Я в моей голове

Так же проводятся соревнования между школьниками по легкой атлетике. Как правило, бег на среднюю и длинную дистанцию и эстафета. Бывает, устраивают лыжные соревнования среди школьников на реке, но редко и не каждый год.

Остался один наш стадион на весь город, переданный на баланс городской администрации, как правило, пустующий. Грустно.

Зато появилось много людей разного возраста и пола, занимающихся спортом самостоятельно. Уже привычно видеть по утрам и вечерам бегунов и женщин, как правило, занимающихся скандинавской ходьбой.

Вторая неделя.

В понедельник девчонки в классе молча косились на меня, но молчали. А на одной из перемен ко мне подлетела Воронкова с неизменной подругой (одна боится ходить, что-ли) и начала восторженно хвастаться успехами. Танец получается просто здорово. Репетировали все эти дни, даже в воскресенье. Костюмы и платки у всех есть, только готовы будут только завтра. Очки тоже вроде бы все нашли. Сегодня тоже будут репетировать. Приглашают меня посмотреть и оценить. Восьмиклассника с аккордеоном уговорили играть и он уже играет им на репетициях. Сегодня и завтра тоже будут репетировать. Сначала он, ни за что не соглашался, но они его уговорили. Только он согласился играть не на сцене, а из-за кулис. Стесняется. Из-за этого, он категорически отказывается участвовать в концертах. Играет здорово. Им он уже играл всякие мелодии (наверное, измучили парня своими хотелками). Ему танец тоже нравится. Костюмы покрасить согласилась мама Ирки Моргуновой. (Знать бы еще, кто это такая?) Вот только нужно мне прослушать подобранные мелодии. Может у меня есть другое предложение. Толик (значит Толик?) с аккордеоном готов мне сейчас их проиграть. (Нашли композитора, блин!) А спортивные костюмы пришлось покупать всем. Всех размеров не нашлось, но помогла мама Ани Смирновой, работающая в Торге. Костюмы будут красить сегодня. Все это девчонки, сверкая глазками, выплеснули наперебой без всякой последовательности на мою многострадальную голову.

— Так, — пытаюсь систематизировать полученную информацию.

— Танец разучен, каждая свое место знает, музыка подобрана, музыкант подготовлен. Костюмы в доработке. Осталось прослушать мелодию и посмотреть ваш танец критическим взглядом. — Подвожу итоги. Синхронно кивают и смотрят выжидающе.

— Старшеклассницы есть? — вспоминаю наезд одноклассниц.

— Есть. Филина и Оськина из твоего класса, — отвечает Светка, чем-то недовольная (вот чем вызвано молчание одноклассниц). Пытаюсь вопросительно поднять бровь (как Михалыч). Светка, поняв правильно мою мимику и вздохнув огорченно, неохотно отвечает:

— Пришлось нашим девочкам отказывать. (Да у них нешуточная борьба за место развернулась!) и дополняет:

— Вашим тоже пришлось отказывать, кроме этих двух. (Конечно, Филиной разве откажешь?)

— Хорошо! Приводите своего маэстро с гармошкой в Бюро на следующей перемене. — Принимаю решение. — А когда репетиция? — вспоминаю просьбу.

— Договорились сегодня в 4 собраться. Только мы теперь репетируем в нашем Красном уголке заводоуправления ЖБК. В школе все лезут посмотреть, мешают, — смущенно сообщает.

Вспоминаю про сегодняшние соревнования по стрельбе:

— Завтра посмотрю вашу генеральную репетицию, уже в костюмах. Сегодня не могу. Всё, все по пещерам! Т.е. по классам! — Вижу Валерку Федоренко, в нетерпении мнущегося в сторонке.

Времени уже не оставалось, и я на бегу договорился встретиться с ним вечером дома.

На следующей перемене в комнату комсомольского бюро девчонки привели круглолицего коренастого паренька с аккордеоном. Серьезный такой парнишечка. Такие ребята, с детства уже становятся мужичками. Как его девчонки обрабатывали? Такие всегда имеют свой взгляд на вещи и не всегда этот взгляд совпадает с общественным.

— Ну, давай композитор, доставай свою физгармонь, изобрази что нибудь... — голосом Попандопулы из 'Свадьбы в Малиновке' шутливо начал я и прервался, натолкнувшись на серьезный укоризненный взгляд пацана. (Да, мальчик, досталось тебе от сверстников за учебу в музыкальной школе.)

