Третья ипостась. Часть 3

Глава 7

Г О Р Е

"Ух, ты! Какая прелесть!" завопил голос в моей голове, я вздрогнула, очнулась от оцепенения, и, скорее всего, именно поэтому меня не постигла участь злополучного Озгура.

Прелесть?!... Она может называть прелестью это... существо?!!!

"Конечно! Ты только посмотри на его глаза! Это же черный жемчуг!"

Из-за камня, у которого я сидела, медленно и как-то неумолимо поднималась голова какого-то ужасного существа, настоящего чудовища. Сначала я подумала, что в пещеру втиснулся люфт, о котором мне папа рассказывал. Это был гигантский летающий кошмар, огнедышащий зверь, обитающий в скалах на побережье Мескадского моря. Но по его словам, люфт был таким огромным существом, что даже голова его не пролезла бы в эту пещеру. Тогда кто же...

Глаза цвета черного жемчуга совершенно меня не интересовали, а вот жемчужно-белые треугольные зубы, в два, а то и в три ряда, торчащие из красного жерла гигантской пасти, очень даже привлекали внимание. Особенно, когда пасть потянулась ко мне. Сначала показалось, что оскал этот подозрительно похож на собачью ухмылку. Сдурела, что ли? Оскал он и есть оскал.

У меня закатились глаза, я была почти в обмороке и радовалась этому, потому что вовсе не приветствовала перспективу чувствовать, как меня будут пожирать заживо. Сейчас эти жуткие зубы разорвут меня в клочья, а так понравившиеся голосу глаза прищурятся от удовольствия, когда их обладатель перекусит мои кости, как те цепочки... Я уже чувствовала прикосновение к шее...

Меня дернуло и мотнуло. Ноги болтались в воздухе, звякнули остатки цепочек, крепившихся к еще охватывающим руку и ногу браслетам, а потом я уже сидела верхом на широкой спине, покрытой то ли очень мягкой попоной, то ли это шкура у... существа была такая. Я едва заметила мелькающие по сторонам стены пещеры, потом впереди забрезжил свет, и вскоре мы уже вырвались наружу, в скудно освещенный ранний вечер. Не знаю, сколько времени прошло с моего похищения, как долго я провалялась в пещере на попечении похитителя. И только теперь я смогла хоть как-то рассмотреть своего скакуна.

Я, в принципе, получила неплохое образование, была знакома с растительным и животным миром Рура, но вот о такой твари ни разу не слышала. Полоскалось что-то на периферии... будто отрывок какой-то, то ли бреда, то ли старинного предания, но я чувствовала нечто знакомое в очертаниях везущего меня зверя.

"В темнице там царевна тужит, а бурый волк ей верно служит..."

Еще одна песня?

"Нет, это вроде стиха".

Так скажи мне, если такая умная, чего теперь делать?

"А что ты хочешь?"

Конечно, домой хочу!

"Эй, зверек! Мы хотим домой!"

В моих ушах засвистел ветер, так наддал этот "зверек"! Такое ощущение, что прежде он просто шел просто так, куда-нибудь, унося меня от Озгура, с которым случилось непонятно чего: то ли в обморок парень упал, то ли умер от страха. Если последнее, то мне очень жаль, но я все равно была рада избавиться от него, хотя и не знала, куда точно везет меня жуткое существо.

А голос как-то совсем легкомысленно относился к нашему странному положению. Он то болтал что-то весьма невразумительное, мешая мне сосредоточиться на местности, то распевал странные песни, к примеру:

"Мы едем-едем-едем в далекие края, везем с собой медведей, а больше ни... чего!"

Это было похоже на какие-то похабные частушки, только я не могла продолжить ни одного ругательства, хотя и обладала неплохим запасом. Видимо, голос этот видал и не такие виды.

А потом мне стало одновременно и радостно и страшно, потому что я начала узнавать места, по которым неоднократно скакала верхом вместе с папой. Как это? Понять не могу, как, как именно этот огромный чешуйчатый зверь со сплющенной треугольной головой и зубастой пастью, как он узнал, где я живу, как он понял, что я хочу, как вообще узнал о моих мыслях?!

