Зовущий из тени

— Вот как? — недоверчиво прищурилась Оэкки. — Сам? Что же, хвала великой Матери, что отвела беду!

— Хвала Вастарне! — эхом откликнулись остальные.

— Так вот, — вернулась Оэкки к прерванной теме. — Помимо ухода за больными, остаются неизбежные хозяйственные дела, а ртов прибыло, чего нельзя сказать о рабочих руках.

— Завтра я заберу младших жриц из Зала служений, — помолчав, решила Лирсли. — Теперь обряд можно завершить: Вастарна помогла, у нас есть лекарство. А когда все закончится, мы проведем благодарственный ритуал по всей форме.

— Где будем больных размещать? — спросила Аштея. — Северное крыло не готово. И мы проверили только небольшую часть города. Если так пойдет дальше, нам не хватит места.

— И что вы предлагаете? — раздраженно спросила Лирсли. — Бросить горожан умирать?

— Ни в коем случае, — узкая ладонь Оэкки успокаивающе легла поверх ее руки.— Но мы не можем держать всех спасенных здесь. Нужно использовать часть городских помещений.

— Тогда они должны быть поблизости, — задумчиво сказала Лирсли. — Было бы сейчас время Расцвета, мы бы и на площади людей устроили, но сейчас холодно.

— Дворцы на Парчовой улице в пяти минутах ходьбы быстрым шагом, — подсказала Аштея. — И там наверняка остались припасы, которые нам очень помогут.

— Ты шутишь? Кто это разрешит...

— Мертвецы возражать не станут, — пожала плечами Оэкки. — А те, кто сбежал, еще неизвестно, когда вернутся. И вернутся ли. Кто из богачей рискнет обвинить нас в захвате чужих домов после того, как мы спасем город? Да их же растерзают на месте! Тем более, что когда все закончится, может не оказаться даже наследников, а тогда имущество вообще перейдет в городскую казну.

— И весьма кстати, — Аштея сделала большой глоток вина. — Северную Данмару теперь придется долго восстанавливать.

— Кстати, — Лирсли обвела подруг взглядом.— Надо завтра же проверить ратушу. Консул, члены городского совета, начальник стражи — хоть кто-то должен был уцелеть.

— Не похоже, — хмыкнула Оэкки. — Иначе город выглядел бы иначе. Вряд ли сейчас кто-то управляет Данмарой. Мшанку ни указами, ни оружием не остановишь. Но проверим, конечно. Если повезет, нам помогут поддерживать порядок, Если нет, станем наводить его сами.

— Лирсли, — Аштея разгладила кончиками пальцев и без того ровно лежащую скатерть. — Я не успела тебе сказать: Иссия заболела.

— Чем?

Аштея выразительно приподняла бровь.

— Не может быть! — покачала головой седая жрица. — Она же выпила лекарство, я сама его ей дала!

— Сегодня у нее начался жар.

— Простудилась? — с надеждой предположила Лирсли. — Ведь ее не ранили?

— Нет, не ранили. Но жар слишком сильный, — вздохнула Аштея. — И этот запах — его ни с чем не спутаешь. Она заразилась, Лир. А значит, снадобье работает не всегда.

* * *

— Тавхоэ Лирсли, — Орри прибавила шагу и догнала жрицу. — Мой дом в другой стороне!

— Что? — Посвященная непонимающе сдвинула брови. — Ах, да... Кештиора, мы обязательно пойдем туда, но сейчас нам необходимо осмотреть ратушу и дворцы на Парчовой.

Ратушу? Дворцы?! Орри не поверила своим ушам. Жрицам важнее спасти богатеев, чем ремесленников? Но ведь для Великой Матери все дети равны, и служительницы Вастарны постоянно талдычили об этом. Пока до дела не дошло!

Девочка открыла было рот, чтобы возразить, но вовремя поняла: бесполезно. Если уж Лирсли что-то решила, ее не переубедишь.

— Я отправила бы кого-нибудь с тобой, но идти так далеко вдвоем слишком опасно, — объяснила Посвященная. — Мы не успеем помочь, если на вас нападут. А больше одной сопровождающей тоже выделить не могу: у меня каждый человек на счету. Понимаешь?