— Ладно, Толя, исполни, что вы там подобрали, не стесняйся, — немного смущенно подбодрил его я.

Парнишка довольно уверенно сыграл две какие-то танцевальные мелодии. Я задумался — вроде мелодии подходят для танца, но вроде бы чего-то не хватает, экспрессии что-ли, более четкой отсечки моментов для движений в танце. Возможно, какой либо ударный инструмент выручит? Хотя, я уверен, что с аккордеоном можно обойтись без ударных. Я поднял голову и уперся в три пары вопросительных глаз. (Гуру нашли — музыкального!). Я честно поделился:

— Мелодии подходят, но мне кажется чего-то не хватает в них.

Светкина подружка (так и не знаю имени) встрепенулась и довольная воскликнула:

— А я говорила, говорила!

Надо попробовать вспомнить ту, интернетовскую мелодию для этого танца. Вот и настает момент истины. Не ожидал, что так скоро придется воспроизводить мелодию голосом.

— Есть у меня, вроде подходящая мелодия для этого танца, только не знаю, смогу ли я правильно воспроизвести ее голосом. А ты сможешь подобрать аккорды с моего голоса? — обращаюсь к музыканту.

— Не знаю, не уверен, может кто поопытней? — неуверенно ответил тот, посмотрев виновато на девчонок. (Да ты боишься опростоволоситься?) Наверное, к кому-то из этих пигалиц ты не ровно дышишь.

— Хорошо! Вы двигайте на урок, — указываю девчонкам.

— Ты, за мной, — командую мужичку. Мы пошли к учительской. Девчонки не торопились в класс, и постоянно оглядываясь, что-то обсуждали. (Вот любопытные). Я показал им кулак. Рассмеялись.

Из учительской вызвал учительницу музыки. Она с улыбкой выслушала наши проблемы. Видимо, знает о танце и тоже заинтригована.

— И тебя Толя привлекли? — интересуется она.

— Я там, за кулисами... — смущенно промычал тот.

— Хорошо, помогу, у меня сейчас как раз окно. Но как вам быть с уроком? — спрашивает.

Я про себя решу, смотрю на Толика.

— Что у тебя сейчас? Кто учитель? — спрашиваю мнущегося подростка. (Ты парнишка, еще ни одного урока не прогуливал?)

— История. Антонина Яковлевна. — Yes! Яковлевна — свой человек. Сбегал, договорился за себя и за того парня.

Евгения Сергеевна, сидит за пианино и в ожидании смотрит на меня. Толик сидит рядом с аккордеоном. Я пытаюсь восстановить в памяти мелодию. Потом начинаю:

— Ля-ля-ля-ля, трам-пам ..., — отстукивая ритм ладонью по столу. Некоторое время учительница сосредоточенно вслушивается в мотив, потом сначала неуверенно начинает нажимать клавиши, постепенно ускоряясь. Толик, тоже пытается что-то подобрать. Через минут 15 после неоднократного моего мычания, нескольких моих советов и обсуждения втроем, она уже самостоятельно сыграла мелодию, близкую к оригиналу. Сразу видно профессионала. Толик тоже вроде стал играть поуверенней и в нужной тональности, но на всякий случай захотел ноты. Евгения Сергеевна стала заполнять нотную тетрадь, иногда проигрывая некоторые отрезки мелодии на пианино. Изредка что-то стирала и записывала заново.

— Как тебе, нравится? — спросил его. Он неуверенно кивнул.

Наконец учительница протянула Толику тетрадь с нотами. Поглядывая в тетрадь, заиграл мелодию, сначала медленно, потом все уверенней. Еще и еще раз. Вслушавшись, понял, что не хватает опять этих 'отсечек'. Попытался объяснить музыкантам — чего я хочу. (Ну, не музыкант я!) Учительница вроде поняла мое косноязычие. Стала какими-то музыкальными терминами объяснить Толику мою цель, затем проиграла на пианино эту мелодию. Толик снова стал мучать свой инструмент. К концу урока я решил — все, лучше уже не сыграть. Но мелодия звучала близко от той, что я слышал в интернете.

