Невероятные приключения Коли, Мыши и капитана Боскана

— Мышище! Куда ты пропал?!

— Я не пропал, — тихо сказал Мыша, глядя на него и не двигаясь с места. — Я жду тебя здесь.

Коля бросился к нему, но Мыша вдруг соскользнул с камня и встал за ним, не сводя с Коли внимательных глаз.

— Мышище, ты чего? Ты испугался? Как ты вообще сюда попал? Пошли скорее! Ох, как я волновался! Чуть сердце не выпрыгнуло!

— Я не пойду, — прошелестел Мыша странным голосом, словно у него болит горло.

— Чего? Не болтай ерунду! Давай отсюда выбираться, должен быть выход! Ты тоже провалился, да?

— Нет, Коля, я не провалился. Просто спустился и ждал здесь тебя.

— Ждал меня? Зачем?

— Я не хочу оставаться тут один. Будем жить здесь вместе.

Коля поперхнулся и переспросил:

— Чего-чего? Жить здесь? А, ты шутишь, что ли? Слушай, некогда шутить, нам надо в лагерь бегом.

— Не спеши. Теперь уже некуда спешить, Коля. Время для тебя идет по-другому теперь, ты чувствуешь?

— Ничего я не чувствую! Не сочиняй!

Коля шагнул к брату, собираясь взять его за руку, но Мыша как-то ловко увернулся от него.

— Если прислушаешься к себе, то почувствуешь, — сказал Мыша, — и поймешь. Ты ведь и так все понимаешь в глубине души, да? Просто не признаешься никому, даже себе.

— Что ты несешь? — беспомощно спросил Коля. — Ты головой ударился, когда падал?

— Нам некуда возвращаться. И незачем.

— Все, Мыша, хватит. Я начинаю сердиться!

— Не надо. Не сердись, я тут ни в чем не виноват.

— В чем не виноват?

— В том, что у нас нет дома. В том, что мы никому не нужны. В том, что о нас никто не вспомнит. Теперь понимаешь?

— Мыша, ты с ума сошел? У нас мама и папа, они ждут нас дома.

— Коля, ты ведь умный мальчик. Не такой умный, каким обещаю вырасти я, но не дурак. Они нас не ждут, мы им не нужны. И возвращаться больше некуда: они отослали нас подальше, чтобы поделить дом. И теперь у каждого из них будет только одна комната, а нам куда? Для нас места нет, и мы там не нужны. Они были бы рады, если бы нас вообще не было.

— Это... это неправда, зачем ты на них наговариваешь?

— Наговариваю? — Мыша вдруг засмеялся неприятным, совсем не своим смехом. — Хорошо, а своим ушам ты веришь? Ты слышал, как мама говорила по телефону с тетей Светой? Я, говорит, не знаю, куда их девать, они же все понимают, особенно Коля.

— А ты... что ли... тоже это слышал? — с расстановкой спросил Коля.

— Да, и даже побольше, чем ты. Тебя потом папа на кухню позвал, а мама дальше сказала: "Лучше бы их вообще не было, одни проблемы с ними, хоть в детдом сдавай!"

— Мама не могла так сказать.

— А потом тетя Света ей что-то ответила, а мама говорит: "Да и ладно, хоть бы вообще не вернулись, пусть там остаются!"

Коля сглотнул слюну, но в горле все равно было сухо. Мыша отвернулся и смотрел куда-то вбок. Какой он еще маленький, Коле едва по плечо. И худой, даже в толстой куртке, прямо светится весь. А и правда, как будто светится, вдруг понял Коля. Как будто немного... прозрачный, что ли, только в середине что-то темное.

— Подожди, — сказал Коля, — я сейчас... мне подумать надо.

— Думай, — согласился Мыша. — И вспоминай. Ты ведь многое можешь припомнить, если захочешь.

— Да-да... а вот помнишь, Мыш, как мы ходили летом на рыбалку, еле папу уговорили? Мама не хотела нас отпускать, а потом сказала: "Да идите вы куда хотите, хоть вообще пропадите пропадом!"

— Помню, — грустно кивнул Мыша, — кто ж такое забудет!

