Да, обувь, конечно, "я тебе дам!" Но не возвращаться же из-за этого?
Я снял их совсем, сунул в карман и запрыгал по камням, как горный козёл. Слава Богу, никто здесь меня увидеть не мог. Я был один на целой планете! И планета против меня, похоже, ничего не имела. Хотя — как сказать? Камни, по которым я скакал теперь в одних носках, за лунный день раскалились на солнышке и чувствительно припекали мне пятки. Приходилось всё время подпрыгивать, подолгу не задерживаясь ни на одном из них, что ещё больше придавало моему портрету сходства с козлом.
Так я допрыгал до самой вершины завала и остановился, слегка запыхавшись. Раскалённые камни вынудили-таки меня вновь обуться. Я швырнул злополучные тапки на поверхность скалы, подняв при этом облако пыли, и сунул туда ноги наощупь.
Итак, что же мы имеем?
А имеем мы очень неприглядную и мало интересную картину: нагромождения камней, острые пики гор, царапающие своими корявыми зубьями звёздную россыпь, бескрайнюю пыльную равнину, кое-где присыпанную горками "камешков", вроде той, на вершине которой я стоял. И над всем этим безрадостным пейзажем царило Солнце, совершенно не собиравшееся умерять свой яростный натиск до самой последней минуты, несмотря на то, что дело шло к ночи. Ведь только для меня оно было прикрыто предусмотрительным браслетом, отчего местность приобретала ещё более зловещий вид. Единственным радующим глаз цветовым пятном в этом мёртвом мире оставалась матушка-Земля. Её мягкий успокаивающий голубоватый свет приятно ласкал начинавшие уставать от дикого безобразия глаза.
Наверное, пора возвращаться. Если вдруг понадобится, можно будет занырнуть сюда в любую минуту. Хотя, не могу себе представить, какая-такая нужда может заставить меня сюда "занырнуть"? К моему великому разочарованию, "ловить" здесь особо и нечего.
Итак, тапки в руки и — вперёд! В смысле — вниз.
Естественно, вниз я допрыгал намного быстрее: какой-никакой, а опыт уже появился. Кресло терпеливо дожидалось меня посреди унылого пейзажа. Я с радостью и удовольствием плюхнулся в него со всего разбегу, отчего оно жалобно взвизгнуло, и уже хотел было дать отбой Сезаму, как вдруг ко мне пришла ещё одна идея: а не захватить ли с собою сувенирчик?
Я тут же, не мешкая, вскочил, доскакал по своим следам до россыпи камней и попытался отыскать среди них камешек поменьше и поинтереснее формой. Чтоб в карман поместился. Но это оказалось не так-то просто. Самые мелкие камни попадались величиною с арбуз. Ну, по крайней мере, с хорошую дыню. Я взял один из них и взвесил в руке. Здесь-то ладно, он весит всего-ничего, а на Земле?
Я размахнулся, и, что было дури, саданул им о скалу.
Ага, щас! Малая сила тяжести и тут показала свою оборотную сторону: камень-то, конечно, раскололся на несколько крупных и мелких частей, порода оказалась хрупкой, но сами-то части разлетелись Бог знает, куда! Поди, найди! Да плюс ещё меня самого шмотануло в противоположную сторону на несколько метров: весит-то он мало, тот "арбуз", но масса его от этого не меньше, чем на Земле. А что по энтому поводу говаривал дедушка Ньютон? Вот именно.
Короче, я махнул рукой: невелика потеря, если даже и без сувенира вернусь. В самом деле, не тащить же с собой такую махину? И чего потом с ним делать? Доказывать всем, что именно с Луны привёз? А чем он, простите, от земных камней отличается? Может, в составе его и есть различия с земными породами, но на глаз-то они неразличимы. Поваляется-поваляется, да и тихо на мусорку в один прекрасный день перекочует. Так что, не имеет смысла пупок надрывать.