— Да, конечно, — пасмурно кивнула Орри. — Понимаю.

Ладно, Лирсли. Ты решила так, пусть. Но не ты одна приняла решение.

Юркнуть следом за жрицами в один из домов и найти там подходящую посудину, труда не составило. Забирать все лекарство, которое ей доверили нести, Кештиора, понятно, не собиралась. Отложила ровно столько, чтобы хватило вылечить всю семью, несколько ближайших соседей и отца Роуна.

Девочка спрятала драгоценную склянку под плащ, подергала за рукав одну из молодых жриц и протянула той горшок со снадобьем:

— Подержи, пожалуйста. Я сейчас: живот прихватило.

Переждать в нужнике, пока все отвернутся, тенью выскользнуть через калитку на улицу — хорошо, что в этом дворе нет собаки, — и вот она, свобода!

И снова на миг показалось: дома все хорошо, они только ждут ее, Орри, и очень скучают. Но оглушительная вонь, накрывшая город, и угрюмая настороженность пустых улиц тут же вернули девочку к действительности.

Кештиора проглотила комок, внезапно застрявший в горле, и бегом припустила вдоль Парчовой, потом по Яблочной и через Аптекарский квартал к повороту на Чесночную. Домой!

* * *

Орри бежала. Потом перешла на шаг и двигалась все медленнее, почти крадучись.

Северная Данмара, родная, знакомая до каждой трещинки на заборе и привычная до зевоты, исчезла. Вокруг был город, похожий на нее рисунком улиц и фасадами домов, но другой. Незнакомый. Чуждый. И Орри все меньше хотелось здесь находиться.

Дело было не только в смраде, хотя и этого бы хватило с лихвой. Давно не метенные улицы были занесены палыми листьями, уже темными, кое-где прихваченными первыми заморозками. Дома с закрытыми посреди дня ставнями, а кое-где наоборот с выбитыми окнами, казались ослепшими.

И — звуки. Кештиора никогда не обращала внимания на обычные городские шумы: они были фоном ее жизни. Слух выхватывал из мешанины то, что касалось Орри в данный момент: голос соседки, крик петуха, собачий лай за забором, скрип колес телеги, едущей к Ярмарочной площади. И все это было обыденным, как восход и закат солнца.

Если бы Данмара сейчас утонула в тишине, девочке возможно было бы легче. Но обезлюдевший город не молчал. В нем что-то происходило, и Орри тревожно вслушивалась в эти странные звуки, пытаясь вовремя заметить неведомую опасность.

Стук за углом — это ветер играет незапертым ставнем? Или кто-то еще живой доковылял до калитки, чтобы позвать на помощь? Что-то проскрежетало по ту сторону забора совсем рядом — словно когти чудовища. Может быть, просто ветка? Или костлявые руки ожившего мертвеца?

И тут же с соседней улицы раздался вой. Собака оплакивает мертвых хозяев? Или — охотится? Орри доводилось слышать про одичавших псов, остающихся в брошенных поселениях. Встретить таких, говорят, едва ли не хуже, чем волков: людей они совсем не боятся.

Девочка остановилась. Вернуться к жрицам? Там безопаснее — если она, конечно, сумеет благополучно одолеть обратный путь. Но Лирсли ведь не станет отправлять кого-то, чтобы спасти близких Кештиоры. Она будет помогать тем, кому посчастливилось жить по соседству с храмом. Дом Орри слишком далеко. Если до него и дойдет очередь, к тому времени все умрут.

От этой мысли девочка жалобно всхлипнула и вдруг поняла, что больше не боится. Совсем. Или она сейчас доберется до родных и спасет их, или... да какая разница, что случится! В храм она не вернется точно.

Орри понадежнее пристроила склянку со снадобьем и огляделась в поисках какого-нибудь оружия. Но ни палки, ни обломка доски вокруг не валялось. Ветви деревьев были слишком высоко и далеко от забора, а лезть в чужой сад Кештиора сейчас не решилась бы ни за что, хотя прежде не раз совершала такие разбойничьи набеги — не столько ради добычи, сколько чтобы доказать приятелям свою удаль и бесстрашие. Но соседская хворостина — одно дело, а привидения, больные безумцы и дикие собаки — совсем другое.