Но некоторое время спустя мне стало вовсе не до чего. От представшего перед глазами зрелища сердце мое точно стянуло толстой грубой веревкой, я бессмысленно шлепала губами, не имея возможности протолкнуть воздух внутрь, все мое тело окатила ледяная волна паники. Множество струй черного дыма ровными столбами поднимались к небу. Их было видно издалека, и зверь вез меня прямо туда.

* * *

Такое ощущение, что меня не было несколько дней. Дымок еще струился, но это были последние отголоски пожара, бушевавшего здесь совсем недавно. Неужели я так долго пробыла в беспамятстве, ведь мне показалось, что я находилась в той пещере только несколько часов. Сколько конкретно я не могла контролировать действия этого Озгура, и что он мог сделать с моим бесчувственным телом за все это время? Страшно представить.

Я будто какая-то застывшая бродила среди медленно остывающих развалин и старалась думать о чем угодно, только не об открывшейся мне несколько минут назад страшной картине...

Моего дома больше не было. Не было надежных каменных стен, не было башен и балконов, не было невиданного в этой местности сада, и кустов жасмина, только остатки персиковой рощи обгорелым и полуразрушенным частоколом торчали из земли. Мое любимое большое дерево с качелями, безжалостно срубленное, поверженным гигантом из сказок лежало посередине двора, но даже огонь не набрался смелости уничтожить его до конца. Это дерево стало последней каплей. Я медленно опустилась на пепел и зарыдала.

Мне казалось, что счастье мое будет вечным. Мне казалось, что, даже после замужества я каким-то образом не покину это место, что оно, как и я, будет всегда, ведь в семнадцать лет никто не думает о смерти.

"О-о-о-оооо... Феникс, мне очень жаль!"

В этот раз голос звучал так сочувственно... я даже сначала не обратила внимания, что она впервые назвала меня по имени.

А потом я замерла, потому что голос, по-видимому, стал материальным, и на мое плечо легко опустилась чья-то рука. Резко обернувшись, я увидела нашу домоправительницу, Морил, женщина была совсем не похожа на себя обычную, всегда очень опрятную, строго одетую пожилую матрону: ее осунувшееся лицо выпачкано сажей, одежда грязная и оборванная, и она смотрела на меня с таким состраданием. Я одним движением обхватила ее ноги, прижалась к коленям, я судорожно рыдала в ее черный подол, а теплые руки нежно поглаживали мои плечи. Внезапно я напряглась.

Я подняла заплаканное лицо к ней, а Морил вдруг бессильно опустилась рядом со мной, взметнув облачка серого пепла. По выражению ее лица — горестному и бесконечно сострадательному — я уже все поняла, вот только верить отказывалась.

— Гг-г-гд-деее?...

Она только покачала головой.

— Твой отец был ранен, но сразу отправился за тобой, только лишь доставил госпожу в безопасное место. Но она очень любила тебя, девочка, она не призналась ему, что тоже ранена, и так опасно, так опасно... она умерла на следующий день. Внутри что-то разорвалось, и целители не смогли сделать ничего...

Я сидела на земле, подтянув ноги к животу и уткнувшись лицом в колени. У меня не было сил даже достойно оплакать кончину любимой своей мамы. Но вот на ярость силы нашлись, меня просто передергивало от ненависти. К этим фанатикам, к Озгуру... мне надо было убедиться, что он мертв, когда я уходила из пещеры, потому что если это лживое сердце еще билось тогда, я бы проткнула его, собственной его саблей бы проткнула, и только посмеялась бы над беспомощными корчами...

Что толку сейчас думать об этом? Но мама... моя мамочка...

Морил сказала, что тризну над ней справили вчера, пепел развеяли над рекой, а папа так и не появился. Он все еще искал меня. И я должна найти его сама, он же ранен! Я резко вскочила, судорожно озираясь вокруг, будто рассчитывала наткнуться беспорядочно рыщущим взглядом на нечто полезное, что поможет мне, подскажет, что делать дальше.

