Псионик

— Наверное, пошли завтракать...

Во время еды коммуникатор Марка подал сигнал — пришло сообщение. Мальчишка дернулся от неожиданности и едва не упал со стула.

— Кто пишет, если не секрет? — спросил Илья, придерживая друга за плечо.

— Батя, требует после завтрака подойти к нему в кабинет.

— Странно, вроде бы ничего не нарушали, а если и было что-то, то почему тебя одного вызывает? — дирижируя вилкой в такт словам, поинтересовался Влад.

— Доем и схожу, потом вам расскажу, — пожав плечами, Марк пододвинув к себе стакан, друзья кивнули и вернулись к еде.

После завтрака путь Марка лежал в административное здание: то, в котором они проходили медобследование и получали форму. Поднявшись на второй этаж, нашел нужную дверь и, глубоко вздохнув, постучал.

— Кадет Вестар по вашему приказанию явился! — замерев по стойке смирно, отрапортовал мальчишка.

— Вольно, кадет, — кивнул генерал, — присаживайтесь. И запомните на будущее: являются призраки, а солдаты прибывают.

— Так точно! Виноват, исправлюсь! — Марк осторожно присел на краешек глубокого кресла и бегло осмотрелся.

Просторный кабинет, небольшой книжный шкаф в углу, рядом столик с чашками, сахарницей и чайником с заварником, над которым поднимался легкий парок. Стол из потемневшего от времени дерева, три кресла, за спиной генерала на стене было повешено имперский флаг, а одну стену, от пола до потолка, покрывали фотографии разнообразных гор.

— В командировках и отпусках снимал, — заметив взгляд мальчишки, пояснил мужчина. — Что-то в них есть притягательное, никогда не отпускают. Чай будешь?

— Я с обеда, товарищ генерал!

— Не отказывайся, такого ты не пробовал. На Алтае познакомился с одним родновером, помог ему, и он раз в год присылает мне этот травяной сбор.

— Хорошо, товарищ генерал.

Мужчина разлил чай по чашкам, пододвинул одну Марку и они начали пить.

— Да, знаешь, что мне нравится в горах?

— Никак нет, товарищ генерал! — у ребенка все больше и больше начинало крепнуть дурное предчувствие.

— Они хоть и меняются, но остаются прежними, они видели первых из нас, наверное, увидят и последних.

— Скорей всего так и будет, товарищ генерал!

— Хватит, "товарищей генералов", называй меня Станиславом Андреевичем.

— Так точно, Станислав Андреевич.

— Знаешь, Марк, что отличает человека?

— Разум?

— Не только и даже не столько, человек это прежде всего верность идеалам, Родине, любимой женщине. Готовность защищать их и если понадобится, то и отдать за них жизнь. Все мы солдаты, даже те, кто не давал присяги и всегда должны быть готовы.

— Наверное, — подозрения Марка крепли, кончики пальцев начали леденеть.

— Да, не знаю даже как тебе сообщить... — смотря в сторону начал мужчина.

— Что именно, Станислав Андреевич?

— Ваш отец...

— Что с ним?! — вскочил мальчишка.

— Он погиб.

— Этого не может быть!

— К сожалению это так, он был настоящим офицером и патриотом, — Батя протянул мальчику бумажный треугольник, скрепленный сургучной печатью.

Марк сломал печать, развернул письмо и начал читать, оно оказалось обычной "похоронкой". Буквы прыгали перед глазами, сердце билось невпопад, и лишь с пятой попытки он смог прочитать текст полностью. "Извещение. Ваш отец, капитан Вестар Игорь Игоревич, верный присяге, проявив геройство и мужество, погиб 30/12/2141 в результате ликвидации аварии в третьем НИИ НовоТех, возникшей в результате вражеского саботажа. Захоронен в соответствии с завещанием. Награжден Орденом Святого Владимира II степени по повелению Его Императорского Величества", несколько подписей и печатей.

