Реалрпг Маг Света

— Что у вас за мотивы, там так плохо? Ты же кузнец, вроде нужный сейчас класс, разве нет?

— Остальным Светлым там нормально, притерпелись уже. А я там одна из четырех кузнецов. Как собаке пятая нога. Да и в целом...

- Хреново там, — односложно заканчивает за нее Борм, хлебнул чаю.

— Ага, - Ислана встрепенулась, снова повеселела, — Вы не ведитесь на его вид. Амбал, как тупая жестянка выглядит. У этого парня два высших образования.

- Ислана, — пытается угомонить ее товарищ.

— В администрации города работал! — гордо, словно про сына космонавта вещает, — Прям...

— Заткнись, — уже угрожающе молвит Борм.

Ислана лишь озорно улыбается в ответ.

— Прям чиновник без страха и упрека!

Борются взглядами.

— Как-как? — весело тянет губы в улыбке Надим.

— Не обращайте внимания, — ставит пустой стакан Борм, — Она уже всех задолбала глупыми кличками. Ко мне прям приклеилось. Надеюсь, вы не будете меня так называть. Темные так любят кольнуть, хотя бы словом.

— Не будем, — отвечаю за всех я, — Лично я не против, чтобы вы к нам присоединились. Кузнец, да и ты, похоже, боец не из последних. Прям удача.

— Пустых гаражей навалом, — пожимает плечами Надим, — Думаю, это не проблема.

— Тогда мы побежали, пока горгульи не проснулись, — вскакивает с дивана Ислана, — Надо успеть принести вещи. Идем!

Выпорхнула из помещения, как на крыльях.

— Угу, - Борм на ходу надевает шлем, на выходе оборачивается, — Спасибо, мужики. Там действительно херово для Светлых. Одно спасало, у Махаила еще хуже.

Оставив нас размышлять над всем этим, гости ушли. Вот так, ураганом и нежданной лавиной, появилась в нашей жизни Ислана и молчаливый Борм.

Через пару часов округу наполнил веселый женский голос, бодрый в любое время суток. Такая малость наполнила атмосферу жизнью, Ислана с радостью общалась на любые темы.

Борм. Еще одни сильные руки сильно помогают, всегда без вопросов и просьб Борм появлялся, когда нужен. Мирно, спокойно. Никаких монстров или нападений Темных. Словно всегда так было и будет. Жаль, что мир не желает оставлять нас в покое.

* * *

Зевая, скребу густую щетину на лице опасной бритвой. Медленно, но верно, безобразие превращается в аккуратную бородку и усы. На улице прохладно, зеркальце над бочкой с водой маленькое, приходится крутить головой.

Рядом пыхтит Борм, рассекает воздух мечом. Раннее утро, а он уже в полной броне, тренируется. Закидываю полотенце на плечо. Бритву складываю, в задний карман.

— Слушай, Борм, а ты чего так с утра напрягаешься?

— Привык уже, — наш рыцарь останавливается, щелчок меча в ножны, — Хочешь узнать про мои навыки? А ты мне про свои.

— Конечно! Рассказывай!

Борм перехватывает щит удобнее, встает в стойку, полубоком, закрывает щитом тело.

— Проще показать. Разбегайся и бей со всей дури в щит.

— Серьезно?

— Да, давай.

— Почему нет, — с улыбкой, я отхожу метра на три.

Врезать по человеку с ноги, еще и со всей силы. Да еще и безнаказанно. Интересное утро.

Пружиню ноги. Все внимание на рыцаре передо мной, на ржавом щите с полосками от когтей монстров.

— Готов?

Шлем опускается в кивке. Ну, если что, я не виноват. Резко выдыхаю, разбег. Подошвы кроссовок вминают камешки в землю, подпрыгиваю. Как и просил Борм, со всей дури бью в щит ногой. Звон, как в люк канализационный камнем долбанул. Черт!

— Ну как? — насмешка слышится отчетливо.

— Как в стену врезался, блин.

В стопе боль, отшиб ногу. Он не то, что не шелохнулся. Щит не дрогнул!

— Мой главный навык, - Борм бьет ладонью по щиту, вышибая ржавую пыль, — Стальная Крепость. Он крут, но и опасен так же.