Доскакав до своего "звездолёта", я с разбега упал в него и вскрикнул от неожиданности: что-то резко кольнуло меня ниже спины. Это было не больно, но, всё же, неприятно. Я встал и внимательно осмотрел место, где покоилась моя благословенная задница. Так и есть! На стыке между спинкой и сидением притаился один из осколков того самого камня, что я так неумно попытался расколоть. Ну вот и сувенирчик! Сам пришёл. Да и размерчик вполне приемлемый. Если корявые углы сточить, будет в аккурат с куриное яйцо. Насте подарю. Хотя, её вряд ли удивишь подобными штучками.
Ну да ладно, там видно будет.
Я положил камень в карман и вдруг решил повременить с возвращением. Ещё немного полетаю, посмотрю. Не может быть, чтобы Луна была так до обидного пуста и неинтересна!
— Сезамчик, ну-ка, закройся и давай потихоньку вверх.
Я поудобнее расположился в кресле и вновь услышал уютное тиканье настенных часов: я был дома, а Луна опять превратилась в изображение.
Лунный пейзаж быстро пошёл вниз.
— Высоко не надо... Вот так... Хватит!
Кресло зависло метрах в ста над поверхностью.
— А теперь — вперёд! Облетим Луну вокруг... Да не так быстро! — с досадой цыкнул я, увидев, как горные пики, маячившие на горизонте, с угрожающей скоростью рванулись мне навстречу. — Конь ты мой норовистый!
"Конь" послушно убавил прыти, и Луна стала плавно поворачиваться, подставляя свои бока для обозрения. Из-за горизонта выплывали всё новые подробности пейзажа, не отличаясь особым разнообразием, а лишь размерами и степенью дикости и заброшенности.
Не знаю, что я надеялся найти в этом забытом Богом мире? Наверное, меня вело праздное любопытство. И оно, это любопытство, имело определённую цель: взглянуть на обратную сторону Луны, которая всегда отвёрнута от любознательных взоров землян. Уж чего-чего я не наслушался и не начитался об этой самой загадочной обратной стороне! Даже вроде и сам там побывал. В полуобморочном состоянии. Вот как раз и случай представился всё увидеть и пощупать. На трезвую голову. В самый раз на контакт идти.
Солнце, навстречу которому летели мы с браслетом, постепенно поднималось всё выше, а Земля клонилась к горизонту. Это означало, что близится та черта, за которой начинается та самая, невидимая с Земли, сторона Луны. Ну-ну, поглядим!
И вот, когда Земля, наконец, ушла за горизонт, я внутренне приготовился увидеть что-то невероятное. Но — увы! — внизу всё так же медленно проплывал тот же израненный ландшафт, испещрённый кратерами и цирками разных размеров, от совсем маленьких, едва видимых со стометровой высоты, до совсем уж охальных, которых и глазом-то не охватить. Первая радость встречи с Луной испарилась и мне понемногу становилось скучно от унылого однообразия.
И вдруг в стороне от линии своего полёта краешком глаза я заметил какое-то движение. Я даже готов был поклясться, что увидел неяркую вспышку в центре одного из неприметных кратеров.
Уже интересно!
Моментально сделав разворот под прямым углом, я направил кресло прямо в то место, где была замечена аномалия. Кратер, выраставший на глазах, был совсем маленьким, но, как выяснилось немного погодя, с изюминкой.
В центре его высилась конструкция в виде арки, сложенной из каменных монолитов, родные братья которых во множестве валялись вокруг. Вокруг, но не в самом кратере. В самом кратере было чисто, будто веником выметено, я бы даже сказал — отполировано, разве что не до зеркального блеска. И только импровизированная арка — два монолита "на попа", один — лёжа на них, нарушала гладкое поле кратера.
Я подогнал кресло вплотную к арке и чуть с него не упал: под её сводом в метре над поверхностью висела... тарелка! Да-да, самая настоящая летающая тарелка!
Мама дорогая! Так вот что за песни пела мне моя интуиция, когда я неожиданно для себя отложил возвращение домой! Теперь вижу, что пела не зря.
Я поражённо застыл, наблюдая за деятельностью тарелки. Именно за деятельностью, потому что она не просто парила над поверхностью, а сосредоточенно трудилась. Поскольку иначе то, чем она занималась, я назвать не мог.
