— Ты до такой степени нас недооцениваешь, Мелькор? Думаешь, мы не можем постоять за себя? Эти гордецы непременно начнут махать мечами... феаноринги мнят, что сталь всесильна, но ударить можно не только мечом. Если понадобится — я одна уложу этих сосунков рядами на полу зала, а нас здесь будет несколько десятков, — она помолчала. — Они явятся с дружиной, разумеется. Финроду придется тяжело. Они всегда были друзьями с Майтимо, но тут случай особый, к тому же, остальные братья...

-Посмотрим, — сдержанно сказал Мелькор. — Боевого опыта у них побольше, чем у вас. Впрочем, будем надеяться, что до этого дело не дойдёт.

Эльдэ усмехнулась. Взгляд ее вдруг заострился — и в тот же момент Мелькор ощутил, как к нему рванулся сгусток _силы_ — мощный, достаточный, чтобы оглушить любого... кроме майа, пожалуй.

Парировать удар, успеть закрыться, — не составляло труда. Мелькор усмехнулся, во взгляде промелькнуло удовольствие: ему нравилось, когда у кого-то _получалось_.

-Что ж. Значит, завтра утром.

Она кивнула.

"Ты — закрылся. Они — не сумеют. Они вообще не ценят ничего, что нельзя потрогать руками... "

— Мы придем за тобою утром, когда феаноринги приедут сюда. Готовься к неприятным разговорам...

Пришли за ним через пару часов после рассвета. Эти нолдор тоже были знакомы Мелькору, но было ясно, что это уже — конвой. Одежды цветов Дома Финарфина, парадные доспехи, оружие. Словно тогда, в Валиноре — но тогда были _майар_... Только одно отличало принципиально: во взглядах _этих_ нолдор не было враждебности. Один из них сказал:

— Идем. Они ждут.

Мелькор поднялся, коротко взглянул в окно, на восходящее солнце... и вышел первым.

"Извини, — донесся мысленный голос Финрода. — Иначе первым, с чего начнется совет, будет обвинение, что Моргот для нас, должно быть, уже стал дорогим гостем..."

"Я понимаю, — Мелькор улыбнулся. — Ничего. Посмотрим, что будет... хотя вряд ли будет что-то новое."

Братья были здесь: четверо. Майтимо, Келегорм, Куруфин, Карантир. Позади них — нолдор из их свиты, все — с оружием. Майтимо был, как и всегда, в черно-красных цветах Дома Феанаро — и, как и у Мелькора, никаких украшений на одежде, никаких колец, перстней... Расшитая драгоценными каменьями одежда его братьев была в пыли — очевидно, феаноринги даже не присели с дороги.

Тут же стояли арфинги: сам Финрод, Артаресто, остальные... Из всех — меч на поясе был только у Финрода и Ородрета.

И, не успел Мелькор войти в зал, как Карантир шагнул вперед, поглаживая рукоять меча:

— Моргот... Значит, и вправду он осмелился явиться перед нами. Интересно, здесь, без своих приспешников, он так же неуязвим для хороших клинков?..

— Карнистиро, — негромко, в полголоса, произнес Финрод. — Давай не будем начинать с _этого_.

— Что? — резко обернулся к нему Карантир. — Может, ты уже завел с ним дружбу, Финдарато?..

-Итак, — спокойно сказал Мелькор. — Вы знаете, зачем я пришёл. Вот — первое.

И в воздухе засияла корона с Сильмариллами.

От возгласа, кроме арфингов, удержался один только Майтимо. Карантир метнулся к короне, схватил один из Камней, выступавших из нее — и тут же с воплем отдернул руку, согнулся в три погибели — Мелькору была хорошо известна та боль, которую сейчас испытывал феаноринг.

— Тебя ведь предупреждали, брат, — жестко проговорил Майтимо. — Мы извлечем Камни из короны, а ее вернем тебе, Моргот... твое железо нам не нужно.

Он сделал знак — и двое нолдор шагнули из-за его спины, и, осторожно взяв корону, вышли из зала.

-Хорошо, — Мелькор немного церемонно наклонил голову. — Это — первое. Назовите вашу цену мира в Эндорэ.

