Вечный Странник

— Свет мой, зеркальце! — ехидным голосом проговорила она и захохотала. — Что там дальше, по тексту?

Имя у парикмахера было, конечно, совсем иначе. Дорианом его назвала однажды одна из клиенток салона, прозвище приклеилось намертво, и теперь уже никто не вспоминал, как его зовут на самом деле.

Увидев Сати, Дориан расцвел улыбкой.

— Какая удача, что ты пришла, детка! — Он устремился навстречу, попутно пристроив кофейную чашку на столик среди расчесок и ножниц. — Рад, что ты собралась, наконец... Что делать будем? Стричься или укладочку? Вообрази себе, сегодня с утра — всего пара клиенток. Лето — все на дачах. Скорей бы уже осень, что ли...

— Да сделай что-нибудь для души, — ответила Сати и плюхнулась на вертящееся кресло. Ей не терпелось рассказать последние новости.

— Понимаю! — многозначительно прикрыв глаза, прошептал Дориан. — Я уже вижу тебя... Это будет что-то совершенно неожиданное! — пообещал он, укутал ее голубой накидкой и на мгновение задумался.

— Что-то фантазийное.. неординарное....

— Давай фантазийное! легко согласилась Сати. — Представляешь, сегодня с утра приходит заказчик из ритуального агентства. Гробы они делают, причем, на все вкусы. Хочет продукцию свою прорекламировать. Я говорю ему....

— А почему не приходит твой коллега? — Дориан орудовал расческой, мастерски сооружая на ее голове изысканное воронье гнездо. — Он, кажется, криминальный корреспондент? Как романтично... А почему он всегда ходит в черном? Сати, детка, гробы — это так неизящно!

— Кто? Хамер, что ли? В черном? А...изображает из себя демоническую личность, потому и в черном. Интересничает. А вот пусть только шеф не выпишет мне премию за эти проклятые гробы! Вот посмотрим тогда!

— К его яркой внешности больше подошли бы пастельные тона, — мечтательно продолжил Дориан, элегантно встряхивая баллончик с лаком. — Голубые... бежевые..

— Я передам, — пообещала Сати и хихикнула, представив Хамера в пастельных тонах.

— Ты знаешь, мне опять снился сон, — сообщил Дориан ей на ухо.

— Что ты говоришь! Кем ты был на этот раз? Опять посудомоечной машиной?

— Хуже. Представь, мне приснилось, что я — свекла. Я лежу в овощном ящике, в магазине. Вместе с другими овощами, разумеется. И вот приходит какая-то старая женщина... очень плохие волосы, совершенно не пользуется бальзамом, да и стрижется Бог знает у кого... так вот... и начинает выбирать овощи на борщ. Берет меня в руки и начинает рассматривать со всех сторон.

Дориан замер, заново переживая ужасный сон.

— А я думаю, вот сейчас она купит меня, — прошептал он угасающим голосом. — И съест!

— О, Господи! — испуганно выговорила Сати, таращаясь на него в зеркало.— Чего только ты натерпелся!

— Сати, детка, я теперь не могу есть борщ. И покупать овощи. Мне кажется, что все они — живые. Им очень неприятно, что их едят.

— Гм... Что же тогда есть? Крупы, что ли? А если в следующий раз тебе приснится, что ты — гречка?

Дориан обиженно надул губы.

— Знаешь, ко мне ходит на укладку дама, профессор кафедры психиатрии нашего университета. Я ей рассказал один из своих снов.

— В самом деле? Думаешь, надо было? И как?

— Никак! — Дориан засунул расческу в карман халата и пожал плечами. — Она вчера снова приходила. Вместе с подругой — главврачом психиатрической больницы. И пока я ее причесывал, она все приговаривала: "Какой интересный случай! Какой интересный случай!" Как думаешь, что она имела в виду?

— Ну...

— Женщины — такие странные. — доверительно сообщил Дориан вполголоса.

— Ну... — снова промямлила Сати. — Это да... Есть такое. Странные мы... Надеюсь, тебе больше ничего не снилось?

— Снилось. Вчера, — отрывисто сказал Дориан. — Я видел ужасный сон!

