Случайный билет в детство

Ладно. Подача с той стороны, мяч летит на меня, принимаю его, передавая Савину, и кричу:

— Дай!

Олег поднимает мяч, но дальше от сетки и в сторону. Бах, мяч ударился в край сетки, но перекатился на противоположную сторону, и упал вниз. Соперники не смогли принять его внизу. Свисток.

— Сетка. Счет один ноль, — и показывает на наших соперников.

Возмущенно загудели:

— Как так? Это же не подача. Мяч-то в поле.

Свисток.

— Сетка есть сетка, не спорить! Один ноль. Подавайте.

Я скрипнул зубами — специально судит против моей команды. Хоть это просто игра, но обидно...

Подача. Мяч принимает Бердников, от него к Савину, тот бьёт неудачно и мяч летит в сторону. Еле его догоняю и отправляю на поле соперников. Свисток.

— Потеря мяча. Два-ноль.

— Почему, — возмущаюсь я, — мяч же не ушел?

Громин опять кривит рот:

— За то ты вышел за линию.

— Ну и что, правилами не запрещается принимать мяч за пределами площадки.

Физрук наклонился и прошипел мне:

— Ты будешь спорить с учителем, сопляк? Подай мяч так, как подаёт настоящий мужчина, и я соглашусь с твоими правилами. Урод мелкий!

Ребята тихо загудели.

— Эти правила не мои. — Я, скрипнув зубами, взял мяч и принципиально встал на подачу.

Сопляк, значит? Значит урод мелкий? Чувствую, как начинаю закипать. Учитель, значит? Мстит за утреннее унижение брата?

Я видел его перед собой, сидящего в двух с половиной метрах над полом. Смотрит на меня и криво лыбится, а свисток во рту. Подачу тебе как мужчина подать? Сейчас подам! Пристально посмотрел на свисток. Громин свистеть не торопился. Так и щерился, глядя на меня. Я свистка ждать не стал. Злость придала сил и, подкинув мяч, с разгона так вдарил по нему...

Чмок!

Физрук схватился за лицо, закашлялся, выплевывая осколки размолотого пластика. Потом слетел с судейского стула и кинулся ко мне.

— Сучёнок! Да я тебя закопаю.

Он схватил меня резко, сильно сжав и закрутив в узел вместе с кожей футболку. От боли в глазах потемнело. Я сразу пожалел, что допустил это. Надо было уйти в сторону...

Сквозь зубы говорю:

— Вы не учитель, разве так с детьми поступают?

— Что ты можешь знать о жизни, щенок? — он без труда оторвал меня от пола и прошипел, брызгая слюной:

— В этой жизни всегда права сила. А ты слабак. Ну и где твое карате? А? Не слышу?

Громин стоял в вполоборота, держа меня на полусогнутой руке почти не напрягаясь. Вынырнув из кипящей в груди боли, сквозь зубы, а больше никак, я сиплю ему в лицо и думаю — куда ударить так, чтобы он меня выпустил:

— Ты, урод, прав в одном — сила правит этим миром. Но на силу всегда найдется другая сила.

— Но не сейчас, — Громин отводит руку для удара.

— Отпусти его!

На руке физрука повисают Савин и Маринка, причем Зеленина хватанула Громина зубами за руку. Тот отпихнул Маринку, и с легкостью швырнул Олега в сторону.

— Всем стоять! — Физрук развернулся по кругу. В тумане боли я видел, как нас окружил весь класс.

Громинское лицо оказалось почти рядом. Я тут же схватил его за нижнюю губу и потянул. Знаю, это очень больно. Громин, выпустил меня и обеими руками схватился за руку, но тут он ничего сделать не сможет, пока его губа зажата моими пальцами.

— Ё.., отфусти, уфью, гаденыш.

Я облегченно вздохнул, так как боль в груди сразу ушла, осталось только легкое жжение, будто от ожога. Плевать, пройдёт. Весь класс изумленно замер — тринадцатилетний мальчишка стоял и с лёгкостью управлял здоровенным мужиком. Я наклонился и прошептал Громину на ухо:

— Я тебя сейчас отпущу, но не вздумай опять дурить. Хорошо?

