Синева

Не говоря уже о том, где были наши военные спутники и почему с них не дали фотографий и оперативную информацию для прессы и комиссии по расследованию катастрофы.

— Вот ты сам начал разбираться, что к чему. И не забывай про 19 триллионов долга. Америка никогда не отдаст этот долг. В крайнем случае, она откажется от доллара и введёт новую валюту — амеро.

Они уже напечатаны и ждут своего часа. А весь остальной мир и кредиторы, прежде всего Китай, останутся с носом.

У них на руках будут горы обесцененной зелёной бумаги. Пока же все эти ближневосточные войны, затеянные нами и НАТО, нужны для того, чтобы захватить богатые нефтяные и газовые месторождения, пути их транспортировки, устроить мировой хаос и породить новую угрозу, с которой потом можно будет долго и с выгодой для себя бороться, увеличивая военный бюджет и прибыли нашего военно-промышленного комплекса.

Все эти 'арабские вёсны', госперевороты, 'повстанцы', 'цветные революции' и выращивание 'карманных' террористов нужны для планов 'центра Сатаны' и для упрочения слабеющей роли США в мире, как единственного центра силы. Отсюда уже вытекает всё остальное — планы на будущее, стратегия создания ограниченных торговых зон, военных союзов, перекраивание государственных границ стран, темпы уничтожения населения Земли.

— Очень мрачная картина, — пробурчал генерал, — не знаю, как ты, а мне хотелось бы что-нибудь сделать, чтобы спасти Америку, людей, свою семью, да и планету, между прочим.

— Я тебе ещё не всё рассказал. Кроме военной и политической сторон изменений в мире, существуют ещё и климатические угрозы. Мы и другие крупные страны пытаемся научиться управлять климатом, предотвращать катастрофы и использовать явления природы, как климатическое оружие, но на сегодняшний день — это игры в песочнице.

Что-то иногда получается, что-то нет или выходит боком. Природа и планета пока тысячекратно сильнее человека. При всём том надвигаются планетарные климатические катаклизмы — изменение магнитных полюсов Земли, очередной ледниковый период, охлаждение Гольфстрима из-за аварии на той дурацкой скважине, пробуренной компанией Би-Пи на дне Мексиканского залива.

А Йеллоустоунский вулкан, который может проснуться не сегодня, так завтра? Всё к тому идёт. Это будет стопроцентный конец Америки!

По моим сведениям, семейства из 'центра Сатаны' давно уже подготовили себе запасную территорию для выживания где-то в Южной Африке. Другие богатые люди по всему миру тоже предусмотрели для себя убежища, хотя никто и не знает на сегодня масштаба последствий от природных катастроф. Или от падения на Землю какого-нибудь крупного астероида.

Каждый год мы пост-фактум узнаём об очередном инциденте — что-то где-то упало или пролетело рядом с Землёй. По-хорошему, всем крупным и технологически развитым странам давно пора объединиться для отражения космических и климатических угроз. Если хотим выжить. Но те нелюди, которые стоят за 'центром Сатаны' этого сделать не дают. У них какие-то другие планы.

— Остался последний вопрос — что же всё-таки можно попытаться сделать, чтобы спасти Америку, Землю, людей? Есть ли хоть какой-то шанс? Как ты думаешь? Есть ли какая-нибудь структура — государственная, частная, общественная, которая знает обо всех этих угрозах и ищет выход, занимается проблематикой?

— Дорогой мой Говард, на сегодня я об этом ничего не знаю. Может, где-то и есть какие-то организации, учёные, но они пока не вышли из тени. Или ничего не могут предложить. Я лично надеюсь, что Бог даст шанс человечеству договориться и остаться жить. Но при этом придётся пройти очень долгий, тяжёлый и сложный путь.

— Хорошо, Рэнд. Давай мы с тобой станем первой группой единомышленников, которая начнёт искать выход. Я лично за то, чтобы чаще встречаться, — он улыбнулся, — можно на рыбалке, обмениваться мыслями и искать новых полезных партнёров, разделяющих наши озабоченности.

