Напряжение

Она разнесла полдома, расцарапала ему лицо (виртуозу!)... А дальше пошла апатия... И только лучик солнца — ее дочь, согревал сердце и душу. Леди не была дурой, так что грань умудрилась не перешагнуть, что позволило остаться подле дочери, а не на улице... и не в земле. Софье не нужно было влияния и власти, она просто хотела быть рядом. Потому что стоит хотя бы попытаться управлять Ксенией, настроить против отца или привязать к себе — ее тут же уберут от будущего оружия клана.

— Господин прислал за вами самолет, — голос собеседника отвлек от собственных мыслей. Действительно, 'господин' теперь подходит гораздо лучше, чем 'муж'.

— С Мистратовым? — Как от зубной боли скривилась красавица.

Красота и сила в этом мире должны иметь хозяина. Раньше была родня, потом муж. Теперь отдел генетики робко проталкивал своих кандидатов — к счастью, действительно очень робко, смиренно надеясь на ответное чувство. Не из великой романтики — так повелел господин.

Чувство благодарности у него имелось — иначе бы рожать ей до скончания дней, вовсе не видя дочь. Но все может измениться — если она влезет в поиски собственным даром или помешает дочери обрести силу. А ведь так хотелось хотя бы краем глаза уловить его образ — фотография в документе, отражение в зеркале, в окне или луже, да хотя бы что-нибудь! Не велено — дару дочери проще считать образ из будущего, которое нашла мама, чем отыскать и удержать свой...

— Господин беспокоится о вашей безопасности.

— Да лучше на машине, чем с этой скотиной, — устало помассировала виски леди.

Увы, большая сила иногда не означает острого ума — так и некто Мистратов, 'учитель' стихии воздуха, посчитал слова отдела генетики не намеком, а прямым приглашением исполнить роль племенного быка. И простые слова и объяснения тут совсем не помогали.

— Не велено, — подвел Амир черту спору. Ту черту, за которой женщине не положено обсуждать деяния мужчин рода.

Частный аэродром показался через десяток минут — с единственным самолетом на взлетной площадке. У трапа уже ждали — и, судя по мимике леди, был там и тот, кого она совсем не желала увидеть. Однако стоило даме выпорхнуть из дверей, никто и не догадался бы, что Ледяное Совершенство способно испытывать эмоции. И как только у одушевленного душа льда и серебра могло родиться столь непосредственное и подвижное дитя? Принцесса вела себя подобающе тем знаниям, что давали ей учителя манер, но... рядом был дядька Амир, так что можно было немножко пошкодить — средь своих же. Желающим сделать замечание следовало в первую очередь спросить себя — сколько они выживут против 'Мастера', который уловил угрозу цели. Вот-вот.

— Сонечка, ты как всегда обворожительна! — Выступил из толпы дюже высокий мужчина в форме второго пилота и лихо подкрутил кончик уса. — А у меня для вас есть шампанское. И два бокала!

Видя, что Ледяная Королева собралась спокойно пройти мимо, Мистратов шагнул было навстречу — но леди резко двинулась навстречу, взмахнув рукой.

Вытянувшийся ноготок, с набухшей на конце желтой капелькой, завис перед глазом.

— Хочешь, я расскажу, как ты умреш-шь?

Воин медленно отступил в сторону, давая пройти.

— В-ведьма, — зло глянул он в сторону двух леди, поднимавшихся по трапу.

Маленькая фигурка замерла и медленно повернулась.

— Братик тебя накажет, — выдохнула маленькая принцесса.

Мистратов отшатнулся, но почти сразу будто бы наткнулся на стену.

— Я, канэчна, не братэк, но... — Шепнуло ему в ухо нарочито небрежно.

Глава 8. Власть и мороженое

Нового сторожа подселили на второй день, и был он... ну вообще не герой! Сутулый и небритый, он, с двумя здоровыми руками и ногами, пах так, как никогда не позволял себе увечный дядя Коля. А когда он поздоровался, обнажив желтые зубы, я понял — вот как выглядят настоящие людоеды.

Еще он больно дрался, таскал мутную воду в бутылке без этикетки и дымил папиросой в форточку. И это в первый день — стоило только нянечке закрыть дверь за собой.

