| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Я весь внимание. Продолжай.
— Хорошо, — она медлит, потом решается. — Скажи, пожалуйста, что будет завтра. После завтра, через неделю?
— Для начала — утро. Если солнце не взорвать.
— Смешно, — кривится она, — ухохатываюсь прямо!
— Алира, называй-ка вещи своими именами. Тем более, я прекрасно знаю, к чему ты клонишь.
— Ладно. — Аля отпускает себя и кидается в омут. — Пройдет какое-то время. Я тебе надоем. Ты же собрался меня к себе забрать, правильно?
— Да. И очень рад, что мы пока обходимся без слез, заламывания рук, воплей 'а как же мама' и литров валерьянки. Ты проявляешь редкое благоразумие. Будь добра, продолжай в том же духе. Не порть настроение ни себе, ни мне.
— Предположим, сначала я буду тебя забавлять. — Аля отрицательно качает головой и гнет свою линию. — Через время, наверное, начну раздражать чем-то.... А потом ты захочешь от меня избавиться.... Ты взрослый. Ты — мужчина.... Мы совсем разные....
— А ты, никак, 'Лолиту' читала, верно?
— Ну и что?
— Отвечай на вопрос!
— Да.
— Спрашивать, как это родители допустили, не буду. Они просто не знали.
— Конечно.... Мне подружка дала книгу. Только, при чем....
— А 'при том', — перебивает он резко, — что ты автоматически ассоциируешь меня с героем книги. Такой себе, состоявшийся дядечка с дурными наклонностями, совращающий малолетних девочек. Сейчас я тебя разочарую.
— Да неужели?! — вырывается у нее нервным смешком.
— Увы. — Его голос насмешлив и холоден. — Не уверен, что после моих слов тебе полегчает, но скажу. На данный момент в сексуальном плане ты меня не интересуешь.
Аля замирает посреди улицы с раскрытым ртом. Сглатывает комок в горле.
— Неприятно, да? — Краасс разводит руками в легком поклоне. — У нас не вышло вскружить голову большому взрослому дяде? Не расстраивайся, ребенок. Какие твои годы, все еще впереди.... Давай, давай. Пошли. Нечего в статую играть!
— Не важно! — она почти кричит. Так, что прохожие на них оборачиваются. — Не важно, что сегодня!.. все равно же будет конец! Ты меня бросишь!.. Я не хочу, понимаешь?!!
— Детка, — морщится он, — у нас тут, вообще-то, не сюжетик слюнявый для мыльной оперы. Ты явно что-то напутала. И, по моему, — берет Алю за плечо, прикладывает ладонь к её лбу, — у тебя небольшой жар.... Жалко. Придется все-таки накормить успокоительным.
— Краасс, пожалуйста! Тебе меня вообще не жаль, что ли? — Аля в ужасе от того, что сейчас брякнула. Ей хочется заткнуть себе рот и провалиться сквозь землю.
Посмотрев на Краасса, она видит, что того разбирает смех. И, от отчаяния и непонимания, чуть ли не готова кинуться на него с кулаками.
Он подходит совсем близко. Кладет ладони ей на плечи. Гладит по голове, Улыбается.
— Хорошо. Попытаюсь объяснить. Ситуация у нас с тобою для меня выглядит комичною. Извини. Посуди сама. Вместо того чтобы бежать от меня за тридевять земель с воплем ужаса — а ведь ты прекрасно понимаешь, что я не простой человек и не безопасен — ты, можно сказать, на меня бросаешься. Да еще требуешь гарантий!
Аля закусывает губу. Отворачивается. Господи, это ужасно! Она умудрилась уронить себя ниже плинтуса. Она ему просто больше никогда в глаза посмотреть не сможет.... Кто её за язык дергал, вообще?!!
— Алира, девочка, ну-ка возьми себя в руки! — его тон становится холодным, но подчеркнуто доброжелательным. — Я терплю это представление только потому, что понимаю, какая неразбериха у тебя в душе. Нервы, эмоции, срыв, — все такое.... Но это — в первый и последний раз. — Краасс говорит почти ласково. Но от ласковости его у Али на голове волосы шевелиться начинают.
— Подведем итог. Если я скажу: мы расстанемся только в случае твоей смерти, тебя это утешит?