Сати замерла в кресле.

— Что-нибудь о грибах?!

У Дориана была необычная фобия: больше всего на свете он боялся грибов. Сати и сама их недолюбливала, поэтому к страхам приятеля относилась с большим пониманием.

— Представь, мне приснилось, что я стою на прелестной лесной полянке. Цветы и бабочки. Внезапно я замечаю гриб! И он тоже видит меня! Потом я вижу еще один гриб, потом еще и еще! Грибов становится все больше и больше, они подкрадываются и окружают меня со всех сторон, куда я ни гляну, везде грибы, грибы, грибы!

Мгновение Сати и Дориан глядели друг на друга в зеркало остановившимися глазами.

— Это ужасно, — выговорила, наконец, Сати. — Грибы — это отвратительно!

— Да, — кивнул Дориан. — И представь, ведь некоторые их едят!

Когда Сати вышла из парикмахерской, городские куранты на универмаге уже отзвонили четыре часа пополудни. Расположившись в тени киоска, Марксист увлеченно разгадывал кроссворд, время от времени прикладываясь к бутылке пива.

— Ну, как? — гордо спросила Сати, остановившись рядом. — Причесочка, а? Как?!

Марксист поднял глаза, увидел творение Дориана и поперхнулся.

— Отлично!— ответила Сати сама себе и направилась в редакцию.

По дороге на свой этаж Сати решила заглянуть в рекламный отдел и, как выяснилось — не зря: у рекламщиков полыхал небольшой локальный скандальчик.

Приехавший заказчик, владелец крупного магазина "Сад-огород" неожиданно легко принял рекламный текст (Сати подавила вздох облегчения: теперь, наконец-то, можно было приступать к написанию хвалебной песни-кричалки об открытии выставки в художественном музее!), но, увидев сверстанный макет, неожиданно заупрямился.

— Не... как-то не завлекательно... — бубнил он и вертел в руках полосу с рекламой. — Как-то неубедительно... как говорится...

— Что вас не устраивает? Вы скажите, мы переделаем, — журчал сладким голосом начальник рекламы, склоняясь над заказчиком, как заботливая мамаша над ребенком, не желющим есть манную кашу.

Заказчик испуганно косился менеджеров, окруживших его со всех сторон, но твердо стоял на своем.

— Не... вот фотографии какие-то... как говорится, вы по-другому сделайте как-нибудь... Вы, знаете что? — внезапно оживился он. — Вы адресок магазина покрупнее дайте... а вот вместо этой фотографии другую... поставьте другую, значит... А есть у вас, как говорится, фотографии дачных участков, которые на Восточном шоссе, остановка "Кооператиное хозяйство "Мичуринец"? Есть?

— Конечно, есть! — не моргнув глазом, отвечал начальник рекламы голосом, сладким, как патока. — "Мичуринец", на Восточном шоссе. Конечно, есть!

— Вот, вы поставьте сюда две... нет, лучше три фотографии "Мичуринца"! Что б с вывеской ихней и все такое. У нашего главного бухгалтера, дача там, ей приятно будет... Вы ее дачу и сфотографируйте...

— Поставим, не волнуйтесь, — снова запел начальник сквозь стиснутые зубы и оглянулся на Сати, требуя поддержки. Та с готовностью закивала.

— Конечно! — вытаращив для убедительности глаза, подтвердила она. — Прямо сейчас и переделаем!

Когда клиент, наконец, отбыл, начальник рекламы пнул собственный стол и грязно выругался.

— Фотографии "Мичуринца" ему нужны! — заорал он. — Полосы сегодня верстать надо и в типографию отправлять, а ему другие снимки понадобились! А чего бы заранее не сказать?!

Менеджеры в ужасе притихли.

— Фоток "Мичуринца" у нас нет, — предупредила Сати. Она уселась в кресло и принялась разглядывать забракованный макет.

— Я это прекрасно знаю! — огрызнулся начальник, схватил стола гамбургер, чертыхаясь, содрал целлофан и откусил сразу половину.

— Нервная работа у нас, — невнятно проговорил он с полным ртом. — Чей это гамбургер? Твой? Ладно, не плачь... Так... надо брать машину и срочно посылать Аверченко в этот долбаный "Мичуринец"! Пусть снимает!