Коля шарахнулся от него в сторону, в висках застучало, ему стало страшно и весело одновременно, и он заорал так громко, как только мог:

— Вранье! Все ты врешь! Ты не можешь этого помнить, потому что такого никогда не было! И на рыбалку мы ни разу не ходили, и мама ничего такого не говорила! Это я сейчас придумал, чтобы тебя проверить! А ты все наврал, про маму и про все! Ты... ты вообще не Мыша, он бы никогда такого не сказал!

Маленькая фигурка вздрогнула и вдруг стала еще прозрачнее, чем была, и темное нечто внутри стало еще заметнее.

— Вот ты какой... Ладно, я не Мыша, — сказало нечто Мышиным голосом, но уже без всякого выражения. — Мыша дома, он нам не нужен.

— Дома? — Коля всхлипнул, ему стало легко и совсем не страшно, потому что он вдруг ясно понял, что на этот раз странное существо не врет: Мыша и правда дома, в безопасности.

— Мыша не нужен. Пусть он едет домой, к маме. Она его любит, и папа его любит, и друзья тоже. Мы не берем к себе тех, кого любят и ждут. Но ты, Коля, другое дело. Ты должен остаться у нас, потому что там ты никому не нужен.

— Ага, рассказывай!

— Расскажу. Про тебя я все знаю. Даже то, чего не знаешь ты сам. Родители не хотели, чтобы ты у них появился, ты знал об этом?

— Вранье!

— Нет, на этот раз правда. Они не хотели, чтобы ты был. А Мышу хотели. Ты ведь всегда знал, что они больше любят его, чем тебя. Они им гордятся, хвастаются перед знакомыми, покупают ему книги... вообще все покупают, чего он захочет. Когда он что-нибудь натворит, ругают не его, а тебя — ты же старший, почему недосмотрел? Тебе обидно бывает, но ты молчишь. Только один раз обозлился, обозвал его нехорошим словом — сказать, каким?

— Я тебя не слушаю! — Коля зажал уши, но настойчивый голос тут же зазвучал у него в голове.

— Обозвал его, родители тебя наказали, а разве это справедливо? В школе все говорят: "А, это Коля, брат Мыши, Мыша такой чудесный мальчик, подает большие надежды, читает с пеленок, такие вопросы каверзные задает, учится на одни пятерки..."

— Говорят! И что? Мне не жалко!

— Да, тебе ничего для него не жалко, ты добрый. Но кому нужна твоя доброта? Кто ее ценит? Кто ее вообще замечает? Ты никто, Коля. Тебя, считай, нет совсем. Думаешь, Мыша вырастет, станет ученым или писателем, вспомнит про тебя? Думаешь, скажет: "Спасибо моему брату Коле, он мне всегда во всем помогал"? Он не скажет, какое ему до тебя дело? Уже сейчас... ты всегда делаешь то, что он хочет, стоит ему на тебя посмотреть. Купить мороженого? Уступить верхнюю полку, хотя мама запретила? Подежурить за него в спальне? Попросить вожатых, чтобы вас зачислили в один отряд? Попросить воспитательницу, чтобы его пустили на танцы? Ты все для него сделаешь. А он для тебя? Помнишь, ты пошел в кино и просил его не говорить родителям, а он проболтался?

— Он нечаянно, просто забыл!

— Да, забыл. Зачем ему помнить о тебе и твоих просьбах? Он их в грош не ставит. Помнишь, он разрисовал твой чертеж синими чертиками? Он так смеялся, а тебе вкатили двойку в конце четверти, когда исправить уже нельзя.

— Он расстроился потом, когда про двойку узнал, и ревел весь вечер!

— Ревел, потому что родители ему пригрозили, что в цирк не возьмут. Но только пригрозили. Они его никогда не наказывают, ты заметил? А ты все время его защищаешь. Ты оставил друзей, чтобы встретить с ним Новый год. Ты пошел его искать в темном лесу. Ты замерз, устал, ты чуть не плакал от страха, а теперь готов заплакать от радости, что он в безопасности. А он сейчас веселится и не думает о тебе.

Коля молчал, не зная, куда деваться от этого голоса, только вздрагивал при каждой фразе.

— Посмотри правде в глаза, Коля. Это больно, я знаю. Но больнее будет, если ты останешься там, рядом с ними, как будто бы живой мальчик, но на самом деле — тень, никто, пустой фантик без конфеты. Мыша и без тебя — целое, а ты без него — ничто. И так будет всю жизнь, пока тебя совсем не перестанут замечать.