— Нет, — шептал, как заведенный мальчишка, — этого не может быть, это не правда!

Воздух стал стремительно охлаждаться, вокруг ребенка начала расползаться изморозь, а слезы, стекающие по щекам, замерзали и с тихим перезвоном падали на пол.

— Марк! Я понимаю, это больно, но успокойся, — военный попытался подойти, но его что-то оттолкнуло, а скорость образования льда увеличилась.

Мужчина сделал еще одну попытку подойти, но ему снова это не удалось. Стены, пол и потолок уже были затянуты изморозью. Марк не двигался. Лишь что-то шептал и незряче смотрел на "похоронку". Холод все усиливался и усиливался, непонятно откуда взявшийся ветер мел по полу поземку.

Генерал сделал еще одну безуспешную попытку приблизиться к мальчику, но у него не получилось даже сдвинуться с места — тело не слушалось его. Неожиданно с грохотом дверь упала на пол и на пороге появилась Наталья Семеновна. Ее тело окружала тончайшая радужная пленка, подобная мыльному пузырю. Шаг — и по ней пошли разводы от телекинетического воздействия мальчика. Женщина скрестила руки на груди в древнейшем жесте отрицания и делает еще шаг. И еще... Вот она вплотную стоит за спиной ребенка.

— Ш-ш-ш, успокойся, — она крепко обняла Марка, — все будет хорошо, поверь мне.

Мальчик никак не отреагировал, лед все быстрее сковывал комнату.

Наталья Семеновна резко отключила пси-щит, развернула и прижала Марка лицом к себе.

— Все хорошо, — она поглаживала ребенка по волосам.

— Мама...

— Отдохни, малыш, все хорошо, — на этих словах мальчишка обмяк, потеряв сознание.

— Что это было? — хрипло осведомился генерал-майор, отлипнув от стены.

— Пси-срыв. Вы не могли меня позвать?! — женщина крепко прижимала мальчика к себе. — Вы чуть не убили псионика как минимум второго класса!

— Откуда мне было знать?! — мужчина с хрустом размял шею. — Я не господь бог чтобы знать обо всем! Что с ним теперь будет?

— Я позже доставлю его в Чумной форт, что еще? Прикажите собрать его вещи, я же отнесу его в лазарет, его нужно уложить в "Саркофаг", — сказав это, Наталья Семеновна подняла ребенка на руки и вышла из промороженного кабинета.

Пока Марк лежал без сознания в системе жизнеобеспечения "Саркофаг", его друзья не находили себе места. Вопросы старшим по званию так и остались без ответа.

— Куда он пропал? Уже полтора часа прошло!

— Не знаю, рыжий, не знаю.

— Может...

— Все может быть, выйди из комнаты, тебе не стоит этого знать.

— А...

— Просто выйди, отдохни в общем зале. По-человечески прошу.

— Ладно, — кивнул Илья и, едва за ним закрылась дверь, как Влад достал недавно купленный ноутбук и начал быстро что-то печатать.

Пять минут в комнате стояла тишина, нарушаемая лишь тяжелым, прерывистым дыханием и щелканьем клавиш.

— Так, он в лазарете, сейчас попробую узнать диагноз... — бормотал себе под нос Влад. — Черт, СИБ проснулась...

Все же взлом коммуникатора это преступление, вдобавок, как говорила имперская пропаганда, невозможное при нынешнем уровне технологий. Вот только абсолютной защиты не бывает, и при наличии головы и прямых рук взломать можно все!

— Посмотрим, какие у них специалисты... — бормочет Влад. — Первую цепочку раскрутили, нужно две минуты... Еще две цепочки да и чистильщики работают, ложные следы кинул... Давай же, ломайся, зараза!

Влад не успел: за тридцать секунд до окончания нужного ему срока дверь распахнулась, и в комнату ворвалось два бойца в средних доспехах с автоматами наперевес, следом неспешно зашла женщина в черной форме, с багровым шевроном на правом плече и капитанскими погонами.