— Аверченко тебе наснимает! — многообещающе протянула Сати. — Ты видел его фотографии с открытия цеха по производству лапши быстрого приготовления?! Видел? То-то. Я удивлюсь, если ее кто-то будет покупать, после таких-то снимков!

— Да... действительно... — начальник рекламы запихал в рот остатки гамбургера. — Понимаешь, заказ уж больно крупный, этот мужик-огородник две полосы в газете оплатил.... А, черт, да ведь и машины сейчас в конторе нет, Анька к клиенту уехала за деньгами!

Он на мгновение задумался, глядя в окно.

— Делать нечего...— он прожевал булку и глянул на Сати. — На вас с Никитой вся надежда! Поезжайте вместе в этот.... мать его... "Мичуринец", сделайте снимки и к вечеру привезите.

— Не успеем.

— Успеете. Я рекламную полосу задержу, сверстаем ее утром, выгоним пленки и часиков в десять отдадим в типографию. Никита на машине сегодня?

— Вроде бы. Я его еще не видела. — Сати с трудом выбралась из огромного кресла начальника. — И вообще, мне еще заметку про музей надо писать, так что пусть Никита один съездит.

— Да наплюй ты на свой музей! — рявкнул начальник отдела — Сколько музейщики за рекламу заплатили?! Всего ничего! А за "Сад-огород" сколько ты получишь? Вот то-то! Так что в твоих интересах, чтобы снимки "Мичуринца" у нас были как можно скорее!

— Да шеф Никиту не отпустит, — заныла Сати, чувствуя правоту начальника рекламы.— Он, вроде, в бухгалтерии локальную сетку делает.

— Отпустит! — решительно заявил начальник. — Как услышит, сколько денег мы за "Сад-огород" срубим — отпустит. И бензин оплатит! Все! Собирайся, а я к шефу!

Он исчез, а Сати поднялась в компьютерный отдел. Сисадмин сидел на рабочем месте, уткнувшись в монитор, и делал какие-то пометки на листке бумаги.

— Привет, Никита! Ты на своей таратайке приехал сегодня или как?

Сисадмин оторвался от компьютера.

— Таратайке, скажешь тоже! — недовольно пробурчал он. — На машине я приехал, ясно? А чего?

— А того, что поедем мы сейчас...

Сати перевела взгляд на стол и вдруг увидела, что пометки Никита ставит на распечатанном, залитом чаем, конверте.

Она выхватила конверт, не обращая внимания на ворчание приятеля, и взглянула на адрес.

— Никита! Это же то самое письмо из прокуратуры, с запросом! Я его второй день ищу! Как оно могло в вашем отделе оказаться?

Сисадмин пожал плечами.

— Да я откуда знаю? Валяется тут с прошлой верстки. Ты, наверное, и оставила.

Сати покачала головой. Большое счастье, что компьютерщики игнорировали все намеки шефа о генеральной уборке в их отделе. Прошлогодняя "генералка" чуть не закончилась плачевно — дизайнеры долго любовались чистым кабинетом, потом решили покурить, подожгли окурком мусорную корзину и едва не спалили все здание.

— Ты вот что, Никита, — Сати безуспешно пыталась разгладить мятое письмо. — Ты пока что в отдел рекламы спускайся, а я к шефу забегу, отдам ему этот проклятый запрос!

Она выскочила за дверь, спустилась на второй этаж и, стоя на лестничной клетке, задумалась. Являться к шефу с письмом, которое она должна была вручить ему еще вчера, было небезопасно.

На лестнице послышались шаги.

— А куда это вы с Никитой сейчас едете? — подозрительно осведомился фотокорреспондент Аверченко. — Не на рекламную съемку?

— На какую еще съемку? — глядя на него честными глазами, переспросила Сати. — Так, по делам едем... А ты куда? Слушай, дело у меня к тебе. Будь другом, занеси шефу конвертик! Я бы и сама, но опаздываю уже.

Сати сунула ему письмо.