— В чем опасность?

— Время действия навыка — одна секунда. Половина секунды, чтобы подставить щит под удар. Вторая половина — превращает мое тело в монолитный объект. Какой бы силы ни был удар, поза не изменится, а щит не дрогнет. Так что, мне приходится таскать на себе как можно больше веса. А то перевернет, как оловянного солдатика.

— Здорово звучит, — со скрипом признаю, — А еще что есть?

— Стойкость. На три минуты я полностью игнорирую боль. Третий мой навык — Меч новичка. Если грубо, то у меня есть рефлексы для пары тройки ударов, да за какой конец меч держать не ошибусь. Все равно приходится учится и тренироваться, чтобы не тупить в бою.

— Похоже, у каждого класса свой гемор, — вздыхаю грустно, — А вот, что у меня есть...

Пока я пытался коряво объяснить Борму действие Мерцания жизни, выглянул Лугос с канистрами в руках. Пластиковые, литров на пять каждая.

— Вы чего тут бездельничаете? Сходите за водой.

— Да без проблем, — отвечает Борм, — А куда?

— Родник наверху знаешь?

— Я знаю, — подхватываю одну канистру, — Пойдем.

— Вы только побыстрее, — подгоняет Лугос, — Кофе кончился, а Димид обещает какой-то свой напиток сделать. Бодровин или как-то так.

— Нет кофе? Тогда мы быстро.

Лично я без чашки кофе с утра глаза разлепить не могу. А если могу, хожу остаток дня вялый. Интересно, какой вкус у Бодровина?

Топаем наверх по дороге. Когда извилистые повороты кончатся, дорога станет прямой, как стрела, и потянется на восток. Вот только подъем не заканчивается, за голой сопкой начинается настоящий лес, с узкими тропками грибников. Там и припрятался небольшой ручей, что берет начало у родника.

Топаем с пустыми канистрами. Чем выше, тем сильнее набирает обороты прохладный, пронизывающий ветер.

— Тебе не тяжело в доспехах?

— Нормально, — без тени отдышки отвечает рыцарь, — Я Силу качаю в основном. Ловкость и Интеллект в остатке. А ты?

— Вместо Силы — Свет. У меня отдельный параметр. Он типа источника в груди.

— Как у того железного чела из комиксов?

— Ха, не. Просто греет из солнечного сплетения. До сих пор не привык, если честно. По ночам иногда просыпаюсь из-за пульсации источника. Поначалу даже пугался, думал, сейчас коньки двину.

— Ясно, - Борм ежится, — Лучше уж мечом, как по мне.

Вспоминаю, как пихал Кулак Света в глотку горгулье, про себя соглашаюсь. Вслух произношу совсем другое.

- Расскажи об Ислане. Она так много говорит, но ничего о себе. Давно ее знаешь?

— Пару лет, — слышно по голосу, он улыбается, — Первое, что она сделала, когда все это началось — грабанула табачный магазинчик в торговом центре. Не еду, ни шмотки. Трубку и табака пару кило.

— Чего? — едва канистру не выронил, — Серьезно?

— Смолит как паровоз! Не видел?

— Да нет, — зеваю на ходу, — Она у себя там гремит в гараже с Лугосом и Надимом на пару. Я тут пару книг нашел, так что мне по барабану было. Соскучился по чтению.

— Чего за книги?

— Справочник по починке Жигулей и трешовый детектив. Но, как говорится, на безрыбье и рак — баба. Про тебя я уже знаю. А что умеет кузнец?

— Она не совсем кузнец, — задумчиво хмыкает, — Подковы и гвозди точно не скует. Вот ты видел шмотки Темных Шаграма? Так вот, они не хуже облачения спецназа. Не знаю, как пули, а удар меча или магии держат. Сам видал.

— Так это что, настоящие доспехи со статами, как в игре?

— С эффектами редкость конечно. Как я понял, там особые ингредиенты нужны. А так, сделает что хочешь, если у нее рецепт за репутацию есть. Доспехи или оружие, без проблем.

— Так это она тебе такую броньку подогнала?

— Ага, ее первая работа. В чем прикол кузнеца — убивать много не надо. Репутацию и уровни дают за работу. Чем круче — тем больше. Но вот в бою Ислана совершенно бесполезна. Не только из-за класса. Она вида крови боится до усрачки!