Аля распахивает глаза. Краасс испытующе смотрит на нее и заключает:
— Я тебя не брошу. Никогда. Даже, если ты захочешь этого больше жизни.... Вот и думай теперь, радоваться или нет!
Аля тщетно пытается что-то ответить, уточнить, возразить. Слова не идут. В полном замешательстве она останавливается.
— Я никуда не пойду!.. И мне ничего от тебя не надо! — Не успевает договорить, на руке смыкаются его пальцы. Он сдавливает ей запястье так, что Аля еле удерживается от вскрика. Подтаскивает к себе, наклоняется и почти шипит:
— Маленькая истеричка. Я не собираюсь за тобой бегать. Ловить тебя, уговаривать. Даю последний шанс пойти со мной добровольно. В противном случае, гарантирую очень неприятные ощущения. И не думай, что хоть кто-нибудь, — презрительно помахивает в сторону проходящих мимо, — за тебя вступится. Вот это уж точно твоя иллюзия!
Рывком отпускает её, отталкивает. Спокойно добавляет:
— Три минуты. Я жду.
В памяти Али всплывает — тот же тембр, те же интонации: 'У вас одна минута...'. Внутри все холодеет. Приходит понимание, — вот она, грань. Страх затапливает сознание, парализует. Она больше не способна на сопротивление.
— Подойди... Ближе!
Аля медленно подходит. Её бьет нервная дрожь. Ноги не сгибаются.
Не обращая внимания на прохожих, Краасс опускается на колени. Забирает её руки в свои, растирает замерзшие пальцы.
— Малыш, ты же окоченел совсем. Отчего не скажешь, что холодно?
— Я.... Я не замерзла... — Аля испуганно замолкает.
— Вижу. — Краасс улыбается ей, его голос теплеет. — Алира, девочка, не будем ссориться.... Я понимаю, что в ответе за тебя... прости, если напугал.... Я бы не хотел, чтоб ты боялась. Я сделаю все, чтобы тебе было хорошо.... Ты мне нужна, малышка!
— Аля всхлипывает.
— Не плачь, пожалуйста.
Она кивает. Заставляет себя справиться со слезами.
— Мы помирились, ребенок?
— Д-да. — выдавливает девочка.
— Плакать и ругаться не будем?
— Нет.
— И поколотить меня тебе уже тоже не хочется?
Аля мотает головой и смущенно улыбается.
— Хорошо. Думаю, теперь мы все выяснили окончательно. И у нас все будет отлично.... Мое предложение такое, — уносить отсюда ноги, пока не стемнело, и ты не превратилась в сосульку. Машина — в конце улицы.
Аля оглядывается. И, впрямь, темнеет вокруг. Неужели, вечер? А она и не заметила!
Следуя за Крассом, Аля ловит себя на мысли: ей все равно... Она не хочет ни о чем думать.... И не хочет больше бояться!.. Пусть будет, как будет...
* * *
Бронзовый фольксваген, в конце автомобильной шеренги, при их приближении призывно подмигивает фарами. Краасс открывает машину. Они садятся. Аля замечает — фиксаторы на дверях сразу защелкиваются. Невесело усмехается себе: замариновали.
В салоне на удивление тепло. Аля проводит ладонью по сиденью и понимает, — оно с подогревом.
— Вот это, да! — удивляется вслух.
Краасс шарит в бардачке. Достает маленький плоский цилиндрик черного металла, размером с два спичечных коробка.
— Обопрись на спинку. Руки — на подлокотники.
— Зачем? — вопрос получается автоматически. Но одновременно Аля выполняет его команду. И думает про себя, что за истекшие полчаса он умудрился неплохо её выдрессировать. Вот сейчас свернет ей шею, как куренку, а она, на последнем выдохе, только вежливое 'спасибо' и скажет!..
— Это стимулятор, — Краасс, очевидно, решает снизойти-таки до пояснений, — Ты устала, твой организм сильно ослаблен, но до отдыха сегодня пока далеко. Препарат поможет продержаться следующие часов пять — шесть и чувствовать себя при этом нормально.
— Это наркотик?!
— Нет, успокойся. Лучше расслабься и отвлекись на что-нибудь хорошее.