Половину ночи, маясь от дурного запаха и боли в ноге, я перебирал способы борьбы с людоедом. Был верный метод — Кот в сапогах. Но не было сапог.

Использовать дар открыто мне настрого запретил дядька, оттого становилось еще грустнее. Жаловаться няне я не хотел, сам справлюсь — вот только придумаю, как.

Потому лежал и смотрел в потолок, морщась от храпа нового соседа. Уж лучше бы Лайку подселили, она и сторожит лучше и пахнет вкуснее. И ничего, что она не обученная — ее выдрессировать можно. Одна котлета, и Лайка уже знает команду 'сидеть' и 'голос'. Вот бы с людьми так было просто. Хм!

Я залез под матрас и выудил заветный том словаря. Где там буква 'Д'? 'Дрессировка — обучение с помощью чередования положительных и отрицательных подкреплений'. А учиться никогда не поздно — это все знают. И учить — тоже!

Глянул на соседа и отрицательно качнул головой — котлету я ему точно не дам. Да и ремня тоже не дам — погрустнел я. Некстати зачесалось возле синяка на ноге.

Вот бы стать невидимым. Или чтобы был сильный друг и наказал злого дядьку. А лучше — сильный и невидимый друг! Хм-хм-хм! А зачем он должен существовать на самом деле? Губы тронула хитрая улыбка — точь такая, как у мужика за забором, когда он смотрел на забытую катушку с проводом.

Утром я встал пораньше (это было легко) и, прихватив остатки рафинада, оставшиеся после дяди Коли, отправился делать добро.

Когда дядя Сергей проснулся и вывалился из комнаты, то обнаружил два десятка детей, с сожалением смотрящих на него, покачивающих головой и отшатывающихся, стоило ему шагнуть их в сторону. Понятное дело, новый сторож не выдержал.

— Что?! — Рявкнул он зло.

— Дяденька, а вы знаете, что в этой комнате живет домовой? — Испуганно пролепетал обладатель десяти кубиков рафинада.

— Пошел вон, щегол!

— Зря, — хором (мы репетировали!) выдохнули остальные. — Мы всех предупрежда-аем.

Проняло даже людоеда.

— О чем? — Уже настороженно переспросил дядя Сергей.

— А вы знаете, что у прежнего сторожа нет руки и ноги? — Вкрадчиво спросили дядю Сергея со спины, он аж дернулся и резко повернулся.

— Ну, и че?

— Мы его то-оже предупрежда-али, — протянули ребята и резко разошлись в разные стороны, потеряв всякий интерес к этому месту.

— Тьфу, чертовщина, — сплюнул дядя Сергей на пол.

Ходил он нервным до самого вечера, успокоившись только перед самым сном. Зря-зря-зря — как пели гуси-лебеди.

Стоило сторожу устало опуститься на матрас, как разряд тока пролетел от ножек постели до основания черепа.

Дядя Сергей слетел на пол, вновь схватился за постель и с ударом отлетел к моей кровати.

— Ч-что за ч-черт, — заикаясь, выдавил из себя сторож.

— Домовой, — как само собой разумеющееся, ответил я.

— Почему сразу не сказал?! — Зло гаркнул на меня людоед.

— Я хотел, но вы меня побили, — пожал я плечами. — Спокойной ночи.

— Че делать-то? — Запустил дядька пятерню в волосы. — Эй, пацан, свалил отсюда, я на твоей постели лягу.

— Не поможет.

Но постель я покорно оставил, гадая — пробьет ли мою постель током или надо больше этого загадочного 'напряжения'? В прошлый раз хватило разряда с эмоцией 'пожалуй, интересно', но у меня-то два матраца (на что только не пойдут люди за сахар).

— М-мать! — Подлетел вверх дядя Сергей и по дуге гулко бахнулся на пол.

Что-то не шевелится. Я походил рядом, потряс кончиком ноги за плечо, не дождался ответа и принялся прикидывать, сколько листочков раскраски понадобится, чтобы скрыть тело. Нет, ну можно еще стену на него обвалить — дядя Коля говорил, что здание ветхое и я неосторожным ударом мог тут все обрушить... о, пошевелился!