— А по ней и не скажешь. Так глянешь — бой-баба. Кем она была до Конца Мира?

— Тренер по плаванью, если правильно помню. В садике.

— В семнадцатом что ли?!

— А ты откуда знаешь?

— Так вроде нигде больше в садиках бассейна нет. Я и сам в семнадцатый малой ходил.

— Мажор, — припечатал Борм, — У меня такого в детстве не было. Я во второй ходил. Помню, такая противная воспиталка была, голос, как пила циркулярная. На тихий час укладывала, можно уши затыкать.

Наверное, не стоит говорить, что у меня была молоденькая воспиталка с офигенной фигурой и добрая. Жаль, имени не помню. Перед последним подъемом отдышались. Борм взопрел, как тягловая лошадь, но шлем упорно не снимает.

— Погнали дальше. Ты нормально?

— Без проблем, — пыхтит на ходу, но упорно взбирается следом.

Подъем неудобный, голые камни. Дорога остается внизу, прем наверх, под еще более холодный ветер. Наконец, вершина. Вид здесь, словно и нет рядом города, да и человека никогда не было.

Далеко раскидываются равнины и сопки, перемежаясь с болотами. До самого горизонта все зелено, не пожухла еще листва. А назад, вниз глянешь, аж боязно. Город далеко внизу, кажется, прыгнешь — как птица полетишь до самого низа. Там и разобьешься. Обман зрения, головой понимаешь, а дух захватывает от высоты.

Углубляемся в лес. Тропка ведет все дальше, кусты цепляются за одежду, пригибаюсь под ветками. За шиворот падает пара еловых иголок, позади тихим добрым словом поминает лес Борм. Он утопает в неплотной земле по щиколотку.

— Вот и родник, — киваю Борму на неприметную горку камней.

Узкий пятачок чистого пространства. Грубые камни горкой зажимают вбитую в землю трубу в ладонь диаметром. Журчит холодная струйка чистейшей воды, разбивается каплями об глубокое озерцо в миниатюре. Дальше змеится средь мховых кочек ручей.

Опускаюсь на колено. Ладони лодочкой, с наслаждением напиваюсь. Вода из родника имеет свой, особый привкус. Свежая, ломящая зубы холодом, так бы пил и пил. Уступаю место Борму.

Отдыхаем, подставленная под струю канистра медленно наполняется. Молчим. В тишине хрустнула ветка за толстыми стволами деревьев.

— Слышал?

— Ага, — держится за рукоять меча Борм.

Озираемся, атмосфера прогулки мигом сменяется напряжением, сердце в груди заходится испуганной птицей. Тишина лишь нагоняет жути, кажется, что отовсюду наблюдают, сверлят взглядами. Вторая канистра наполнена. Беру обе, Борм понятливо кивает, если что — он на защите.

— Валим, — шепотом говорю.

Шагаем по тропинке, чутко ловим каждый звук. Обостренный от страха слух улавливает лишь приглушенное дыхание, мое и Борма. Ощущение чужого взгляда не пропадает до выхода из леса.

До голой сопки бредем медленно, оборачиваясь. Кто или что бы это ни было, за нами оно не последовало.

— Черт, страшновато, - шепотом признаюсь.

— Одному там лучше не появляться, - Борм с трудом разжимает пальцы на рукояти.

— Обычно Лугос сам ходил. Там точно что-то было.

— Я подтвержу, не беспокойся. Если уж меня мурашки по спине до жопы пробирают, значит, точно что-то было.

Грубая фраза разбивает напряжение. Мышцы отпускает каменная напряженность. Передаю Борму одну канистру, итак руки оттягивает.

Возвращаемся, рассказали всем об опасности в лесу. Никто нас трусами не назвал, теперь любые, даже мнимые страхи воспринимаются как повод насторожиться.

День проводим, как обычно. Я листаю пожелтевшие страницы очередной трешовой книжки. Димид лазит по округе, бадяжит что-то в своем котелке. Запах иногда стоит — вешайся. Борм тренируется, когда народу много, из него слова не вытянешь. Лугос и Надим колдуют в четвертом гараже над оборудованием для кузни. Звонкий смех Исланы постоянно отвлекает от книги.

