Новое место жительства

"Отныне мы сёстрами стали с тобой!"

Мой супруг твоим супругом стал,

мой супруг твоим супругом стал,

И с любовью обеих к сердцу прижал

Граф фон Глэйхен, имперский граф...

...Их хранила любовь — и блаженный покой

Графский дом на Петровой горе посетил,

Небесам был угоден союз их тройной

И сам Папа указом его утвердил.

До глубокой старости прожил он,

до глубокой старости прожил он,

И с супругами верными был погребён

Граф фон Глэйхен, имперский граф...

1. ДИП ПЁРПЛ — английская рок-группа. Была образована в 1968 в ФРГ. Роджер Гловер — её бас-гитарист. 2. Стихи М.Фейгина

...Юрка закончил играть, и сидел, держа гитару на коленях. А я был, если честно, заворожён музыкой и песенными повторами. Конечно, я знал об эффекте повторяющихся строк в стихах — рефрене, это штука, древня, как мир! — но попал под его обаяние полностью.

— Здорово, — сказал я наконец.

— Ты играешь в сто раз лучше, — покачал он головой.

Я пожал плечами, хотя мне приятно было это слышать. И, чтобы не показывать виду, кивнул на грамоты и кубки:

— У вас в школе хорошие спортсекции?

— Неплохие, — Юрка положил гитару на подушку. — Только мало кто занимается.

— А вообще — как?

— Да как везде, наверное... — сказал он, поглядывая в окно. — Бардак... Кто бухает, кто травку курит, кому просто ни до чего... Или, — он перевёл взгляд на меня, — ты-то, наверное, учился — там было всё чики-чики? Сплошь учились будущее нации и надежда бизнеса?

— Было чики-чики, — не стал отрицать я. — В этом отношении. Но теперь я там не учусь.

— Да, — он смерил меня долгим взглядом, — теперь ты учишься здесь.

— Ты пишешь книгу? — решился я задать этот вопрос. — Ты прости, я ночью прочитал пару листов...

— А? — он посмотрел на стол. — Да, пишу, только не получается.

— По-моему, неплохо получается, — возразил я. Юрка секунду смотрел удивлённо, потом улыбнулся:

— Да нет, я не про это. Написано, может, и неплохо. Просто времени не хватает. Кусков разных много настрочил, а вместе их собрать — руки не доходят.

— Походы мешают? — уточнил я, надеясь вызвать его на разговор о странностях, которым наблюдал вчера. Юрка сделал неопределённое движение бровями:

— И это тоже... Слушай, ты в самом деле здорово играешь... я... — он замялся, откинулся к стене. — Я... в общем, я хотел тебе кое-что предложить...

Я вздохнул.

Мне вдруг стало ужасно скучно и даже как-то обидно. Сейчас будет звать меня в какую-нибудь самопальную группу, которая играет в гараже или подвале, прельщая карьерой хрестоматийных "Биттлз" или тех же "Дип Пёрпл". И горячо рассказывать, что на региональном конкурсе "отморозок..." ммм, "Самородок 20..." они "уже" заняли почётное пятое место из десяти участников, а будущее их ожидает ещё более светлое... Скучно, честное слово.

Но Юрка снова меня удивил. Похоже, это у него входило в привычку — ролевик-не ролевик, музыкант-не музыкант...

— Ладно, ближе к вечеру поговорим, — нелогично закончил он. — В пристройку зайдёшь и поговорим... А сейчас надо идти позавтракать, да на огород...

— Я с тобой пойду, — вызвался я. — Что там делать-то?

— Много чего, — туманно сказал Юрка.

— Ну вот, а у тебя плечо.

Он опять сделал то же движение бровями и слез с кровати:

— Пошли... Ты потом жалобы писать не будешь, что тебя работать заставляют? А то смотри, у нас в школе омбудсманьячка к таким жалобам очень сочувственно относится, сразу к ней в любимчики попадёшь.

Я гордо не стал отвечать.