— А что это? Запрос из прокуратуры, что ли? Шеф его вчера весь день искал... А почему конверт такой мятый и грязный? — подозрительно спросил фотокорреспондент.

— Из прокуратуры такой прислали! — крикнула Сати уже с первого этажа.

Короткий визит начальника рекламного отдела к шефу увенчался успехом. Уже через десять минут Сати и Никита направлялись к автомобильной стоянке, которая находилась совсем рядом с редакцией.

— Гляди, опять эти самые! — Сати толкнула приятеля в бок. — "Десантники"! Сейчас прицепятся: "Знаете ли вы имя истинного бога"?!

— Тихо! — прошипел Никита, преувеличенно доброжелательно улыбаясь приближающимся "десантникам". — Не спугни!

— Опять души покупать будешь?!

"Десантник" немедленно среагировал на открытую и искреннюю улыбку сисадмина и заторопился навстречу, сияя ответной улыбкой.

— Молодой человек, можно вас на минуточку? Вам знакома эта книга?

Он сунул под нос молодому человеку маленький черный томик.

Сати вздохнула.

— Конечно! — с большой готовностью отозвался Никита. — Я, знаете ли, лично знаком с автором!

Машина Никиты, пожилая побитая "японка" белого цвета, наверное, была долгожителем среди всех автомобилей города.

Она дребезжала, тряслась, дергалась, иной раз непонятно с чего вставала посреди улицы как вкопанная, а потом, словно поразмыслив, катила дальше по заданному маршруту. Однако Никита гордился ею так, словно это был последней модели "Мерседес".

По городу ехать пришлось медленно: где-то впереди шел ремонт дорожного покрытия и поток машин двигался еле-еле. Пару раз Никита пытался свернуть на Прибрежное шоссе, что тянулось параллельно основной трассе, но каждый раз натыкался то на непонятно откуда взявшийся дорожный знак, запрещающий поворот, то на металлические трубы, заботливо положенные жильцами домов поперек проулков, чтоб через их дворы не шныряли ушлые автомобилисты. Наконец, Никита смирился, машина поползла в общем потоке, попала в пробку и застряла окончательно.

— Ну, этак мы на работу до вечера вернуться не успеем, — недовольно проговорила Сати, приподнялась с сиденья и попыталась опустить козырек, чтобы яркое солнце не било в глазах. Козырек противно крякнул и остался у нее в руках.

— Ой... Никита... сломала я твою тачку... — растерянно сказала она, вертя в руках отвалившуюся деталь авто. — Бить будешь?

Сисадмин строго глянул на Сати.

— Дай сюда! Сколько раз говорил — не трогай ничего в машине! — сурово сказал он, ловко прицепляя козырек на место. — Женщина и техника — две несовместимые вещи! Ясно?

— Ты! Шовинист! Думаешь, если умеешь компьютеры чинить, так ты самый умный?!

— Ничего я не думаю. Я думаю, где денег взять, чтоб машину новую купить, понятно?

— Понятно, — пристыженно ответила Сати. — Извини... Зато я кофемолку умею чинить! — тут же добавила она.

— Опять что ли сломалась? Принеси на работу, я разберусь. А в салоне и правда, не трогай ничего, сама видишь, на ладан дышит моя старушка!

Сати кивнула. Каждый раз, усаживаясь в машину, она давала себе слово не хлопать сильно дверцей, не пытаться открыть окно, не включать музыку, но каждый раз забывала об этом. Сисадмин, обнаруживая очередную поломку, произошедшую по вине Сати, долго ворчал и обещал, что в следующий раз любители портить чужие машины непременно пойдут пешком.

Наконец, пробку впереди разрулили и машины медленно двинулись вперед. Посреди дороги, в потоке автомобилей, стоял бравый гаишник, важно помахивал жезлом и наметанным глазом выхватывал из вереницы автомобилей машины подороже и поновей. Их он отправлял к обочине: там с водителями душевно беседовал еще один сотрудник.

— Блин, щас на бабки разведут, — расстроился Никита. — У тебя деньги есть? Я отдам с зарплаты.

Он снизил скорость, но гаишник пренебрежительно покосился на старую, с облупившейся краской иномарку и махнул: проезжайте, мол, мимо!