Императрица Кэт

Кэт тогда сразу заметила, что братец закрывает рот ладонью, чтобы не заржать, как жеребец.

Ни у кого из ребят европейцев и американцев не оказалось за плечами полутысячелетней традиции. Только скромный невысокий темноволосый парень заметил:

— А один из моих предков командовал триремой при Саламине.

Тут Кэт не удержалась и влезла:

— Но ты же не грек!

— В любой битве есть как минимум два участника, — пояснил Дар, — я — перс.

— Ну да, — стараясь не рассмеяться добавил Сидоров. — Вот есть у нас такой Клаус. Он как-то было заикнулся по поводу истинных арийцев. Вообще это немножко чревато. Кое-кто у нас в России, да и у вас в Англии, ещё помнит события XX века, могли если и не поколотить, то бойкот устроить. Но Дариуш вовремя влез и сказал, что если уж речь зашла об арийцах, то это у них в Иране и далее на восток, а всякие там с Балтики могут даже на старт не выходить.

Тогда Дар не обратил на неё внимания — ну вертится тут какая-то мелкая девчонка-школьница, сестра приятеля. Ну и что?

А через пять лет «Юнона» на которой Майк был уже старшим офицером, а Дар вахтенным начальником, зашла в Эагу для мелкого ремонта. Эагу это Веор, а Веор и Вента оплетены сетью тэрк-связи, поэтому учившаяся уже год на Венте Кэт могла принимать участие во всех похождениях молодых офицеров и показывать им достопримечательности обоих планет.

Вот тогда-то, в каком-то кафе на вершине глинта в Те-Пале, откуда открывался шикарный вид на океан, Дариуш внезапно скупил у проходящего между столиками торговца цветами всю корзину и на глазах у изумлённого брата вручил Кэт...

Пушки Рамета тал Фипса

— Они там что, сговорились? — пробормотал император себе под нос, закончив читать донесение тал Сиола.

Прямо перед ним стоял человек в капитанской форме, доставивший донесение. Что там пишет про него тал Сиол? Капитан Анхео Дерваль, отлично зарекомендовавший себя на службе... К сожалению, его низкое происхождение не позволяет мне...

— Ну что ж, капитан тал Дерваль, — произнес император, — благодарю вас за службу Империи.

— Я рад служить Империи и Вам, сир, — по-уставному четко ответил капитан, но император заметил вспышку радости в его глазах. Да, капитан тал Дерваль, с честолюбием у тебя все в порядке.

Император опять уткнулся взглядом в донесение. Операция по ликвидации орудийной батареи и захвату адмирала дил Виссара была организована лейтенантом морской пехоты тал Альдо. Так вот, значит, как выглядит сын тал Варрата и ведьмы. Стоит немного позади капитана, почтительно склонив голову, и делает вид, что соблюдает субординацию. Император бросил быстрый взгляд на Кеалора — и тщательно принялся его не замечать.

— Приказываю в дополнение к жалованью выдать всей команде тал Дерваля из казны награду в размере двойного жалованья каждого.

Офицеры в ответ на это только поклонились, а вот два сержанта, охранявшие человека в красно-белой форме, засияли как солнце в день летнего солнцестояния.

Император опять обратился к Дервалю:

— Вам приходилось иметь дело по службе с моим сыном?

— Я был его старшим помощником, сир.

«Вот даже как. А тал Сиол об этом ничего не пишет.»

— В таком случае примите от меня в подарок вот это. — Император вытащил из ящика стола какой-то небольшой предмет. — Я думаю, этот клинок вам знаком.

Император протянул Дервалю офицерский кортик в поношенных кожаных ножнах. На ножнах и на рукоятке имелись накладки из моржовой кости.

— Да, я знаю этот клинок, — Кеалор заметил, что подарок императора взволновал Дерваля чуть ли не больше, чем небрежное «тал». — Благодарю вас, сир, это огромная честь. Клянусь быть достойным вашего доверия.

«Да это, должно быть, ни больше ни меньше как личный кортик принца Айэна!»

Кеалор заметил, как изменились лица немногочисленных придворных, присутствовавших в зале. У большинства из них на лице нарисовалось кислое выражение, впрочем, тут же сменившееся самым приветливым; у некоторых, включая сидевшего справа от императора тал Эмбраса — откровенное довольство. Ну да, конечно. Клинок принца Айэна, врученный лично императором. Теперь Дерваль вхож в самое блестящее общество Тинмоуда, нравится ли это дворянам с многовековой родословной или нет. Хотя ни император, ни Анхео об этом явно не думают.

Император повернулся к Морскому Ястребу.

— Что касается вас, адмирал дил Виссар...

Морской Ястреб в упор смотрел императору в глаза. Глаза у него были светлые и не моргали — и правда, птичьи какие-то глаза.

...То я готов удовлетвориться вашим словом дворянина, что вы не попытаетесь оставить Тинмоуд до официального заключения мира с Архипелагом.

— Значит ли это, что после того, как вы заключите мир с Госпожой, я буду свободен?

— Разумеется. Слово императора.

— В таком случае я даю вам слово дворянина.

