Книга Исхода

— Вы уверены?

— А вы кого подразумеваете? Русских? Япошек? И то, и другое предположения куда более фантастичны, нежели гипотеза с инопланетными пришельцами. А те, имея технику такого уровня, обязательно устроили бы базу на Луне. Не-ет, это хитрые, хорошо вооруженные космополиты, в крайнем случае, — только косвенно связанные с каким-то из правительств...

— И чего им, по вашему мнению, нужно?

— Не знаю! И во всей этой, и без того отвратительной, ситуации это обстоятельство нравится мне меньше всего... Так или иначе — положение это не может быть далее терпимо! Оно хуже, чем просто серьезно: это катастрофа, притворяющаяся невинной шуткой, и никакие, слышите, никакие соображения легитимности не должны нас сдерживать при решении этой проблемы... Это должно быть то, что на языке официального лицемерия именуется "специальной операцией"... Вы знаете, я уверен, что в данном случае вы найдете полное взаимопонимание во всех странах Демократии. Как со стороны коллег, так и со стороны любых правительств.

— Кроме коммунистов.

— Кроме, — кивнул головой аналитик, — почему-то в подобных вопросах они проявляют совершенно удивительную тупость. Упрямую. Твердолобую. Совершенно бесполезную. Не понимаю! — Он внезапно, с несколько неуместным драматизмом всплеснул руками. — Кажется, — они лучше кого бы то ни было должны понимать недопустимость существования индивидуумов, никак не контролируемых обществом, — и однако же... Кажется мне, что и всяистория человечества состоит из подобных же поганых парадоксов.

— Может быть, это, в конце концов, и к лучшему. Зато там, по крайней мере, нет нужды их искать. Как всегда — есть и обратная сторона медали.

— Пожалуй. Это, конечно, радует. Но до тех пор, пока мы не поймем, чего именно добиваются эти ублюдки, перспективы поисков остаются весьма туманными. Проще говоря — мы не найдем их.

— Вообще?

— Очевидно, я неудачно выразился: маловероятно, что при подобных обстоятельствах мы сможем отыскать их в ходе планомерного поиска. Но рано или поздно они обнаружат себя. Да! С этой минуты мы не можем позволить себе роскоши отмахиваться от всяческих россказней о летающих тарелочках. Какими бы пьяными ни были рассказчики и идиотскими — рассказы. И такого рода режим Сенситивности К Бреду мы будем поддерживать достаточно долго. Пока они не чем-нибудь не проколются. Это неизбежно.

— Вы, безусловно правы. Неизбежно. Одна только маленькая поправочка. Нюансик. Тонкость небольшая: неизбежный, как восход солнца, прокол может произойти тогда, когда уже поздно будет что-нибудь предпринимать. Мы все-таки имеем кое-какие намеки на то, с чем нам придется иметь дело, и прямо скажу: не утешает. Если их целью является постановка почтенного дела международного терроризма на промышленную основу с целью захвата реальной власти, — это может обозначать вообще что угодно. Любые жертвы. Любые разрушения. Любой объект для удара хотя бы уже потому что им, в отличие от любого, даже самого мощного государства, не угрожают атомные удары... И, как следствие всего этого, — любые требования, которые они могут предъявить, и любые суммы, которые они могут потребовать.

— Вы не преувеличиваете все-таки?

— А вы считаете ядерное оружие, находящееся в частных руках и относящееся при этом к неизвестному типу недостаточным основанием для паники? Чего вам еще надо? Для разогрева?

— Гм. Это... Это все-таки достоверно?

— Да. К великому сожалению. Взрыв явно ядерный, а продуктов деления урана или плутония в районе Инцидента не выявлено даже при самом тщательном исследовании. И фотография этой штуки, при всей хреновости ее качества, — тоже, к сожалению, настоящая. И точно так же позволяет кое о чем судить.

— Так, может быть, — все-таки пришельцы? Такую возможность тоже нельзя совершенно исключить.

— Может быть и пришельцы. Можно допустить даже, что они ели мясные консервы фирмы "Твайвт" и запивали чипсы, — почему-то австралийские, — "Баварией" и "Будвайзером". Но они употребляли также и самогонное виски. И коллекционные французские вина.

— А это обстоятельство не дает нам...