— О кей, Говард.

Они пожали друг другу руки, потом Рэнд, слегка запинаясь, медленно выговорил:

— Говард, у меня тоже к тебе будет маленькая просьба.

— Говори.

— Можешь ли ты оказать мне небольшую услугу?

-Конечно!

— Я прошу тебя пойти на то, чтобы сегодняшнее происшествие с этим... с этой рыбой-аллигатором преподнести нашим знакомым и прессе в несколько другом виде...

— Внимательно слушаю.

— Понимаешь, мне для поднятия своего относительно небольшого рейтинга и известности в масс-медиа, как сенатору и публичному деятелю, очень бы не помешало совершить какой-нибудь неординарный поступок, небольшой подвиг, который привлёк бы внимание прессы и избирателей к мой скромной персоне.

Это помогло бы победить на следующих выборах и занять положение, при котором я бы смог иметь больше возможностей для содействия нашим сегодняшним договоренностям.

— Ясно. У меня нет возражений. Мы удалим прежние снимки из фотоаппарата. Вот тебе мой кольт, — генерал вынул пистолет из подплечной кобуры и протянул его сенатору. Тот взял.

— Теперь пойдём и сделаем новые фотографии тебя с рыбой-убийцей. Легенда события будет такой — ты ловил спиннингом на Миссисипи. Отошёл от берега, и на тебя напало это чудовище. Ты с ним боролся. Потом смог достать пистолет и застрелить его. Сам же и выволок на берег. Рядом в этот момент никого не было. Я подошёл позже. Потом прибежали охранники. Я готов подтвердить любые твои слова. Мне эта слава совсем не нужна. Годится?

— О кей! Я тебе буду очень признателен! Только мы с тобой знаем, как всё было на самом деле.

— Ну тогда пойдём к монстру делать новую фотосессию, — качнул головой Говард, а бодигардам, когда приедут, расскажешь свою версию происшедшего. Да и разреши им тоже посниматься рядом с рыбой для убедительности и в качестве свидетелей этой истории.

В общем, несмотря на приключение, всё обошлось, а я лично очень доволен, что поехал с тобой на рыбалку. Многое узнал.

Генерал и сенатор взяли фотоаппарат, поднялись и пошли к мёртвому монстру. По пути Рэнд вызвал вертолёт.

Глава 6. Экзамен для самоучки.

Вопросом 'как пройдёт пуск?' Пряничного просто замучили. Вроде, в шутку, с подначкой, с подмигиваниями и, часто, с неприкрытой иронией.

Принимая игру, Дмитрий отвечал

— Всё будет отлично, мужики! Не дрейфьте!

В глубине души он понимал, что за масками и приколами над 'предсказателем', стоит глубокое беспокойство за судьбу лодки и честь команды. В таком спаянном морском коллективе, как экипаж АПЛ, это также естественно, как в команде космонавтов звездолёта где-нибудь в Туманности Андромеды, за десятки световых лет от Земли, от дома.

Оторванность от мира и значение миссии примерно одинаковы, несмотря на разницу в расстояниях. Почти полная изоляция от мира людей и постоянная смертельная опасность.

В офицерских каютах, в столовой, в кают-компании часто звучала песня, ставшая родной для моряков 'Верхотурья'

'Когда догорает рассвет,

Уходят от пирса 'Дельфины'

Под шахты могучих ракет,

Подставив горбатые спины.

На север, под паковый лёд,

Туда, где макушка земная,

Нырнём и кильватерный след,

Растает в глубинах за нами.

.........

А здесь, подо льдом,

Темно даже днём,

Как кость в горле всем

— Бэ-Дэ-Эр-Эм!

Качнёте права,

Порубим в дрова,

У нас на борту 'Синева'.

Несут Эр-Пэ-Элы в поход,

Величие, честь и отвагу,

Как синим по белому лёд,

Кресты на Андреевских флагах...

Впустую не тратя слова,

Мы в истины верим простые,

На страже стоит 'Синева'

За синее небо России!'