* * *

— Неудобно как-то, — смущенно сказал Дерваль. — По сути, главное сделал ты, а весь почет и награды достались мне.

— Меня трудно наградить, — усмехнулся Кеалор. — Дворянство у меня и так есть. Именную шпагу мне вручать нет смысла, у меня фамильная есть. На крупное земельное пожалование моя эскапада ну никак не тянет, а мелкое мне давать как-то неудобно. Ну и вообще, подумай, кто ты и кто я? Ты — уважаемый человек, капитан с отличным послужным списком, тал Сиол тебя отличает. А я — так, начинающий офицер, да еще и подозрительный тип. Так что все правильно. Тем более что главное, что мне нужно было от всей этой истории, я получил.

— Что же это, интересно?

— А то, что император оч-чень внимательно на меня посмотрел.

— Не понял?

— Он меня заметил. И запомнил. Пока мне этого достаточно. Что мы будем делать дальше?

— По-хорошему, нам надо подремонтировать корабль и идти в море на воссоединение с эскадрой. Вот только, учитывая, что послезавтра зимнее солнцестояние, я не уверен, что нам это удастся.

Дерваль оказался прав. Пока «Олень» стоял в доках, с океана задули такие ветры, что выход в море оказался невозможен.

Это никого не огорчило. Дерваль занялся устройством своих дел, необходимых новоиспеченному дворянину. Он навестил пожалованное ему поместье — землю вокруг устья реки в сотне миль к северу от Тинмоуда. Жители тамошних рыбацких деревушек отнеслись к переходу из-под казенного управления в поместное довольно равнодушно, тем более что Дерваль и сам не знал толком, что ему делать с этим поместьем. Про оброк он, конечно, слышал, но, заглянув в пару домов и посмотрев в глаза нескольким женщинам, махнул рукой и решительно заявил, что требует только снабжения продуктами его и его сопровождающих во время его присутствия в поместье. Эта новость была встречена настороженно — кажется, рыбаки ей не поверили.

Еще одной проблемой у Дерваля был герб. Вообще-то герб ему был нужен примерно так же, как и поместье, но раз полагается, значит, надо. Первый эскиз — золотой ястреб в серебряной цепи на лазурном поле — Дерваль с ужасом отверг.

— Понимаешь, если бы я сам захватил Морского Ястреба, это еще бы куда ни шло, — объяснял Дерваль Кеалору. — А так — спасибо, не хочу.

После долгой ругани и пререканий они с художником сошлись на серебряном корабле и золотом мече на том же лазурном поле.

Команда Кеалора принялась весело пропивать свое тройное жалованье, а сам Кеалор вернулся к светской жизни.

* * *

Посреди менуэта Эмпи вдруг остановилась.

— У меня кружится голова, — сказала она Кеалору. — Здесь, должно быть, так душно! Проводите меня на балкон.

Кеалору и самому хотелось на балкон. Но что-то в лице Эмпи ему не понравилось. Или это в свете свечей кажется, что на щеках и лбу проступают синеватые пятна? Он принюхался, но в спертом воздухе зала среди запахов пота и духов уловить еле заметный характерный аромат ванили ему не удалось. И все же это, кажется, не просто усталость.

— Перед глазами круги? За ушами болит?

— Ну да, слегка побаливает, — удивленно ответила Эмпи.

Кеалор схватил Эмпи на руки:

— Эмпи, где ваша спальня?

— Но это неприлично так сразу!

— Умирать в вашем возрасте определенно неприлично!

Заметив странное поведение гостя, к Кеалору пробрался мажордом, следивший за порядком в зале. Кеалор схватил его за рукав и прошептал:

— Эрмет, отправьте кого-нибудь из ваших людей в храм Виэму. Верхом. У госпожи Эмпи ванильная лихорадка!

К счастью, мажордом название «ванильная лихорадка» знал. Не задавая лишних вопросов, он кивнул и выбежал из зала.

Слова «ванильная лихорадка» обратили на себя внимание еще нескольких гостей. Подвыпивший драгунский капитан изменил свою несколько неровную траекторию движения по залу и оказался вблизи Кеалора:

— Тал Альдо, что это вы девушку такими страстями пугаете?

— О, тал Керам, хорошо, что вы здесь, — обрадовался Кеалор. — По-моему, на этом балу присутсвует человек пять офицеров из вашего полка. Поскорее соберите их и перекройте все входы и выходы из дома. Никого, кроме жриц Виэму, не впускайте и не выпускайте. Только эпидемии ванильной лихорадки нам в Тинмоуде и не хватало.

Поняв, что дело явно вышло за пределы обычной светской шутки, капитан мгновенно протрезвел. К сожалению, паники избежать не удалось. Новость распространилась по залу со скоростью степного пожара.

И не успел Кеалор дотащить Эмпи до спальни, как их разъяренным коршуном нагнала таллэ Эйкет:

— Что происходит, тал Альдо? Вы переполошили всех гостей. С чего вы решили, что у моей дочери ванильная лихорадка?

— Я видел это в Архипелаге! — конечно, ничего такого он не видел, но для таллэ Эйкет сойдет. — Ее нужно скорее в постель, где ее комната? За жрицей Виэму я уже послал.

