История вечного наслаждения

Придя во дворец, они стали прыгать, хлопать в ладоши и кричать: "О, Господь Майкл, ты единственный кто позаботится о несчастных пастушках, которых все бросили на произвол судьбы". Так благословляя дитя, они поднесли ему, как того требует обычай особую ритуальную смесь порошка изготовленного из помета годовалого ребенка откормленного по особо секретной технологии с маслом, йогуртом, молоком и водой. Этой смесью они окропили тело Майкла и вымазали его роскошную кроватку. Несколько самых ретивых пастушек не на шутку разойдясь, стали обрызгивать всех присутствующих и, в частности, искусных музыкантов, что-то сосредоточенно играющих по случаю праздника. Расходившись еще больше, и наплевав на все правила приличия и этикета, они принялись поливать все, что только можно йогуртом, молоком, топленым маслом и другими не менее полезными другими молочными продуктами. И вдобавок ко всему стали швырять друг в друга головками масла. Выйдя на шум, из соседнего тронного зала протрезвевший к этому времени Нунду очень обрадовался, увидев развлечение пастушек и даже было, захотел принять в нем участие, но, получив, но трещащей с похмелья голове увесистым куском масла почему-то быстро передумал и пошел искать начальника охраны, чтобы дать указание беспорядки прекратить, а виновных найти и наказать по всей строгости существующих в царстве законов.

Рохуни, мать Жоржа тоже решила поздравить царя Нунду по случаю рождение его сына Майкла. Немного поразмыслив, она вырядилась в самые лучшие свои одежды и появилась во дворце украшенная гирляндами, бусами и другими драгоценностями. Ей даже пришлось в срочном порядке продать всех своих немногочисленных коров, дабы прикупить несколько новых вещей к праздничному гардеробу. Она гордо смотрела по сторонам, как бы говоря — "хоть я и не первой свежести и средств у меня с гулькин нос, но смотрите, у меня есть, чем принарядиться и вообще, я еще совсем ничего". На свою беду Рохуни прибыла во дворец как раз в тот момент, когда там происходил молочный беспредел устроенный распоясавшимися пастушками. Она не успела еще, и сделать пары шагов как ее тут же с ног до головы облили йогуртом, забросали кусками масла и, свалив с ног, надавали хороших затрещин, напоследок вылив прямо в лицо ведро забродившего коровьего дерьма. Прошло, в общей сложности, где-то минут пятнадцать пока Рохуни сумела отплеваться, прополоскать рот и сказать несколько замечаний по поводу последний событий. Здесь хочу заметить, что за неполные восемьдесят лет ею был накоплен богатый опыт по части замечаний. В тот момент, когда она находилась примерно в середине своей пространной и задушевной речи, в тронный зал для наведения конституционного порядка твердой поступью вошли начальник стражи и десяток до зубов вооруженных странников. Естественно, что они не могли не услышать пламенную речь Рохуни. Когда до них дошел смысл сказанного, примерно половина воинов сразу упали замертво, трое окаменев, застыли на месте, двое других упали на пол и забились в страшных конвульсиях, а начальник охраны с криком "Спаси и сохрани!" бросился вон, по пути опрокидывая стоявшие возле стен канделябры. Рохуни же не обращая внимание на произведенный ее речью эффект продолжала высказывать то, что она думала по поводу рождения сына у царя Нунду, о воплощении Верховной личности Господа Вишну в образе Господа Майкла и, вообще, обо всех других богах и их женах и о том месте где, по ее глубокому убеждению, они должны находиться для всеобщей безопасности и процветания.