Майтимо поднял руку — и феаноринги стихли.

— Ты отдаешь себя в наши руки, — спокойно сказал он. — Ты знаешь, какова наша клятва. И мы не потерпим Моргота в Эндоре: до тех пор, пока он попирает землю, миру между Севером и нами не бывать.

-Вы не хозяева Эндорэ, — спокойно напомнил Мелькор. — И не вам решать, кто достоин, а кто недостоин здесь жить. Но пусть будет так.

— Конечно, ведь хозяином Эндоре мнишь себя ты, — прищурившись надменно, проговорил Келегорм. — Ничего, скоро придет конец твоему хозяйству...

— Подожди, брат, — остановил его Маэдрос. — Я знаю, что у тебя достаточно прислужников, способных отбить тебя... если мы вознамеримся отправить тебя в Валинор. Тьелкормо, молчи! — он резко обернулся к брату, уже открывшему рот, чтобы возразить. — Я знаю его силы... в отличие от вас. Поэтому! Ты, Моргот... Отправишься с нами. И если ты хочешь мира — ты будешь пребывать в заточении. В Химринге. Если же ты используешь свою силу, чтобы освободиться — значит, грош цена всем твоим словам и обещаниям.

-Я принимаю ваши условия, — резко сказал Мелькор.

Финрод смотрел на него — он, похоже, раздумывал о чем-то своем, связанном с происходящим; но вслух Финрод произнес явно не то, что было у него на уме:

— Тогда мы передаем его вам. Ты, Майтимо, отныне будешь решать его судьбу.

— Мы уезжаем сегодня же, — отрывисто бросил тот. — Сейчас же. Мы не станем задерживаться здесь ни на час.

И он повернулся — и резким шагом направился к выходу из зала. Вслед за ним отправились остальные. Глаза в глаза — двое нолдор: мстительные усмешки на лицах. Еще мгновение — и Мелькор оказался в кольце феанорингов.

— Ну? — голос у высокого нолдо почему-то был слегка хриплым. — Иди сам, покуда мы не помогли тебе клинками!

Мелькор улыбнулся, вскинув голову, — те, кто помнил, как его освобождали в Маханаксар, помнили эту улыбку молчаливой гордости, которая не позволяет себе опускаться до пререканий.

Он развернулся к выходу и пошёл следом за Майтимо.

И тут он ощутил, словно незримая нить, состоящая из множества волокон, ударила его в затылок. Вошла в мозг — и свернулась в крохотную сияющую точку, которая в следующий миг растворилась, оставив после себя ощущение свежей теплоты. Это было необычно — никогда ранее он не испытывал подобного.

"Не удивляйся, — зазвучал в его сознании знакомый голос. Финрод. — Мы не просто так отдали тебя им. Теперь, что бы они ни сделали — в одиночестве ты не будешь. Сможешь говорить с нами, и видеть через нас."

Мелькор на миг закрыл глаза, — горячая волна благодарности, тепла... Закрылся: феаноринги не должны слышать его чувства, им — только холодное, как льды Хэлкараксэ, молчание.

"Спасибо..."

"А они не услышат тебя, — донесся до него голос Нэйгель. — Они боятся тебя больше, чем самой Великой Тьмы. Никто из них просто не рискнет тебя услышать."

Мелькор, не оборачиваясь, шёл следом за Майтимо.

"Насчёт того, о чём мы говорили. О южных орках. Позже — свяжитесь с Гортхауэром. Он выполнит наши договорённости. Но — не раньше, чем через несколько дней."

"Свяжемся, — пообещал Финрод. — Хотя и непривычны нам такие... Переговоры. "

"Что поделать, — усмехнулся Мелькор. — Мне тоже... непривычно."

...Его били силой Камней, а в остальном... никто с ним не разговаривал. Вообще. Маэдрос к нему не допускал своих братцев. Молча все делали: Маэдрос соблюдал достоинство, в отличие от братьев, он на это был способен. Отвезли в горы... потом был долгий спуск в пещеры. Потом оставили одного в пещерном отнорке — и принялись спокойно замуровывать туда вход. Потом вернулись наверх... а он остался там один, под землей.

