В рубке, как и в других отсеках, было людно. По углам лежали матрасы, на них — горы тряпья и покрытые язвами полускелеты. Кресло Корсена было придвинуто к голографической карте; её включили — в этот раз над столом повисло трёхмерное изображение всей Солнечной системы. "Ищут Кагет? Удачи в поисках..." — Гедимин не удержался от кривой усмешки.

— Как это по-вашему? Са теска? — человек, забравшийся с ногами в кресло Корсена, развернулся вместе с ним и изобразил нечто вроде приветственного жеста. Гедимин молча смотрел на него, угрюмо щурясь. "Джон Винстон. Жив, в здравом уме, угоняет корабли. Маркус, какой же ты кретин..."

— Ты мог бы проявить уважение к новому капитану, — укоризненно сказал Джон. Стоя на кресле Корсена, он был на полголовы выше Гедимина, и сармата это раздражало — но всё-таки меньше, чем то, что он видел на дальней стене рубки. Там стоял встроенный в нишу стапель; обычно Корсен держал там парадный скафандр, но сегодня и скафандр, и Корсен были в гостях у Нумусиа. На стапеле стояла кое-как закреплённая чёрная броня — спецодежда Гедимина. Её не разобрали и, насколько сармат мог видеть, почти не повредили, хотя часть пластин была сдвинута. "Знают устройство," — отметил про себя Гедимин. "Кто им сказал?" Он посмотрел на сдвинутые пластины и передёрнулся от омерзения. "Сначала под нейтроны, потом в мею, потом — в дезинфектанты на неделю..."

— Не хочешь? Ну, твоё дело, — Джон сел. — Недоволен? А ведь мы обошлись с твоим кораблём куда лучше, чем ты с нашим. Кстати, спасибо, что заступился тогда. Честно, не ожидал.

Он изобразил неглубокий поклон со странным движением в районе головы. Гедимин мигнул.

— Джейдимайнас, — медленно, чуть ли не по буквам, проговорил Джон, глядя ему в глаза. — Еле запомнил. Тут, у капитана, твоё полное досье.

За спиной Гедимина что-то бормотал Роберт, удивлённый не меньше сармата; самка вполголоса его успокаивала. Люди по углам растерянно переглядывались, кто-то даже неуверенно опустил бластер.

— Гедимин, — медленно проговорил сармат, стараясь не мигать. — Читать научись, тупая макака. И карту выключи — не поможет.

Роберт, перестав бормотать, громко скрипнул зубами. Голос самки стал громче — кажется, пару секунд назад Гедимину едва не выстрелили в спину. Сармат ухмыльнулся.

— Карта — нет, — спокойно отозвался Джон. — А вот ты — да. Почему бы одному беглому преступнику не помочь другим?

Он указал пальцем на клеймо на щеке Гедимина. Сармат на секунду стиснул зубы. Такой же знак был выжжен на лбу самозваного капитана — похоже, за его клеймением тоже следил кто-то вроде Стивена.

— Я не преступник, — процедил Гедимин. — Не ровняй меня...

— Да? Ты честный пилот реактора? — Джон, не дослушав, рассмеялся ему в лицо. — А вот ваш адмирал Тохиль думает иначе. Тут, кроме всего прочего, есть его приказ. Приказ о твоей немедленной казни, если ты появишься на любой сарматской базе. Сколько ты проживёшь, когда этому капитану надоест бояться? Он сдаст тебя в лагерь или сам пристрелит? Как вы договорились, Гедимин?

"Приказ?" — сармат стиснул зубы. "Следовало ожидать."

— Тохиль мёртв, — медленно проговорил он, глядя на человека с ненавистью.

— Да, я знаю, — отозвался тот. — Тут ещё два приказа — от Гнея Марци, его преемника, и от самого Маркуса. Последний — совсем свежий, недельной давности. Вы как раз заходили на Палиак, верно? Там ещё написано про казнь укрывателей... Твой Корсен — отчаянный храбрец. Девяносто девять из сотни уже пристрелили бы тебя и выслали Маркусу твою голову. А он удержался. Достойный офицер, жаль, что служит Маркусу...

"Неделю назад? Я ничего не знал..." — Гедимин выругался про себя, стараясь не шевелить губами. "Значит, Маркус ничего не забыл. Может, убиться об этих "макак"? Хоть сколько-то достойная смерть..."