На кухне я сунулся было делать яичницу, но Юрка притащил из кладовки, помогая себе подбородком, окорок на металлическом блюде. Это был первый настоящий, классический окорок, который я увидел в жизни — почти как в кино, коричневый, с чёрными подпалинами от копчения, на срезе розоватый, с торчащей солидной костью. Короче, я сразу бросился резать хлеб, а Юрка проурчал:

— Попррррробууууеемммм... — и напал с ножом на мясо.

— Откуда такой? — я оглянулся через плечо.

— Дары природы, — неопределённо ответил Юрка. — Крррасотища...

Он налил себе молока, и я решил не отставать. Прожевав первую — удивительно вкусную! — порцию, я вспомнил про книгу:

— Слушай, а ты её никуда послать не пробовал? Ну, рукопись?

Юрка потёр плечо, потом сердито и откровенно обиженно ответил:

— Пробовал. В "Полярное сияние", знаешь такой журнал? — я кивнул, я знал. По-моему, этот журнал выписывали все школьные библиотеки. — А, у вас тоже выписывают? — догадался Юрка.

— Выписывали, — поправил я. Он ответил кивком, откусил ещё кусок:

— Посылал. Полгода назад, когда начал писать эту штуку. Ну чего... даже ответили — мол, всё это очень мило, но сначала следует получить образование, желательно на литературном или журналистском факультете... Слушай, эти факультеты в год выпускают по стране, наверное, тысяч сто человек. Не слышал, чтобы кто-то из них писателем стал. По-моему, вообще никто из нормальных писателей никаких таких факультетов не заканчивал. Смотри: ДП (1.) — врач...

1."Доктор Пилюлькин" — прозвище С.Лукьяненко с 2008 года по названию его нового Живого Журнала.

— А, тоже любишь? — спросил я. Юрка вздохнул:

— Грешен, даже "Дозоры" нравятся...

— Фублин!

— Ну вот нравятся...

— Он, кстати, журналистом работал.

— Работал, но журфак не кончал... — Юрка поморщился. — В общем, я обиделся тогда сильно. Потом ещё пару раз думал кому-нибудь из писателей послать напрямую. Ну и вот.

— Что "вот"?

— Не послал, — признался Юрка.

— Зря, по-моему, — искренне сказал я.

— Да ну. Решат, что я через них напечататься хочу. Если когда закончу — в Интернет выложу, пусть читает, кто хочет.

— Не жалко? Бесплатно? — полуподначил-полусерьёзно спросил я.

— Я вообще против копирайтов на художественные произведения, — серьёзно и значительно, очень по-взрослому, ответил кузен.

— Во, — меня слегка ошарашило такое умное и решительное заявление. — А писателям с чего жить прикажешь?!

— Ну... писатели вообще пусть сами решают, конечно... каждый сам за себя... Но их наследникам там, родственникам — шиш. А то вообще одурели, за каждую букву судятся. Своё напиши и судись... — он сердито допил молоко из стакана.

— Интересно рассуждаешь, — признал я и подковырнул: — Отличник, небось?

— В основном, — спокойно ответил Юрка. — Учиться сейчас легко, если много времени на учёбу не тратить и головой думать... Я как-то старые, ну, 40-х ещё годов прошлого века, учебники глянул. Вот тогда да. Там материальчик — закачаешься.

— Ну, тогда многих предметов не было, — напомнил я. — Потому что знаний было меньше, скажешь нет?

Юрка пожал плечами:

— Ну и что? Какие такие по-правде новые важные предметы появились? Информатика разве что, если из на самом деле значимых и нужных. А так — вот, например, история искусств. Или риторика. Или валеология. Кому они нужны? И зачем?

— Ну, чтобы быть разносторонне развитым человеком, — возразил я. Специально возразил, чтобы услышать, что он ответит — и внутренне напрягся. Юрка сердито окинул меня взглядом:

— Тогда скажи мне, почему вокруг долбаков столько? И с каждым годом всё больше, а наш учитель математики задачу из того же старого учебника решить не может? А он только что из ВУЗа... Понимаешь, будешь ты или, нет разносторонне развитым — зависит от системы преподавания. По буквам читай — С-И-С-Т-Е-М-Ы П-Р-Е-П-О-Д-А-В-А-Н-И-Я. А не от того, сколько предметов в учебный план напихают и какие названия им выдумают. Так мама говорит.

