Третья ипостась. Часть 2

— Нужно немедленно его найти! — я начала вставать, но подруга опустила руки мне на плечи и с силой надавила, не давая подняться.

— Не дури! Не говоря уже о том, как ты собираешься путешествовать одна по дорогам в охваченной междоусобицей стране, полной неизвестно кого, и вообще где полагаешь его искать, подумай о том, будет ли он в восторге, если ты снова подвергнешь себя опасности?

— Но ведь он и сейчас не знает, все ли со мной в порядке! Ладно, он мог слышать, что я сначала попала к Королеве, потом в эти горные развалины, но теперь-то след мой потерялся! — я потерла лоб. — Я... конечно, не претендую на многое... но вдруг он волнуется?

— Ты вправе претендовать на все его внимание! — прищурившись, покачала головой Таша. — И, думаю, он действительно волнуется. Но он избавил тебя, по крайней мере, от одной головной боли — его брат больше не в Верейне, парень его похитил! Теперь мальчик в безопасности у деда, гарлалонского Короля, можешь не переживать!

Я вдруг обмякла в кресле, внезапно лишившись всех сил.

Как могла я в нем сомневаться! Да, Апрель тепло относился к брату, хотел сделать его своим наследником. Не знаю, откуда принцу было известно об этом, но я бесплодна, у меня не будет детей. Это еще Эллер говорил, мать всего мира, так он называл меня, не должна иметь собственного потомства. И тогда меня это устроило, ведь не было того, кому я хотела бы родить ребенка. Конечно, это не была болезнь, и никакой операции мне не делали, профессор сказал, что все произойдет во время преобразования. И парень был в курсе угроз своей мачехи. Значит, он никогда не выпускал меня из виду, всегда заботился обо мне.

Он слишком хорош для меня, это точно. Стоит только разволноваться, как начинаю думать о нем всякие гадости. Уверена, немаловажную роль сыграло знание им моего характера. Он был уверен, что я переживаю о его брате, и вывел его из уравнения, только каким способом? Не думаю, что ему спокойно отдали мальчика, ребятам явно пришлось постараться.

— Это было три месяца назад, — продолжала Наталья. — Не знаю, лично ли он все это провернул, или доверил кому-то еще, однако...

Договорить она не успела. Я еще ничего не услышала, а она вдруг резко вскинула голову, потом вскочила, выдернула меня из кресла, подбежала к большому дивану и швырнула его на пол ножками кверху, после чего начала впихивать меня под него. Я, ничего не понимая, попыталась было отбиться, не пожелав включаться в эту нелепую игру, но вдруг почувствовала содрогание пола под ногами, раздался жуткий треск, с покрывшегося трещинами потолка посыпались камни, один из которых чувствительно стукнул меня по плечу. Я мгновенно все поняла и нырнула под спинку дивана. Таша юркнула следом.

Тряска продолжалась, пол ходил ходуном, мы чувствовали, как по дну дивана стучат падающие камни, но прекрасно отдавали себе отчет в том, что будь камень покрупнее... хотя бы вон как тот, что рухнул неподалеку, всмятку раздавив комод, только щепки брызнули.

Интересно, если нас придавит и совсем завалит камнями, сможем ли мы вылезти, или так и останемся здесь, замурованные и отвратительно живые? На фоне продолжающегося камнепада мысль как-то не вдохновляла.

Кончилось все нескоро. Мы посидели под диваном еще немного, даже после того, как стих последний толчок и по днищу дивана стукнул последний камень. Потом одновременно приподняли спинку и выползли в окружавший нас бедлам.

Разрушено было все, что создавалось непосильным трудом Таши и верующих в нее горцев. Там, где раньше располагался выход в так называемую прихожую, откуда начинался тот самый узкий лаз, кстати сказать, единственный выход отсюда, высилось хаотичное, но совершенно спрессованное нагромождение раздробленного камня. Даже если мы расчистим его лет через пять, сам лаз наверняка схлопнулся. Зато в кухонной пещере образовалась новая щель — ломаная линия абсолютного мрака, оттуда тянуло каменной пылью и прохладой, и куда она вела, нам еще только предстояло выяснить. В любом случае, это скоро произойдет, если мы не хотим остаться тут навсегда.