Он перевёл оценивающий взгляд на солдат Джона, но мелкорослый капитан перехватил его и снова уставился сармату в глаза.

— Вот так-то, Гедимин. Сдавайся. Останешься в живых, вернёшься на Землю. Маркуса пристрелят через неделю-две, не позже. Война проиграна, теск. Помоги нам, и мы поможем тебе пережить поражение.

Слышать сочувствие в его голосе было ещё неприятнее, чем видеть, как он трогает карту Корсена. Сквозь гул крови в ушах Гедимин едва расслышал собственные слова:

— Чего ты хочешь?

Джон улыбнулся.

— Вернуться, теск, — он протянул руку и поймал на ладонь трёхмерное изображение Земли. — Я не знаю, где мы сейчас, и как вы сюда попадаете, — но в лоциях сказано что-то про реактор, и ты лучше меня знаешь, о чём речь. Запусти реактор и вытащи нас на Землю. И ещё...

Он улыбнулся шире.

— Мне очень хочется забрать крейсер себе. Это лучший корабль из тех, что я видел. Обещаю покрасить его в цвета "Немезиды", чтобы не вводить никого в заблуждение. Научи управлять реактором. Человечество будет тебе благодарно.

Гедимин, задумавшийся было о выполнении его первой просьбы, снова стиснул зубы. Если бы не связанные руки, он бросился бы на человека, не обращая внимания ни на копья, ни на бластеры. "Это мой реактор. Мой флот. Ни одна паршивая макака..."

Шипы, проткнув комбинезон, врезались в напряжённые мышцы. Сармат вздрогнул. Красная пелена перед глазами развеялась. "Тихо, атомщик. Так ты просто сдохнешь. Скажи, что согласен. Доберись до реактора. Взорви "Бет". Забери с собой их всех. Давай..."

— Хорошо, — медленно, по слогам, проговорил Гедимин. — Я научу. Освободи меня и верни скафандр.

Наступила тишина. Люди настороженно переглядывались. Джон медлил, задумчиво смотрел на Гедимина и странно шевелил губами. "Поторопился," — подумал сармат, досадливо щурясь. "Не поверили. Ну, их дело. Сдохнут без моей помощи."

Он прислушался к отдалённому гулу антигравов. Они исправно работали, но энергией их снабжали только ЛИЭГи — а этого едва хватало на поддержание искусственной гравитации внутри корабля. "Если мы ещё в системе Гермеса," — прикинул про себя Гедимин, — "нас тащит к ближайшему массивному объекту. Видимо, к звезде. Хотя... это неважно. Здесь кислорода на две недели."

В коридоре послышались быстрые шаги — одна пара ног шла впереди, другая торопилась, но сильно отставала. В дверной проём заглянул седой старик. Гедимин бросил взгляд на его руки, частично прикрытые повязками, и его передёрнуло — язвы от лучевых ожогов проели тело до кости, тёмная кожа, тронутая "ядерным загаром", туго, кое-где до трещин, обтянула кисти.

— Джон, мне нужен ваш совет... — начал он, но увидел Гедимина и замолчал. Его высохшее лицо вдруг побагровело.

— Что вы делаете?! Вы дали мне слово, что пыток не будет!

— Да кто же его пытал-то... — начал было Роберт, явно сконфуженный, но самка шикнула на него и быстро подошла к пришельцу. Из коридора уже заглядывал тот, кто его догонял, вполголоса бормоча что-то укоризненное.

— Развяжите его сейчас же! — продолжал старик, гневно глядя на Джона. Тот заметно смутился.

— Конечно, профессор. Мы вовсе не хотели... Берт, Тис, развяжите его!

— Профессор, — самка-стрелок подошла к пришельцу, хотела взять его за руку, но он гневно отстранился. — Вам нужно отдохнуть после взлёта. Вы ничего не пропустили бы, если бы немного поспали. Пленный был связан очень осторожно, пока не попытался сбежать. Ему даже дали воды...

Старик вскинулся, сверкнул глазами, но, видимо, сил у него было немного. Охранник у двери поспешно подхватил его — он уже оседал на пол, хватая воздух руками. Из носа сочилась кровь — обожжённая слизистая лопнула при неосторожном движении.