...Эльфийка шла, не скрываясь. Шла она со стороны запада, словно бы от отрогов Эред Ветрин. Одета она была, как воин, и вооружена так же — темно-зеленая одежда, легкий доспех, золотистые волосы туго заплетены в длинную, до талии, косу — на манер женщин Трех Племен; меч на поясе. Коня она отпустила несколько миль назад — но вряд ли это мог знать кто-то из тех, кто мог сейчас наблюдать за нею.

За плечами у нее был дорожный мешок... но почти пустой: припасов там было мало.

Дозорный отряд встретил её на равнине, — несколько воинов, молчаливые, слаженно окружили.

-Куда путь держишь?

Она несколько секунд вглядывалась в их лица. Те из воинов, кто владел приемами, на "светлой" стороне именуемыми темным колдовством, могли ощутить, как она мысленно "прощупывает" их.

— К вам, — наконец сказала эльдэ. — Мне нужно увидеть Гортхауэра.

Они несколько мгновений безмолвно совещались, затем один из них спешился.

-Сейчас отвезём. По воздуху.

— По воздуху? — переспросила она. Потом добавила: — Что ж, это даже интересно.

Пришлось подождать, пока с неба обрушились два крылатых коня, — гордые, красивые, чёрные... Человек буквально взлетел на спину одного из них, — привычно и легко. Обернулся.

-Давай, забирайся. Не бойся, не упадёшь.

Она кивнула, похлопала коня по холке, вглядываясь в его умные глаза.

— Мне впереди тебя сидеть лучше или позади? — спросила человека.

-Садись спереди. Придержу, если что.

Она кивнула и запрыгнула в седло. Ухватилась покрепче — самой себе не желая признаваться, что сердце сладко заныло в предчувствии полета. Опасное путешествие имело и свои плюсы...

Конь разбежался, всё быстрее, быстрее — а затем прянул в воздух.

Они летали не слишком быстро, — всё же не птицы... Но, видно, наслаждались полётом, и гордились особенной участью своей: звери, вопреки законам природы, обрекающим их на бег, умеющие летать...

Нэйгель смотрела вдаль. Раскинувшиеся просторы, далекий горизонт, горы... и одновременно она замечала: огромный горный массив Твердыни, и не просто горный массив — обжитая крепость. Как же безумны феаноринги, что надеются с этим воевать... впрочем, Майтимо умнее других: этот хотя бы понимает правду.

Крылатые кони перемахнули перевал, — и копыта зацокали по камням широкой открытой галереи, словно специально предназначенной для таких, крылатых...

Да почему же — словно.

И ближе к горам, — как провал в бездну: проход внутрь.

В черноту.

Воин осторожно опустил Нэйгель на землю.

-Идём.

Чернота надвинулась, охватила... и отступила.

Путь по коридорам, повороты, — и дверь.

-Ну, входи, — донеслось резко, и дверь отворилась.

Преодолевая страх, нолдэ шагнула внутрь. Вот она — цитадель Тьмы... одно дело — рассуждать о ней, находясь в Нарготронде, другое — явиться сюда самой. На миг показалось, что ожили все давние страхи — и что выйти из этих стен ей будет уже не суждено... Но Финрод — был. И вернулся.

Гортхауэр стоял у окна, против света, — видно было только чёрный силуэт и длинные волосы.

Дверь за спиной нолдэ захлопнулась, — высокие сводчатые потолки отозвались эхом.

-Говори, — упало коротко и словно через силу. — Что тебе нужно?

Слова застряли у нее в горле. Этот, темный... от него исходила та самая сила, которой все они страшились. Черное облако, в Незримом накрывавшее Ангамандо.

— Я пришла как посланник от Финрода, государя Нарготронда, — проговорила она, сама удивляясь, как глухо и невыразительно звучат ее слова.

-Государь Нарготронда, — медленно повторил тот. Взгляд его словно придавливал, несмотря на то, что против света не было видно ни его лица, ничего...

Он скрестил руки на груди.

-И чего же хочет от нас милостивый государь Нарготронда? — с издёвкой спросил он. — Чем мы, недостойные топтать землю Эндорэ, можем заслужить разрешение от Детей Эру на то, чтобы жить и дышать?