— Что же у вас за танец такой, о котором вся школа гудит? — поинтересовалась она. Я пожал плечами.

— Сегодня и завтра у девчонок репетиции, можете сходить посмотреть. Завтра я сам собираюсь подойти. Заодно Толику поможете. — Предложил я. Она, подумав, помотала головой.

— А вы на генеральную репетицию не пойдете? — вдруг спросила она.

— Я и не знал, что будет генеральная, — растерялся я.

— Завтра, начало в четыре дня, — уточнила она. — Там и звук по-другому звучать будет, — продолжила.

— А без нее никак? — я что-то сомневаюсь, что девчонки захотят показывать танец до премьеры. Да и костюмы надо обкатать.

— Можно конечно. Не все будут на генеральной репетиции. Не тот уровень, — усмехнулась.

— Толик, сообщи девчонкам о предложении Евгении Сергеевны. Пусть сами решают и мне сообщат, — озадачил гармониста.

Учительница, забрав свою тетрадь у опешившего Толика, решительно вырвала лист с нотами и вернула ему. Потом уставилась на меня:

— Сережа, откуда это у тебя? Раньше я в тебе таких талантов не замечала.

— Шифровался, — отшутился я. (Не надо мне лишних подозрений, тем более в гениальности).

— Евгения Сергеевна, я вот что еще у Вас хотел попросить. Вы можете оценить мой музыкальный слух и мой вокал? — решился я.

— Со слухом, я тебе сразу скажу — более, чем хорошо. А вокальные данные...? Спой чего нибудь, — предложила она.

Я повернулся к Толику, убирающему свой аккордеон. Увидев его умоляющие глаза, вздохнул и не стал выпроваживать его из класса. Задумался — что спеть, не ромашки же? Вспомнил понравившуюся когда-то песню юности и начал:

Ребята, надо верить в чудеса,

Когда-нибудь весенним утром ранним

Над океаном алые взметнутся паруса,

И скрипка пропоёт над океаном.

Над океаном алые взметнутся паруса,

И скрипка пропоёт над океаном...

Стою, смотрю на задумавшуюся учительницу. В ходе песни она опять повернулась к пианино и стала подбирать мелодию.

По окончании спросила:

— А эта песня откуда? Я ее не слышала.

За это я не опасался — услышу ее нынешним летом. Поэтому смело заявляю:

— В пионерлагере слышал.

— Странно. Хорошая песня, если бы я ее слышала, запомнила. Еще раз спой, пожалуйста, я мотив подберу.

— А с голосом как у меня? — меня интересовало другое.

— Хорошо у тебя с голосом. Я еще не определила твой диапазон, но петь ты можешь, даже на сцене. Конечно не оперной. Ну что, споешь? — ее другое интересует.

Я повторил на бис. Она уже довольно правильно подыгрывала мне мотив. Потом схватила нотную тетрадь и стала записывать ноты, опять проигрывая мелодию на пианино. Закончив спросила:

— Слова напишешь?

— У меня почерк неразборчивый, — отговорился. Заметил непонятный внимательный взгляд Толика на меня. Учительница прямо в нотной тетради записала слова песни. Потом шевеля губами и покачивая в такт головой, видимо про себя, пропела песню.

Закончив, она опять на меня посмотрела:

— Ты сам не желаешь выступить на концерте?

— В качестве кого? Вообще-то, я не планировал пока на сцену, — многозначительно ответил.

Она не сразу, но выцепила слово 'пока'.

— Певца конечно. А почему пока? — заинтересовалась.

— Гитару приличную ищу. Вот буду уверенно играть, тогда можно будет подумать. — Закинул пробный шар.

— У меня есть гитара. Я могу Вам подарить ее. Я все равно на ней не играю, — вдруг влез в разговор Толик. (Вот тебе и мужичок!) Да еще на Вы меня назвал. Дела! Я на него посмотрел по-новому:

— Спасибо. Дарить ничего не надо. Если гитара приличная — куплю, если твои родители не будут против и назовут цену, — обломал я его благородный порыв. (Чего это его подвигло?) Я чего-то не понимаю?

— Не надо ничего дарить. Я могу помочь тебе с гитарой. 'Ленинградка' тебя устроит? — вмешалась Евгения Сергеевна. (Не фига себе!) Не было гроша, а тут алтын!