Дождавшись его кивка, продолжил:

— Советую поскорей уволиться. В школе, таким как ты, не место.

Отпустил и пошел в раздевалку.

— Серый, сзади!

Я резко повернулся. Физрук замер с занесённой для удара рукой, но он смотрел мимо меня.

— Что тут происходит?

У входа в спортзал стояли директор и преподаватель энвепе Спартак Семенович Нефедов. Громин опустил руку и открыл, было, рот, как весь класс загомонил, рассказывая — что тут произошло.

Василий Владимирович и Спартак Семенович молча слушали, переводя взгляд от ученика к ученику. Потом вместе посмотрели на Громина, который скривился в кислой мине:

— И вы им верите?

Коротов покачал головой и сказал:

— Верю, Громин, верю. Я достаточно видел... — Коротов покачал головой, — чтоб через пять минут у меня в кабинете, на столе, лежало заявление по собственному желанию, а через десять минут, чтоб духу твоего в моей школе не было!

Громин сорвал с шеи бечеву, оставшуюся от свистка, и сплюнул на пол.

— Ну и х.. с твоей школой.

И физрук вышел из спортзала. Нефедов катнул желваки, сжав кулаки.

— Мразь, какая же он мразь. Так поступать с детьми!

— Спокойно, Спартак Семенович, пусть идет. — Василий Владимирович положил руку Нефёдову на плечо. Потом повернулся и посмотрел на меня.

— Ну что, герой, я вижу у тебя сегодня трудный день? Ты меня извини, я поздно сообразил насчет Громина.

Я потер саднящую грудь и кивнул:

— Да ладно. А день действительно трудный, какая-то сплошная черная полоса. Даже не знаю, когда белая начнется.

— Ты вот что, Сергей. Дальше у вас русский язык и литература? От уроков на сегодня я тебя освобождаю, Елене Михайловне, я насчет тебя скажу. Иди-ка со Спартаком Семеновичем, посидишь в кабинете энвепе, до конца уроков, потом он своих учеников попросит проводить тебя до дома. Лады?

Этого только не хватало! Я понимал, что Коротов хочет оградить меня от неприятностей, но он, как многие учителя и взрослые, не понимает, что от моей беды не убежать. Не сегодня, так завтра или послезавтра, мне придется решать проблему с Громинской компанией. От этой, пока ещё шпаны, но уже поднимающей свою голову в преступной истерии, которая захлестнёт страну через несколько лет, никуда не деться. Физрук Громин прав — сила правит этим миром, и ей нужно противопоставить свою силу. Так или иначе, мне придется решать всё самому. Как? Пока я не знаю, но думаю, решение найдётся.

Я поднял голову и посмотрел Коротову в глаза.

— Не надо, Василий Владимирович, вспомните, что я вам у кабинета математики сказал.

Тот покачал головой:

— Не дури, Сергей, иди, переодевайся, а Спартак Семёнович тебя тут подождёт.

Я вздохнул и направился в раздевалку.

— Серёж, тебе больно? — Это рядом семенила Зеленина, заглядывая мне в глаза.

Я остановился.

— Терпимо.

А она красивая. Вьющиеся волосы, чуть вздёрнутый носик, а глаза...

И смелая.

— Спасибо тебе, Мариш.

И поцеловал её в губы. Она тут же покраснела и опустила голову. Из спортзала начали выходить ребята, и Зеленина юркнула в женскую раздевалку, а я, вздохнув, направился в мужскую. Там вокруг меня собрались одноклассники.

— Ну ты, Вяз и даёшь!

— А почему ты его сразу не ударил?

— А здорово ты физрука схватил!

— Отстаньте от него. — Олег рукой отодвинул окруживших меня мальчишек. — Не видите, плохо ему. Серёга, ты как, нормально?

Я кивнул, мне действительно стало плохо. Начался отходняк от слишком большой дозы адреналина, практически ударной для пока ещё детского организма. Быстро оделся, стараясь унять дрожь в руках, взял сумку.

— Погоди, Серёга, — Савин подошел и прошептал, — ты не уходи без меня домой, хорошо?

Я кивнул и вышел в коридор.