За день до запуска ракеты Пряничного вызвал к себе сам командир. В помещении КП находился весь комсостав лодки. После рапорта о прибытии старшего лейтенанта, офицеры, оторвавшись от карт, регистраторов и дисплеев, с любопытством покосились на Пряничного.

Командир же, деликатно прочистив горло, осторожно спросил:

— Тут, в команде, товарищ старший лейтенант, ходят слухи, что вы, как синоптик погоду, предсказываете будущее. Как бортовой ясновидящий. Такая штатная должность на лодке не предусмотрена. Это что? Новый вид флотского юмора? Или вы готовитесь к карьере артиста, либо астролога после увольнения на берег? Ну-ка выкладывайте начистоту! Как есть!

Пряничный, смутившись, стоял по стойке 'смирно'. Щёки покраснели. Он лихорадочно думал, как ответить сообразно обстановке и чтоб не подняли насмех. Опозориться и заработать на всю жизнь какое-нибудь обидное прозвище тут можно в два счёта. А вот объяснить свой дар простыми словами, без мистики и доступно, у него вряд ли получится...

Дмитрий уткнул взгляд в металлический пол и молчал, ссутулив плечи.

Пауза затянулась.

Наконец, командир, добродушно хмыкнув, разрядил обстановку:

— Ладно, Нострадамус, не можешь объяснить, как ты это делаешь, не объясняй. Посмотри только мне в глаза и скажи, если уверен — пуск будет удачный?

Пряничный глубоко вздохнул, напрягся и закрыл глаза. В который раз вызвал из скрытых резервов способность видеть 'за горизонтом событий', просмотрел 'судьбу' ракеты из шестнадцатой шахты, которая назавтра будет выпущена по полигону Кура на Камчатке.

Пробежал внутренним взором весь корпус с носа до дюзы на хвосте — нигде не высветилось красных пятен, сулящих проблемы, чёрных туманных подрагиваний, несущих элементы непредсказуемости и развилок в событиях ближайшего времени. Перед глазами развернулась непрерывной лентой картина завтрашнего пуска с момента прозвучавшей команды 'ключ на старт'.

Все тесты — норма!

Отработка команд и стартовых процедур — норма!

Открытие крышки шахты — норма!

Поджиг топлива — есть!

Запуск программы отработки первой ступени — норма!

Высокий вой, переходящий в грохот разверзшейся преисподней, вибрация корпуса, ощущение чудовищности происходящего — рукотворный Армагеддон — выход огромной ракеты из шахты в чреве подлодки на языках ослепительного пламени.

Величие момента, отражающего гений человека и весь ужас того, с чем играет человечество. Или уже заигралось...

Ракета, прочертив косой дымный след в небе, с холодящим кровь удаляющимся гулом, ушла за горизонт.

Напрягаясь изо всех сил, Дмитрий, как в ускоренном кино, в который раз следил за её полётом, как японский смертник на управляемой торпеде в Пёрл-Харборе. Но, в отличие от смертника, физического тела Дмитрия на ракете не было. Только необъяснимая виртуальная копия, аватара сознания.

За секунды ускоренного мелькания кадров полёта, последняя ступень ракеты достигла полигона на Камчатке и ударила контейнером учебной боевой части прямо в центр глубокого котлована, представляющего собой мишень.

Тяжёлый корпус контейнера вонзился глубоко в грунт, разбрызгав воду на дне котлована и повалив сотрясением от удара большой фанерный щит с надписью 'Мишень номер 7. Эпицентр опасной зоны', воткнутый кем-то в отвал земли на краю огромной ямы.

За эти несколько секунд, что Пряничный пробыл в трансе, он почувствовал, что в страшном перенапряжении сжёг значительный кусочек своей жизни. Потратил массу энергии на 'прочувствование' и 'видение' всего полёта ракеты, весь горизонт будущего события.

Когда Дмитрий открыл глаза, по его лбу катились крупные капли пота. Он пошатнулся.