Он сказал "мама", ничем не подменяя это в общем-то непривычное в устах наших ровесников слово — и я на секунду опустил глаза. Юрка как-то сбился и после короткого молчания излишне оживлённо и громко напомнил:

— Пошли работать, что ли, ну?!.

...Вернувшаяся ближе к полудню тётя Лина была явно удивлена. Собственно, я её понимал, потому что она нас застала за малопочтенным занятием — мы брызгались из садового поливочного шланга. Лично я никогда раньше этого не делал вообще, и оказалось, что это гораздо интереснее, чем просто мыться после работы.

— Так, — сказала тётя Лина, слегка растерянно созерцая образовавшиеся безо всякого дождя лужи на дорожке. Посреди самой крупной стояли мы с Юркой.

— Привет, ма! — объявил Юрка из-под моего локтя (я зажал его шею и пытался отобрать шланг, а при звуках голоса тёти немедленно выпустил кузена и встал прямо, только что не по стойке "смирно"). — А мы всё сделали, — и он пустил струю мне сзади точно между лопаток. Я ойкнул и дёрнулся, но ничем ответить ему не посмел — мне было неудобно как-то.

— Я вижу, — согласилась тётя Лина. — А что вы делаете теперь?

— Моемся, — заявил Юрка, нагло продолжая тщательно поливать меня. Я подумал и застенчиво дал ему пинка, отпечатав свою подошву на его бедре в виде аккуратного следа. — Уййй!!! Ма-а-а! Ты видела?! Он дерётся!!!

— Вот что, — строго сказала тётя Лина. — Заканчивайте-ка мыться и идите... мыться. Потом поможете готовить обед. Живо!

7. ТОЛЬКО ТАЙНА

Вечер пришёл бархатный и спокойный. Я даже и не думал, что в городах, пусть и небольших, может быть так тихо. На сад спускался и никак не мог спуститься сумрак, пронизанный тут и там последними лучами солнца. Кстати, до меня только сейчас дошло, что здесь, гораздо севернее привычных мне мест, практически "белые ночи". Поэтому и нет обычной темноты. Наверное, уже сейчас до самого утра будет такой полусвет — а ведь дни-то всё ещё становятся длиннее.

В пристройке, прятавшейся в саду за деревьями так, что я её в первый день и не заметил, была даже небольшая печка-"буржуйка" из жестяной бочки, явная самоделка, но умелая. Лежали сухие даже не вид берёзовые дрова — небольшая аккуратная поленница. Стояли стол с гранёным старым графином на нём, два стула, продавленное плетёное кресло, в которое так и тянуло присесть. Свисала с потолка лампочка на шнурке. На стенах крепился разный спортинвентарь и туристское снаряжение — его было так много, что у меня глаза разбежались. Я только отметил, что тут опять-таки много добротных самоделок. Звучал старенький магнитофон, аж кассетник — какой-то мальчишка негромко пел незнакомую мне песню:

— Я подумал, что закончилась война...

Мёртвых — в рай. Детей и пленных — по домам...

Юрка, морщась, стоял, прислонившись к стене и работал раненым плечом — сжимая в руке солидную гантель, покрупнее, чем у него в комнате. Он был в одних спортивных трусах. Покосился на меня, но промолчал.

— Ничего, что я без приглашения? — спокойно сказал я, стараясь, чтобы в голосе не прозвучали ни нахальство, ни неуверенность.

— Да пожалуйста, — он опустил гантель и взял эспандер. Напомнил: — И, кстати. Между прочим, я тебя приглашал.

Я невольно поморщился — рана на его неперевязанном плече выглядела вспухшей и покрасневшей. Но, кажется, Юрку это не слишком беспокоило.

Мы посмотрели друг на друга. И я видел, что он понимает — я пришёл не просто так. Не потому, что он меня пригласил или что-то там ещё такое. И мог поклясться, что и меня Юрка тоже неплохо видит. Наступает, так сказать, решающий момент переговоров — оружием побряцали, потом вместе сыграли в гольф, сходили за грибами и в баню, теперь решается, будет подписан полноценный пакт о дружбе и сотрудничестве, или высокие стороны так и "разбегутся" ни с чем?