Эх, надо было прихватить с собой хотя бы нож! Поверила Лирсли, дур-реха, не подготовилась! Вот теперь и отбивайся от чудовищ, как знаешь!

Кештиора исподлобья посмотрела на улицу перед собой, готовясь дорого продать свою жизнь, но пока никакие враги не пытались заступить ей дорогу. Значит, вперед.

Она помчалась со всех ног, спрятавшись в эту спешку, словно в спасительный кокон. Воздух свистел в ушах, мешая вслушиваться, заглушая страх. И даже вонь вроде бы отступила: сейчас главное было не сбить дыхание, не сбавить скорость, добраться до цели прежде, чем что-нибудь помешает или усталость возьмет свое.

Чесночная... Столярная... Проход, ведущий к Роще Упокоения, главному городскому кладбищу. Богатых-то хоронили у храма, как и жриц, а всех остальных — в Роще. Тут Орри припустила еще быстрее, рискуя упасть и разбить драгоценную склянку. В горле запершило: воздух здесь был пропитан тяжелым жирным дымом.

Гончарная... Прости, Роун! Надо помочь твоему отцу, обязательно надо, но немного позже. Сначала — добраться до дома. Пара часов ведь ничего не изменит. Орри вернется, вот только повидает своих, даст им лекарство, и сразу снова сюда.

Кештиора свернула в Сапожный переулок и резко остановилась. Навстречу ей кто-то ковылял. Человек? Ну да, в заскорузлой от зловонного пота одежде, покрытый серо-зелеными струпьями, но всего лишь больной человек, которому нужно дать лекарство. И все же было в этой неуклюжей фигуре что-то такое, от чего девочка невольно попятилась, прижалась к забору на другой стороне улицы. Прохожий как будто не замечал Орри — тяжело загребал башмаками слежавшиеся листья, бессмысленно глядя в пустоту, и что-то тащил за собой. Тушу животного? Н-нет, огромную — размером с ребенка — куклу. Кештиора таких и не видела никогда. Мужчина волок куклу за ногу, и по дороге за ними тянулся темный след.

Орри прижала ко рту ладошку, вглядываясь и не желая верить своим глазам. Живот у куклы был разорван и оттуда торчало влажное, серо-багровое, чего никак не должно быть внутри игрушки. В растрепанных волосах запутались листья и еще какой-то мусор.

Мужчина что-то пробормотал и вдруг посмотрел на Орри. Девочка тихо вскрикнула и опрометью кинулась прочь. От жуткого существа, когда-то бывшего человеком. И от дома.

К счастью, эти места она раньше излазила вдоль и поперек. Угловой дом на пересечении Сапожного и Кожевенной принадлежал пожилой вдове, которая не подозревала о том, что одна из досок забора расшатана. И соседняя тоже. Если эти две доски немного подвинуть, то при должной сноровке можно протиснуться во двор. А собака у вдовы не кусачая, тем более, что Орри при каждом удобном случае отламывала ей кусочек пирога.

За яблоками они с Роуном сюда обычно не лазили: во-первых, жалели хозяйку, которой и так жилось нелегко, а во-вторых, сад у вдовы роскошью не отличался. Зато здесь были густые заросли архоя, в которых можно было отлично спрятаться и болтать обо всем на свете, делиться страшными тайнами и строить грандиозные планы, не опасаясь, что кто-нибудь помешает.

К этому-то убежищу и метнулась Орри, дрожащими руками задвинув за собой доски. Укрылась за переплетением веток и еще зажмурилась, хотя знала, что так делают только глупые малолетки, считая, что, если они никого не видят, то их тоже не найдут.

Он же не настоящий, этот... в Сапожном. Показалось, ведь всякое примерещиться может, в конце концов. А если и в самом деле был — ну, мало ли, что он тащил. Мешок, например. Или тушу овцы — почему бы нет?