К великому сожалению ей так и не дали договорить до конца. Ее опять сбили с ног и, забив рот большим куском жирного желтого масла стали таскать по полу, сплошь залитому чудовищной смесью из молочных продуктов и коровьего дерьма. Потом, войдя в творческий экстаз пастушки, стали подбрасывать Рохуни вверх, соревнуясь между собой, кто выше подбросит, только почему-то начисто забывая ловить бедную женщину обратно. Кончилось все тем, что, натешившись, пастушки выбросили ее в окно. Удачно приземлившись в какой-то раскидистый колючий куст она пролежала без сознания до самого утра. Утром ее нашел пьяный садовник, и, посчитав за мертвую оттащил в глубокую яму за дворцом, куда обычно сваливали разные нечистоты. Очнувшись, Рохуни поплелась домой, с легкой грустью вспоминая о прекрасно проведенном времени.

Не буду более задерживать внимание читателя описанием деталей празднования этого поистине великого события, ограничусь только лишь скупым замечанием о том, что праздник удался на славу и память о нем еще долго хранилась в памяти последующих поколений как яркий пример того, как надо организовывать и проводить подобные эпохальные мероприятия. Замечу еще, что все царство в течение двух недель находилось в глубокой алкогольной нирване без каких-либо хотя бы малейших проблесков. За этот срок вся социальная, экономическая, интеллектуальная, производственная и прочая деятельность безнадежно остановилась. Даже коров некому было доить. Они бедные жалобно мычали и поводили грустными глазами из стороны в сторону в безуспешной попытке привлечь к себе внимание. В этом обстоятельстве случайно открылся один весьма примечательный аспект. Дело в том, что за этот промежуток времени молоко в внутри коров забродило, и само по себе выигралось в довольно вкусный и бодрящий напиток, содержащий большой процент алкоголя. Это пришлось весьма кстати, когда выяснилось, что золотой запас спиртного в царстве серьезно подорван, и поправлять здоровье попросту нечем. Третью неделю все без исключения и младенец Майкл, в том числе пили исключительно перебродившее молоко, не уставая хвалить Господа Бога за проявленное по отношению к ним милосердие.

Сам Майкл потом с любовью вспоминал это время. Он говорил, что еще никогда в жизни его день рожденье не было обставлено столь пышными церемониями и не праздновалось в столь большом масштабе. "До конца своих дней не забуду я ту атмосферу праздника и незабываемый вкус молочного самогона" — уверенно заявлял он потом.

После того как отпраздновали рождение господа Майкла и жизнь более или менее вернулась в привычное русло, Нунду решил отправиться в Махутру, чтобы заплатить годовую подать правительству Хамсы. Нужно было также срочно пополнить запасы спиртного, да и вообще, просто развеяться после праздника. Прежде чем уехать он созвал заседание кабинета и строго настрого приказал министрам следить за порядком в стране и надоями молока.

Когда Нунду прибыл в Махутру, Васумпуки услышал об этом и, горя желанием поздравить своего друга, немедленно отправился в дом, где остановился Нунду. Увидев его, Васумпуки почувствовал, что вернулся к жизни. Обрадованный Нунду тут же встал и обнял его. Васумпуки тепло приняли и удобно усадили.

Васумпуки и Нунду уже давно были закадычными друзьями и испытывали друг к другу самые теплые чувства, и особенно сейчас, когда под опекой Нунды находились два сына Васумпуки — Майкл и Жорж. Жорж был перенесен в лоно Рохуни, которая хоть и имела за плечами уже восьмой десяток лет, но, тем не менее, все еще юридически являлась одной из жен Нунды, а Майкла Васумпуки принес к Йошохе, а взамен взял ее дочь. Нунда знал, что Жорж был сыном Васумпуки, но то, что и Майкл тоже являлся его сыном, ему не было известно.

— Как прошло путешествие? — спросил Васумпуки, усаживаясь на пышную атласную подушку, вышитую золотом.

— Как всегда отвратительно. Не люблю дальних поездок, хотя, конечно, в них есть своя особая романтика, — ответил тот, усевшись напротив.

— А я путешествовать люблю, особенно когда тебя сопровождает юная особа без комплексов.

— А сзади десяток повозок груженных отборным вином, — добавил Нунду, мечтательно вздыхая.

— Да-да, я об этот как-то забыл.

— Это непростительно! — возмутился Нунду, гневно сверкнув глазами.