— Черт, третий раз уже! — пробормотала Наталья, а потом оглушительно чихнула.

— Что? Будь здорова! — мне тоже хотелось чихать, от каменной пыли невыносимо свербело в носу.

— А-а-а-а... спасибо! — она шмыгнула носом. — Третий раз, говорю, мою квартирку накрывает. Здесь область повышенной сейсмической активности, трясет иногда. Но так сильно только в третий раз.

— Идиотка, ты сидишь на вулкане? — воскликнула я.

— Зато здесь очень удобно!

— Безусловно, очень! — я покивала, расплющив губы в подобие утиного клюва, каковой мимикой попыталась выразить свое истинное отношение к ее словам.

Наталья только ухмыльнулась.

— Ладно, давай выбираться. Охренеть, снова придется начинать сначала!

Я балдела, но ее больше расстроило уничтожение покоев, а не наша возможная... ну, не гибель, а... ладно, ладно, ничего бы нам не было.

Порывшись в завалах, мы нашли кое-то из еды, набрали воды во фляжки из остатков озерца, вода которого стремительно убывала: видимо, в его дне образовалась трещина. Это было странно, но несколько факелов продолжали торчать из стен, два даже горели. Мы взяли их и осторожно углубились в новый проход.

* * *

Сказать, что это жутко, значит дать обет молчания. Тут было нереально страшно. Будто ожили все фильмы ужасов, связанные с темными пещерами, кишащими разного рода монстрами. Я так и ждала, что навстречу под колеблющийся свет факела вынырнет белесое чудовище с присоской вместо рта и яростно уставится на меня мутными бельмами глаз с вполне очевидными намерениями: примеряясь, как бы поудобнее пристроиться и высосать мозги. А что? Говорила же, что люблю ужастики...

Коридор то расширялся в настоящие полноценные пещеры, то становился таким узким, что я снова начинала жалеть о пышности своих форм в некоторых местах. Иногда нам приходилось карабкаться вверх, а бывало, пол резко обрывался, и нам приходилось спускаться по одному, помогая друг другу, поддерживая и подталкивая сначала сверху, потом снизу.

Первое время, когда уровень еще не колебался так резко, мы могли перекидываться фразами.

— Да, и когда найдем твоего Ноября, он мне еще за Даффи ответит! — подруга обернулась и бросила укоризненный взгляд. — Зачем было крыло-то срубать? Он только немного попугал...

— Погоди, какой Даффи?

— Мой люфт. Думаешь, легко было его приручить? А я ведь его еще головастиком нашла.

— Я не пойму, о чем ты вообще! Что за головастик...

Ах, ты ж блин! По ходу, не одна я обрела здесь питомца. Моя Эгида тоже, видимо, порезвилась. У меня пес, у нее... летающая игуана. Как она и мечтала.

— Как тебя угораздило-то? — ладно, Пуш, он хотя бы не такой здоровый.

— Ну, так получилось. А с крылом это вы погорячились, малыш его несколько месяцев отращивал. Думаешь, легко такому крупному и одинокому ящеренку жить в этом большом... ну, не очень большом мире?

Ящеренок, ага! Ящереночек! Я чуть не рассмеялась. Кто бы говорил! А кто считает кобеля размером с молодого слона щеночком? Это у меня издавна, ведь огромного матерого котище, грозу всех местных котов и даже мелкотравчатых собак, черного как ночь, но с трогательным белым пятнышком на горле, я упорно называла котеночком. А может дело именно в этом пятнышке? Вот Пуш, например, забавно припадал на передние лапы, когда хотел меня подразнить. Но разрази меня гром, если можно найти хоть что-то трогательное в огнедышащем ящере! Видимо, мы как всегда тянулись к чему-то настолько отличному от всего, что и питомцами нашими стали жуткие монстры, от одного вида которых обычных людей могла запросто хватить кондрашка. Интересно, как там сейчас Пуш? Справился ли он с моим поручением? И не слез ли с прописанной мной диеты?