По её дисковидной поверхности через определённые промежутки времени с интервалом в пять-шесть секунд сверху донизу пробегала волна сиреневого свечения и, собравшись в сгусток величиной с футбольный мяч, этот светящийся шар отделялся от корпуса тарелки и плавно падал вниз прямиком в круглое отверстие, находившееся в отполированной поверхности кратера. Этакая космическая наседка, несущая фосфоресцирующие яйца.
— Интересно, чем это она занимается? — подумал я, как оказалось, вслух и тут же перед глазами, прямо на фоне "наседки", заалели буквы:
"Заполняет субстанциональный банк".
Браслет, видимо, посчитал, что моё любопытство удовлетворил. Но я лишь поморщился:
— А если попроще?
Буквы тут же перегруппировались:
"Заполняет банк душ".
— Душ?! — От удивления брови мои поползли кверху. Уж чего-чего, а такого словечка от машины я никак не ожидал. — Чьих душ?
"Жителей Земли", — был ответ.
Краткость, конечно, сестра таланта, но в данном случае меня охватило жгучее желание "расколоть" его на более подробные объяснения.
— Я что-то не понял, — приступил я к допросу, — что ещё за "жители Земли"?
"Закончившие данный этап материального воплощения".
— Это что же — души умерших?!
"Да", — вспыхнула надпись и погасла. Браслет опять решил, что познавательная лекция пришла к своему логическому завершению. Однако я так не считал. Меня "зацепило". Я ткнул пальцем в экран и требовательно спросил:
— А вообще, кто это?
"Представители планеты пять второго вихря одиннадцатого слоя пространства. На языке землян адекватного определения пока нет".
— Да Бог с ним, с определением! — поморщился я от маленького, но такого многозначительного словечка "пока". — Что они делают здесь? Поподробнее можно?
"Можно, — наконец-таки соблаговолил мой малоразговорчивый собеседник и выдал длиннющую надпись: — Представители планеты пять второго вихря одиннадцатого слоя пространства используют имеющееся на планете Земля наличие не закончивших эволюционное развитие субстанциональных монад для дальнейшей их корректировки и внедрения в новый цикл эволюции, выполняя этим санитарные функции в ноосфере планеты Земля".
Я усмехнулся:
— Ну ты и накрутил! Это какие же такие "не закончившие"?
"Представители планеты Земля, души которых поражены вирусом агрессии и, вследствие этого, не прошедшие полный цикл данного воплощения".
— Ага! — догадался я, обрадовавшись, что всё-таки не утонул в его наукообразных дебрях. — Выходит, что это души негодяев, по той или иной причине покончившие счёты с жизнью?
Браслет ответил не сразу. Переводил, наверное, на свой кошмарный язык моих "негодяев" и "счёты с жизнью". Потом высветил:
"Формулировка, в принципе, верна".
Я вздохнул:
— Бедный дед! Как он вообще ухитрялся понимать тебя с его древнеиудейским образованием?
На что браслет ответил:
"Вопрос неясен".
— Шутка! — улыбнулся я. — Считай, что вопроса не было. Зато есть другой: я так понял, что это, — я ткнул пальцем в "тарелку", — и есть отправка душ на переделку? В колонию строгого режима?
"Да", — ответил браслет, но опять-таки, после некоторой паузы. "Колонию" с "режимом" переваривал. Ничего, дружочек, привыкай, твой новый хозяин — любитель повыпендриваться образными сравнениями.
— Ну, допустим, что это мне понятно, — снова принялся пытать я своего всезнайку. — Но почему они так светятся, если это души мерзавцев и подлецов? Со стороны посмотришь — святоши, да и только!
"Светятся энергетические капсулы, в которые души заключены".
— Ах, вот оно что! — воскликнул я, довольный своей догадливостью. — Значит, это тара такая своеобразная, в которой их, этих уголовников, доставляют в места заключения? А Луна — то самое место, где занимаются их перевоспитанием?