— Умеешь фехтовать? — неожиданно спросил Юрка. Да — он опять стал резким и холодноватым, как будто и не было ничего утром и днём.

— Нет, — покачал я головой.

— А единоборствами каким-нибудь занимаешься?

— Боксом, самбо... — я чуть прищурился. Юрка поднял бровь:

— Я тоже. Только боксом и вольной борьбой... — он смерил меня взглядом и предложил неожиданно — как в упор выстрелил:

— Давай побоксируем.

Я почти что поперхнулся воздухом:

— У тебя же плечо, правое...

— Левой рукой, — настаивал он. Я пожал плечами, удивлённый этой неожиданной и странной глупой настойчивостью:

— Ну давай, ладно... А что, без перчаток?

— А что, боишься за личико? — с откровенным ехидством в упор спросил Юрка. Я было вспыхнул, но потом мило улыбнулся:

— Ну хорошо, начинаем, — и стащил через голову майку. Коснулся левым кулаком левого кулака Юрки — тот улыбался. Принял стойку.

— Почему твоя мать не взяла тебя с собой? — вдруг спросил Юрка. Я разозлился — немедленно и сильно — и так же немедленно ответил ударом — свингом(1.) в ухо, ударом, который однозначно запрещён на соревнованиях. Юрка скользнул вниз и вперёд, выбросив кулак прямым под дых. Я закрылся предплечьем. — Ей на тебя наплевать, да? — я провёл хук в бок и попал в локоть — Юрка отскочил и затанцевал в стойке, улыбаясь.

1. В отличии от надуманных "восточных единоборств" с их десятками "сверхэффективных приёмов" боксёры отрабатывают четыре удара: а. панч — прямой удар; б. хук — боковой удар на короткой дистанции; в. свинг — боковой удар на длинной дистанции; г. апперкот — удар снизу вверх. Но при этом устоять на ногах после удара среднего боксёра не сможет ни один "супермен-восточник"

— Это моё дело! — прорычал я, с трудом сдерживаясь от того, чтобы пустить в ход правую и вбить его в стену.

— Ни хрена это не твоё дело! — снова быстрый прямой, только в подбородок — я отдёрнул голову. — Кто тебя спрашивал? Тебя сюда просто сбагрили! Чтобы не мешал карьеру делать! До этого она про нас и не думала — ни про меня, ни про своего отца, ни про мою маму, которая ей... сестра! — свинг в скулу. Я уклонился вбок и достал Юрку скользом по рёбрам — там вспыхнула алая полоса, но почти тут же я получил оглушительный удар в челюсть и тяжело сел на пол, не понимая, как это произошло.

Мой кузен и правда оказался хорошим боксёром.

Юрка, неожиданно тяжело дыша, как будто мы боксировали не полминуты, а полный раунд, отошёл и сел на плетёный стул. Взял графин, выпил — даже вылил в себя — не меньше литра. Я сидел, тупо глядя в пол между своих широко расставленных колен. Челюсть онемела, потом начала "отходить". Потом я тоскливо сказал — сказал прежде, чем осознал, что говорю:

— Уеду я... сбегу... не могу я...

На секунду я сам испугался сказанного, но потом стало всё равно. Юрка поставил графин, поднялся, подошёл и сел рядом со мной на пол. Тихо спросил:

— Плакать хочется? — я кивнул. Было уже всё равно. — Я понимаю. Я плакал, когда отец... Никто не видел, а я плакал. Но отца не вернуть, а ты через год вернёшься... домой.

— Домой? — я выплюнул это слово — туда же, в пол между ног. — У меня нет дома. Не было никогда дома. Я не знаю, что такое дом.

Юрка помолчал. Потом спросил:

— Ты знаешь, что ты на прадеда похож?

— На танкиста? — вспомнил я. Юрка кивнул и усмехнулся:

— Странно, да?

Я пожал плечами. А потом подумал, что действительно странно. Я раньше думал, что похож на неизвестного мне отца. А оказывается — на прадеда.

— А своего отца ты не знаешь? — снова спросил Юрка. Я покосился на него:

— Не знаю. Мать была с ним одну ночь. Чтобы появился я.