Run away\hide away. Part 3. Changes will come in the fall

— Билли, я хотел сначала просто перерезать вам обоим глотки, но потом... — маньяк наклонился к юноше, смотрящему со страхом и презрением, и погладил его по шелковистой щеке. — Ты такой красивый, и смерть твоя должна быть красивой. Поэтому...

Том сглотнул, когда понял, какой вид "казни" выбрал для них сталкер — толстые пальцы одну за одной открывали конфорки на современной газовой плите, а потом с хрустом выдернули аварийный датчик, не оставляя возможности выключить подачу газа.

— Вы просто уснете и больше никогда не проснетесь, — сталкер так мечтательно улыбался, словно говорил о Ромео и Джульетте, а не о двух вполне реальных людях. — Билли, а ведь все могло бы быть иначе...

— Прощай, — маньяк присел перед Биллом и слизнул соленую каплю, черную от потекшей косметики.

Оба пленника слышали, как захлопнулась входная дверь, автоматически закрывая сейфовый замок, который когда-то Том искал по всему городу, а теперь был готов душу продать за то, чтобы дверь его квартиры запиралась на простую щеколду.

Не в силах наблюдать за мучениями любимого мальчика, Том сделал усилие, едва не стоившее ему переломанных костей и сумел-таки сесть рядом с Биллом. Тот захлопал ресницами, стараясь сдержать слезы, а потом и вовсе застыл, когда Том начал приближаться к нему еще больше - юноша не понимал, чего хочет его муж. Не сумев совладать с собой, Билл закрыл глаза, ожидая, что вот сейчас последует прикосновение — только вот сам не мог определиться — хочет ли он его или нет. Мягкое касание заставило вздрогнуть, а в следующее мгновение юноша почувствовал, как узел на платке ослабевает. Еще секунда — и он выплюнул изо рта кусок ткани и тут же встретился с кофейными глазами. Рот бизнесмена тоже был свободен, и губы чуть изогнуты в легкой улыбке.

— Не знаю, просто получилось выплюнуть ткань, — мужчина попытался пожать плечами, но ничего не вышло — сталкер хоть и допустил оплошность с платком, но в остальном поработал на совесть.

— Том, что нам делать? Я уже чувствую запах газа, — юноша втянул носом воздух.

— Нет, не могу, — едва не всхлипнул юноша. Ощущение беспомощности давило, лишая воли и желания сопротивляться дальше. — Мы здесь умрем.

— Не говори так, пожалуйста. Может, помощь уже идет, — отрицательно помотал головой Том. Он проклинал сталкера за то, что сейчас не может утешить Билла, который, кажется, вот-вот взорвется рыданиями и отчаянием.

— Откуда? Я даже не сказал Девиду, что собираюсь выйти из отеля, — горько усмехнулся певец.

Том закусил губу — его мальчик стал совсем взрослым, теперь он больше не верит обещаниям своего мужа, хотя раньше одного этого "все будет хорошо" хватало с лихвой. Сейчас, глядя в испуганное и отчаявшееся лицо своего супруга, Том в очередной раз корил себя за то, что не смог защитить, не уберег... Он должен был сделать хоть что-то, чтобы Билл, пришедший к его порогу, не зашел в квартиру... "Билл... пришедший..." — сознание зацепилось за эти мысли, выделяющиеся наличием логики и конкретным смыслом в общем потоке бессвязного виноватого бреда.

— Я... Я получил документы на развод, — чуть дрожащим голосом ответил Билл. — И чек.

— Хочу, — сказал Билл, руша мечты мужа, но сам он своим собственным словам не верил. — Но чек... Том, это ведь тот самый чек, который я прислал тебе из Америки в счет уплаты долга за отца. Почему ты его не обналичил? — голос Билла звенел от праведного гнева, а на щеки снова вернулся румянец.

— Мне не нужны эти деньги, Билл, — Том покачал головой и заставил себя не опускать глаз под испытующим взглядом супруга. — Когда ты его прислал... Словом, в тот момент в моей жизни уже многое поменялось, и эти деньги... Взять их — означало снова вернуться к прошлому, а этого я не хотел больше всего.