Как же мне найти его? Я теперь совершенно одна, мне некому помогать, жених мой далеко, за морем, и не придет на помощь так скоро. А потом я вспомнила...

Было одно существо, с одной мысли понявшее меня, и исполнившее мою просьбу. Может, и сейчас поймет?

Чешуйчатый зверь рыскал где-то неподалеку, я видела иногда его тень, но на глаза Морил и еще нескольким нашим работникам, неприкаянно бродившим по развалинам, благоразумно не показывался.

"А что, неплохая мысль! Найдем твоего отца, потом отправимся в Ламару..."

Да, согласилась я поспешно, конечно, отправимся. Только вот найдем папу и сразу... Я оглядела себя.

Моя ночная сорочка и плащ уже давно стали откровенно грязными, несколько дыр зияли, бесстыдно открывая мою кожу, и отправляться вот так, в таком виде, неизвестно куда? Меня примут за нищенку, каждый сможет пристать и обидеть, тут не о поисках придется думать, а как бы самой не пропасть.

Морил поняла мои сомнения.

— Не все было уничтожено. Мы тут поковырялись немного, я прибрала некоторые твои вещи...

Через час, выкупавшись в ледяной речке, я уже была одета в один из своих верховых нарядов: черные брюки, красную рубаху до колен, отороченную по подолу и рукавам серебряной тесьмой, а сверху черный бархатный камзол, застегивающийся на одну крупную серебряную застежку под грудью, тоже до колен. Сапоги с узкими носами из черной кожи. Маленькая шапочка на голове, куда я убрала свои косички. Я была готова.

— Как ты пойдешь? — причитала служанка. — Без провожатых, без охраны?

— Морил! — я обняла ее. — Спасибо за заботу, за все спасибо! Но... я найду его! Я... я должна! Все будет хорошо, меня... защитят!

Наверное.

"Конечно! Не зря мне он сразу понравился! Он такой милый!"

Чокнутая! Ты зубы его видела?!

"Ну, что зубы? Он ведь тебя не кусал".

Ну, спасибо хоть за это!

Я отошла уже далеко от развалин своего дома. Сердце обливалось кровью, хотя я так еще до конца и не поверила, что мамы, моей милой, хрупкой мамы, больше нет, и не будет никогда. Слишком быстро я успокоилась. Слишком быстро отвлеклась другими насущными делами. Может, это и неплохо, но мама... Мама, мамочка... Что мне делать теперь, как жить дальше? Я ничего не знаю, я всю жизнь жила в зачарованном дворце, вот только я не принцесса, как уверял меня папа, и жизнь моя все меньше походит на волшебное приключение.

Что-то ткнулось мне в спину. Я вздрогнула всем телом, прыжком развернулась и... уставилась в самую страшную из виденных мной звериных морд. Я даже закричать не смогла, так свело все мышцы от страха, а пасть уже снова ухватила меня за шкирку, причем чрезвычайно аккуратно, и вот я сижу на удобной спине, а чешуя зверя таинственным образом встопорщилась вокруг меня, исключая любую возможность падения. Ха, мне такая защита ни к чему, я с колыбели в седле!

Чешуя улеглась. Я оторопело разглядывала гладкие бока. Нет, он точно читает мои мысли!

Страшенная голова спокойно повернулась ко мне. Глаза сверкнули, в их перламутровой черноте я увидела так много, так много всего, но понять ничего не смогла, будто образы, мелькавшие там, были настолько чужды всему, что я видела или знала до этого, и мне никогда не удастся постигнуть их, даже если видения будут более четкими.

Так что, надо просто подумать? Ну, тогда... я хочу к папе. К моему папе. Ты можешь отвезти меня?