Краасс приподнимается, нагибает Але голову к плечу, прикладывает цилиндрик к её шее. Сухой щелчок. Алю обжигает. От места укола кругами ширится ощущение жара, наплывает расслабленность. Аля закрывает глаза. Теплые волны покачивают её, несут куда-то. Перед внутренним взором возникает ровная морская синева. Синее море, синее небо. Крики чаек в отдалении. Мерный шум прибоя. Ей так хорошо здесь. Если бы можно было остаться!.. Видение бледнеет, отступает, растворяется. Аля возвращается в реальность. Ей кажется, она проспала часов двенадцать, не меньше. Голова ясная. Ничего не болит. Сил — хоть отбавляй.
— Обалдеть! — девочка потягивается, жмурит глаза. — Красота какая!.. Что ты со мною такое сделал?
Он деловито берет её за подбородок, поворачивает голову вправо-влево, всматривается.
— Порядок. Реагируешь хорошо. Готова к небольшому ликбезу?
— К чему? — переспрашивает Аля.
— Понятненько. К просвещению, безграмотность ты моя, — хмыкает он.
Аля согласно кивает.
— Тогда, приступим.
Краасс подносит руки к лицу. Снимает очки. Поворачивается.
Алю втискивает в седушку. Чтобы не заорать, она прижимает ко рту обе ладони.
— Так я и думал. — Краасс откровенно потешается. — Представляешь? Там, на набережной, исполни я твою 'настоятельную' просьбу? Да ты бы, наверное, пешком по воде на другой берег рванула. Кстати, — прищуривается, — забавно было бы поглядеть!
Аля, не отрываясь, смотрит в его глаза. Черные провалы затягивают омутами. Бездонная пропасть разверзается под ногами. Ей хочется рухнуть в нее и забыться. То ли, весь мир превратился в эти глаза. То ли, его глаза — это и есть мир...
Краасс отворачивается. Смотрит в окно. Аля трясет головой и пытается прийти в себя.
— Не пойдет, ребенок! Придется тебе научиться абстрагироваться. Иначе, рискуешь головою. А мне ты нужна в здравом уме, а не в постоянной прострации. Попробуем так. Когда смотришь на меня, не зацикливайся на глазах. Воспринимай их вместе с остальными деталями, как одно целое, фоном. Со временем адаптируешься. Не будешь поддаваться. Но пока — старайся постоянно себя контролировать. Еще раз повторяю — не концентрируй внимание.
— У тебя нет радужной оболочки? — шепчет девочка.
— У меня зрачок чувствительно больше человеческого и по цвету совпадает с радужкой. Поэтому, ты не можешь их различить. Но тут нет ничего сверхъестественного.... Передохнула?
— Да.
— Можем повторить?
— Угу.
Краасс опять поворачивает к ней голову. Аля изо всех сил старается следовать совету.
Перед ней — лицо человека без возраста. Ему можно дать и двадцать пять, и — пятьдесят. Черты почти идеальны. Ровные дуги бровей. Угольно-черные, длинные ресницы. Лицо ангела. Или — демона. Это словно про него было кем-то сказано: красив, как черт!
Аля невольно краснеет. Краасс понимающе улыбается.
— Я тебе нравлюсь, да?.. Это мой удел, — сводить с ума от страха или желания.... Сначала они меня до умопомрачения хотят. Потом, до безумия, боятся.... А потом — умирают.
— Ты говоришь о женщинах?
— В основном.
— Краасс?! — Аля в шоке округляет глаза. — Кошмар! Я боюсь спрашивать...
— А ты не бойся. Я сегодня как-то удивительно настроен на беседу. — Легкий сарказм, тем не менее, придает его голосу даже какой-то шарм. — Спрашивай, чего уж там.
— Ты... это... мужчинами тоже интересуешься, что ли?
— Ну, как тебе сказать. Голод не тетка. Но особого удовольствия не получаю, честно.
У Али отпадает челюсть. Она подпирает голову руками. Думает минуту. Смотрит на Краасса почти с жалостью.
— Выходит, ты все время один?
— Тонко подмечено, — она явно его удивила. — Только, почему ты так решила?
— Все время говоришь 'они'. А 'они', в сущности, никто. Они безлики.
— Молодец! Мне нравится твое умение делать правильные выводы. Продолжай.