— Полностью с тобой согласен, — кивнул головой Васумпуки. — Но что тебе мешало прихватить с собой в дорогу пару другую бочонков вина или что-нибудь покрепче. Я слышал, — Васумпуки подмигнул глазом, — вы там у себя наловчились изготавливать кокой-то сногсшибательный напиток из молока?

Нунду удручено махнул рукой.

— Ты не поверишь, но после празднования рождения моего сына Майкла во всем царстве не осталось ни капли спиртного, и даже того, которого, как ты сказал, мы наловчились делать.

— Да весьма и весьма серьезно вы подошли к этому мероприятию.

— А как же иначе? Ты ведь сам знаешь, что я уже в возрасте, но сыновей у меня до сих пор нет, а я так горячо желал наследника. И вот Господь услышал мои молитвы и послал мне сыночка. Как же я мог это дело достойно не отметить?

— Я бы на твоем месте поступил бы также, — заверил его Васумпуки.

— Я слышал ты сидел в тюрьме?

— Да пришлось немножко посидеть, но теперь все уже позади и я стараюсь побыстрей забыть этот досадный эпизод в моей праведной жизни.

— Хамса постарался?

— Ну, кто же еще?

— Н да, печально, однако. Готов поспорить на бочонок вина тут не обошлось без мудреца Западлоки.

— Твоими устами глаголет истина, — воскликнул Васумпуки и в сердцах ударил кулаком по полу так, что тот в испуге задрожал. — Встретить этого мудреца мечта всей моей жизни.

— Думаешь ты только один такой? Знаешь сколько охотников от души начистить физиономию этому мудрецу?

— Не знаю, но догадываюсь.

— Но подлец же нигде не показывается на людях, вот в чем проблема.

— На то он и мудрец. Соображает, наверное, что стоит только ему показаться на людях — первый встречный поперечный тут же прихлопнет его на месте.

— Вот то-то и оно, — Нунду развел руками и Васумпуки молча с ним согласился.

Некоторое время помолчали каждый думая о своем.

— Ну и как чувствует себя Майкл? — первым нарушил молчание Васумпуки.

— Просто замечательно! Такой крепыш он у меня ты просто себе не представляешь, — с готовностью откликнулся Нунду. Ему, по видимому, доставляло удовольствие говорить о сыне.

— Уже узнает своего отца?

— Конечно, узнает! Смышленый очень, видать в меня пошел

— А ничего странного в его поведении не заметил?

Нунду бросил на него встревоженный взгляд.

— А почему ты об этом спрашиваешь?

Васумпуки несколько смутившись, почесал затылок.

Ну,... ребенок такой знаменитости и неординарности как ты Нунду должен отличаться чем-то особенным.

— Ты прав, в нем есть одна интересная особенность. И она меня, честно признаюсь, несколько беспокоюсь.

— И если не секрет то какая?

— Слишком уж рано в нем проснулась тяга к спиртному.

— Ну, ты даешь! — Васумпуки весело рассмеялся — И это тебя беспокоит?

— Да.

— Да брось ты. Я лично не вижу ни одного повода для беспокойства, — стал успокаивать его Васумпуки.

— Я тоже хочу так думать, но мне кажется, в таком возрасте дети преимущественно пьют стопроцентное молоко, а не чуть разбавленный молоком самогон. Дело в том, что когда праздник был в самом разгаре, нянечки, в чьи обязанности входило кормление моего сына, допившись до белой горячки, стали поить ребенка тем, что пили сами, то есть разбавленным молоком самогоном.

— Ну и что? — Васумпуки скорчил удивленную Физиономию.

— Что, что, — перекривил его Нунду. — Теперь он пьет только самогон.

— А молоко пробовать давали?

-Два раза, больше не стали, — Ооветил Васумпуки после некоторой паузы.

— А почему не больше?

— Ты знаешь, хороших нянек сейчас раз два и обчелся. Вот почему.

— Не понимаю.