— Но я не хочу быть тебе что-то должен, — вскинулся Билл, а Тома его слова резанули, как бритва.

— Билл... Ты мне ничего не должен, — как мог, спокойно ответил Том. — Если хочешь, отдай их на благотворительность или еще куда...

— Билл, эти деньги... они причинили столько зла, что... Я не могу их взять, пусть они пойдут на что-нибудь хорошее.

Билл чувствовал, как в его душе что-то переворачивается. Этот мужчина — совсем не тот Том, которого он оставил три года назад в аэропорту Марокко. Тот Том никогда не сказал бы, что деньги могут быть злом, никогда бы не отказался от них... "И никогда бы не сказал, что любит" — прошептал внутренний голос. Этот Том, который сейчас смотрел на него переполненными эмоциями глазами, до боли в разбитом сердце был похож на ту мечту, с которой в счастливом неведении почти полгода прожил Билл. Но тогда это была всего лишь маска, и сейчас юноша до дрожи боялся снова попасться на ту же наживку — он боялся Тома, боялся своих не угасших чувств к нему.

— Билл... — юноша видел, что Том собирается сказать что-то важное, но внезапно испугался, что эти слова разрушат последний барьер, который все еще охраняет его душу от человека, который был единственным в его жизни, в чьей власти было причинить самую сильную боль и принести самое большое счастье. "Как жаль, что ты выбрал первое..."

— Давай попробуем освободиться, — перебил его юноша, показательно дергая руками.

Том только грустно и понимающе глянул на него и принялся ослаблять веревки, хотя и знал, что это пустая трата времени и дыхания. Только вот про последнее он вспомнил слишком поздно. Конфорки были включены на полную мощность, и вскоре в горле появилось ощущение стянутости, жжения. Мучительно хотелось пить, но бизнесмен знал — именно так начинается отравление газом. Томас заметил, что Билл начинает сонно моргать и покашливать — для юноши все оказалось еще хуже, газ на него действовал куда быстрее. "Конечно, он такой худой!" — с тревогой подумал Том, подвигаясь к Биллу ближе.

— Билл, попытайся не вдыхать глубоко, — он подставил юноше плечо. — А лучше дыши через мою рубашку, так меньше газа попадет в легкие.

— Тооом, — глаза Билла стали мутными, словно в крови было много алкоголя. — Я спать хочу...

— Томми, не кричи, любимый, — бессознательно улыбнулся Билл и потерся щекой о его плечо, заставив мужа застонать от противоречивых эмоций. Тому было страшно, но где-то глубоко внутри он чувствовал радость снова услышать от своего мальчика такие слова.

— Ч-черт! — мужчина не знал, что делать. Его глаза метались по комнате в тщетных поисках решения, но раз за разом возвращались к побледневшему лицу своего любимого юного супруга. Его кожа была бледной даже сквозь южноамериканский загар, веки плотно сжаты, а розовые губы... Сверкнувшая в голове идея не оставила времени для раздумий — подавшись вперед, Том властно вторгся языком в покорный рот, выдыхая воздух, желая снова увидеть, как открываются ореховые глаза его маленькой, но такой упрямой и стойкой любви. Мягкие розовые губы были, как и прежде, невероятно нежны и сладки, а теплота проколотого, как выяснил Том, языка сводила с ума, заставляя теряться в пространстве. Мужчина не знал, сколько длится этот поцелуй — минуту, час или вечность. Голова кружилась, руки не слушались, в груди появилась странная тяжесть... Томас понял, что теряет сознание за секунду до того, как его глаза самопроизвольно закрылись, но на грани обморока он уловил странный грохот, идущий со стороны входной двери.

Глава 10.