— Продолжать что?
— Предполагай, лови закономерности. Что еще можешь рассказать обо мне?
Аля раздумывает, рассматривает его, морщит лоб, вздыхает.
— Говори, говори. Я приму любое твое решение. — С шутливым пафосом он прижимает руки к груди. Аля смотрит и понимает. Перчатки!
— Сними, пожалуйста. — Указывает на них.
— А зубы показать, ребенок? — огрызается Краасс.
В ту же секунду Аля подается вперед и пытается заглянуть ему в рот. На лице девочки написана сосредоточенная решимость. Краасс отклоняется.
— Спокойнее, малыш. Я уже чувствую себя кузнечиком под микроскопом.
— О-очень большой кузнечик! — увлеченно бормочет девочка. — Где-то я читала, что настоящие кузнечики — хищники.
Она выпрямляется, откидывается на сиденьи. Смотрит на него спокойно и уверенно.
— Они умирают от того же, что ты делал со мной. Я, почему-то, не такая. Я могу это выдержать.... Ты же не человек, правда?
— Вы называете нас вампирами или инкубами. Ты что-нибудь знаешь об инкубах?
— Да.... Это демон, который вступает в физическую связь с человеком и истязает его.
— Вот-вот. Похоже. Даже очень.
— Тебе нравится убивать?
— Мне нужно питаться....
— Ты обедал вместе со мной! — перебивает она, подняв палец. — Вампиры пьют только кровь!
— Бабушкины сказки, — фыркает Краасс, — меня больше интересует живая энергия!
— А я, тогда, кто?
— Донор.
— Доноры кровь сдают в пунктах переливания!
— Донор, это тот, кто отдает...
— Ты поэтому меня не убил?
— Я поэтому пришел за тобой.
Поражаясь собственной смелости, Аля решительно берет его за руку. Стаскивает перчатку. Вроде, рука как рука. Ухоженные, длинные, изящные пальцы. И... черные ногти. Странно длинные. Даже на первый взгляд — острые. Каждый, от лунки вверх, делит надвое багрово-золотистый светящийся прочерк.
— Не пугает? — Краасс кивком указывает ей на свою руку. Она пожимает плечами. — Я мог бы тебе и еще что-то показать. Но, боюсь, на сегодня это будет слишком.
Аля облизывает пересохшие губы. Меряет его взглядом.
— Я выдержу!
— Детская самонадеянность. — Он гладит её по щеке, убирает со лба упавшую челку.
Аля перехватывает его вторую руку. Снимает перчатку. Смотрит в угольные зрачки.
— Ты провоцируешь меня, ребенок. — Его голос опускается до сдавленного шепота. — Ты понимаешь? Ну, хоть немного понимаешь, насколько это опасно?
— Я выдержу. — Повторяет она.
Краасс со свистом втягивает воздух сквозь зубы. Нажимает на подлокотник Алиного кресла. Сиденье опускается горизонтально.
Она видит: стекла автомобиля на глазах темнеют, становятся непроницаемо-черными. Свет в салоне приглушается до полутьмы. Рагезт склоняется над ней. Расстегивает молнию курточки, вытаскивает рубашку из брюк. Его ладони ложатся на её талию, прямо на тело. Они холодные, как лед. Алю начинает знобить. Краасс нагибает голову. Шепчет в ухо:
— Может, передумаешь?
— Нет! — дрожащим голосом выговаривает Аля.
— Тогда... обними меня!
Она протягивает руки, обвивает его шею. В теле вскипает огненный фонтан. Захлестывает! Заполняет! Але не больно. Её распирает желание раствориться в этом бушующем водовороте. Может, это пламя и есть её сущность? Может, она сама — рожденная из пламени?!
Аля впивается взглядом в его лицо. Видит: глаза рагезта светлеют. В них разгорается желтый огонь. Зрачки сжимаются, уходят в себя и, вдруг, вытягиваются вертикальными прорезями. Невообразимые глаза — кошки, змеи, дракона! Она сознает — за одни эти глаза она может отдать ему все, что он захочет. И тело, и душу, и саму свою суть.
Преодолевая надвигающуюся опять слабость, она приподнимается навстречу. Прерывающимся шепотом выговаривает:
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