— Нет. Не дает. Мы можем установить, — где была продана бутылка под таким-то номером. Но не можем установить — кому. Так что про это лучше забыть. Мы с высокой степенью вероятности можем предположить участие каких-то сотрудников "Дюпона", но это тоже, в конечном итоге, мало что дает. Хотя соответствующие ведомства разрабатывают эту линию. Раскопают в конце концов, но к тому времени опять-таки может быть уже поздно. Плохо. Очень плохо.

— Кое-чего не учитываете и вы.

— Чего именно? — Аналитик слегка обиделся.

— Того обстоятельства, что хороших выходов у нас и еще меньше, чем кажется. Плохо, если они останутся на свободе сами по себе. Но вариант, при котором кто-нибудь, — кроме нас, конечно, — приберет их к рукам, ни капельки не лучше. Даже если это будут наши ближайшие союзники. Не говоря уж о коммисах. Хотя, говоря по правде, — приблизительно один черт. Так что действовать нам придется вне кооперации с коллегами. Практически одним. Так что хороших выходов у нас всего два: либо мы их находим и захватываем, к чему нужно приложить по-настоящему ВСЕ усилия, либо...

— Да, — кивнул головой его собеседник, — либо. В крайнем случае. В самом крайнем... А скажите, — что, если они вовсе и не собираются предпринимать никаких насильственных действий?

— На этот вопрос ответьте сами. Ведь наверняка же делали и такую модельку?

— Вас трудно поймать. Разрабатывал. Еще хуже получается. Наиболее вероятен кризис за счет нарушения военно-политического равновесия, а если нет, то в более отдаленной перспективе возможен крах всей системы, связанной с предпринимательством и получением прибыли. Практически — всей западной модели общества. Катастрофа не менее страшная и опять-таки чреватая войной.

— Да. Вот живешь-живешь, и ничего вроде не меняется. И даже неожиданности в конце концов становятся типовыми, и всю жизнь решаешь какие-нибудь одни и те же проблемы. А потом вдруг...

— Ага. А потом вдруг берешь — и помираешь. Транснациональные корпорации не вот появились. Так что чего-нибудь такого рано или поздно ждать следовало. Каждый из нас нам порождает своего преемника. Того, кто нас так или иначе заменит.

Сторож и Робинзоны. Месяцы с плюс четвертого по плюс седьмой.

— Ну все! Ну наконец-то, — Некто В Сером торжествующе потрясал какими-то невзрачного вида бумагами, собранными во внушительной толщины пачку, — теперь-то они у меня ф-фсе попрыгают!

— Замечательно, — скучным голосом проговорил Фермер, — не пойму только, — чему вы так радуетесь?

— Ну как же?! Мало того что экспедиция у нас — геофизическая, так ей еще и придали статус специальной...

— Ну и что?

— А! — Русский махнул на него рукой. — Чего с вас, с немчуры взять? Никакого понятия...

Суть его торжества состояла в том, что сугубо научный и официальный характер экспедиции надежно отсекал всяких-разных дилетантов в лице местных территориальных и партийных властей, а тех, кто бы мог заподозрить что-то такое, можно было запросто поставить на место, сославшись на специальный ее характер: для этого даже не нужно было ничего говорить. Как правило, — вполне достаточным оказывалось обыкновенное многозначительное поднятие бровей. Это не бумаги были, это настоящая шапка-невидимка была в условиях этой страны, где людей надежно отучили от дурной манеры совать свой нос в дела властей. Фермер всех этих нюансов, понятное дело, осознать не мог.