— Пойдем, — на плечо легла ладонь Нефёдова, — посидишь у меня, посмотришь, как автомат разбирают и собирают. Видел когда-нибудь настоящий автомат?

Я кивнул — естественно видел. Даже чуть не ляпнул, что уже двадцать лет с ним родимым, не расставаясь, живу... жил. Правда, последнее время больше с пистолетами работали...

— Вот и славно, — улыбнулся Нефедов, — я десятиклассникам скажу, чтоб дали тебе его попробовать на разборку-сборку.

Я усмехнулся про себя — попробовать разборку-сборку, и, вдруг, обнаружил, что меня отпустило. Руки перестали трястись, тревога стихла, настроение опять поднялось. И почувствовал, что решение проблемы витает где-то рядом, только осталось поймать.

Зашли в класс энвепе, где у одного из столов толпились десятиклассники.

— Ребята, минутку внимания! Вот этот парень тут посидит, — Спартак Семенович подтолкнул меня вперёд, — присмотрите, чтоб никто не обижал. Хорошо? И пусть попробует с автоматом повозиться.

— Хорошо, Спартак Александрович.

— Андрей иди на пару слов. — Нефёдов вышел за дверь. Один из десятиклассников выскочил следом. Отсутствовал недолго. Зайдя в класс, он внимательно на меня посмотрел:

— Ты Вязов?

Я кивнул. Он крепко пожал мне руку.

— Молоток, ты правильно сделал. Им давно надо было по репе настучать. Ну, пойдем.

Я подошел к столу со стороны окна и, облокотившись о подоконник, стал смотреть на то, как один из парней разбирал автомат на время.

— Всё! — Щелкнув секундомером, высокий десятиклассник, объявил результаты. — Двадцать одна с половиной. Уже лучше, но даже до тройки не дотянул. Потом попробуешь ещё раз.

Щелкнул кнопкой, сбрасывая секундомер на ноль и скомандовал:

— К сборке приступить!

Защелкали собираемые части автомата. Парень замешкался, вставляя затворную раму — она никак не входила в паз. Время кончилось и, ругнувшись, уже не спеша, собрал автомат и положил на стол. Высокий десятиклассник сбросил время и махнул рукой.

— Отдохни пока. Следующий.

Я долго стоял и смотрел, как парни по очереди подходят к столу и сдают норматив. У многих получалось медленно, и они повторяли подходы, не отвлекаясь на перемены.

Я глянул на настенные часы — двенадцать двадцать. Ого! Как время пролетело — скоро конец пятого урока. Дождался, когда один из старшеклассников соберет автомат и поднял руку:

— Можно я?

Все повернулись ко мне, а высокий кивнул:

— Давай, а как разбирать знаешь?

— Знаю.

— Ну-ну, знаток, посмотрим. Санек, освободи место у стола.

Стол оказался мне немного высоковат, но ничего, справлюсь. Заодно проверю — остался ли навык, и как быстро смогу разобрать автомат.

— Ну, готов?

— Готов!

— К разборке приступить!

Я быстро раскидал автомат на части. Разобрал без заминки, нигде не сбившись. Это хорошо, просто отлично. Все, что я мог взрослым, могу и сейчас. Только силы так и остались на том же уровне тринадцатилетнего организма. А что я хотел? Чтоб накачанные на постоянных тренировках мышцы перенеслись вместе со мной? Значит, со временем буду наверстывать это дело тут. Только осталась проблема с Громиным и, наконец, я понял, как её решить. Раз вся эта братия признаёт только силу, и Громозека у них за авторитет, значит надо просто дать ему в торец, да так дать, чтоб отбить все хотение со мной связываться, а остальные тоже махом отвянут. И это подействует, я знаю. Вот только от опеки осталось избавиться.

Тем временем десятиклассник уставился на секундомер и потрясенно пробормотал:

— Не может быть! — Он оторвал взгляд от циферблата и посмотрел на меня. — Тринадцать секунд!

— Как? — Все вокруг него сразу сгрудились, заглядывая на циферблат секундомера.

— Да, покажи ты!

Тот развернул секундомер, показывая застывшую стрелку.

— Что тут? — Это в класс зашел Нефёдов.