Гедимина развязали, несколько раз проехавшись проволокой по исцарапанным рукам, но он едва это заметил. "Я его видел," — мысль пульсировала в мозгу, как нестабильный твэл, выжигая всё вокруг. "Глаза знакомые. И голос... Но где..."

— Отнесите профессора в отсек, — Джон, забыв о пленном сармате, подошёл к старику — тот уже пришёл в сознание, но его глаза были прикрыты, и он тяжело дышал. — Проследите, чтобы он поел. Профессор Конар, вы меня слышите? Не надо так себя терзать. Вы не поможете нам, умерев от усталости...

"Конар!" — Гедимин, вздрогнув всем телом, шагнул к двери. "Так он тоже был на Кагете?!"

— Эй, теск! — испуганно крикнул кто-то за спиной. Впереди сомкнулся строй копий, и сармат поневоле остановился. Конара уже унесли — двое с почтением подняли его на руки, третий шёл сзади, придерживая голову. Она безвольно болталась — видимо, сознание снова его покинуло.

Гедимин уткнулся взглядом в пол. Глаза сузились так, что заныли веки, уши и затылок горели огнём. "Он тоже был в плену. Я даже не подумал... даже не искал его... только эти "макаки"..."

— Ну так — на чём остановимся? — спросил, вернувшись из коридора, Джон Винстон. Он выглядел осунувшимся и встревоженным, и самоуверенная ухмылка наконец сошла с его лица. Гедимин поднял на него тяжёлый взгляд.

— Герберт Конар? — спросил он, кивнув на дверной проём.

— Профессор Герберт Конар, — строго поправил его капитан. — Его стараниями мы взлетели с этой странной планеты.

— И он почти освоился с этим вашим реактором, — влезла в разговор самка. — Если бы не болезнь после рудников...

Гедимин медленно склонил голову.

— Пусти меня к скафандру, — попросил он.

— Что? — Джон растерянно взглянул на него.

— Дай подойти к скафандру, — повторил Гедимин. — Ну?

Люди переглянулись. Джон медленно поднял руку.

— Пусть подойдёт. Следите за ним. А ты держи руки на виду.

Гедимин опасался, что в "карманах" скафандра уже порылись, а всё непонятное выкинули или уничтожили, но нет — полосатые ампулы были на месте, все два с половиной десятка, накопившихся за месяцы службы на крейсере. Неучтённым членам экипажа на рудовозе флоний не выдавали, но сармат и так его не тратил — ниша была полна под завязку.

Высыпав все ампулы на ладонь (они поместились, но с трудом), Гедимин повернулся к Джону.

— Это флоний. Антирад. Пол-ампулы на крупного самца. Забирай.

Несколько секунд все глазели на сармата, потом Роберт, повесив бластер на пояс, подошёл и, забрав ампулы, отнёс их Джону. Тот растерянно покачал головой.

— Антирад? Что ж, я очень...

— Для Конара, — перебил его Гедимин. — Дай ему флоний. Он уже умирает.

— Стой, — Роберт удержал руку Джона и повернулся к Гедимину, глядя на него с нарастающим подозрением. — Этот теск... Надо сначала испытать.

— Испытывай, — согласился Гедимин. — Только быстро.

Ему казалось, что время растягивается, и секунды превращаются в часы, — Роберт томительно медленно разматывал повязки на обожжённой руке, кто-то из возившихся с больными подошёл сделать инъекцию...

— Если через час не сдохну, можешь дать профессору, — буркнул старик, присаживаясь на матрас у стены. — Жжётся, тескова отрава! Аж рука отнялась...

Кто-то из мелких сбегал в соседний отсек с ампулой. Оттуда прибежали пятеро, сгрудились вокруг флония, ссыпанного на стол, загомонили, перебивая друг друга, потом столпились над Робертом. Гедимин молча ждал, почёсывая предплечья, — царапины заживали, и всё от пальцев до плеч непрерывно зудело.

— С-спасибо, — выдавил из себя Джон, несколько минут послушав общий гомон. — Это было неожиданно. А что насчёт реактора и возвращения на Землю?