— Кадет Петров! — скомандовала она. — Отойдите от компьютера!

— Вы про что?

Женщина дала отмашку, и мальчишку выдернули из-за стола, скручивая руки за спиной.

Краем глаза Влад успевает заметить строчку "Диагноз: пси-истощение, нервный срыв".

— Чистилище! — выкрикнул слово-команду Влад, запустив процесс низкоуровнего форматирования накопителей информации ноутбука.

Только мальчик сделал это, как повинуясь жесту женщины, его аккуратно скрутили, а капитан начала быстро набирать команды на клавиатуре.

— Умный, но вот опыта не хватает, — женщина быстро набрала несколько команд на клавиатуре, обернулась и, улыбнувшись легонько потрепала ребенка за щеку. — Ничего, СИБ пригодятся твои таланты... В изолятор его!

— Куда вы его?! — подбежал к военным ведущим Влада рыжий.

— В изолятор, решение СИБ! — сказала ему капитан и отодвинула в сторону.

— За что?! — не отставал Илья.

— Взлом I уровня приравнивается к государственной измене. Уйди или пойдешь как соучастник!

— Илья, иди, — дернулся Влад и скороговоркой добавил: — Он смог, не знаю как...

Глава 5

"Эмоции даруют как силу, так и слабость"

Из "Кодекса Пси"

Марк уже второй месяц находился в Саркофаге, за что его не добрым словом поминали бригады техников — им приходилось круглосуточно находиться рядом. Не потому что техника была ненадежна, там было трехкратное дублирование основных систем, а по причине конфликта пси-силы с тонкой электроникой. Можно было конечно держать его и в обычной палате, но некий беловолосый полковник запретил это. Вот и приходилось несчастным техникам, чуть ли не каждый день менять отдельные блоки Саркофага.

Илью прикрепили к другой команде первокурсников, с Владом же оказалось все несколько сложней. После шести часов карцера, его перевезли в одно из отделений школы СИБ, где уже собрались чины, с большими звездами на погонах. Допрос с сывороткой правды, прописанный в законах Российской Империи, и ответы мальчишки гарантировал бы ему высшую меру наказания — расстрел, но тут в игру вступили протекция отца рыжего и его друзей, отца мальчика, крупного ученого с кое-какими связями, да и высшие чины СИБ посчитали расточительным разбрасываться такими кадрами. Так что все обошлось годом запрета пользования компьютерными сетями, трехлетним испытательным сроком и переводом в школу СИБ. Можно сказать, что мальчишке повезло.

— Как он? — поинтересовался у врача беловолосый мужчина в темно-сером костюме, замерев на пороге палаты с Саркофагом.

Медик был довольно запоминающимся человеком. Немолодой мужчина невысокого роста, упитанный, седые, коротко подстриженные волосы с глубокими залысинами удлиненное лицо с носом-крючком, небольшими ушами с практически отсутствующими мочками, раскосыми карими глазами и небольшим ртом.

— Относительно здоров, состояние почти в норме, можно извлекать. И желательно как можно быстрее — техники уже чуть ли не бросаются на меня!

— Семен, ну что я могу поделать? Нам нельзя терять такого перспективного псионика!

— Не надо было доводить до такого!

— По всем прогнозам, даже в случае сильнейшего нервного потрясения, у него не должно было случиться такого срыва!

— Гони в шею этих аналитиков, Паша. Пусть займутся чем-нибудь полезным, а не мальчишек калечат!

— Ты про что?

— Про то, что температура его тела постоянно ниже нормы, тридцать три с половиной градуса по шкале Цельсия, и он поглощает тепло из окружающего пространства, да и еще много чего. В общем, это статуя, а не человек! Сволочи вы все! Разве так можно?!

— Сема, он хоть ходить и разговаривать будет?