Нэйгель прерывисто вздохнула. Она ожидала всего — но не _такого_ начала. И как же, как вести себя с этим существом?..

— Я бы не явилась сюда, если б мы думали так о вас, тебе не кажется?

-Ты не первая.

— Знаю... Я должна передать тебе, что Нарготронд готов жить в мире с вашими землями. Но это ты, должно быть, знаешь от Мелькора. Мы были с ним... до тех пор, пока феаноринги не увезли его.

-Чего вы хотите? — он почти оборвал её речь. — Чтобы я уничтожил южных орков?

— Я не ради этого пришла сюда, — она слегка повысила голос: ей было отнюдь не по нраву, что этот, черный, обвиняет ее. — Ты можешь сейчас _слышать_ Мелькора?

В зале повисло глухое, отчаянное молчание. И — по прошествии, казалось, целой вечности:

-Да. С трудом. Я больше чувствую, чем слышу.

— Так я и знала, — кивнула она. — Так вот, мы можем слышать его. Говорить с ним. Он может видеть через нас. Я, Финрод, несколько других, ты их не знаешь.

Опять — молчание. Тонкая грань тишины, мучительной, жуткой, как край пропасти, как грань перед падением в бездну...

И снова — как стена.

-Зачем вы это сделали?

Она искренне удивилась.

— То есть как это — зачем? Чтобы можно было говорить с ним, и чтобы он мог знать все, что происходит в мире, разумеется!

-Нет. Я не о том.

— О чем же?

Прерывистый вздох.

-Зачем вы пошли у него на поводу? Что хорошего вышло из его затеи, кроме нового Мандоса? Теперь я должен сказать спасибо этому мальчишке за то, что он всё-таки сообразил не везти его в Валинор! Не было там шансов. Это же очевидно. Не было.

— А что нам надо было делать? — возразила она. — Как поступать?! Заявить — возвращайся обратно? И что изменилось бы? Сейчас — у нас есть шансы обратить на свою сторону Нолофинве и Дориат... по меньшей мере. Впервые за несколько сотен лет мы можем открыто заявить о мире с Севером, а ты говоришь — зачем!

-Забрать у него Камни, да, и отправить обратно! неужели вам до сих пор неясно, что он за всё платит — собой?

— Что ж, — прищурилась Нэйгель, — он — Вала. Он сильнейший из стихий этого мира. Его дела сказывались на всей Арде. Если нет другого выхода — кому же и платить, если не ему? Так же, как Финрод платил бы собою за дела Нарготронда, если бы довелось...

-Тебе безразлично, и есть вещи, которые ты не понимаешь и не хочешь понимать, — отрезал он. — А значит, разговор об этом закончен. Вы хотите мира с Севером — вы его получите. Мирный договор должен быть заключён принародно, где именно будет назначена встреча, мне всё равно.

— В землях на границе Хранимой Равнины, — сразу же ответила Нэйгель, — мы готовы сделать это уже сейчас — дальнейшее будет зависеть от тебя.

Гортхауэр пожал плечами.

-Пусть лорды нолдор собираются там, я приду. Но передай им, — голос тёмного майа стал глухим, — чтобы они воздержались от оскорблений в наш адрес. Потому что я не Мелькор.

— Я передам. Но обещать за них не могу, и больше — скажу, что оскорбления ты услышать можешь. Надеюсь, ты будешь выше этого.

-Выше, — насмешливо протянул он. — Тебя оскорбляют, тебя обвиняют в том, что ты никогда не делал, а ты должен только молчать и думать, что этим ты им показываешь, что ты выше? Они только наглеют от безнаказанности и продолжают, снова и снова. И не смей им ответить, ни слова, потому что тогда ты сразу же станешь тем, кого в тебе хотят видеть. Ты считаешь — это справедливо?

— Я считаю, что надо идти вперед, если открылся путь, и не поворачивать вспять, если дорога покрыта камнями, — ответила Нэйгель. — Ты бы лучше подумал, как вызволить его, когда придет время. И о том, как добиться того, чтобы время это пришло вообще. Потому что это зависит не только от нас, но и от тебя.