— М-ма-ать!

— А ее тут нету, — сочувственно ответил я. — Ни у кого нету.

Дядя Сергей сжался возле стены и печально смотрел на постель, что-то прикидывая.

— Домовой грязных не любит, — посоветовал я ему. — Но вы можете не верить.

Новый сторож странно глянул на меня — я уж подумал, побьет — но вместо этого цапнул из тумбы вещи и на час ушел. Вернулся чистым и посвежевшим. С великой осторожностью коснулся постели, потрогал руками одеяло и медленно присел, выдыхая.

— Если бы не со мной... Никогда бы не поверил, — прошептал он под нос. — Эй, пацан. Еще правила есть?

— Два куска сахара вон туда, — кивнул я в угол, возле выхода из комнаты — там, где уже лежала специальная миска. — И меня не бить.

— Че, тоже правило? — Осклабился он.

— Я домовому пять лет плачу, а ты тут первый день, — вновь пожал я плечами и перевернулся на бок, к стене.

Через минуту за спиной звякнули о кафель два кубика сахара. 'Мвха-ха-ха-ха-ха!' — как говорил трудовик, когда я принес ему часть той мутной жидкости, чтобы поменять на кабель.

Следюущие две недели мы учились быть чистыми. Потом домовому разонравилось то, что он курит, а еще через два месяца дядя Сергей бросил пить.

В первых числах августа он пришел в красивом чертом костюме, в белой рубашке и с галстуком, аккуратно постриженный. Я даже не узнал сначала, хотя видел, как он не спеша идет от входа, по тропинке к дверям, мимо гудящей толпы детворы, которую только-только привезли с экскурсии — и ребята его тоже не узнали.

— Уволился я, Максим, — с улыбкой пояснил он, заметив изумление узнавания на моем лице. — Теперь я страховой агент.

Солидный (тоже хочу костюм!) мужчина прошелся до своей тумбы, открыл, глядя внутрь. Пожевал губами, да так и закрыл, прихватив только огромную коробку рафинада в руки. Ну, понятно — самое ценное надо забрать.

— А...

— Вот, пришел в интернат — поинтересоваться у бывших коллег, может кому страховка нужна. Время неспокойное, — солидно произнес он.

— Пусть страхуют интернат от пожара.

— Хорошая идея, обязательно предложу, — улыбнулся он мне.

Ну, я сделал все что мог.

Дядя Сергей прошел мимо и аккуратно поставил всю огромную коробку с сахаром на блюдце домового.

— Спасибо, — шепнул он точно не мне.

— Вы насовсем уходите, — вздохнул я, даже не спрашивая.

— Очень на это надеюсь.

'Теперь нового учить' — с тоской пронеслось в голове.

— На, не грусти, — сунул он под нос красиво раскрашенный прямоугольник с цифрой пять. — На мороженое тебе. Прощай!

Тихо закрылась дверная створка, не пустив до дядьки мое запоздавшее 'Спасибо!'.

Красивый прямоугольник я запрятал в карман. Раз такую вещь можно поменять на легендарное мороженое — буду его беречь. Интересно, пять — это пять мороженых? Хотя лучше бы в килограммах, конечно... Все равно мороженое было только в городе, а значит мне до него никак не добраться.

Вот ребятам повезло — вновь посмотрел я в окно, на огромный желтый автобус и парней в одинаковых белых футболках и серых шортах, солидно постукивающих по колесу (по очереди). Сегодня наш спонсор (это такой человек, который купил огромный цветной телевизор в общий зал) увез старшеклассников к себе на фабрику, похвастаться. Я тоже хотел поехать, и даже стоял в общей очереди, но перед дверями меня выхватили огромные руки-клешни няньки и увели в спортзал, бегать. Интересно, на той фабрике можно поменять красивую картинку на пять тонн мороженого?

Хм, а чего это они не расходятся, раз уже приехали? Я вышел из комнаты и перехватил Славку — он уже постучал по колесу и теперь стоял поодаль с гордым видом.

— Слав, привет. Ну, как? — Жаждая подробностей, я тем не менее удерживал равнодушный вид.

Мол, видел я ваши экс.. экскур..сии.