Офицеры, ожидавшие весёлого розыгрыша или сеанса педагогического воспитания, смешались. Всё происходящее как-то не походило ни на цирк, ни на уличение мошенника.

Человек бодрым и свежим прибыл только что на КП, доложился. Получив вопрос, закрыл глаза на несколько секунд, а когда открыл, будто бы постарел на десять лет и отмахал киркой на добыче камня часов, этак, десять. Что-то за эти несколько секунд произошло.

Что-то значительное и необъяснимое. Хотя 'предсказатель' и простоял эти несколько секунд по стойке 'смирно' у всех на виду и никуда не отлучался.

Членам экипажа, находящимся на КП, показалось, что вокруг стало жарко и душно, как будто вдруг на полную мощность включилась и заработала мощная печка-калорифер. Кто-то из команды даже бросил тревожный взгляд на приборы, чтобы удостовериться в том, что температура в отсеке в норме.

Дмитрий разлепил высохшие губы и медленно, с усилием, выдавил:

— Всё будет хорошо, товарищ капитан первого ранга. Пуск и полёт пройдут без аварийных ситуаций. Боевой блок будет доставлен в центр котлована-мишени. Войдёт в грунт на глубину корпуса. От удара с края котлована свалится фанерный щит с надписью 'Мишень номер 7. Эпицентр опасной зоны'...

Лицо капитана Зеликова слегка вытянулось:

— А откуда ты знаешь, как выглядит мишень? И что на краю котлована находится этот щит с надписью? Это закрытая информация!

— Считайте, что мне это приснилось. Прямо сейчас, — устало улыбнулся Дмитрий.

Почему-то никто из офицеров не фыркнул и не подшутил над ответом. Повисло какое-то неловкое молчание, никто из бывалых морских волков не знал, как на такое заявление реагировать в сложившихся обстоятельствах.

Старлей сделал то, что попросили. Даже приказали. Не красовался и не похоже, чтоб врал. Просто всё было очень непонятно. Вроде, мистика. Шаманство какое-то. А вроде и нет...

Затянувшуюся тишину нарушил командир:

— Ладно, товарищ старший лейтенант, пока примем такой ответ. Мне доложили, что ваши прогнозы всегда сбываются, вот я и полюбопытствовал. Очень важное это завтрашнее испытание для нас, для лодки, да и для всего нашего подводного флота.

Будем надеяться, что твои слова сбудутся. Мы ж, моряки, всегда были немного суеверными и верили всяким знакам, приметам, звездочётам, — Зеликов тут усмехнулся, затем резко подобрался, вернув внимание собравшихся к текущим задачам. Отрывисто бросил:

— После стрельб лично позвоню, проверю, если поразим мишень, конечно, в какое именно место попал имитатор боевого блока! И выясню всё про фанерный щит с надписью.

Свободны!

Ночь перед испытаниями 'шапки-невидимки' и запуска баллистической ракеты была для Дмитрия тревожной. Не спалось. Слишком многое было поставлено на карту, в том числе и личная репутация.

В отличие от него, Нестругин спал крепко. Здоровым глубоким сном уставшего, отработавшего свою вахту, трудяги. Пряничный поработал не меньше него, но какой-то, постоянно действующий в голове, скрытый беспокоящий центр, не давал расслабиться и отключиться.

Отрубить эту линию связи, неизвестно с кем или с чем работающий в автоматическом режиме информационный канал, не получалось. Он действовал как бы сам по себе и закачивал в глубины подсознания то ли пустые шумы, то ли некие зашифрованные данные, примерно так, как это делает компьютерная программа, сбрасывающая что-то на жёсткий диск, следуя алгоритму, заданному неизвестным кодом, а не чайником-пользователем.

О том, что что-то 'качается', последний может узнать лишь косвенно, по миганию светодиода на панели компа.

И если он даже умудрится отловить процесс и вывести его отображение на дисплей, то сможет увидеть лишь мелькание каких-то названий и расширений файлов, загружаемых в память, без понимания, что это за процесс и к чему он приведёт.