Не знаю, что будет со мной, но хотела бы, чтобы пес не причинял никому вреда, тогда и к нему не будет никаких претензий.

И еще — наконец прояснился терзавший с момента водворения в паленой теперь квартирке моей подружки вопрос: как именно там оказались предметы мебели, габариты которых явно не позволяли протащить их через тот узкий лаз. Раньше я думала, что люфт слушается только тех погонщиков, однако в свете Ташиных откровений буквально озарило — наверняка этот летающий кошмар счел за удовольствие доставить все на собственном горбу к тому широкому окошку, лишь бы угодить заботливой хозяйке.

* * *

Когда же закончится эта подземная одиссея?! Очень скоро у меня появилось подозрение, что мы ходим внутри горы по спирали, такими нескончаемыми выглядели эти коридоры. Поэтому, выйдя на более-менее широкое пространство, я снова было подумала, что это очередная пещера внутри горы, широко повела рукой с факелом, но противоположной стены не увидела. Вернее, увидела кое-что, но вовсе не противоположную стену. Это была стенка металлического шкафа.

Зрелище оказалось настолько неожиданным, нелепым, и вообще невозможным в этом месте и этом времени, что я замерла, загораживая вход, и стояла бы так до морковкина заговенья, если бы Наталья, добравшаяся, наконец, до выхода из лаза, не толкнула меня в спину.

— Ну чего там...

Она не договорила, потому что свет второго факела увеличил обзор, и мы увидели то, что скрывала гора.

Это был склад. Шкафы оказались стеллажами, на которых были аккуратно, каждый в своем гнезде, уложены миллионы единиц стрелкового оружия. Вороненая сталь матово поблескивала в неровном свете факелов, и в этом загадочном блеске скрывалась такая угроза...

Наталья осталась на месте, а я вошла в узкий проход между стеллажами. Все дальше и дальше, конца не видно. Да сколько же здесь стволов? Бесконечные ряды тянулись и уходили за спину, в темноту, а впереди только новые ячейки.

Когда мы все-таки добрались до противоположной стены, а путь оказался совсем не близким, обнаружили стоящие вдоль нее стойки с холодным оружием. Ножи, тесаки, мачете... Я вынула один, самый страшный кинжал, с угрожающего вида пилой и широким желобком кровостока, проверила лезвие. В сухую жесткую деревяшку рукоятки факела нож вошел как в желе, практически не встречая сопротивления. Наверное, какой-то новый сплав, металл с голубоватым отливом и мелкими кристаллическими вкраплениями. Я снова засунула его в ножны и заткнула себе за пояс.

— Талька! — позвала Наталья. — Иди сюда!

Ну, вот, слава Богу, никаких больше Афин, а ведь я и забыла свое давнее прозвище!

Я поспешила на голос. Заметила свет в отдалении, ближе, ближе...

Она замерла около странного сооружения. Какой-то большой контейнер, или ящик, размером чуть ли не с половину вагона, но выше, с жестоко раскуроченной передней стенкой. Внутри он был разделен на вертикальные секции, в каждой из которых стояли другие контейнеры, поменьше, похожие на пузатые желтые чемоданы, поставленные "на попа", каждый размером с два холодильника, пристроенных один поверх другого. Всего три таких штуки, и с левого края зияла одна, последняя ячея, в данный момент настораживающе пустая. Я оглядела все это, потом посмотрела на подругу. Она, не обращая на меня внимания, уставилась в одну точку, и точка эта была где-то там внутри этой тары. Проследив за ее взглядом, я обнаружила нечто непонятное.