Я задремал на кровати, совсем уж скучная чушь попалась. Запах жаренной картошки плывет по округе, щекочет ноздри. Скоро обед, можно и подремать немного... Подскакиваю от громкого крика Борма:

— Враги! Живо сюда!

Громкий звон, как по колоколу бахнули. Это Борм уже принимает чьи-то удары на щит. Выскакиваю из своего гаража, как ошпаренный.

Мне тут же в лицо прилетает удар дубины, толстой и корявой. Все, что я успеваю заметить, перед тем, как прилетает прямо в бровь. В голове как граната взорвалась, звезды из глаз сыпанули. Падаю, как подкошенный.

Встать, надо встать, так убьют! В голове крутится одна фраза. Кровь заливает левый глаз. Не тошнит, значит, не сотрясение. Непонятная мысль, вычитанная буквально час назад из боевого детективчика.

— Леон! — голос Борма над головой, — Живой?

Передо мной пятки сапог рыцаря. Поднимаюсь на четвереньки. Кто это мне так звезданул по башке?! Сейчас встану, мало не покажется! Свет в груди греет согласным теплом, придает уверенности.

"Лесной Дикарь. 7ур"

Встаю, резко распрямляюсь. Мерцание жизни затягивает рассечение над глазом. Смаргиваю кровь. Это еще что за аборигены?

В шкурах, грязные, тощие, как узники концлагеря. Рожи, как на картинке про неандертальца, нижние клыки торчат, приподнимают верхние губы. А кожа болотная, зеленая.

— Чего за орки? — спрашиваю Борма.

Правый кулак оборачивается сиянием Света. Я готов сражаться.

— А я знаю? — досадливо цыкает языком, — Похоже, это мы их привели. Или на запах еды вылезли.

Тот, что меня треснул, уже остывает на земле. Борм ему ключицу до пояса разрубил. Кровь обычная, красная, заливает сухую землю вязкой лужей. Еще один скулит на земле, сломанную руку к животу поджимает. Борм быстро подходит, краткий взмах меча, испуганный вскрик. Еще один труп.

Со стороны главной дороги идут еще. Потрясают дубинами. Уровни от пятого до седьмого.

— Шестеро, - Борм выходит вперед, — Они точно не люди. Не щади их, Леон.

— Не буду.

— Что случилось?! — выскакивают из главного гаража остальные.

— Сам посмотри, — киваю Надиму на труп, пусть изучает.

— Понятно, - Лугос не тратит слова, стилет уже в руках.

Враги приближаются. Кто они, откуда? Не важно. Сейчас они явно желают нашей крови. Отплатим им тем же.

Дикари подходят медленно, осторожно. Широкие крылья носов дергаются, жадно втягивая воздух. Скалят зубы, пригибаясь и сутулясь, как дикие звери они подбираются. Окружают.

Ислана выглянула из своего гаража. Увидела трупы, мигом равняется цветом лица с дикарями.

— Без меня справитесь, — с трудом выдавливает из себя, старается смотреть куда угодно, только ни на кровь, - Напинайте им там.

— Ага, не сомневайся! — бодро отвечает Борм.

Дикари вслушиваются в нашу речь. Меня тревожит дикарь позади. Он отличается от остальных, на шкурах, что закрывают его тело оборванными кусками, торчат разноцветные перья. Жухлые травы и черепа мелких зверьков.

"Ученик Травника Дикарей. 8ур"

Он весь сгорбленный, кожа, как у прокаженного чумой или еще чем похуже. Думать о нем не дают остальные. Гортанные крики, дикари нападают.

Я, Борм и Лугос выступаем вперед. В спину быстрый голос Надима:

— Они точно не люди. Два сердца. Лучше сразу в голову бить. Ах ты гад!

Гляжу назад. Надим отбивается от окровавленного дикаря. Тот отказывается быть трупом, тянет руки к шее, пузырится кровь и пена на губах. Надим душит его в ответ, так трясет за шею, что дикарь бьется затылком об землю. Затихает.

- Гра! — звериный вопль возвещает атаку.

Шестерка дикарей разъярены гибелью своего. Махают яростно, воздух стонет под размахами узловатых дубин.