Водворив Эмпи в постель, Кеалор помчался на кухню.

Ванильная лихорадка была распространенной болезнью в тропических болотистых низменностях. Конечно, шанс заболеть ею у дочери столичного сановника был ничтожен, но ничего невероятного в этом не было. Возможно, какая-то красивая цветная одежда, привезенная с юга, или кто-то из служанок провел ночь с торговцем пряностями. Заболевали этой болезнью не все — почему, никто не знал, — но симптомы вроде тех, что Кеалор заметил у Эмпи, говорили о том, что больному осталось жить не больше нескольких часов. Потом начиналась необратимая агония.

Сколько времени у Эмпи — два часа, час или полчаса — Кеалор не знал. А храм Виэму, как назло, находился за городской окраиной, там, где начинались поля.

Он спросил у кухарки, где находятся короба с травами и пряностями. Спаржа, лук-порей, шпинат — это все не то. Ага, а вот эстрагон подойдет, если тут найдутся тмин и корица. Есть? Корица есть, а тмина не видно. Зато есть эвкалиптовый лист. К эвкалипту надо бы еще шафран, а шафрана-то как раз и нет. Ладно, попробуем обойтись тем, что есть. Кеалор быстро сложил эстрагон, эвкалиптовые листья и корицу в ступку, залил кипятком и принялся помешивать. И очень надеялся, что никому нет дела до того, что он считает повороты ложки и меняет направление помешивания после каждого десятого поворота. И еще и беззвучно шепчет что-то себе под нос.

Приготовление зелья заняло минут десять. Вооруженный кувшинчиком со странно пахнущей жидкостью, Кеалор ворвался в спальню Эмпи.

Девушка уже начинала бредить. Встревоженная таллэ Эйкет, сидевшая у постели дочери, оглянулась на Кеалора:

— Ей с каждой минутой все хуже! Я не знаю, успеет ли прибыть жрица Виэму!

— Я принес лекарство, которое может немного замедлить течение болезни.

— Ах, да, — таллэ Эйкет потянула носом запах, — тропические растения. Давайте, я ее напою.

Кеалор прислонился к стене. Он сообразил, что неплохо было бы и на себя наложить профилактическое заклятье. Поскольку таллэ Эйкет не обращала на него внимания, он быстро прошептал формулу и сполз по стенке на пол. Магия отняла у него немало сил.

Пожилая женщина в черном платье и черном чепце, из-под которого выбивались пряди серебряных волос, осмотрела Эмпи и отошла от кровати, жестом подзывая трех прибывших с ней женщин помоложе, одетых в коричневые платья разных оттенков:

— Мы успели, агония еще не началась. Тесса, Вилла, начинайте лечение. Анва, ты пойдешь со мной.

Таллэ Эйкет, услышав слова «черной» жрицы, расплакалась. «Черные» были самыми почитаемыми из жриц Виэму, но никто не мог смотреть на них без ужаса. Появление «черной» означало, что чья-то смерть совсем рядом. Когда в комнату Эмпи вошла «черная» жрица в сопровождении своих учениц-«бурых», несчастная мать просто оледенела.

«Черная» подошла к таллэ Эйкет:

— Кто-то стабилизировал болезнь, задержал ее развитие. Если бы не это, ваша дочь была бы уже мертва или в агонии, в любом случае мы не могли бы ничего сделать. Кто?

— В-вот этот молодой человек, — всхлипывающая таллэ Эйкет кивнула на Кеалора, по-прежнему сидевшего у стены. — Он научился делать какое-то лекарство, когда служил в Архипелаге...

Взгляд старой жрицы встретился со взглядом Кеалора.

Кеалор прекрасно знал, что она все поняла. В Архипелаге ванильной лихорадкой заболевали ненамного чаще, чем в Империи, основные очаги болезни располагались южнее. Он мог обмануть таллэ Эйкет, но никак не многоопытную «черную». Которая, конечно же, поняла, что девушку напоили самым настоящим магическим зельем.

— Ты распознал болезнь?

— Да, госпожа жрица.

— Ты приказал закрыть дворец?

— Да, госпожа жрица.

— Ну что ж, — вздохнула пожилая женщина, — есть шансы, что эпидемии в городе не будет. Анва, пойдем осматривать гостей.

Кеалор устало закрыл глаза. Если «черная» не приказала схватить его сразу, значит, выдавать его она не собирается.

Жрица достала из рукава маленькую статуэтку богини, вырезанную из зеленого камня и протянула Кеалору:

— Держи. Ты уже, наверное, принял меры, чтобы не заболеть самому.

Такая статуэтка служила пропуском из зоны карантина.

— Я бы всё-таки не отказался от лекарства. Я что-то в себе не очень уверен.

Бурая жрица протянула ему кружку, наполенную темной жидкостью.

* * *

Когда Эмпи поправилась, Кеалор старался всеми силами ее избегать, потому что исхудавшая бледная девушка стала смотреть на него со слишком откровенным нежным восторгом. Кеалору Эмпи не нравилась. К тому же при ее положении никакие романы были невозможны, а завести семью у Кеалора возможности пока не было.