На каждом желтом контейнере, как и на вмещающем их большом камуфляжно-пятнистом ящике, кроме каких-то длиннющих серийных номеров, красовался странный знак. Я сначала было удивилась тому пристальному вниманию, которое Наталья уделила этой графике, но потом присмотрелась повнимательнее и застыла совершенно как она.

Знак состоял из двух частей. Три черных равносторонних треугольника остриями вверх, один внизу, два сверху — по центру смыкались углами, будто лепестки какого-то геометрического клевера. А справа пониже еще один значок, очень мелкий: черный кружок, в который через равные промежутки воткнулись остриями еще три черных треугольника, один снизу, два чуть выше, чем по бокам. Вот этот знак мне знаком — так в наше время помечали все, связанное с радиацией. Только... только в заброшенном оружейном схроне вряд ли будут храниться просто какие-нибудь радиоактивные отходы. Но что обозначают эти другие треугольники? Не просто ведь так...

Я вдруг заледенела, в один момент превратилась в неподвижную статую, жуткий страх и нехорошие предчувствия чего-то непоправимого сковали намертво. А вот и причина — я вспомнила, где видела такие картинки: уж не они ли были нарисованы на небольшой желтой бирке, прицепленной к некой железяке конической формы, долженствующей изображать ядерную боеголовку в одной из последних серий Бондианы?

Ну, тогда у меня есть объяснение, только оно на грани безумия. Получается... нет, в это невозможно поверить! Неужели здесь все это время были припрятаны... что это, какие-то бомбы? Континентальные ракеты? Снаряды? Боеголовки? Целых четыре единицы?!! И где же одна из этих штук?!!!

Наталья между тем отмерла, осторожно подошла к раскуроченной стенке и потрогала места разлома. Потом обернулась ко мне. Взгляд ее был совершенно беспомощным.

— Тут были совсем недавно! Кто-то забрался сюда и утащил какую-то страшную штуку. Откуда только тут все это?

Она снова глянула на пустое место, сделала движение войти в большой контейнер, но я схватила ее за руку.

— Вдруг там утечка радиации? Облучение получишь...

Она только отмахнулась, осторожно сняла мою руку со своего предплечья и сунула мне свой факел.

Наталья прошлась мимо жутких контейнеров, что-то рассматривала там, заглядывала между ними, будто на самом деле что-то в этом понимала. Потом вышла, остановилась около меня.

— Там разломы вроде свежие, ну, по крайней мере, меньше года точно. Что это, Таля, что это, черт их всех дери?! Ведь на самом деле получается, что отсюда свиснули... бомбу? Да и вообще, откуда тут все это? Как попали такие страшные штуки в горы? Не должны ли они были храниться в каких-нибудь супер-пупер засекреченных хранилищах?...

И тут до нее дошло.

— Это и было супер-пупер... их не успели вывезти! Купол разворачивался быстро... И где еще может быть такой ужас?

— Если бы я знала! — в панике воскликнула я.

Затаив дыхание, мы испуганно смотрели друг на друга.

Не знаю, было ли известно кому-нибудь в этом мире, как запустить такую штуку. Ведь там нет бикфордова шнура, или там, я не знаю, устройства дистанционного управления. Все что я об этом знаю, заключается в следующем: должен был быть некий чемоданчик, хранящийся, как правило, где-то очень глубоко, и доступ к нему имели немногие. Чемоданчик открывался двумя ключами, один из которых хранился у президента, а другой у кого-то не ниже министра обороны, с соблюдением определенного протокола. В чемоданчике снова надо было набрать коды безопасности, там же под прозрачным колпачком торчала огромная красная кнопка, и стоило нажать ее, в другом тайном месте открывались шахты, в каждой из которых готовилась к взлету баллистическая ракета...

Или это образное выражение, а на самом деле все по-другому? Говорю же, не в курсе я! Но тогда напрашивается вопрос — если бы похититель не имел возможности активировать устройство, какой смысл ему был напрягаться и вытаскивать его отсюда? Откуда ему было известно, что искать его надо именно здесь? И что он собирается со всем этим делать?