— Картонная фабрика, — пожал он плечами.

— И что там?

— Картон, коробки из картона, упаковка из картона. Работать звали. Вот, подарили, — выудил он из переднего кармана белоснежную ручку с логотипом.

— Хм, — перехватил я ручку и задумчиво пощелкал пружиной. — Два кубика.

— Пять.

— Ладно, — улыбнулся я, давая себя победить — мне его еще дальше спрашивать! — А сейчас что стоите?

— Всех, кто хорошо себя вел, сейчас в зоопарк повезут. — Явно довольный, протараторил Слава. — Только это секрет! Только двадцать человек берут.

— И тебя тоже? — Поднял я бровь, отчаянно завидуя.

— Ага! Сейчас на обед остальных позовут, а мы поедем.

— Побьют вас, — точно определил я его будущее.

— А пусть бьют, — махнул он рукой. — За такое не страшно и получить!

Поймал себя на том, что активно киваю.

— Что, и это едет? — Показал я взглядом на старого знакомца — Эдика, которому в свое время расквасил нос.

Тот, о ком я говорил, сейчас стоял в компании других ребят, которые окружили водителя автобуса и восхищенно посматривали на него снизу вверх. Вернее, не на него, а на легендарную кепку с козырьком, что не мешало мужику гордо расправлять плечи и значительно поглядывать в ответ.

— Повезло, — пожал Славка плечами.

Выходило, что крайне неприятный тип поедет в загадочный зоопарк, а я, обладатель билета на пять бесконечностей мороженого, останусь здесь. Так не должно быть!

— Макс, ты чего? — тронул меня Славка за плечо.

Пришлось убирать руки с пояса и сворачивать воображаемый плащ супергероя.

Я оглядел огромный желтый автобус, прошелся вокруг него, рассматривая ровные — и пока пустые — ряды сидений. Двери, закрыты, кроме самой первой, возле которой жевал незажжённую сигарету водитель. Форточки распахнуты, жарко ведь. Хм. Но лезть в них у всех на глазах глупо.

— Слава, на что ты готов ради мороженого? — Спросил я деловым тоном.

Я был младше Славы, ниже ростом, не умел свистеть через зубы. Но сейчас на меня смотрели глаза, полные готовности и надежды.

Каждый в интернате знал — таким голосом звучат самые выгодные предложения. Котлеты, сахар, шоколад — у меня было все. Трудовик, заслышав этот тон, пытался добавить к моему имени отчество. Физрук широко распахивал дверь на склад и предлагал брать все, что я захочу. Потому что знали — все всерьез, это не шутка, и награда всегда будет выплачена в срок. А я, по началу, просто избавлялся от того, что забирал "домовой". Потом понравилось — вот и менял жидкость на вещи, вещи на труд, труд на котлеты, котлеты на силу, силу на страх, а страх снова на жидкость.

— Бить никого не надо. — Уточнил я, заметив недобрый взгляд Славки в адрес моего недруга.

— Слушаю, — Облизал он губы.

— Жди здесь, я сейчас.

План выстроился сам по себе, оставалось взять из тайника под раскрасками одну крохотную вещицу.

Я замер перед дверью в комнату, подумал, и решительно повернулся к лестнице. Но сначала — оружие! Город полон опасностей.

Через пару минут я уже стоял перед распахнутой дверцей аптечки, вглядываясь в ее содержимое. Вот оно — тускло светится опасностью и болью. Оружие удобно легло в руку — прохладное на ощупь, гладкое, с круглым решетчатым навершием у одной из сторон, оно дарило уверенность и чувство защищенности. По поверхности шло сложное и трудночитаемое название, но мне — и остальным — вполне хватит истинного имени. Оружие, которое я не использовал даже когда банда седьмого Б решила перехватить котлетный бизнес. Оружие, успокаивающий холод которого позволил в свое время взять себя в руки и достойно ответить на вопрос 'ты кто по жизни?' в темноте подвальной лестницы — но даже тогда я не применил его. Надеюсь, его час не придет и сегодня. Аккуратно закрыв створку, вернулся в свою комнату и забрал из тайника нужную вещь. Теперь — во двор. Остался еще один шаг. Город, я иду.