— Кто ты? — Коля с трудом разлепил губы. — Зачем... это все?

— Чтобы ты поскорее понял, что ты не нужен там, но очень нужен здесь.

— Кому я здесь нужен?

— Ты узнаешь, очень скоро узнаешь. Просто подожди немного. Подожди... немного...

Голос стал тише, потом вместо слов раздался шорох и шелест, словно ветер перебирает листву на ветвях, а потом все стихло. Тот, кто притворялся Мышей, отступил в тень и исчез.

Коля сел на пол. Даже почти упал, но он постарался сделать вид, что просто очень быстро сел. Если на него кто-то смотрит из темноты, пусть знают: он не сдался! Он не боится их! Главное, что Мыша в безопасности и мама с папой не будут о нем горевать. А если уж пропадать, то пусть лучше Коля пропадет один. А если Мыша дома, то все, в сущности, не так плохо. Вполне нормально, подумал Коля. И вдруг до него дошло: да, он один, он уже не старший брат и не перед кем притворяться, что все хорошо. Коля стащил шапку и прижался к ней лицом. Он хотел вздохнуть поглубже, чтобы успокоиться, но вместо вздоха получилось рыдание.

ГЛАВА IX,

в которой обнаруживаются удивительные свойства монпансье

— Здравствуй, мальчик! Тебя Колей зовут?

Коля вздрогнул и поднял голову. Сквозь слезы он увидел перед собой только светлое пятно. Пришлось хорошенько протереть глаза, чтобы понять, кто это тут опять заводит с ним разговор.

Возле камня стояла девочка, ровесница Коли или чуть помладше. В пионерском галстуке, белой рубашке и юбочке, волосы коротко острижены, на голове беретка, на рубашке блестящий значок. Как ни растерян был Коля, но он тут же вспомнил, что похожую девочку Мыша заметил тогда в окне в "Веселой семейке". Только одну важную деталь Мыша упустил — девочка в беретке была полупрозрачной: сквозь нее Коля смутно различал очертания камня.

— Ты кто? — хрипло спросил Коля, голос его не слушался. — Ты... это опять обман? Что вам от меня нужно?!

Он встал на ноги, шагнул к прозрачной пионерке и протянул руку, намереваясь толкнуть ее. Девочка не двинулась с места, а за спиной у Коли раздался смутно знакомый спокойный сипловатый голос:

— А ты не пхайся, нечего тут.

Коля резко обернулся и увидел еще одну прозрачную фигуру: высокий, слегка сутулый мальчик в мешковатых штанах и рубашке с закатанными рукавами. Рыжеватые вихры смешно топорщатся на затылке, на носу веснушки. Совершенно обычный парень, если не считать того, что сквозь него просвечивает каменная стена.

Держать их обоих в поле зрения было трудно, Коля остался стоять лицом к мальчику, который был крепче и, наверное, опаснее хрупкой девочки. Хотя кто их знает, этих лживых медуз... Девочка словно прочитала его мысли, подошла к своему вихрастому приятелю и мягко сказала:

— Ты нас не бойся, Коля, и не злись на нас. Мы не виноваты. Мы здесь жертвы, как и ты.

— Я не жертва, — сказал Коля как можно внушительнее. — Держитесь-ка от меня подальше!

— Да мы тебя и не трогаем, — удивилась девочка. — Меня Тоней зовут. А это, — она взяла за руку вихрастого, — Гриша.

— Так я вам и поверил! Тут вот один тоже прикидывался, что он Мыша.

— Мыша — это братишка твой? Тот, с которым ты в лагерь приехал?

— Все-то вы знаете!

Коля тяжело опустился на камень, на котором только что сидел лже-Мыша. Он вдруг понял, что очень устал. И еще должен бы замерзнуть, но почему-то не чувствует холода. Совсем как эти... прозрачные.

— Вы кто такие? — спросил он сердито.

Прозрачные переглянулись.

— Ну, мы люди были, — сказал Гриша. — Такие же, как ты. Тоня вот пионерка, а я — так... ну, дефективный.

— Как это? — не понял Коля.

— Гриша был беспризорник, — пояснила Тоня. — Бездомный, понимаешь? Давно, много лет назад. А потом попал сюда, как и я.