— Вот, Спартак Семенович, — высокий десятиклассник показал секундомер, — он разобрал за тринадцать секунд!

Нефедов перевёл взгляд на меня:

— Это же армейский норматив. Ты где так научился? Так, стоп, пусть соберет автомат, а мы посмотрим.

Я пожал плечами и приготовился к сборке.

— К сборке приступить.

Сборка отняла чуть больше времени, чем я обычно собирал. Все-таки собирать трудней, и автомат сейчас больше кажется, но впечатление на всех произвел, включая Нефедова. Потом, по просьбе военрука, ещё несколько раз повторил разборку-сборку.

— Ого! Да, парень, у тебя талант есть. — Нефедов с интересом посмотрел на меня:

— Кем стать собираешься?

— В военное училище поступлю.

— Доброе дело. — Кивнул военрук. — Могу помочь. У меня много друзей и сослуживцев в общевойсковом и пограничном училищах.

— Нет, спасибо, Спартак Семенович, — я отрицательно помотал головой, — отец мне говорил — счастье куётся своими руками, так что я сам.

В дверь просунулась голова Савина.

— Серёга, домой пойдешь?

— Да. — Я взял свою сумку и посмотрел на Нефедова. — Я пойду, Спартак Семенович?

— Погоди, Сергей, — Нефедов повернулся к старшекласснику, — Андрей, проводи парня до дома.

Я вздохнул и, подойдя вплотную к Савину, прошептал:

— Олег, как от конвоя избавиться?

Тот вопросительно поднял брови и показал глазами на собирающегося десятиклассника. Я кивнул.

— Через туалет, — предложил Савин.

— Не пойдет, он тоже может за мной пойти.

Олег пожал плечами:

— Тогда не знаю. Может, просто сбежим, как отвлечется на что-нибудь?

Ответить я не успел, десятиклассник подошел к дверям.

— Пошли?

Мы вышли из класса и спустились по лестнице на первый этаж. Я направился к туалету, где в жаркую пору всегда были открыты окна. У входа десятиклассник остановился и заговорил со знакомыми парнями, а мы шмыгнули в туалет. Олег задержался в двери, наблюдая за десятиклассником, и махнул мне, что можно вылезать. Я выскочил на улицу через окно, вслед за мной выпрыгнул Савин. Пробежали вдоль корпуса, свернули за угол, и уже шагом пошли по направлению заброшенного сквера.

— Зря ты домой с ним не пошел, проговорил Савин, — так и ищешь неприятности на свою голову.

— Э, Олег, ты сам знаешь, что спрячься я, то только хуже себе сделаю.

— Да, ты прав, но... — Олег огляделся по сторонами, — Их же трое будет, а то и другие припрутся, и карате твоё не поможет. Что тогда делать будешь?

— Есть одна идея. Если получится, то всё будет хорошо, — я прищурился, глядя на друга, — так ты со мной? Или как?

Олег стукнул кулаком себя в грудь:

— Я ж уже говорил, что с тобой, а будешь во мне сомневаться, в рог сейчас получишь, не успеешь и 'кия' крикнуть.

Хороший у меня друг! Я рассмеялся и мы, положив руки на плечи друг другу, пошагали к месту рандеву, напевая песню из фильма:

— А нам все равно, а нам все равно,

Пусть боимся мы волка и сову.

Дело есть у нас — в самый жуткий час,

Мы волшебную косим трын-траву!

Глава-4.

Мы уже полчаса торчим у беседки — места, где постоянно тусуется компания Громина, и куда он мне указал явиться на разбор. Вокруг беседки росли старые берёзы и яблони. В десяти метрах, за кустами шиповника, был забор, отделяющий сквер от дороги. Эта дорога шла мимо школы и жилых домов. По ней мы часто возвращались после уроков домой. А сквер был частью дома отдыха, пока закрытого на ремонт. В скверике часто собирались разные компании. Пили пиво, устраивали разборки, просто тусовались. Сюда же ходили гулять собачники. Собирались в компании, разбиваясь по породам своих питомцев. Сквер был большой, и места хватало всем.

— Может, они не придут? — Савину надоело сидеть, и он принялся ходить туда-сюда.