— Да тут и понимать нечего. Майкл оказался скорым на расправу, почти как его отец,— физиономия Нунду расплылась в самодовольной улыбке. — Первой нянечке, когда она попыталась дать ему свою грудь, он въехал головой в переносицу. У той на ее беду в голове оказались мозги, и вследствие этого произошло сотрясение с последующим умопомешательством. А вторая на свою беду оказалась слишком уж набожной, и ее религиозное сердце не смогло выдержать тех высокопарных фраз, которыми осыпал ее Майкл, после того как он распробовал, чем она пыталась его поить.

— Вы хоть-то похоронили бедную нянечку согласно нашим древним традициям? — спросил Васумпуки.

— Честно сказать уже не помню. Или похоронили или скормили крокодилам. Да какая в принципе разница!

Васумпуки соглашаясь кивнул готовой.

— Абсолютно никакой. Это я так, к слову.

— Ну, в общем, спит и пьет, спит и пьет.

— Так и поступают все здоровые младенцы — едят и спят.

А чем они, по-твоему, должны заниматься? А то, что Майкл предпочитает исключительно спиртные напитки так это дело вкуса. Да и к тому же растущий организм сам знает, что ему надо. Ты лучше скажи, как там поживает Рохуни и мой сын Жорж.

— Рохуни что-то в последнее время сильно захворала. Да оно и понятно, года здоровья не прибавляют. А Жорж выглядит молодцом.

Звякнули в проеме двери колокольчики и в богато убранную комнату вошел полуголый смуглый слуга с круглым подносом на котором, гордо возвышались два высоких кубка. Запахло дорогим вином.

— У! — сделал удивленный возглас Васумпуки, отпивая небольшой глоток. — Отменное вино, чувствуется рука мастера. Где ты его нашел?

Нунду самодовольно улыбнулся.

— Есть у меня один очень хороший знакомый здесь в Махутре. Он специализируется на оптовых поставках вина. Сразу же оформляет доставку, и плату, кстати, берет умеренную. Это вино семилетней выдержки, коллекционное. Пару десятков бочонков я взял только для себя, и для самых близких друзей. А для различных мероприятий есть похуже, но подешевле.

— Прекрасное вино, — Васумпуки залпом осушил бокал. — Давненько я такого не пил.

— Пей на здоровье. — Нунду отдал распоряжение, чтобы еще принесли вина. — Хамса тебя таким вином, наверняка, не баловал.

Васумпуки чуть не поперхнулся.

— Ой, прошу тебя не вспоминай ты этого проходимца и негодяя. Он у меня вот тут сидит.

— Да, Хамса обнаглел совсем, — согласился с ним Нунду. — Подмял под себя всех, не считаясь ни с чинами, ни со званиями. Неужели нет такого молодца, который бы начистил ему физиономию?

— Есть Нунду, есть. Ведь ты знаешь, что согласно древней легенде сам Верховный Господь Вишну сойдет на Землю в образе Господа Майкла, чтобы призвать к порядку демонов, подлецов и прочих негодяев, расплодившихся в большом количестве, и в том числе и нам хорошо известного Хамсу.

— Когда это, мой дорогой друг произойдет? — скептически усмехнулся Нунду.

— Скоро, поверь мне, очень скоро, — уверенно заявил Васумпуки.

— А ты откуда знаешь? — удивился уверенному тону Нунду.

— Это пока большой секрет. Но скоро ты о нем узнаешь.

— А конкретней?

— Конкретней нельзя. Считай, что у меня было откровение свыше.

Нунду поставил пустой бокал на столик с резными ножками. Мелькнула тень слуги и через несколько секунд он опять стал полным.

— Будем надеяться, мой дорогой друг, и верить, что истина и справедливость когда-нибудь восторжествует в этом мире.

Наблюдая, как содержимое бокала неумолимо исчезает в ненасытной утробе товарища, Васумпуки спросил.

— Ну а как поживают животные? Получают ли достаточно травы и воды? Счастливы ли они, не жалуются ли на правительство?