением, которое еще было в комнате. Все прочие я благополучно упаковала. Самодельное и крайне важное украшение заняло свое место на левой руке.
Я шагнула из комнаты не оборачиваясь: вряд ли я сюда вернусь. Пришлось спуститься в центральный холл. В тишине мои шаги разносились эхом, что подчеркивало торжественность момента. И я заулыбалась тонкой иронии судьбы.
— Даремор, — позвала я.
Вампир выплыл из стены в своем сером костюме-тройке.
— Госпожа Ратри, — склонил голову он.
— Лура Ристит! — поправила я.
— Разумеется, — согласился он. — Моя вина.
Он протянул мне сверток из нескольких пергаментов и именной медальон. Их я должна буду по прибытии передать в Видьят и стать учеником. Я растерянно развела руками, намекая, что мне некуда их положить. Вампир понимающе улыбнулся и привычным жестом выудил из-за спины мешок за завязках. Положил туда документы и медальон.
— Внутри так же немного денег, — добавил он, протягивая мне ношу. — Прочие средства будут на счету местного банка через пару дней.
— Нет уж! — запротестовала я. — У дочери рабыни не может быть своего набитого под завязку счета, Даремор! Так и передай мастеру. Денег больше не нужно. Я найду работу и буду обеспечивать себя сама.
Вампир долго смотрел мне в глаза и только потом медленно кивнул.
— Вы можете вызвать меня в любой момент, — напомнил вампир.
Я это и так знала, но ответила честно.
— Не думаю, что в этом будет хоть какая-то необходимость, — покачала головой я.
— Все поручения мастера и новости будут передаваться через вашу тень, лура. Дабы не вызвать лишний подозрений, — продолжил дворецкий. — Вы так же можете через нее связаться с мастером.
Прекрасно! Моя тень одновременно еще и шпион деда.
— Отличная новость, — с улыбкой сказала я. — Так мне будет спокойнее.
— Ваш дедушка весьма печется о вашем благополучии, — заметил вампир. — Я прибуду к вам по первому зову, так же как и он.
— Куда он денется, — протянула я в ответ.
Брови вампира удивленно дрогнули, но он ничего не сказал.
— Дед велел что-то мне передать еще?
— Пожалуй, нет, — отозвался вампир напряженно, будто ждал от меня подвоха. Я еще никогда не видела его таким странным. Обычно этот вампир — сама невозмутимость во плоти.
Я подошла ближе и, прищурившись, заглянула ему в глаза.
— Я тебя напугала? — предположила я.
— Именно так, — кивнул вампир, отводя от меня глаза в пол.
— В том, что случилось, нет твоей вины! — уверенно сказала я. — В разрыве виновата только я: если бы не сунулась в круг без тени, ничего бы не было.
— Не могу с вами согласиться! — вскинулся Даремор. — Мой долг — защищать вас и мастера. И я не справился!
Я махнула рукой.
— Ты никогда не мог со мной согласиться. Все время вежливо и непреклонно споришь. За это я тебя и люблю, — я подошла и крепко обняла вампира.
На мгновение он растерялся и напрягся всем телом. Но потом, видимо, подумал и решил, что в дружеских объятиях не будет нарушения его личного этикета. Мне бы хотелось узнать, как мой дед заполучил в простые слуги такого сильного вампира, но сомневаюсь, что когда-нибудь узнаю. Даремор крепко прижал к себе, и я почувствовала его щеку на своей макушке.
Раньше прикосновение вампира всегда казалось мне прохладным, если не холодным. От него веяло морозной свежестью, ибо уже много веков он был как труп, но сейчас впервые я не почувствовала привычного холода от него. Теперь мы, кажется, были похожи — оба темные.
— Я чувствую вашу силу, юная лура! — прошептал он мне в волосы.
— А я твою, — ответила я ему в камзол. Подняла лицо, улыбнулась и посмотрела в глаза чуть отстранившегося вампира. — Теперь мы похожи, правда?
Его взгляд стал печальным и даже тоскливым.
— Нет, Веселина, боюсь, вы не правы. Вы намного сильнее меня.
Я рассмеялась и отошла от дворецкого на шаг.
— Ты умеешь поддержать, как никто другой. Ладно, давай о наболевшем: где моя тень?
— Здесь, — вампир отошел в сторону и рукой указал на стену.
От тени литых перил отделилась моя тень. Она метнулась чуть выше и превратилась в женский силуэт. Не поприветствовала, ничего не сказала. И, похоже, в отличие от вампира, не страдала приступом обострения чувства вины. Ей как всегда было на меня плевать.