Естественно — это не было встречей воочию. Тем более — разговором по радио. Это был очередной сеанс ТБ-связи, перехватить которую, не зная параметров Локуса Энерговыделения, было невозможно даже теоретически. Даже зная, что такое — ТБ. Даже зная, что оно не только возможно, но и существует. Даже обладая ТБ. А никто, кроме Сообщества, даже не задумывался об этой простой в сущности и очевидной вещи. Связь была одним из самых первых и очевидных вариантов применения этого принципа. Устройства, предложенные Тайпаном, были садистски раскритикованы, и взамен его, вполне традиционной схеме, Статер предложил сугубо свою, полностью использующую возможности нового физического принципа, а оттого крайне простую по устройству. По сути дела, — это был просто-напросто экран, подслоенный мембраной, каковое устройство представляло собой нечто вроде коврика, сотканного из нитей, на которых чередовались микролокусы Поглощения и Выделения. Устройство потребляло смешное количество электроэнергии, — только для восстановления исходной яркости изображения, которое в противном случае было ровно в два раза тусклее оригинала. Оно давало голографическое изображение вкупе со стереозвуком. Наконец программу Молекулярной Сборки для него составила сама Нэн Мерридью. Это был истинный шедевр, за исключением обидной, малой малости, названной злобным Обероном "ass-эффектом": при некоторых движениях вашего собеседника перед вами вместо лица его вдруг возникало изображение его, — так сказать, — тыльной поверхности, да еще перевернутой кверху ногами. Ознакомившись с данным феноменом, Тайпан смеялся до колик. Без сил сполз на травку и, повизгивая, медленно по ней покатился. Было это, понятно, не особенно удобно, но делать было уже нечего, а Нэн Мерридью, к которой обратились со словами мягкой укоризны по поводу обнаружившегося дефекта, некоторое время молчала, причем лицо ее становилось все более грозным и суровым, а потом вдруг с неимоверной свирепостью рявкнула:

— А я причем?!! Что заказали, то и носите! Некогда мне тут с вами!!!

Ей правда было некогда: вместе с Сеном и Фермером они вот уже пятый день эксплуатировали Радужное Ядро на предмет разработки концепции, конструкции и технологии изготовления так называемого "Геномного Сканнера", вещи чрезвычайно серьезной и крайне, до зарезу нужной. То-есть мужчины выступали в роли не то консультантов, не то экспертов, а почти всю практическую работу делать приходилось, как водится, ей. Небрежно причесанная, не накрасившись, не выспавшись, — она была крайне-мало расположена к шуткам. Так что первый вариант коммуникационного ТБ-резонатора остался покамест как есть: проблемаass-эффекта явно оставалась в наследствоГрядущим Поколениям.

Помолчав, Некто В Сером продолжил:

— А вы там как?

Едва заметно подняв брови домиком, Фермер с неприятной вежливостью осведомился:

— Что конкретно вы имеете ввиду?

— Н-ну, — неопределенно начал русский, — вообще...Что делаете там, и прочее... Вам же у меня так и так бывать придется, так что чтоб кто-нибудь.

— Теперь понял, — педантично кивнул Фермер, — я трачу время на беседу с вами.Нэн Мерридью отдыхает от трудов праведных, самолично запуская в Резервуар только что спряденные "нитки" трех новых полуинерционок, потому что "Адонис" слишком здоров и ни для кого, кроме Анхен, не удобен. Об влез в пентагоновскую телеметрию и теперь морщится, что-то ему в ней не нравится... Статер ловит креветок, ловит рыб, ловит полихет, медуз он тоже ловит, мотивируя свой образ жизни тем, что я его прошу обо всем этом генетическом материале. Чела вырастил какую-то летучую пакость вроде воздушного змея и под руководством Тайпана натаскивает его нейристор. Чем занимаются Анхен с Тэшик-Ташем, я не знаю, но очень сильно догадываюсь...

— Подозреваю. Очень сильно подозреваю.

— Йа-а, спасибо, — кивнул головой голландец, — очень сильно подозреваю, что опять проводят время в койке... Если вы и дальше намерены задавать бездельные вопросы, например о погоде, то предваряя их сообщаю, что и погода у нас стоитв высшей степени удовлетворительная. Только я вовсе не за этим вынужден терять с вами время. Совершенно неизбежно, что вас будут периодически навещать на вашей э-э-э... плантации своего рода экспедиции посещения, для каковой цели совершенно необходимо договориться о навигации. ТБ-принцип хорош всем за одним единственным исключением...

Некто В Сером кивнул:

— Да. Для пеленгации и локации он годится слабовато.

— Именно, — кивнул в ответ Фермер, — так что встает серьезнейший вопрос: каким способом отыскать вас на вашем Алтае хотя бы в самый первый раз, при условии того, что системы спутниковой навигации мы эксплуатировать не можем? Предварительно предполагается с орбитального положения составить и оптическую, и гравиметрическую карты всего района, передать вам в совмещенном виде, а вы с предельной точностью укажете свое положение относительно имеющихся масконов. Как?