Только вот овцы не носят желтых штанов. Пусть замызганных, драных, но одежда такого цвета дорого стоит. И эти яркие штаны были только у одного ребенка в городе. У Койни, единственного сына мельника. Мальчишка рос болезненным и слабым, а родители души в нем не чаяли, вот и баловали сверх меры.

Койни был приятелем Нальти и вечно хвастался обновками. Орри не раз хотелось поставить ему подножку, чтобы плюхнулся прямо в лужу и перестал задирать нос, но не связываться же с мелюзгой. Да и братишку расстраивать не хотелось.

И вот теперь она сидела, уткнувшись лицом в согнутые колени, и пыталась забыть увиденное, стереть его, отменить, потому что жить в мире, где происходит подобное, было совершенно невозможно. Потому что мир от этого рассыпался грудой бессмысленных осколков, а в груди Орри расползалась холодная пустота, и невозможно было ни двигаться, ни думать, ни даже плакать.

Должно быть, Кештиора просидела так долго, а может, и задремала, потому что над городом сгустились сумерки. В животе урчало от голода, но Орри казалось, что попытайся она съесть что-то среди этих стылых, пропитанных горем и смертью домов, ее тут же вывернет. Впрочем, и пищу здесь попробуй еще найди: началась пора Сна, урожай собран пару кругов Матери назад, а если что и осталось, давно сгнило или расклевано птицами.

Девочка кое-как поднялась на затекшие ноги. Надо было идти домой. Только вот открыто, по улице двигаться нельзя — этот наверняка там, подстерегает. Придется пробираться дворами.

* * *

Ратуша оказалась пустой. Казармы городской стражи тоже. И даже не похоже, чтобы кто-нибудь собирался в спешке. Судя по всему, и консул, и советники уехали еще в начале эпидемии, прихватив с собой охрану. Лирсли их не винила: жрицы ведь тоже закрылись в храме, стараясь остановить заразу. И частично остановили.

Тщательно запертые внешние двери ратуши пришлось взломать, зато потом Аштея отыскала ключи, и в распоряжении служительниц Вастарны оказалось несколько просторных помещений, надежно защищенных и от агрессивных больных, и от сбившихся в стаи собак, и от забредших в лишенный защиты город хищников.

В домах на Парчовой тоже никого не оказалось, зато нашлись припасы, утварь и удобные постели.

— Размещать людей будем небольшими группами, — решила Лирсли. — Больных отдельно от выздоравливающих. Буйных запираем поодиночке.

— Кстати, и тех, на кого снадобье не подействовало, тоже лучше изолировать, — добавила Аштея. — Вдруг у них какая-то другая хворь, только похожая на мшанку. Сейчас все слабые — кто от усталости, кто после болезни. Подхватить любую заразу проще простого.

— Нас слишком мало, — напомнила Оэкки. — И две трети жриц обходят дома в поисках выживших. Лир, нам надо и больных выхаживать, и хозяйство хоть как-то наладить, и охранять проходы между храмом, ратушей и домами на Парчовой. И вот кто все это будет делать?

— Придется перекрыть улицы, ведущие в другие части города.

— Это как? — опешила Оэкки.

— Мебелью перегородить, например, — предложила Аштея. — И часовых выставить.

— Да кто мебель таскать будет?! — всплеснула руками долговязая жрица.

— Горожан привлеките, — сказала Лирсли. — Тех, кто не заболел или уже почти выздоровел.

— Если бы они думали о чем-то, кроме себя любимых! — фыркнула Аштея. — А то некоторые уже пытаются бунтовать.

— Придется провести благодарственный ритуал в общем зале, — поразмыслив, решила Лирсли. — Объявим людям, что сама Великая Мать подсказала нам рецепт снадобья и сейчас руководит нашими действиями. Мало кто решится разгневать Вастарну, даже теперь. А если какой упрямец не уймется, его другие горожане охотно повяжут, чтобы на всех новую беду не навлек.

— Пожалуй, это сработает, — медленно кивнула Оэкки. — Кстати, а Кештиору ты в город отправила? Она бы сейчас здесь пригодилась.

— С утра ее не видела, — пожала плечами Лирсли. — Она была с Ифшарой.