Но, открыв глаза, он сразу же понял, что находится не в своем номере — потолок над ним был облицован странными плитками серого цвета, а освещали помещение несколько вмонтированных в потолок ламп, источающих холодный белый свет. С трудом Билл повернул голову и увидел предмет, издающий писк — на небольшом мониторе ломаные линии отображали ритм его сердца. На секунду закрыв глаза, юноша попытался сосредоточиться — и воспоминания всплыли в мозгу вереницей картин. Как поехал к Тому с намерением выяснить наконец отношения, как попал в лапы сталкера, как Том пытался его защитить... И его слова о любви... И газ...

Вздрогнув, Билл снова открыл глаза, понимание того, что он все еще жив, отошло на второй план — сейчас он хотел одного: убедиться, что с Томом тоже все в порядке. Он не слышал, как прибор запищал громче, оповещая об учащении ритма сердца. Юноша еще чувствовал сильное головокружение, но продолжал пытаться обнаружить хоть кого-нибудь, кто сможет ответить на его вопросы. В глазах стало все расплываться от однообразного серо-белого цвета, и Билл уже начал думать, что снова проваливается в забытье, когда поймал взглядом склоненную голову молодого мужчины. Едва совладав с собственным телом, Билл протянул руку и слабыми пальцами дотронулся до рассыпавшихся по простыне черных косичек. Томас спал, сидя на неудобном стуле, а головой примостившись на высокой больничной койке.

Писк приборов постепенно стал замедляться — уверившись, что любимый жив и здоров, сердце снова искало свой привычный ритм. Билл улыбнулся от радости, но тут же едва не застонал — губы были настолько сухими, что даже от простого движения едва не потрескались до крови. Стараясь не навредить самому себе, Билл снова дотянулся до волос Тома, перебирая прохладные шелковистые косички — ему так давно хотелось это сделать.

Юноша не знал, сколько времени он пролежал вот так, в тайне наслаждаясь близостью любимого, но потребность узнать, что же все-таки произошло, все же заставила Билла потревожить сон своего мужа. Он легонько погладил чуть колючую щеку, провел пальцами по прямому носу, а потом не удержался и дотронулся до трепещущих загнутых ресниц начинающего просыпаться Тома. Билл убрал руку, чуть покраснев — он не был готов показывать перед Каулитцем свои слабости.

Том открыл глаза, пытаясь сфокусировать взгляд и быстро моргая от режущего глаза яркого света. Он не знал, что его разбудило, мужчина уже почти десять часов без сна провел у кровати своего супруга, ожидая, когда мальчик придет в себя.

Билл же в свою очередь рассматривал уставшее лицо бизнесмена — бледную кожу, пересохшие губы, тени под глазами. С тревогой юноша подумал о том, что Тому газ причинил серьезный вред. Билл не знал, что уже через полчаса после поступления в приемное отделение Тома отпустили домой, сочтя его состояние удовлетворительным, но мужчина отказался покидать больничные стены до тех пор, пока лично не убедиться, что жизнь его любимого брюнета вне опасности. Бизнесмену пришлось выиграть короткое, но яростное сражение с Девидом Йостом, который сразу же попытался оградить подопечного от общения с почти бывшим мужем. Но решающее значение сыграло это самое "почти". Именно Тому по закону принадлежало право принимать решения и подписывать все бумаги, связанные с лечением бессознательного Билла, так как по документам он все еще являлся его мужем. С законодательством продюсер тягаться не смог, поэтому с весьма недовольным видом все же позволил Тому дежурить возле койки Билла. Бизнесмена раздражало собственническое отношение Йоста к его мальчику, но в то же время он испытывал благодарность к этому американцу за то, что тот все эти годы заботился о Билле. Ну, и что именно он спас их жизни, конечно.

— Том? Можно мне... — юноша сглотнул и чуть кашлянул. — Попить?

— О, конечно! — Том молниеносно поднялся на ноги и с сожалением выпустил холодную ладонь, — Тебя интубировали, так что сухость в горле — это нормально.

— Твой продюсер, — хмыкнул Каулитц, чуть усмехнувшись. — Он вломился в мою квартиру с целой армией всяких служб, по-моему, там были даже дезинсекторы. Не представляю, как ему удалось поднять такой шум, учитывая, что с твоего исчезновения прошло всего несколько часов.