Странно, это уже второе существо, с которым я разговариваю мыслями. Этот первый голос в моей голове я давно уже считала существом реальным, отринув мысли о сумасшедшем бреде. И теперь вот этот. Да, наверное, я действительно не совсем обычная, как уверяли меня и Кахарман, и этот Озгур. При мысли о последнем зубы мои скрипнули. Я все еще уверена, что он один из виновников трагедии и смерти моей мамы, и я все еще жалею, что не убедилась в его смерти.

Я решила отвлечься от кровожадных мыслей, в которых кровь фанатиков хлыстала рекой, конечности и головы летели в разные стороны, отхваченные моей острой саблей, разматывались метры кишок... Фу, гадость какая! Даже затошнило.

На этой широкой спине невиданного зверя я чувствовала себя вполне удобно и не прикладывала никаких усилий для сохранения равновесия, поэтому совсем не ощущала той скорости, с которой несся этот зверь. А мчался он быстрее даже самого мощного галопа лучшего папиного скакуна. Окружающее неуловимо мелькало перед глазами, смешиваясь в одну невразумительную полосу, и мое зрение бунтовало, явно не желая приноравливаться к такому стремительному передвижению. Ветер бил в лицо, и это ощущение почему-то рождало странные образы. Упругий поток вторгался непосредственно в голову, и я даже испугалась, что шквал выдует такой уже привычный голос, однако он всего лишь обнажал некие потаенные местечки, не имевшие, казалось, ко мне никакого отношения. Дикий рев невиданного зверя. Проносящиеся мимо огни, сливающиеся в одну непрерывную блистающую реку. Теплая широкая спина, обтянутая приятно пахнущей черной кожей, моя щека на ней... Я пригнулась к мощной шее, чешуя на которой, выглядевшая жесткой и колючей, на самом деле оказалась мягкой и очень нежной. Стараясь поймать то ощущение невероятного блаженства, охватившего меня в нереальном видении, я прижалась щекой к теплой поверхности.

Ага, теперь самое время подумать о насущном. У меня сложилось впечатление, что последние полгода я не жила, а находилась в странном и страшном сновидении, которое уже перешагнуло все границы кошмара, и я беспомощно бултыхаюсь в нем, не имея никакой возможности проснуться. Порой наступали моменты, в реальность которых я отказывалась верить, но резкая боль или вопящий в голове голос открывали правду — я не сплю, и все это по-настоящему. Иногда мне хотелось заснуть вечным сном.

Кстати, о голосе. В данную минуту он снова заливался, что-то о конях, почему-то привередливых, которые понесли и не дают бедной исполнительнице ни дожить, ни даже допеть. Да что там, она и куплет не могла нормально закончить, ведь приходилось постоянно этих коней напаивать. Безнадежная ситуация!

Вот так, под рвущие душу завывания в голове, спрятавшись за широкой шеей невиданного скакуна от бьющего в лицо, вышибающего слезы, ветра, я ехала почти всю ночь. Кажется, даже пару раз приснула прямо на его спине, иногда на самом деле ощущая заботливое прикосновение обнимающих и придерживающих меня рук, но стоило продрать глаза — и рук как не бывало. Зверь бежал в непроглядной темноте совершенно спокойно, а тусклое утро явило мне совсем другую местность.

Это был лес. Очень густой, высокий и темный. Я бы непременно испугалась, если б смогла. Но страх подступать не спешил, хотя в другое время я бы уже тряслась за милую душу. Стоило только вспомнить тот случай на ярмарке, когда я затерялась среди многочисленного праздного люда. Что может со мной произойти теперь, что может быть хуже уже случившегося в моей жизни? Да я подобного и представить не могу. Поэтому почти спокойно осматривалась по сторонам, ведь зверь прилично сбавил скорость и теперь легко трусил по лесу, ловко проскальзывая между плотно растущими деревьями, как будто мы уже совсем на месте, и можно немного расслабиться. Да, о полном спокойствии с недавних пор я только мечтаю, ведь голос выл теперь что-то о дубах-колдунах, поганых болотах и ненормальных поющих зайцах, собирающих чудную траву.