— У меня есть условия, — медленно проговорил Гедимин, глядя на человека с возрастающим уважением. "А он вытащил Конара. И кучу бесполезной мелюзги и полумёртвых стариков. Почти весь лагерь. А я, непробиваемый амбал, даже не проверил..." — он на секунду стиснул зубы, отогнал бесполезные мысли и продолжил:

— Ты вернёшь мне скафандр. Я проведу вас к Земле. На орбите ты дашь мне исправную спасательную капсулу. Я покину корабль, и никто не выстрелит мне в спину.

Джон внимательно смотрел на него и о чём-то думал.

— У тебя плохие шансы на выживание, теск. Капсул мне не жалко, убивать тебя никто не собирается. Но на твоём месте я бы сдался. Ты ведь трижды преступник. Думаешь, тески сохранят тебе жизнь?

Гедимин пожал плечами.

— Не знаю. А о приказе Цанева слышал. Взлом Стального Пояса... ты дочитал до этого места?

Джон кивнул.

— Кажется, это был первый и последний твой... подвиг. Знать бы, зачем ты это сделал... Впрочем — не моё дело. Это всё? Скафандр, жизнь и свобода? А что насчёт обучения?

— Когда Конару станет легче, пришли его в реакторный отсек, — ответил Гедимин. — Я согласен его учить. Он единственный, кто поймёт с первого раза.

Кто-то обиженно засопел, кто-то, напротив, облегчённо вздохнул, — кажется, у Джона были большие планы на команду новой "Немезиды".

— Хорошо сказано, теск, — капитан скупо улыбнулся и указал на скафандр. — Забирай. Роберт проводит тебя в реакторный. К слову, он был на "Немезиде". Механик, как и ты.

— Странно, что вас не убили, — сказал Гедимин, раскрывая полузакрытую нишу и влезая в скафандр. Когда пластины сомкнулись на груди, сармат невольно испустил облегчённый вздох. Без брони он казался себе предельно уязвимым и неприятно слабым.

— Я сам удивился, — отозвался Джон. — Кстати... Нью-Кетцаль, из-за которого тебя... сослали. Я там родился...

— Знаю, — сказал Гедимин, глядя мимо него. — Ты сын Джошуа? Он, наверное, погиб. Стивен взорвал АЭС...

Джон прерывисто вздохнул.

— Хорошо, что тебя не убили, теск. Я бы отвёз тебя к северянам, в обход закона Цанева, но — как хочешь. Иди.

...В реакторном отсеке было безлюдно и тихо. Роберт поставил караул у входа, но внутрь никто не пошёл. Сармат, привычно проверив состояние реактора, спустился в активную зону и долго стоял у неподвижного ротора, прислонившись к нему спиной. Привычный зелёный свет сборок немного успокаивал, но Гедимин всё так же угрюмо щурился, глядя на них, — то, во что он влез, не мог исправить ни один реактор.

"Они вытащили Конара из лагеря," — сармат прижал ладонь к занывшим рёбрам и несколько раз глубоко вдохнул, расправляя лёгкие. Дышать было больно. "Придётся вести их к Земле. Но отдать мой корабль "макакам"?!"

Он поднял голову, глядя на изогнутую дугу управляющего электромагнита.

"Взрывать нельзя. Конар погибнет. Отдавать..." — он вздохнул и тяжело качнул головой. "Никогда. "Макаки" не будут управлять моими крейсерами. Пусть построят свои."

Он посмотрел на ладони. Скафандр сильно исцарапался за время работы на рудовозе, — нейтронностойкий фрил приходилось добывать по грамму, его хватало только на самые крупные пробоины в броне. Местами сквозь него уже просвечивал жёлтый ипрон — и тоже понемногу истирался.

"Что на Земле? Я трижды преступник. Против Маркуса, против Стивена, против Корсена..." — он снова вздохнул — перед Корсеном ему было стыдно. "Свои убьют. Чужие — тем более. И никто никогда не вспомнит..."

Он встряхнул головой, прогоняя тяжёлые мысли, и снова взглянул на реактор. "Совсем ломать не буду. Сделаю ловушку. На Земле будет работать. При взлёте — встряска — нейтроны — перегрев — аварийное глушение. Корабль у них будет. Но на нём не повоюешь."

Он недобро сощурился, протягивая руку к хвостовикам твэлов. Воспоминания о том, как долго и мучительно он стабилизировал реактор, были ещё свежи. Теперь предстояло идти в обратном направлении — от стабильности к сильнейшему разладу.