— Что вообще происходит? — Коля старался говорить спокойно, хотя внутри все дрожало и губы прыгали.

— Так ты это... ну, слушай, когда говорят, — сказал Гриша. — Тонька расскажет, она лучше умеет.

Тоня села на камень рядом с Колей и разгладила юбку на коленях.

— Только побыстрее, — попросил Коля, — мне уже пора, в лагере, наверно, потеряли!

— Об этом не беспокойся, — Тоня грустно улыбнулась. — Тут он тебе правду сказал: для тебя теперь время идет иначе, и спешить уже некуда.

Коле это очень не понравилось, но он промолчал. Еще не факт, что симпатичная Тоня говорит правду, а не врет на каждом слове, как тот, который притворялся Мышей. Что ж, послушаем, решил Коля.

— Давным-давно здесь, на этой земле, жил маленький народец, — начала Тоня. — Очень давно, еще до того, как появились люди.

— Обезьяны, что ли? — фыркнул Коля. — Макаки какие-нибудь?

— Нет, — серьезно ответила Тоня. — Обезьян, наверное, еще не было, а маленький народец уже был и хозяйничал тут вовсю. А потом они сделали что-то плохое. Я не знаю точно, но, в общем, какую-то ошибку сделали. И пошел огненный дождь и всех их испепелил. Земля уцелела, горы и лес, и все животные. А эти, которые были с самого начала, погибли почти все. Только некоторые спаслись: они забились поглубже под землю, в пещеры, и переждали, пока все закончится. И потом еще долго не решались выходить под открытое небо, так и жили там, в пещерах.

— Лучше бы и не выходили, — сказал сквозь зубы Коля, который уже догадался, кому он обязан этим неприятным приключением.

— Может, и лучше, — Тоня пожала плечами. — Но это люди их вызвали из-под земли. Стали строить здесь шахты, потом проложили туннель, разрушили пещеры и потревожили этих, которые там прятались. И пришлось им выбираться из-под камней.

— Вышли они из-под камня, щурясь на белый свет, — пробормотал Коля.

— Что? — переспросила Тоня. — Ну да, вышли на свет, глядь — а кругом люди, толпы людей, десятки и сотни!

— Кошмар! — ядовито заметил Коля.

— Кошмар, — серьезно согласилась Тоня. — Люди — такие здоровенные шумные верзилы, все тут переменили и хозяйничают на земле, у которой раньше были совсем другие хозяева. А потом эти, прежние, присмотрелись и заметили, что у дурацких людей есть дети. Такие маленькие, хорошие, похожие на самих... на этих, прежних. У них-то своих детей нету. Только вот человечьи дети быстро вырастают и становятся взрослыми.

— Погоди-ка, я понял! — Коля подскочил на месте. — И эти ваши... они стали воровать детей из пионерских лагерей и оставлять их у себя? Чтобы те никогда не вырастали, оставались всегда детьми?

— Да. Они умеют делать так, что человечий ребенок навсегда остается ребенком.

— Ага, только становится от этого немного прозрачным, и в нем просвечивает последний в жизни ужин, — нервно захихикал Коля.

— Правда, что ли, просвечивает? — Гриша озадаченно посмотрел на свой живот.

— Да нет, это я так... А вас, значит, эти самые похитили?

— Ну, — Гриша кивнул. — Меня силком загнали. Да ты знаешь, я же рассказывал.

— Когда это? — удивился Коля. — Ты молчишь все время.

— Я в лагере у вас рассказывал. Ну, когда вы там байки травили в темноте.

Коля хлопнул себя по лбу: понятно, почему Гришин голос показался ему знакомым!

— Так это твоя была история? Про то, как ты украл лепешку, а потом тебя какие-то чудовища погнали в лес, и ты там провалился под землю?

— Ага. Это я приходил. Хотел там побыть немного с вами. Я тоже такое любил, чтобы сидеть у костра. А теперь уж... — Гриша насупился и замолчал.

— Ясно. А ты, Тоня? Тебя тоже похитили?

— Я сама виновата, — вздохнула Тоня. — Бродила тут везде одна, никого не хотела видеть, ни подружек своих, никого.

— Почему? Поссорилась с ними?

— Нет, не то. У меня просто... я сирота, как Гриша, — она замолчала.