— Конечно. Если цена приемлемая, — тут же отзываюсь я. (Еще бы). Ленинградки — лучшие гитары в Союзе.

— Приемлемая. — Утверждает она.

Я начинаю подозревать эпидемию небывалой щедрости.

— А это Ваша гитара? — подозрительно спрашиваю.

— Это не важно. Договоримся. — Ответила, чуть смутившись.

Я взглянул на нее по-новому. А она еще совсем молодая. Лет 30, наверное. Стройная и симпатичная. Гитара друга, скорее всего. (Что-то раньше я этого не замечал). Наверное, срабатывал стереотип ученик — учительница.

— Договоримся, — отзеркалил ей и виновато улыбнулся Толику.

— Тогда у меня будет условие. Ты выступишь на школьном концерте к 8-му марта. Можешь с этой своей песней. — Озадачила.

Я, конечно, могу кровь сдать за Ленинградку. Но выступать!? Поторгуемся:

— Тогда и у меня условие. Мне нужен хороший репетитор по гитаре. Платно. — Добавляю.

Теперь она задумалась.

— Сейчас, так сразу, ничего не могу сказать. Надо переговорить кое с кем. — Отвечает, погрузившись в раздумья.

— Спасибо за помощь. Мы пойдем? Перемена уже. — Киваю Толику на выход. Она задумчиво кивает, не вставая со стула.

В коридоре около двери класса столпились малолетки. Наверное, пришли на урок и не решились нас прервать. (Уши грели?) Окинул взглядом молодые лица. Не похоже. Галдят слишком. В коридоре остановил Толика:

— Все, что слышал — никому! Забыть!

— А для танца? — испуганно, чуть ли не прошептал.

— А для танца надо. Как же будете репетировать? — Удивляюсь и продолжаю: — Завтра и на концерте ты должен играть, как аккордеонист-виртуоз.

Улыбается.

— Сергей! А можно мне — на секцию к вам. — Вдруг спрашивает он.

— Конечно. У нас все ходят, кто хочет. (Тут понимаю подоплеку вопроса.)

Сколько таких домашних милых мальчиков сидят по домам, радуя своих мам примерным поведением и отсутствием влияния улицы. И страшно завидуют более активным, смелым и независимым сверстникам. Так появляются и развиваются комплексы. А потом вырастают тюфяки, не способные постоять за себя и близких или негодяи, упивающиеся властью, третирующие подчиненных и более слабых.

— Конечно, приходи. У нас скоро будет боксерский инвентарь. Можно будет удары отрабатывать. — Повторяю и подмигиваю ему.

— Я обязательно приду! — радостно кричит он, убегая со своим аккордеоном.

Со стороны.

Евгения Сергеевна задумчиво глядя на заполнявших класс шестиклассников, пыталась разобраться в своих ощущениях в отношении Соловьева, сегодня открывшегося ей с другой, неизвестной и даже пугающей стороны. В процессе общения, она не могла избавиться от ощущения, что разговаривает с опытным взрослым человеком, а глаза видели знакомого подростка. Когда она преподавала в его классе, Соловьев немало ей потрепал нервы. Один из самых недисциплинированных учеников в школе. Не раз она его выставляла за дверь, чтобы не срывал урок и не мешал ей и другим. А сегодня он с ней разговаривает, как взрослый человек, твердо знающий, чего хочет и уверенно добивающийся этого. А как он голосом исполнил мелодию! И в ходе воспроизведения на инструментах подавал дельные советы. Правда, музыкальной терминологии он не знает. Да и откуда? Слух оказывается у него прекрасный. Голос хороший. Мелодию и замечательную песню он исполнил неизвестные. Да еще эти многочисленные, интригующие слухи о танце, придуманный якобы им и сведший с ума старшеклассниц. А песня такая романтичная — как раз для подростков. Надо у коллег и знакомых музыкантов при случае поинтересоваться про эти произведения. Она не могла понять, как подросток за какой-то год, что она с ним не общалась, смог так кардинально измениться. Она даже не подозревала про его слух и голос. Да и к ее урокам он никогда серьезно не относился. А сегодня она увидела совсем другого человека. Причем взрослого. Надо поговорить с его классным руководителем. Вроде в девятом — ведет класс Валентина Ивановна. И надо повнимательней присмотреться к нему — заключила она.