"Нет, — ответил мой всезнайка. — Здесь находится накопитель и точка перехода. Корректировка происходит в одиннадцатом слое пространства на планете 2603".
— Ну ладно, — вздохнул я. — Это тоже более-менее понятно, если сильно не вдаваться в подробности. Но скажи ты мне, по каким критериям определяется, кто сволочь, а кто ангел небесный?
"Определяющим фактором является степень заражённости монады вирусом агрессии".
Я задумался. Чёрт побери, в этом ведь есть свой смысл! Если по-простому, то эти ребята занимаются очисткой Земли от скверны. А это тоже один из способов внедрения программы Христа. Только он, насколько мне помнится, призывал заблудшие души обретать Царство Небесное в себе самом и исключительно самостоятельно. Без таких вот "санитаров". "Возлюби ближнего!.." — призывал он. Но прошло уже две тысячи лет, а воз, как говорится, и ныне там. "Вирус агрессии" прочно обосновался на Земле.
А эти ребята ушами не хлопают: грузят себе... И безработица им не грозит: уж чего-чего, а результатов работы "вируса" на матушке Земле долго искать не требуется...
Пока я беседовал с браслетом, да предавался горестным размышлениям, "наседка" отложила последнее "яйцо", медленно выплыла из-под арки и, резко взмыв по касательной, исчезла среди звёзд. Полетела собирать "урожай". Я посмотрел ей вслед, потом перевёл взгляд под арку и никакого отверстия там не увидел. "Райком закрыт, все ушли на фронт", — невесело подумалось мне.
— И сколько же на Луне таких... э-э-э... накопителей?
"Точная информация отсутствует. Известное количество — двадцать три".
— Ишь ты! — удивился я. — Всё-таки есть вещи, которых и ты не знаешь?
Браслет, как мне показалось, растерянно моргнул предыдущей надписью и выдал короткое: "Да".
Свято место долго не пустовало. Не успели мы с браслетом переброситься последними словами, как под арку стремительно влетела новая "тарелка". Во всяком случае, мне так показалось, что новая. Может быть, и та же. Их разве различишь? Деятельность её ничем не отличалась от предыдущей. Да, Земля поставляла товар, не покладая рук.
Печально было на всё это смотреть. Обидно за человечество. Будто без таких вот нянек нам уже с самими собой и не справиться.
— Закройся, Сезам, — тихо сказал я и сразу же очутился дома, в уютной атмосфере своего "логова".
Шёл шестой час утра. Долго же я странствовал по иным мирам. Хотя, какие там "миры"? Побывал только за околицей Земли, а настроение уже ни к чёрту. Что же будет, если забреду куда подальше?
Нет, всё как будто бы правильно, лечить нас надо, бестолковых, но легче от этого соображения совсем не становится. "Тарелка", откладывающая "яйца", всё ещё стояла перед глазами немым укором нашей беспомощности.
Чтобы хоть как-то разогнать печаль, я решил использовать свой обычный в таких случаях "антистрессовый" приём: нацепил наушники и врубил "музон" пожёстче. Чётко слаженные гитарные риффы всегда оказывали на меня благотворное воздействие. Вот и сейчас Блэкморовские "ходы" восстановили поколебленное было душевное равновесие. И, конечно же, надо было это дело "закрепить" крепким чайком. Одно только предвкушение вызвало во мне радостное возбуждение. Не говоря уже о самом процессе. Да ещё под аккомпанемент "Хайвэйстар"! Кто, как и я без ума от детища Блэкмора, тот меня поймёт.
После выпитых двух бокалов мне значительно полегчало. Странное это было ощущение: ночь, считай, на исходе, а сна — ни в одном глазу!
Сказал бы — действие чая. Но в том-то весь и фокус, что помогал он всегда справиться со сном максимум часов до трёх-четырёх, потом глаза сами закрывались, хоть спички вставляй. А сейчас я был свеж и бодр, как огурчик и внутри ощущалась сильно сжатая пружина, готовая в любой момент распрямиться. Надо только было выбрать верное направление, куда направить её энергию.