— Будет, но с уровнем активности его пси-поля, с кошмарами, которые вы не смогли убрать пока он был в контролируемой коме, возможной озлобленностью и психической неустойчивостью... Его нужно или изолировать, или пристрелить. Я за второе, ну какие же вы сволочи... — прошептал врач.

— Так, подполковник Закуто! Приступить к извлечению пациента из Саркофага!

— Так точно, товарищ Игров, — врач набрал команду на коммуникаторе. — Но какие же вы сволочи, Паша...

В палату зашли медбратья с каталкой. Семен набрал несколько команд на компьютере Саркофага. Через минуту с тихим шипением его крышка приподнялась и ушла в сторону.

Медбратья извлекли мальчика и переложили на каталку. За время пребывания в Саркофаге после пси-срыва он изменился: черты лица заострились, стали хищными, кожа, теперь напоминавшая белый лед, плотно обтягивала тело, так что мальчишка напоминал анатомическое пособие по костям и мышцам, часть волос стали снежно-белыми. Да и общее впечатление от одного вида ребенка — статуя, ледяная статуя.

Доктор оттянул веко и посветил фонариком, проверяя реакцию зрачков. Она была стандартной, вот только радужная оболочка несильно отливала красным.

— Примерно четыре-шесть месяцев, — произнес Семен, прикрывая наготу Марка простыней, — до окончательного принятия пси-силы.

— Тогда отвезите его в палату и займитесь реабилитацией, я пришлю человека для его подготовки, не стоит терять время! Впрочем, не мне вас учить, Семен Хаимович, — сказав это, Павел круто развернулся на каблуках и покинул помещение.

— И чего стоит тогда ваша хваленая империя, раз у вас такое отношение к своим подданным и находите оправдания для использования любых методов и средств? — пробормотал себе под нос доктор.

Взмахом руки Семен Хаимович позвал за собой медбратьев с каталкой, на которой лежал Марк.

Недолгая прогулка по слабоосвещенному коридору и процессия достигает комнаты, которая станет домом мальчика на ближайшее время. Комнатушка вмешала в себя кровать на металлическом каркасе, письменный стол со стулом, креслом в углу, рядом стоял торшер и шкаф возле стены, больше ничего из мебели не было. Стены цвета чуть пожухлой травы, бежевый потолок, коричневое, почти черное, ковровое покрытие на полу и великолепный вид из окна на темные воды Финского залива. Воздух в помещении был сух и прохладен, даже и не скажешь, что находишься на острове в древнем форте, построенном в середине 19 века!

Медбратья переложили мальчика на кровать, и ушли вместе с каталкой. Врач же устроился на кресле, включил торшер и углубился в чтение чего-то на своем коммуникаторе, периодически бросая взгляды на своего пациента, ожидая его пробуждения.

— Где я? — с кровати донесся безразличный голос мальчика, солнце уже село за горизонт.

Доктор встрепенулся, слишком увлекла его книга, и подошел к ребенку. Он лежал неподвижно, глаза незряче смотрели в потолок.

— В форте Александра I.

— Чумной форт, самое место для таких как я.

— Как ты себя чувствуешь? Что ты последнее помнишь?

— Безразлично, — все таким же отсутствующим тоном сообщил Марк. — У меня ничего не осталось...

— Ты жив и должен...

Семен Хаимович не успел договорить — мальчик рывком сел на кровати, вцепился в его халат и притянул к себе, на кистях Марка начал образовываться иней.

— А кто сказал, что я хочу жить? — от тона мальчика, нет, уже мужчины, мужчины в таком юном возрасте, веяло арктической стужей. — Кому я должен?

— Успокойся! Ты же мужчина, а не тряпка! Не для чего жить?! Живи вопреки всем и вся! Мою семью убили, жену и сына с дочкой, но я живу! Может не так, как они хотели, но я живу назло тем тварям, что отняли их у меня!

— Извини, — Марк разжал руки и упал на кровать. — Я уничтожу их, сотру их род до седьмого колена, всех.