— Вроде по идее ничего. Только лень. — Однако же, увидав на лице голландца чуть заметно-презрительную мину, почел за благо пояснить. — Шучу. Это у меня привычная, как старый сапог, постоянно повторяемая шутка.

— У ваших шуток есть серьезный порок: они уж слишком походят на правду.

Что-то тут было не так: в принципе Некто В Сером мог в два счета завязать приятельские отношения с кем угодно, хоть с Вельзевулом, — а вот голландец его, кажется, не жаловал. Но и этого мало, потому что при всем при том именно Фермер чаще всего брал на себя труд связываться с собратом, коего отделял Железный Занавес. Тема изысканий, для которых была послана экспедиция, была подобрана с большим вкусом: "Постоянные источники сейсмических волн вне зон вулканической активности" — и, разумеется, являлась мнимостью, целиком и полностью высосанной бородатым геологом из своего толстого пальца. Выдумав эту формулировку, он даже потихоньку взвыл от восторга, а впоследствии — позаботился о том, чтобы радужными перспективами, кои открывались в ходе такого исследования, заинтересовали бы всех, включая военное ведомство. Когда такого рода всеобщая заинтересованность была достигнута, тему тут же жутко засекретили. В качестве места, где этих самых постоянных источников было полным-полно, он указал одно известное ему, как геологу, месторожденьице полиметаллических руд, слишком удаленное и слишком небольшое, чтобы его разрабатывать. Жуткая засекреченность работ его несказанно забавляла, а более того вполне устраивала: каждый знал только то, что ему положено, а кое-чего — так и вообще кроме него не знал никто. В том числе, — какие-такие датчики были опущены на трехсотметровую глубину в узкие скважины, загодя пробуренные специальным буром: теперь, по освоении ТБ-принципа не было нужды строить поблизости от развивающихся Изделий АЭС и спускать в шахты силовые кабели. То есть датчики — да, тоже присутствовали и даже были присоединены к самописцам. Другое дело, что самописцы эти почти ничего не записывали, а Некто В Сером, ухмыляясь в бороду, туманно намекал на то, что, мол, еще не сезон. Каково же было его удивление, когда буквально спустя месяц начисто выдуманный им постоянный источник сейсмических волн вдруг прорезался в реальность: были сейсмические волны. Периодические, постоянные, постепенно-постепенно, изо дня в день усиливающиеся. И, в полном соответствии с предположениями, которые он высказывал на людях, волны эти действительно очень интересно интерферировали. Спустя и еще один месяц не нужно было никаких самописцев для того, чтобы ощутить высокочастотную, многообертонную, лихорадочную дрожь, охватившую здешние горы. Не то, чтобы сильно, но, однако же чувствовалось. Все время. И не все достаточно хорошо это переносили. А, однако же, он проявил недопустимую самоуверенность: нельзя быть таким неосторожным в работе с кадрами. Прежде всего — в работе с кадрами. Если ты считаешь себя самым умным, то, скорее всего, далеко не так умен, как думаешь. Но даже и в том случае, если ты и не ошибаешься в своем мнении по этому деликатному вопросу, то это опять-таки не значит, что кругом тебя — одни только круглые дураки. Уже после двух-трех вроде бы как малозначительных бесед ему начал активно не нравиться один кандидатишка из Ленинграда, некто Алексей Валтурин по кличке Леша Питерский, прилипшей к нему с легкой руки повара-завхоза Степаныча. И не то, чтобы кандидат был таким уж плохим товарищем или бестолковым ученым: дело обстояло как раз чуть не с точностью до наоборот. После первых же бесед с ним Константин Петрович Рассохин, он же Некто В Сером, вдруг понял, что перед ним ученый из настоящих и был весьма обеспокоен этим обстоятельством. Потому что большинство людей, даже специалистов, даже со степенями, занимаются наукой, как точат гайки, — не задумываясь, что именно этими гайками будет свинчено, никак не связывая свои познания и результаты изысканий с той жизнью, которой живут. У них профессиональные знания и "реальная жизнь" существовали вроде бы как сами по себе, как масло с водой, не смешиваясь. А этот был из настоящих, он с самого начала мно-огое понимал, — или, наоборот, не понимал? — только помалкивал, и совершенно ясно было что просто так это его молчание не кончится, и вечно длиться не будет тоже. Проглядел возможную проблему, а проблемой парень будет, уж в этом-то он почти что и совсем не сомневался.